Рецепт идеальной палочки

      Ничего не получалось. Вот совсем ничего. Всё утро руки как-то странно тряслись, а сконцентрироваться на чём-то одном было практически невозможно. И это жутко раздражало Гарри, буквально до дрожи. И понять такого своего поведения и самочувствия он не мог, в затуманенном сознании даже догадок не было.       И вроде всё было хорошо: выспался, кофе сварил не кислый, не как обычно, два счастливых клиента нашли свои палочки, и солнце приятно прогревало комнату и магазинчик. Однако где-то внутри Поттер чувствовал сильное напряжение, но никак не мог понять, откуда оно взялось.       Он бросил попытки работать, когда в очередной раз просыпал мимо сердцевины лазуритную пыль и случайно сломал иглы дикобраза.       Хотя, нет, одна мысль занимала его сознание: он вновь думал о Никиасе. Тот невероятно подходил Тому, Гарри буквально даже в мыслях представлял розово-сиропные картинки, на которых эти два утончённых и сильных волшебника вместе появлялись на министерских праздниках, собраниях, вместе работали и… И много ещё всего того, от чего сердце неприятно кололо.       Он тяжело выдохнул и убрал все заготовки по своим местам, погасил огонь под котлом и вышел из мастерской, поднимаясь в комнату.       У них сегодня не будет встречи: Том был занят в Министерстве. Гарри вообще удивлялся, как заместитель Министра, готовящий собственный предвыборный план, мог столько времени уделять обычному мастеру по изготовлению палочек. И стыд заполнял его от понимания, что Реддл не только контролировал собственную жизнь и всё, что в ней происходит, но и тратил свои драгоценные рабочие часы на разборки с Джинни и на прочие поттеровские проблемы.       И Гарри всё больше и больше казалось, что он в глазах Марволо был несмышлёным ребёнком, за которым нужно было приглядывать. Хотя, он был бы не против этого.       Он устало упал на кровать и бездумно уставился в потолок. И как теперь работать? А надо ли вообще? Сколько себя помнил, он почти ни дня не проводил вне мастерской, стараясь каждый день выставлять на полки новые палочки, даже почти не отдыхал. Он никогда не чувствовал как таковой сильной усталости, а потому и не считал, что от неё необходимо было избавляться. И если он устраивал себе «отдых» и весь выходной валялся в постели или занимался, грубо говоря, ничем, то чувствовал не только сильное желание спуститься в мастерскую и что-нибудь сварить или выстругать, но и внутреннюю вину за то, что в пустую потратил день.       А сейчас он просто лежал и пытался собрать мысли в кучу. Не получалось. Из-за гнетущего чувства внутри ему и сегодня хотелось ничего не делать. Но ведь всё хорошо, ведь ничего такого сегодня не ожидалось, так почему он в таком состоянии? Гарри всегда было сложно разобраться в собственных чувствах и ощущениях, обычно ему на это требовалось немалое время или помощь кого-нибудь из друзей. Вот и сейчас всё его сознание было скомкано и…       В этот момент через открытое окно к нему ворвалась полупрозрачная серебряная выдра — патронус Гермионы. Гарри шокировано сел и посмотрел на волшебного зверька. Она почти никогда не отправляла патронусы, обычно только сову с письмом. Значит, что-то случилось.       Мордочки патронусов могли отдалённо напоминать выражение лиц их владельцев, а потому Поттер очень напрягся, когда увидел в лике патронуса взволнованность и лёгкий страх.       — Гарри, Реддл попал в Мунго, его отравили! — с паникой в голосе заявила она и испарилась.       Ну, вот. Он же чувствовал, что что-то должно было произойти. Чувствовал же, что что-то не так! Он рывком встал на ноги, с громким топотом спустился по лестнице в магазинчик, закрыл входную дверь и переместился по каминной сети в больницу.       Руки в миг похолодели, а сердце бешено затрепетало. За ту секунду, во время которой он находился в вихре аппарации, Гарри понял, что готов был отдать всё, лишь бы Том остался жив. Да, думать так о человеке, для которого Поттер был практически никем, — глупо, но разуму, ведомому влюблённым сердцем, уже ничего адекватного внушить не представлялось возможным.       В приёмном отделении, у рецепции, люди галдели и требовали, чтобы их пустили к палатам.       Гарри никогда не видел такой толпы здесь, даже по праздникам, когда многие умудрялись пострадать от домашнего фейерверка или компанейски придуманного нового проклятья.       Пробиться через галдящую толпу представлялось нереальным — абсолютно каждый пытался попасть к родственникам и близким. Неужели пострадал не только Том? Может, просто так совпало, что все эти люди оказались здесь? Может, произошло ещё что-то? По сути, все эти люди могли переживать за свои близких, которые сейчас лежали в неизвестном им состоянии. Но Гарри тоже переживал. Единственного человека, который за столько лет смог стать ему настолько дорог, отравили, да так, что пришлось в экстренном порядке везти того в Мунго.       Он никогда не был пробивным или нахальным, честно стоял в очередях и даже иногда пропускал в них людей вперёд себя, но сейчас, подгоняемый страхом за Тома, он резко приобрёл все эти черты. Наверное, на это повлияло и общение с Реддлом, который в мелких, не политических делах всегда ставил свои интересы превыше интересов других.       Гарри отошёл к стене, слегка пригнулся и пошёл напролом через толпу, лавируя между возмущающимися такому его поведению посетителям. Где-то у самого конца, когда он уже видел свободное пространство коридора, кто-то сильной рукой схватил его за плечо. Обернувшись, Гарри увидел высокого и широкоплечего мужчину с маленьким шрамом над бровью. В повседневной жизни Поттер бы испугался его, но сейчас смело и даже с толикой вызова смотрел ему в глаза.       — Куда прёшь, парень? — с претензией спросил мужчина, ещё сильнее сжав руку на его плече. Поттер понадеялся, что синяков не останется.       — Не ваше дело, мистер. И не смейте меня трогать, я вас трогал? — требовательно спросил Гарри, накрыв его ладонь, лежащую на собственном плече, намереваясь её скинуть.       — Без очереди лезешь. Тут все пришли к пострадавшим, — и отчасти он мог его понять. Мужчина пришёл, возможно к родственнику или просто дорогому человеку, а Гарри, утопая в наивности, решил, что сможет просто так прорваться к Тому. И что тот его не выгонит в том числе.       Стоп. Если тут все пришли к пострадавшим, значит, это точно был именно теракт. Гарри слабо затрясло. Кто же мог додуматься до такого? Поставить под удар чужие жизни ради собственной мелочной выгоды… Но сейчас ему важно было попасть к Тому и хотя бы убедиться, что тот в порядке. Гарри прочистил горло и начал вкрадчиво и решительно отвечать задержавшему его мужчине.       — Да мне плевать, к кому вы пришли, но если я сейчас не попаду к тому, к кому пришёл я, то вы можете оказаться не в роли посетителя, а в роли посещаемого. Всего доброго, — выплюнул он и, пока ошалевший от такого грубого ответа мужчина слегка расслабил хватку, скинул его руку со своего плеча, растворяясь в толпе. Не надо было так грубо отвечать. Возможно, мужчина пришёл к своей жене, дочери или сыну, а какой-то нахал из толпы нагрубил ему, ухудшив и так ужасный день. Гарри начала потихоньку съедать совесть.       И вот так всегда. Он никогда не мог без последствий для себя же нахамить кому-то или на кого-то накричать. Каждый раз чувство собственной ничтожности и жалость к жертвам собственной ярости терзали его сердце, подталкивая к извинениям, пусть иногда и слишком преувеличенным.       Пока он пытался вырваться из толпы, то его ещё пару раз пихнули, попытались остановить, а затем ещё и двое медсестёр окликнули его и уже даже протянули руки, чтобы вернуть нарушителя порядка обратно в толпу. Однако Гарри быстро преодолел расстояние до лестницы и побежал по ней, пропуская ступеньки.       Только сейчас где-то на краю сознания поселилась мысль, что, возможно, Том не захочет его видеть. И Гарри смог бы в таком случае его понять. И правда, зачем замминистру ждать того, кто просто выполняет его заказ, а Поттеру идти туда, куда его не приглашали? Но эти мысли заглушались сотнями вопросов о состоянии Реддла и о его здоровье.       Конечно, нужно было сначала хорошо подумать о том, а стоило ли вообще идти сюда, но Гарри почти всегда сначала делал, а потом думал.       Два лестничных пролета оказались позади. На этих этажах находились кабинеты врачей, комнаты для исследований, операционные и тому подобное, а вот палаты находились на третьем, четвёртом и пятом этажах. Комнаты для сложных пациентов или для пациентов с особым статусом находились выше всех, туда Гарри и направился. Ну не могли замминистра положить в общую палату.       Он подошёл к нужному коридору и увидел перед поворотом, откуда начинались палаты, медбрата, следящего за порядком. Если Гарри будет смущён или напуган, то его точно выгонят, значит, нужно быть увереннее. Он встал за углом, стараясь отдышаться, и начал поправлять одежду.       И только сейчас он понял, что выбежал в том, в чём работал — потёртые старые синие джинсы и немного скатавшийся гриффиндорский свитер. Ужасно. Просто крах. Мало того, что он в таком виде покажется перед Томом, так ещё и перед работниками больницы. Великолепно.       Но ничего не поделаешь. Как есть, так есть. Куда больше он волновался за замминистра, о состоянии которого не знал почти ничего. Гарри отряхнул в последний раз свитер, выпрямился, выдохнул и направился по коридору.       Медбрат стоял прямо напротив него. Благодаря очкам Поттер разглядел фамилию на бейдже — Уолтер. Если он и вовсе откажется пускать Гарри, то тот просто возьмёт напором — проскочит и побежит.       Но он же даже номера палаты не знал.       Значит, будет заглядывать в каждую, пока не найдёт нужную.       — Мистер? Сюда нельзя, — Уолтер протестующе выставил вперёд руку, преграждая Гарри путь.       — Мне можно, — выплюнул он в ответ. Сам не мог понять, откуда в нём столько наглости, однако поворачивать назад уже было поздно. — В какой палате Том Марволо Реддл?       — Заместитель министра? — на секунду зрачки медбрата понимающе расширились, но затем он вновь посерьёзнел. — Я не могу вас пустить.       — Почему?       — Пускают только самых близких и только по предварительной записи, — дежурно ответил медбрат, продолжая перекрывать проход.       Гарри просто обязан увидеть Тома, поговорить с ним, убедиться, что тот жив и когда-нибудь будет здоров. И если для этого потребуется нахамить хоть десятку таких медбратьев, то он был согласен. Немного испуган и сильно напряжён, но согласен. Поттер подобрался и высокомерно приподнял голову — научился этому у Реддла. Тот обычно делал так, когда хотел запугать собеседника. Чего уж там, Том и на нём такой метод практиковал при первых встречах.       — А теперь послушайте меня сюда: если для того, чтобы к пострадавшему от покушения какого-то неадеквата второму лицу магической Британии явился человек, который смог бы его поддержать, нужна запись, то тогда вам тоже нужна запись, но уже к психологу, потому что только больные на голову люди могут быть такими чёрствыми и холодными. И к тому же я не уверен, что самому Тому… ой, — он специально назвал замминистра по имени, а затем поправился, чтобы показать медбрату несуществующий уровень их несуществующих отношений, — мистеру Реддлу такое понравится. Спрошу ещё раз: в какой он палате?       — Но так нельзя… — протараторил испуганный таким напором Уолтер, немного отходя назад. Он был ещё совсем молодым, может, от силы пару месяцев в должности, а оттого оторопел от такого. Гарри же, по сути, страха внушить не мог, только недоумение.       — В какой. Он. Палате? — с характерными паузами спросил Гарри, продолжая наседать.       — Я сп-прошу у него лично, можно ли вам зайти, — ответил Уолтер и дёргано зашагал куда-то в сторону палат.       Гарри окатило тёплой приятной волной, а губы сами расплылись в улыбке. Если медбрат спросит у Тома лично, значит, замминистра в сознании и даже может принимать какие-либо решения.       Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо. Он повторял эти слова в своей голове, как молитву.       Но тут он начал нервничать. Так, что руки затряслись. А если Том откажется? Вот так просто возьмёт и скажет медбрату, что не хочет видеть Поттера у себя в палате. Уолтера не было минуты три. Гарри считал. И что так долго можно было обсуждать? От таких мыслей он начал нервничать ещё больше.       Из-за вороха пугающих мыслей он не заметил, как вернулся медбрат, доставший из кармана белого халата палочку. Поттер на секунду даже напрягся и отстранился, но вовремя понял, что никто не будет его проклинать в стенах Мунго.       — Я продезинфицирую вас и вашу одежду, а затем провожу к палате.       — Хорошо, — он еле скрыл детскую радость в собственном голосе.       Медбрат коротко кивнул и провёл сверху вниз палочкой. На пару секунд по коже Гарри пробежали мурашки, но быстро стихли.       Уолтер, указав Поттеру рукой вдаль коридора, направился к самой дальней палате.       На белой двери, в отличие от остальных, не было номера, а только золотистый логотип Министерства Магии. Наверное, палата была заранее забронирована для таких случаев. Ну да, как сегодня все убедились, нужно быть готовыми к любому исходу событий.       — Можете заходить.       Медбрат вернулся на пост, а Гарри выдохнул и дрожащими пальцами накрыл холодную железную ручку двери.       Том разрешил ему зайти. Разрешил. Значит, во-первых, он всё-таки почти в порядке, а во-вторых, Гарри для него — не последний человек. Но если не последний, то какой по счёту?       А какой Том для него? Один из первых. Наверное, сразу после матери и Гермионы. Даже выше отца и Рона. Гарри не только каждую секунду думал о нём, но уже и перенял некоторую модель его поведения, а его характер претерпел некоторые изменения. Раньше он бы никогда не смог так общаться с людьми, а особенно в случаях, когда сам был не прав, но пытался доказать обратное. И если Том оказывал на него такое влияние, что Поттер готов был общаться с ним, даже если исход этого общения вдребезги разобьёт его.