Рецепт идеальной палочки

      Гермиона судорожно глотала горький травяной чай, всё ещё сотрясаясь от прошедшей истерики. Гарри успокаивающе гладил её по спине, обнимая. Они сидели на маленьком диванчике в его квартирке.       Это уже не первый случай. Если бы Поттер откладывал с каждой ссоры Рона и Гермионы по одному галеону, то уже смог бы купить несколько наборов дорогостоящих ингредиентов.       Грейнджер закончила Хогвартс круглой отличницей и собиралась идти на обучение в министерский университет, чтобы потом пойти работать в Министерство, но миссис Уизли и её младший сын наврали ей, что дискриминация по чистоте крови до сих пор присутствует в магической Англии, хотя уже давно было доказано, что даже самый древний и чистокровный род необходимо изредка разбавлять маглорождёнными, чтобы магическое ядро активизировалось. А дальше добавили, что если она будет в браке с членом чистокровного рода, то и в Министерство она без труда сможет пойти.       Молодая и наивная Гермиона поверила им и вышла замуж за старого друга, который на протяжении нескольких лет до этого активно проявлял к ней симпатию. И тогда девушка почувствовала на себе второй смысл слова «брак».       Рон, не имея вообще никаких шансов на перспективную профессию, решил пойти учиться в квиддичное училище, куда его благодаря старой дружбе с главным тренером запихнул отец. Успехов в полётах он, конечно же, не имел, ведь в школьные годы вместо того, чтобы тренироваться и совершенствоваться, он просто завидовал Поттеру, сетуя на то, что Джеймс был великолепным ловцом.       В целом, Уизли никогда не признавал своей вины в чём-либо, а также сильно завидовал любому, кто добивался большего, чем он сам. Через пару лет он начал почти каждый день проводить с друзьями, а по ночам возвращаться в съёмную квартирку в нетрезвом состоянии и третировать бедную Гермиону, почему та не успела приготовить ужин или помыть полы.       Если в день их свадьбы и ещё пару месяцев после неё Грейнджер видела в Роне какого никакого, а всё-таки мужчину, с которым возможно построить семью, то сейчас чувствовала, как постепенно угасала. Они постоянно ссорились, кричали друг на друга, а один раз чуть даже до рукоприкладства не дошло.       А ещё Рон, благодаря науськиванию своей матери, очень хотел детей. Гермиона понимала, что на такой малооплачиваемой работе и при постоянном отсутствии в доме отца этих самых возможных детей, она просто не сможет их растить. Нет, она вполне бы могла пойти дальше по карьерной лестнице, но у неё банально не хватало времени и сил на это. Рон со своими запросами и скандалами постепенно убивал её.       Вот и сегодня Гермиона в слезах аппарировала к нему после того, как Уизли в очередной раз чуть не ударил её, при этом выкрикивая оскорбления и прения.       — Герм, всё будет хорошо, он успокоится и…       — Да я устала ждать, пока он протрезвеет! Я устала ждать, пока он поймёт, что мне неприятно! Я хочу жить, понимаешь? Моя молодость просто уходит, а я даже банально с друзьями не могу в кафе сходить, потому что работой заниматься надо… — хрипло и растерянно ответила Гермиона, утирая слёзы с щёк.       — Я готов тебе помочь, но что ты предлагаешь? Если он узнает о том, что ты подала на развод, то может не только замахнуться, понимаешь?       — Да… Но мне нужен развод. Они против того, чтобы их сын встречался с замужней девушкой, — с густой тоской ответила Гермиона.       — Предлагаю тебе просто подать на развод, не говоря об этом никому, и скрыться, — это всё до абсурдности напоминало какие-то глупые сериалы, которые он видел по телевизору в доме Дурслей, когда они с мамой приезжали летом к её сестре.       — Где? — прошептала она.       — Да хоть бы у меня, — пожал плечами Гарри.       — А работа? Он может прийти в Министерство и устроить там истерику.       — Пропустить не сможешь?       — Я не успеваю выполнять план, а потому любой пропуск — и меня уволят. Я не знаю, что мне делать, — взвыла Грейнджер и захныкала, скрывая лицо в ладонях.       Гарри молчал. Обдумывал внезапно пришедшую ему на ум идею. Реддл может помочь им, но захочет ли?       Сегодня они не встречались, так как замминистра думал, что Поттеру необходим отдых. В принципе, так и было, однако Гарри всё равно казалось, будто он просто надоел Марволо. А вот причина, по которой его вообще волнует мнение этого эгоиста, была для Гарри загадкой.       Хотя, нет. Реддл не был эгоистом. Закрытым, холодным и слишком целеустремлённым — да, но никак не эгоистичным. Марволо переживал за животных в заповеднике, за Элиаса и даже самого Поттера. Может, и к Гермионе проникнуться сможет?       — Я… Знаю человека, который может тебе помочь, — неуверенно начал Гарри, сминая пальцы. Он не знал, позволено ли ему просить Реддла о таком. Хотя, нет. Он был уверен, что не позволено, но попытаться всё-таки стоило, ведь на кону стоит счастливая жизнь его лучшей и почти единственной подруги.       — Кто? — с надеждой и детской радостью спросила Гермиона, убирая руки от лица.       — Том Марволо Реддл. Замминистра, — спокойно ответил Поттер. Глаза Грейнджер расширились, а на лице появилась неуверенная улыбка.       — Что?! Откуда ты его знаешь?       — Он заказал у меня палочку.       — И вы общаетесь? — спросила она шокировано.       — У него сложное магическое ядро и…       — И ты проводишь с ним время?! Гарри! Ничего себе! — её голос так и сочился энтузиазмом и каким-то непонятным для Гарри триумфом.       — Да что в этом такого?       — Он такой великолепный политик! Ты бы знал, как у него получается договариваться с послами, если Малфой этого не может. Он просто бог политики, понимаешь? И ты бы только знал, сколько моих коллег влюблены в него, — ошарашенно ответила Грейнджер. Она настолько часто ссорилась со своим муженьком, что уже привыкла так быстро переключаться на любую другую тему, лишь бы просто вынырнуть из омута тоски и слёз. И Гарри понимал её.       — Уф, Герм, не начинай. Это всего лишь мужчина. Да, красивый, да перспективный и хороший политик, но при этом холодный и довольно язвительный, — самое смешное — он уже и сам не совсем верил в то, что говорил. Почему-то не хотелось говорить Гермионе о том, что он испытывал какие-то странные эмоции при каждом прикосновении Реддла к себе, чувствовал непонятную для него же тоску, пока не видел его.       — Но ты признал, что он красивый и перспективный! — усмехнулась Грейнджер.       — Не придумывай. Почему я не могу признать очевидного? — развёл он руками.       — Ну да, красота же у него так очевидна, — засмеялась Гермиона, протягивая гласные.       — Очевидна. Всё, не будем об этом, хорошо? — он выставил вперёд руку, этим жестом как бы прося остановить то, что сейчас могло начаться.       — И давно вы… общаетесь? — заискивающе спросила Грейнджер, выгибая бровь. Всё-таки началось.       — Неделю.       — И как? — она подалась слегка вперёд.       — Тяжело, Гермиона! — рявкнул Поттер. — Что ты расспрашиваешь меня? — он слегка покраснел, но попытался изобразить злость. Почему-то тайну своих ещё не понятных чувств к Реддлу он хотел оставить только в своём сердце, вынашивая и обдумывая.       — А потому что я вижу, что он тебе нравится. Гарри, я тебе только добра желаю, понимаешь? — она успокаивающе взяла его за руку, слегка поглаживая. — И потому я конечно же буду надеяться, что у тебя сложатся отношения с тем, кто тебе нравится.       — Не нравится он мне, — обиженно, как ребёнок, пробурчал Поттер.       — Врёшь. Про Джинни ты тоже так говорил.       — Ты что-то путаешь. Я ей почти сразу же признался и потом души в ней не чаял, — на этих словах из его голоса даже злость и обида ушла, остался только лёгкий холодок.       — Да, прости, действительно путаю. Кстати, как она? Как малыш? — она быстро перевела тему.       — Хорошо, только писать мне стала чаще.       — Всё о том же? — с подозрением спросила Гермиона.       — Да конечно, — устало ответил Гарри.       — И что ты думаешь?       — Что её предложение не такое уж и плохое, — признался он. Нет, действительно, Джинни он знал уже очень давно, она нравилась его родителям, немного даже ему самому, так, может, это и не плохой вариант?       — Не смей, Поттер, — она пригрозила пальцем. — Два раза в одну и ту же реку не войдёшь.       — Да я знаю! Просто… Если я вернусь к ней, то у меня будет уже совсем другая жизнь, с женой и ребёнком.       — С нелюбимой женой, которая нагуляла этого самого ребёнка, — проворчала она.       — С чего ты взяла, что она нелюбимая? — не думая выдал он, выгибая бровь. А потом до него дошёл смысл сказанного.       — А ты…? — ошарашено и даже как-то испугано спросила Гермиона.       — Я не знаю! Понимаешь? — устало выкрикнул он и спрятал лицо в ладонях. Грейнджер приобняла его и положила руку ему на ногу, успокаивая. Гарри с грустной усмешкой подумал, что они теперь поменялись ролями.       — Понимаю. Всё будет хорошо.       — Когда?       — Когда-нибудь обязательно. Может, даже очень скоро, — она слабо улыбнулась, намекая.       — Опять ты про него… — он с чувством ударил ладонью по ноге, случайно задевая лежащую там руку подруги.       — А ты присмотрись, Гарри. Я почти каждый день его вижу и знаю, каким он бывает.       Гарри на секунду подумал, что знает о Реддле куда больше, чем кто бы то ни было из Министерства. И это знание как-то даже грело запутавшуюся душу.       — Тогда у нас с тобой всё будет хорошо, — улыбнулся Гарри. — Я поговорю с ним. Может, он даст тебе какой-нибудь внеплановый отпуск. У него же есть такие полномочия?       — Да, он же выше меня по должности.       — Хорошо. А что Драко говорит на то, что его родители запрещают ему с тобой общаться?       — Он не может пойти против них. Если он так поступит, то Люциус выжжет его с гобелена и лишит наследства, а тогда из-за скандала Драко рискует потерять и работу в Министерстве. Я его не виню, нам обоим тяжело, — грустно ответила Гермиона, вытирая последние слёзы с щёк. Удивительно, но два самых умных ученика противоборствующих факультетов начали общаться ещё в конце седьмого курса, неожиданно открывая для себя друг в друге хорошие стороны и общие интересы. Потом это общение, конечно же, сократилось после свадьбы Грейнджер, но после её первой же ссоры с мужем, она написала Драко и призналась, что несмотря на всю эту глупую и слишком скорую свадьбу любила именно его, не осознавая этого ранее. Малфой сначала пару дней молчал, чем окончательно погрузил девушку в тоску, но затем написал длинное письмо о взаимности её чувств и собственном страхе перед гневом родителей. Так они и скрывались, мыкаясь по кафешкам на окраинах и мотелям.       — Я знаю, Герм, я знаю. Постараюсь помочь, — пообещал Гарри.       Дальше они распрощались, и Гермиона с тяжёлым вздохом направилась домой, где её сначала ждали пустые обещания, а затем и пустые признания в любви.       Ему было невероятно жаль подругу. Конечно, она могла бы просто разорвать с Роном все контакты, бросить работу и спокойной переехать к Малфою, но тогда бы она потеряла невероятно много, а быть зависимой даже от своего мужчины она не хотела. Слишком сильно уважала себя.       Попросить Марволо об услуге Гарри, конечно же, мог, но вот не был уверен, что ответ будет утвердительным. Страшно? Да, конечно. Но ему было необходимо помочь Гермионе.       Через пару минут после ухода подруги он спустился в мастерскую и сел на стул, доставая свою палочку.       Она была уже почти готова: сигилы вырезаны, сердцевина из пера феникса была запечатана смолой. Осталось только напоследок покрыть лаком и окунуть в специальный раствор, который размеренно булькал под чарами консервации.       Гарри положил перед собой палочку и достал баночку с лаком и кисточкой. С каждым новым мазком палочка всё сильнее и сильнее грела руку, и это означало, что магия в некогда обычном куске дерева начала зарождаться. И Гарри при этом испытывал такого уровня эмоциональный подъём и триумф, что прямо руки тряслись.       Когда кончик палочки был покрыт лаком, а поверхность слегка помутнела (значит, лак застыл), Гарри снял чары консервации с котла и опустил туда палочку, садясь обратно на стул. Осталось подождать какой-то час, и тогда у него, возможно, будет его собственная палочка.       С пером феникса он вообще никогда не работал. Да, один раз ему удалось достать у индийских перекупщиков порошок из пера феникса и эхинацеи. Но ведь это всё равно не то же самое. Было боязно вообще начинать работу с таким материалом, тем более, страх неудачи усиливался из-за того, что палочку он делал для себя.       Ещё его волновало то, что он так и не сделал палочку для Реддла. Идей у него не было. Совсем. Конечно, мысль с благородными сортами дерева осталась, ведь палочка, которую он недавно сделал для него, была вполне сносной и даже подходящей по каким-то критериям, но ведь и над сердцевиной нужно ещё подумать. Может, что-то драконье? Сердце, шкура или костяной порошок? Но этого будет недостаточно, потому что сами по себе эти ингредиенты невероятно сильные, да, вот только не на все три рода магии. Тем более, что Реддл не как все остальные маги. Он сильнее.       Поттер почему-то тосковал по нему. Вот открыто. Он так свыкся за целую неделю, что каждый день встречался с ним, что даже как-то не привык сидеть у себя в квартирке или мастерской. Он так приспособился отбиваться сарказмом от его язвительности, что утром чуть не ответил в таком же тоне одному из клиентов. Дурной пример заразителен, он это уже понял.       Из раздумий его вырвал звон будильника. Гарри встрепенулся и погасил слабый огонь под котлом. Наконец-то. НА-КО-НЕЦ-ТО. Он достал палочку при помощи специальных щипцов и положил её на стол. Отодвинул стул, чтобы дать себе больше места. Вытер вспотевшие от волнения ладони о давно запачканные джинсы и потряс головой. Момент истины.       Он взял палочку в руки и тут же почувствовал приятное тепло, а от древка полетели серебристые искры. Его… Его палочка! Его! От радости он засмеялся и запрыгал на месте, параллельно при помощи новой палочки очищая котёл, убираясь на столе и расставляя книги на полке в алфавитном порядке. Заклинания без особого труда получались идеальными, что неимоверно радовало Гарри.       Он ждал этого так долго, что даже поверить не мог. Неужели он наконец-то станет полноценным магом? Удивительно…       Ему вдруг неимоверно захотелось, чтобы Реддл испытал те же эмоции. Гарри хотел, чтобы замминистра так же порадовался, так же улыбался. Он с содроганием в сердце вспомнил его слабую улыбку, которую ему удалось увидеть. Красивую, стоит отметить.       Стоп.       Нет, может, он и красивый… Ну, то есть, его улыбка, но Реддл остаётся таким же язвительным карьеристом, который готов на всё ради достижения своих целей. Хотя даже сам Гарри уже понял, что замминистра был не только таким, но ещё и сострадающим, просто пока он не ощутил этого на себе.       А как же его «спасение»? Конечно, гиппогриф бы ему ничего не сделал, но ведь Марволо об этом не знал, а потому бросился на его защиту, хотя мог и сам ненароком пострадать.       Счастливый, но слегка уставший от радости Поттер плюхнулся на стул, рассматривая свою палочку. Светлое дерево прекрасно гармонировало с рельефной имитацией травы на рукояти и изящно вырезанными рунами, которые были будто переплетены между собой тонкими веточками с листьями. Как он не раз говорил Гермионе, создание палочки — это самое настоящее искусство.       Осталось только сделать подходящую палочку для Реддла, чтобы ещё одна грандиозная цель наконец-то была достигнута. А что потом?       А потом они, скорее всего, даже больше и не встретятся.       Вся радость от создания палочки в душе Гарри как-то странно притупилась.