Рецепт идеальной палочки

      Больше всего Гарри ненавидел нервничать. Такое состояние влияло не только на его способность трезво мыслить, но, казалось, и на физическое состояние. Конкретно сейчас у него гудела голова, а в ушах изредка отдавались гулкие удары сердца. Однако сейчас не происходило и не должно было произойти ничего столь страшного. Ничего, кроме разговора с профессором Снейпом. Эта летучая мышь пугала учеников даже после их выпуска. С Поттером было то же самое. А если учесть, что говорить с ним зельевар собирался о Томе, то ситуация становилась максимально ужасной.       Гарри вообще не хотел раскрывать свои чувства никому, кроме Гермионы. Вообще. Даже сам Реддл не знал о его истинных мыслях и желаниях. Он думал, что так просто будет спокойней. Родители воспитывали его с грузом ответственности перед обществом. Будто мнение каких-то совершенно незнакомых людей имеет вес перед его судьбой. Именно из-за этого он чаще всего скрывал то, что было у него в душе: чтобы не получить порцию осуждения от кого-либо.       И пусть он понимал, что это ненормально, но поделать с собой ничего не мог. Тома вот, например, никогда не заботило, что про него подумают другие. Именно это в нём и восхищало. Он был независимым, сильным, ответственным только перед собой… Снейп обещал прийти в шесть вечера. И Гарри не понимал, чего хотел больше: чтобы это время наконец-то наступило, или чтобы оно остановилось. Магазинчик он закроет за пару минут до шести. Гарри сомневался, что зельевар потратит на беседу с ним больше, чем требуется, чтобы выпить чашку кофе. Прочитает вновь лекцию о том, как Поттер «похож на своего отца» и про то, что ему «не помешало бы сначала думать, а потом говорить». Ничего нового. Возможно, просто хочет оградить своего друга от такого недостойного, по мнению самого Снейпа, мальчишки.       Да пусть говорит, что хочет, Гарри всё равно не сможет отказаться от своих чувств к Тому.       Он сидел на диванчике на первом этаже. Обычно он так не делал вовсе, так как понимал, что выбор палочки и её испытание — вещи интимные, а для некоторых людей совершенно сокровенные. В самом начале он ещё, как консультант в магловском магазине, общался с каждым покупателем, от чего некоторые из них уходили ни с чем, так как им было неловко испытывать палочку, особенно если это были будущие первокурсники. После нескольких таких случаев он стал появляться в торговом зале лишь по просьбе покупателя.       Сейчас же он уже закрыл магазинчик — был вечер, на улице почти стемнело — и караулил Снейпа практически у дверей, потому что не мог позволить ему бродить между стеллажами. Его лавка — нечто трогательное, сокровенное, а зельевар в его глазах был не только профессионалом, но и излишне жестоким человеком со своеобразными методами обучения и воспитания. И если раньше, ещё в годы обучения, Гарри боялся его до трясучки, то сейчас, несмотря на то, что баллы не снимут и отработку не назначат, чуть-чуть страшился смотреть ему в глаза. Всего чуть-чуть.       Наедине с собой он смеялся, что дотошный Снейп придёт минута в минуту, и ровно в шесть вечера смеяться перестал.       На пороге магазинчика стоял его профессор зельеварения в привычной длинной чёрной мантии.       Зельевар будто не старел вовсе, так как со дня выпуска Гарри из Хогвартса прошло немало лет, а «летучая мышь» будто и не изменилась.       — Здравствуйте, профессор, — Гарри слабо улыбнулся, стараясь разрядить обстановку, но, судя по привычно мрачному выражению лица зельевара, не вышло.       — Добрый вечер. И я уже не ваш профессор, — пробурчал Снейп, а у Поттера промелькнуло в голове: «Ну и слава Мерлину».       — Я знаю, но просто привык так к вам обращаться.       — В принципе, мне всё равно, — в этот момент Гарри понял, почему же Снейп и Том всё-таки сошлись и дружат уже столько лет. — Я пришёл говорить о другом.       — Может, присядем? — несмело предложил Поттер, указывая на диванчик.       — Мне понадобится пару минут, — отрицательно замотал головой Снейп и продолжил стоять.       — Хорошо. Я вас слушаю.       — Как я понял, Марволо — ваш клиент, — после этого Гарри напрягся и будто приготовился защищаться. — Он мне объяснил, что ходил к вам на личные встречи только ради того, чтобы вы лучше разобрались в его магическом ядре.       И Снейп не случайно выделил это «только». Он, скорее всего, старался задеть Гарри тем, что Тому ничего, кроме палочки, от него было не нужно. Поттер и сам это прекрасно понимал, просто старался не думать, чтобы себя же не обрекать на новый круг самокопания.       Стоп.       Если зельевар так сказал, значит, подозревал о том, что Гарри ждёт от Тома не только делового общения.       — Да, так и есть, — может, ему кажется. Лучше пока молчать.       — Я вас не спрашивал, — грубо прервал его Снейп, смотря на бывшего ученика с лёгким отвращением. — Ваши встречи носят сугубо рабочий характер и не имеют продолжения после выполнения заказа. И вот теперь у меня вопрос: почему вы решили, что имеете право заявляться к вашему заказчику в больницу?       — Ну, просто так сложилось, что Том…       — Мистер Реддл.       — Что?       — Для вас он мистер Реддл, — Гарри буквально кожей чувствовал колкий и холодный взгляд зельевара на себе. Ненавидел это чувство ещё со школы.       — Нет, — резко, даже слишком, по его мнению, прервал бывшего профессора Поттер. — Он разрешил мне называть его по имени. И сам делает так же.       — Мне всё равно. Соблюдайте рабочую этику, а не идите на поводу у личных взглядов. Можете продолжать.       — Просто наши встречи на данный момент составляют большую часть моей жизни, а потому я просто испугался, как человек за человека. Вот и всё. Или вы считаете, что навещать больного могут только его близкие? — Гарри чувствовал, как сам начинал злиться и закипать, а потому будто начал наступление. Хотя куда ему до опытной летучей мыши.       — Нет, не считаю. Но я был бы не рад, если бы ко мне в Мунго пришёл официант из «Трёх мётел», — Снейп слабо усмехнулся, когда заметил, как Гарри покраснел от злости.       — Не сравнивайте, пожалуйста, ни меня с официантом, ни его с собой.       Ещё в Хогвартсе он понял, каким же противным мог быть Снейп. Но при этом заметил, что иногда зельевар был вполне обычным человеком, даже понимающим. Был он таким чаще всего тогда, когда кому-то из учеников угрожала опасность, или когда кому-то срочно требовалась его помощь.       Если упростить, то можно сказать, что Снейп был человеком, когда от его поведения и реакции зависели чьё-то здоровье или жизнь, но в повседневности был до дрожи противным.       — У меня нет ни желания, ни времени спорить с вами. И ещё: вы хоть знаете, сколько ему лет?       — Ну, больше сорока.       А ведь правда. Он даже не думал об этом. Только понимал, что, если Том был другом Северуса и Люциуса, значит, ему было примерно столько же, сколько и им.       — Феноменально, — Снейп страдальчески закатил глаза. — А насколько больше?       — Максимум лет на пять или шесть, — неуверенно пожал плечами Гарри.       — Уверены?       — К чему эти расспросы?       — Я принципиально не лезу ни к кому в жизнь, так как мне абсолютно всё равно, кто и что о ком-то думает, и кто и кого хочет затащить в постель, — Гарри сначала даже хотел возмутиться такому пошлому высказыванию, но не осмелился и рта открыть против зельевара. Привычка ещё с Хогвартса. — Однако специально для вас переступлю через свои принципы: Марволо никогда не станет вашим партнёром или даже приятелем.       Снейп говорил вкрадчиво, выделяя каждое слово, будто считая, что так до Поттера дойдёт лучше. И дошло.       Гарри понимал, что отпираться было бессмысленно. Многие в Хогвартсе говорили о невероятной способности Снейпа к легилименции, а потому тот, не рискуя вообще ничем, сейчас мог спокойно прочитать его мысли, а Поттер бы даже и не заметил. Он тяжело выдохнул и отвёл взгляд, смотря поверх плеча бывшего профессора.       — Откуда вы узнали?       — Когда увидел, как вы на него смотрите. Удивлён, что Марволо до сих пор не в курсе. Я знаю, что вы вроде… — он на секунду остановился, будто подбирая нужные слова, — тесно общались с младшей Уизли. Мой вам совет, как преподавателя: стройте семью с ней, а про Тома забудьте сразу же, как только выполните заказ. Вы не нужны ему, а он не нужен вам.       Где-то в глубине души Гарри понимал, что так и было. Ну, на половину. Он действительно не был нужен Тому в качестве друга или партнёра.       Зато Реддл стал ему необходим, как воздух.       Он действительно был влюблён в него. Прямо как первокурсник. И наконец-то признался себе, но не мог признаться ему. И, наверное, не сделает этого никогда.       — А почему вы решили за меня? — Поттер сдерживался, чтобы не перейти на крик. Уже даже вечно спокойный Снейп начал показывать свои настоящие эмоции. Похоже, его эта ситуация действительно волновала.       — Потому что я его знаю не первое десятилетие. И потому что со стороны всегда виднее.       — И какой вам смысл говорить это всё мне?       — Я хочу уберечь Тома от волнений, — наверное, он впервые сказал Гарри такую правду. — До вас мне дела нет.       — Я подозревал. А оставить его в покое не думали?       — Вы немного не понимаете сути. Я, как один из немногих близких ему людей, хочу ему помочь. Примерно по такому же принципу действовали и вы, помогая мисс Грейнджер.       — А как вы?..       — Сначала рассказал Том, затем Люциус. Драко заявил ему, что встречается с Грейнджер и что у них всё серьёзно, — Гарри слабо улыбнулся, понимая, что скоро у его подруги всё будет так, как она давно мечтала.       — А как отреагировал Малфой-старший?       — Скандалом. Как раз вчера именно выяснением отношений с сыном Люциус и был занят.       — Надеюсь, у Гермионы всё будет хорошо. Ну, и у хорька тоже, — Гарри махнул рукой, понимая, что счастье Гермионы напрямую зависело от Драко.       — Я бы тоже не желал ей плохого. Мне, несмотря на то, что выпустившихся учеников я почти сразу же забываю, искренне жаль, что такая способная и рассудительная девушка занимала столь низкие должности в Министерстве.       — То есть, вы не против их отношений?       — Драко — мой крестник, а не сын, меня волнует только его состояние, а не статус семьи или чистота крови. Если он будет счастлив с мисс Грейнджер, то это его выбор.       — Вы не могли бы донести это до Люциуса? — осторожно спросил Поттер.       Снейп был педагогом. Пусть и плохим, но всё-таки педагогом, который положил большую часть своей жизни на воспитание и обучение юных волшебников. Наверное, где-то внутри его чёрной душонки есть хоть капля сочувствия к нынешним и бывшим ученикам.       — В каком смысле?       — Я подозреваю, что Гермиона либо уже наслушалась претензий от четы Малфоев, либо это ей ещё предстоит. Я волнуюсь за неё, а потому попрошу вас по возможности предотвратить всякие распри и ссоры, — он стыдливо покраснел и почесал затылок, отводя взгляд.       — Теперь вы понимаете, как я отношусь к Тому? Как и вы к мисс Грейнджер.       — Но я же не могу навредить ему, — Снейпа действительно можно было понять: он защищал Реддла, как мог.       — Физически действительно не можете: Марволо в разы сильнее вас, но можете причинить ему моральный вред.       — Это какой же?       — Если потом поймёте, что он вам не нужен, и решите прекратить общение, — в переводе на человеческий: «Если решите бросить его». Хотя Гарри даже представить не мог себе такой исход событий. Если бы он стал партнёром Тома, то делал бы всё, лишь бы остаться с ним.       Где-то внутри себя он понимал, что это — не нормально, так как скорее было похоже на зависимость, но он был готов признать это. Даже если и зависимость, что с того? Всё равно был в него влюблён, ситуации это не меняло, только могло напугать Тома, но он же об этом никогда не узнает.       Да что говорить. Они и вместе-то никогда не будут.       — Это может ранить его?       — Как и любого другого человека, — абсолютно спокойно ответил Снейп, а у Гарри кольнуло сердце. Он совершенно не хотел причинять Тому боль. Никакую.       Может, тогда и не стоит пытаться построить отношения? Вдруг Гарри не сможет? Не сможет стать для Тома нужным, идеальным, комфортным?       — А если я буду осторожен?       — Вам это не свойственно, а потому я предупреждаю в последний раз: забудьте о нём и делайте свою работу.       — Иначе что?       — Иначе я найду способ, как настроить Тома против вас.       — Но…       — Я сказал всё, что хотел. До свидания, — Снейп слабо кивнул и, не дождавшись ответа, вышел из лавки.       Гарри закрыл за ним дверь и тяжело сел на софу, стоящую рядом.       Снейпа можно было понять. Он переживал за своего друга и оберегал его, как мог. Для Тома это было хорошо, а вот для самого Поттера…       Он никак не мог понять, как можно было говорить такое человеку в лицо. И даже не знал, как расценивать теперь зельевара: как беспокоящегося за друга человека или как личного врага.       Хотя он теперь и не понимал, стоила ли игра свеч. Нет, он сам безумно был влюблён в Тома и хотел быть с ним, но боялся причинить ему боль. Замминистра был далеко не самым простым и лёгким человеком, что иногда даже пугало Поттера. Он боялся, что не сможет найти с ним достаточно общих точек.       И тогда им обоим будет больно.       Гарри схватился за голову и страдальчески взвыл. Это было слишком сложно.       И ведь даже посоветоваться было не с кем: вся семья Уизли и в том числе его отец будут против вообще любых отношений с мужчиной, а мама хоть и была терпимой к такому, но всяко не оценила бы его выбор. Невилл и Полумна не были посвящены во всю эту историю. Оставалась только Гермиона, которая сейчас была занята устройством личной жизни, и беспокоить её, а уж тем более нагружать собственными проблемами, Гарри не хотел.       Нужно научиться самому решать свои проблемы.       Снейп испортил ему весь рабочий настрой. Никаких идей об ингредиентах в голову не приходило. Сейчас создать вообще любую палочку казалось невозможным. Он не мог придумать ничего.       С каждым днём Гарри ощущал, как его чувства к замминистру всё сильнее и сильнее сжирали его, мешая работать. С каждым днём он работал всё меньше и меньше, идеи иссякли, а силы заканчивались.       Он устало открыл ящичек, убрал туда начатую палочку и ножи для резки по дереву и вышел из лаборатории, направляясь в спальню.       Гарри даже не знал, что с этим делать. Он понимал, что нужно либо признаться Тому в своих чувствах и получить отказ, успокоившись, либо мучиться от неизвестности и дальше, всё сильнее и сильнее затухая, как мастер по изготовлению палочек. Оба варианта казались максимально печальными и неприятными.       Поттер лёг на спину поперёк кровати и уставился в потолок.       Когда-нибудь это закончится. Ну, наверное.       Где-то в районе окна послышалось требовательное уханье. Гарри повернулся и увидел незнакомую сову с коричневым оперением, сидящую на подоконнике и держащую какое-то письмо в клюве. Поттер протянул руку и взял конверт, на котором ничего, кроме адресата, написано не было.       Гермиона обычно присылает патронуса и назначает встречу, потому что больше любит личное общение. Родители не стали бы присылать письмо так поздно и скорее пригласили бы к себе.       Он распаковал конверт и достал плотный листок бумаги. По почерку сразу было понятно, от кого это.       От Тома.       «Здравствуйте, Гарри.       Вы хотели быть в курсе всех новостей, поэтому сообщаю вам, что скоро меня будут готовить к выписке. Яд больше шокировал, чем навредил, а потому держать меня тут более не намерены. Проведут последние анализы, дадут некоторые указания по поддержке состояния и отпустят.       Уверен, что первую неделю буду занят в Министерстве, поэтому не знаю, когда мы сможем встретиться. Никого сейчас к больным не пускают, так как заботятся о чистоте магического фона и тех анализов, которые берут у пострадавших.       Таким образом, если ко мне вас не пустят, то спрошу в письме. Как вы? Как работа? Я помню, что Северус в тот день разговаривал с вами в коридоре. Зная его, смею спросить, не вёл ли он себя как-то предосудительно? Если да, то сообщите мне, и я поговорю с ним. И вообще, я был бы рад вашему письму. Любому.       И ещё раз спасибо вам за поддержку. Это очень важно для меня.       Т.М.Р.»       Гарри слегка подрагивающими пальцами провёл по кромке листа, улыбаясь последним строчкам.       Рад любому письму... Звучало, как в романе какого-нибудь классика, а на деле являлось настоящей дилеммой. Писать или нет? Если напишет, то только упрочнит их связь, а если нет, то Том может расценить это, как нежелание общаться с ним, и тогда окончательно охладеет к Гарри.       Было невероятно сложно принять решение. Страдать от неразделённой любви было невероятно тяжело: будто ты выполняешь работу, но ничего за это не получаешь. Но и получить отказ было до боли в сердце страшно.       При этом Гарри ощущал, что чем старше становился, тем сложнее было завести новые знакомства, а про отношения и говорить нечего. Он боялся, что никого себе не найдёт. Что все его друзья построят семью, а он так и останется одиноким. Яркий пример — Олливандер, который из-за работы так и не успел найти себе пару.       Гарри безумно боялся стать таким же.       Может, Снейп прав? Может, ему действительно стоит поскорее закончить заказ и распрощаться с Томом? Так этот этап его жизни поскорее закончиться, а Реддл не успеет привязаться, если он вообще на это способен, конечно.       К тому же, он всегда может извиниться перед Джинни и вернуться к ней, тем более, что Элиаса он очень любит. Но так Гарри сам не будет счастлив. Хотя и в неразделённой любви счастья тоже нет.       И если говорить совсем откровенно, то он безумно хотел написать письмо, но так же безумно боялся того, что будет дальше.