***
Мартина швырнула очередной свитер в нежно-фисташковом оттенке на кровать. Она пыталась найти в шкафу что-то менее яркое или менее пастельное, каждая вещь на её взгляд была либо слишком броской, либо слишком сладкой. Второе не приводило в восторг чуточку больше, чем первое. Тина написала той подружке, оказалось, что её зовут Карина, ещё вчера, с предложением дойти до школы вместе, в конец вставила смайлик-сердечко, потому что он был явно у Евы в топе. Она несколько дней думала о том, что будет делать дальше. Пока в голову приходило только отсидеться тут до тех пор, пока план дальнейшей жизни не нарисуется. Прикинув, Мартина поняла, что не имеет ничего. С ничем дорога только в никуда. Мама, хоть и понимающе кивала в четверг и в пятницу, продолжать сидеть дома не разрешила, поэтому к школе она морально начала готовиться ещё в субботу вечером, в перерыве между какими-то шоу и сериалами. Вздохнув, Тина почти с закрытыми глазами надела последнюю выпавшую из шкафа кофту: перебирать вещи заново времени не было. А потом с ужасом взглянула на гору вещей, не долго думая, просто закинула их в шкаф, обходя тот необычный способ сложения, которого придерживалась Ева. — Отец достал билеты на твоё завтрашнее выступление, — мама остановила прямо перед самым выходом из квартиры, когда у Мартины разбежались глаза в выборе обуви. — Я оповестила вашу классную о том, что ты будешь отсутствовать завтра. Ирина Николаевна настаивала на том, чтобы ты пришла на тренировку вчера и сегодня, но я сказала, что ты всё ещё себя не важно чувствуешь, а там решай сама, всё-таки отборочные. Тину от сложного выбора заставила оторваться ещё первая фраза. В комнате Евы она видела несколько фотографий, где та с ярким макияжем, идеальной причёской и в блестящем костюме. На стене — медальница, а в шкафу, который она полностью перерыла — коньки. — Хорошо, — она наспех накинула пальто, потому что Карина завалила её сообщениями: начиная от милых, заканчивая не очень, когда опоздание начало мериться не просто в минутах, а в десятках.***
Навыки самоконтроля снова начали прокачиваться, когда буквально каждая пятнадцатая девочка обнимала её, несколько умудрились поцеловать в щёчку, Тина не нашла особого прикола в этих действиях, только пренебрежительно отталкивала каждую, стараясь делать это мягче. Судя по всему, Ева пользовалась популярностью, потому что примерно каждый десятый мимо проходящий человек здоровался с ней. — Как выходные? — Карина начинает говорить первой, не то от скуки, не то потому, что ей интересно. — Отлично, — Мартина водила глазами по почти пустому классу: до уроков было ещё много времени, и она не понимала, к чему девушка так торопила её. — Готовилась к соревнованиям. Отборочные. Хотя, она понятия не имела, куда будет отбираться. Просто с деталями всегда правдоподобнее. — А твои как, Кариш? — она репетировала этот поворот головы, который увидела на видео в галерее Евы, несколько часов, сидя возле зеркала. Так же улыбнуться, как девушка на видео, не вышло, но Тина считала, что пойдёт. Ева часто называла подругу в переписке Каришей, Карочкой и прочими сокращениями, от которых Мартина просто покачивала головой. Они разные, она поняла это в первую минуту. — Вот, теперь я узнаю тебя! — девушка широко улыбнулась, протягивая руки, чтобы обнять подругу. Тина только прикрыла веки, позволяя это сделать. — Приятно слышать, — Мартина похлопала её по спине, пытаясь отстраниться, но Карина слишком сильно сцепила руки. — Наверное, — дополнив, она слегка покашляла. Ей казалось, что хуже супер-милой-Карины и девочек одноклассниц, заводящих разговоры, состоящие из сплетен, обнимающих её и пытающихся сделать идеальное селфи — ничего быть не может, но когда она в очередной раз оторвала взгляд от портрета, над доской, какого-то писателя, на глаза попался парень, заходящий в класс. Тина почти опустилась под парту, желая скрыться. Не отводя от него глаз, Мартина долго пыталась понять, насколько он — галлюцинация. По крайней мере, сомнений в том, что это тот человек, о котором она подумала — не было. А в том, настоящий ли он, или у неё просто едет крыша — были. — Кири-илл! — Карина вскочила с места, угождая теперь в его объятия. Ей, кажется, просто было не дано понять суть всего этого. Тина убедила себя именно в этом. Она замерла, когда он начал подходить к ней. Когда оказался совсем близко, Мартина убедилась, что всё, что было до этого — было просто ничем, по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. — Уже всё нормально? — он присел на стул, где раньше сидела Карина, куда-то не вовремя исчезнувшая. — Куда пропала? Она абстрагируется от мира, останавливая взгляд на его лице. Тина снова вернулась в детский дом, привычно закинула на полки все свои вещи, выложила на стол какие-то мелочи, подаренные новыми-старыми родителями. Они отказались от неё на третий месяц, решив, что воспитывать тринадцатилетнюю девочку — не для них, слишком взрослая. В причине отказа указали что-то более лояльное, похлопали по плечу на прощание и позволили оставить все подарки. Мартина бездумно блуждала по коридорам детского дома, рассуждая о том, как на неё будут смотреть, когда снова увидят тут. Она всегда испытывала неоправданный страх, оказываясь перед всеми на том же завтраке, ребята смеялись, когда Тина возвращалась обратно после очередного отказа, это был третий. Спустя время, она научилась затыкать их фразой о том, что её выбирают уже третий раз, а они всё ещё сидят тут. — Эй, — Мартина оглядывается, замечая возле лестницы мальчика, что подзывает к себе. Пробегаясь в памяти, Тина понимает, что раньше его тут не видела. — Иди сюда. Она неуверенно сделала несколько шагов к нему, а потом он резко схватил за плечи, ставя на то место, где раньше стоял сам. — Сейчас тут будет проходить один человек, и он сто процентов спросит у тебя, не видела ли ты меня. Скажешь, что я пошёл на улицу, поняла? — Ладно, — она пожала плечами, всё ещё стоя так, как он её поставил, не шевелясь. — Всё, спасибо, — он убежал в другую сторону от выхода на улицу. — Ева? — он потрясывал её за плечо, улыбаясь широко и искренне. Сейчас он даже смотрел по-другому. Мартина осознаёт, что прошёл только год, но на деле кажется, что не видела его гораздо больше. Память успела стереть большинство вещей, связанных с ним. — Да, задумалась, извини. — она улыбнулась. — Готовилась к соревнованиям все те дни, ещё на льду простыла немного. Разглядывать портреты писателей казалось куда приятнее, чем смотреть на него. — Где можно приобрести билет? — Это в учебное время, Кирилл. — Меня, кстати, Кирилл зовут, — он неожиданно подсел к ней за стол, Тина отвлеклась от каши. — Ты мне помогла тогда, спасибо. — Мартина. — Мы собираемся после отбоя на втором этаже, на лестнице. Знаешь, вот эта, по которой не ходит никто. Если хочешь, можешь присоединиться. — В чём суть? — Узнаешь, — Кирилл забрал свою тарелку, поднимаясь из-за стола. Тина на секунду подумала, что её завтрак кто-то скрасит. — Извини, меня ждут. — Ты думаешь, я не смогу прогулять школу? — он поводил бровями. Ей кажется, или не хватает только фразы: «ради тебя». Мартина старается держать лицо, не показывая что-то лишнее. — Не сомневаюсь. Она чувствовала неловкость по дороге туда, хотя, стеснительной себя никогда не могла назвать. Про зону комфорта и важность выхода из неё — твердили все, поэтому Тина решила, что пора и ей вылезать и попробовать завести друзей. Она даже представила свою другую жизнь. — Привет, — она не шла, а скорее кралась, несколько человек испуганно обернулись, услышав голос. Кирилл мягко кивнул ей головой, показывая на место рядом с собой. А потом, когда Мартина была достаточно изучена каждым, все снова вернулись к своим занятиям. Кто-то разговаривал между собой, разделившись на небольшие группы; кто-то чертил маркером на ступеньках. Старшие ребята были в большинстве, от этого становилось не комфортно. Те всегда кидали что-нибудь в сторону младших, её не касалось, но она всегда смотрела на них с осторожностью, а теперь сидела рядом. — Будешь лимонад? — один из них протянул ей стакан. Прошёлся небольшой смешок. — Не будет, — Кирилл поводил глазками, отодвигая. — А нас тут не увидят? — она подумала, что сейчас не время для таких вопросов, но подумала позже, чем сказала. — Всем плевать, — кто-то из парней пожал плечами. — Мы тусуемся тут уже два месяца. Либо они реально не замечают, либо просто делают вид, но я думаю, что второе звучит правдоподобнее, трудно не услышать. Вот в твою комнату кто-нибудь когда-нибудь заходил после отбоя? — Тина не успела даже рот открыть. — Ко мне тоже. Так что тут дело такое… Всем просто всё равно, никто не проверяет качество их работы, если бы они получали деньги за качество — это одно, но зарплату им платят не за это. Она кивнула головой. — Так всё же, чем вы тут занимаетесь? — Ну, так что? — Кирилл уже почти встал из-за стола, собираясь уходить. — Ты давно обещаешь мне билет, Ев. — Я что-нибудь придумаю. — Так и будешь молчать? — Кирилл обошёл комнату, садясь на кровать, напротив. Мартиша — она не выносила, когда он так называл её — молча, прожигала взглядом. Ему ненадолго стало не по себе. Тишина слишком затянулась. — Ты не хочешь извиниться? — Тина всё ещё не поднимала глаза, смотря куда-то в пол. — Ты знала, на что идёшь, — парень пожал плечами. — Или ты думаешь, что нас бы никогда не засекли? За год можно было усвоить, что каждый сам за себя. — То есть, — она осторожно посмотрела на дверь. Не могла не винить его в том, что случилось. Однажды, он сказал, что будет рядом. И пусть тогда это было не под эту ситуацию, но слова впились в память Тины. Она рассчитывала на него больше, чем когда-либо на себя, это и стало ошибкой. — Тебе всё равно на меня, да? Она знала ответ на этот вопрос, но не хотела верить. — Это всё равно не навсегда, Мартиш, — не знает, зачем добавляет в конец её имя: ему нравилось называть её так, просто нравилось. И нравилось проводить время с ней, без лишней нервотрёпки, но они, как он понимает теперь, видели всё это по-разному. — Мартина, — девушка поправляет с закрытыми глазами, пытаясь держать себя в руках. — Никогда не называй меня так, понял? — под таким напором даже он замолкает. — Уйди. Она не вылезала из комнаты неделю не потому, что не хотела. Под запретом было делать лишние шаги, ей даже порой казалось, что запрещено было дышать. Воспитатели только и говорили о том, что она должна кланяться им в ноги за то, что сейчас не в тюрьме. Она не услышала ни одного «спасибо» со стороны тех, чьи имена не раскрыла. «Давай пойдём на уговор, Мартина, — она заламывала пальцы, держа их под столом. — Либо ты сейчас называешь имя каждого человека, либо всё, что было совершенно не тобой одной — ложиться тебе на плечи.» Она промолчала, закусив щёку, а потом просто пожала плечами. Через месяц, когда ей разрешили спускаться в столовую, из разговора бывших друзей, хотя она уже сомневалась, что они когда-либо были друзьями, Тина услышала, что Кирилла забрали какие-то очень дальние родственники, приехавшие в город и решившие остаться. Тогда она не поняла, насколько специально они начали разговор об этом тогда, когда она села за стол рядом. Но это была явно не повседневная тема для обсуждения. — Скажи, когда придумаешь. — Кирилл был уже достаточно далеко, чтобы она позволила себе измениться в лице.***
Она не думала, даже не пыталась. Кинула пожимающий плечами смайлик после фразы о том, что билетов не осталось. — Перед двойным акселем во второй части отталкивайся сильнее, — серьёзно проговорил мужчина, не отрывая глаза от дороги. В ответ было молчание, к которому он не привык. Ева обычно быстро проговаривала что-то вроде: «Да, пап, постараюсь», «Хорошо, спасибо». — Ев, — она с трудом услышала женский голос сквозь музыку в наушниках. Женщина легко толкнула её в бок, только тогда Тина вытащила один наушник, смотря по сторонам. — Что? — Что я только что тебе сказал? — в последние несколько дней он не узнавал её: слишком рассеянная, слишком странная, она быстро выбегала из-за стола после завтрака, не подходила к нему, пропустила «традиционный вечер» перед соревнованиями. — Ты сказал, что… — Мартина зависла, пытаясь вспомнить слово. — Чтобы я оттолкнулась во второй части сильнее. Он обвинял во всём «школьных друзей», подразумевая под этим понятием всех, о ком хоть раз слышал. И не важно, если они учились в разных школах. Ему почти не было дела до её оценок в школе, других увлечений, отец вёл её к наградам с малых лет, смотреть мимо цели — завоевать награду высшей пробы — не получалось. Тренера говорили, что у Евы есть все шансы, поэтому он не отступал. Он был лучшим примером того, как люди воплощают свои несбывшиеся мечты в детях. Ева всегда тонко намекала на это, не решаясь произнести целиком, без намёков и вслух. — Спасибо, Ева, — повышает голос, — теперь как ты со мной, так и я буду с тобой. Мартине было всё равно. Она уткнулась носом в окно, снова включая музыку и ловя взгляд мамы, что, не произнося лишних звуков, осуждающе посмотрела, вскинув руки. Она, возможно, тоже не ожидала, но всегда занимала её сторону. Мысли Тины были забиты вчерашней встречей.***
Время тянулось медленно. Она посадила зарядку на телефоне, поэтому из развлечений было только наблюдать за тем, как девочки, она не знала, соперницы они или подружки, красят друг друга. С трудом она слышала голос диктора, периодически называющего имя и фамилию. Мартина разобралась с костюмом, коньки даже в руки не брала, считая их шнуровку просто непосильной. — Ева, ты почему не накрашена?! — Тина вздрогнула. Женщина схватилась за голову, оказываясь рядом. Девушка только пожала плечами, толком не понимая, кто она. Но догадки, что это её тренер — имелись. Пару десятков минут, и она смотрела в зеркало, не узнавая себя. Ей стало даже жаль, что никто не увидит её такой. — Жду на льду, на разминке. Сердце забилось чаще, когда она поняла, что сейчас самое время для превращения её плана в жизнь. Мартина нерешительно посмотрела на лезвие конька, а потом на свою ногу. Ничего умнее в голову не пришло. Она уверена: отец бы заставил выйти Еву на лёд со сломанной ногой, поэтому она решила добавить больше драмы. Ей было где-то между волнительно и уже больно. Коридор, оказавшийся длиннее, чем она думала, дал время на подумать. Хотя, просто отсрочил необратимое. Прикрывает глаза, когда понимает, что пора, пока они не дошли до льда. Раскрыла бы себя с первых секунд. Падает на ровном месте, приходясь лезвием конька по ноге. Крик приходиться имитировать, потому что выходит не так больно, как она ожидала. Только сморщилась. — Ева! — женщина бросилась к сидящей на полу Тине, что держала одну ногу, а из другой сочилась кровь. — Ты почему не надела защиту? — в ответ ничего не слышит. — Я сейчас позову врача, сиди тут. Вместе в врачом пришли и родители, Тина виновато посмотрела на них, говоря о том, что готова выйти на лёд. Все, кроме отца, с ужасом посмотрели на неё, говоря, что это невозможно. Она сделала грустное лицо, почти заплакала, а внутри был салют в честь победы. По крайней мере, она отсрочила свой выход на лёд. — Рана не глубокая. — Врач переворачивал её несколько раз, внимательно осматривая и прикладывая ватку. — Тогда давайте остановим кровь, и она пойдёт — выступит. — Боюсь, что нет, — сама не знает, как произносит это. — Я, кажется, сломала ногу. Тина пожала плечами. Теперь главное правдоподобно не наступать на неё, хотя бы до травмпункта. — Жду в машине, — через несколько секунд мужчины уже не было рядом, а мама только поглаживала по плечу, помогая встать.***
Он зло кинул ключи от машины, потом швырнул её сумку, что любезно согласился донести. — Что ты устроила, Ева? Это отбор на Чемпионат России, а ты отнеслась к этому так, словно не шла к этому весь год. Отлично! Ты упустила все свои шансы! Не могла потерпеть? Мартина помнила его взгляд, когда врач сказал: «небольшой ушиб, перелома нет», — разглядывая её снимок. — Спортсмены и не такое терпят! Многие выступают с серьёзнейшими травмами, а она ушиб приняла за перелом! Я не думал, что воспитал тебя такой слабой. Сколько моих сил было вложено в тебя? Сколько, Ева? Тина скинула кроссовки, держа виноватое лицо, хлопнула дверью комнаты, выдыхая. Пережить скандал было не таким уж и сложным занятием. Она упала на кровать, когда мелодия звонка разнеслась по комнате, заставляя её со спины перевернуться на живот. В пятый раз тяжело вздыхая, девушка всё же поднялась на ноги, следуя к источнику звука. Звонящий явно не собирался униматься. Рассматривая незнакомый номер, она решила, что лучший вариант — просто скинуть, но абонент оказался настолько настойчивым, что вгонял Мартину в бешенство, звоня ещё и ещё. Тогда она подумала, что лучше взять, пока отец не залетел в комнату, срывая с петель дверь и выкидывая мобильник в окно. Она, почему-то думала, что в том состоянии, в котором он сейчас находился, он вполне сможет это совершить. Лекция про друзей, которые портят её, возвела в голове один большой вопрос, потому что она вспомнила Карину и сопоставила её со словом «портить». — Да? — аккуратно она прислонила телефон к уху, засовывая в рот дольку мандарина. На том конце было бесящее её молчание, хотя больше её всё же бесила реклама каких-то медицинских организаций, в первый раз, она дослушала женщину до конца. Тина почти бросает трубку, тяжелое дыхание на том конце надоедает. — Мартина? Сердце замирает, когда девушка на том конце называет её имя, она боится пошевелиться, переставая жевать мандарин. Они обе замолкают, Ева надеется, что Тина ответит, скажет хоть что-то, но она не говорит. А потом, когда понимает, что сестра вряд ли ответит ей — начинает нести, что попало, лишь бы та не сбросила, лишь бы просто дослушала и возможно поняла. Ева говорила что-то отстранённое от основной мысли, упоминая всё, что только можно упомянуть, а потом резко переключилась на то, что Мартина занимает её место, и она должна быть дома, а не в детском доме, что они должны поменяться обратно. А ещё Ева обещает всё, что только может пообещать: помощь, разговор с родителями, что они заберут её и заживут все вместе долго и счастливо. Тина не запомнила ничего из её пламенной речи, когда на том конце снова дыхание, вперемешку с редкими всхлипами, она сбрасывает звонок.