3 Doors Down - "Pieces of me"
...Утро понедельника для обитателей большого дома началось рано даже по их собственным меркам. Хотя началось ли? Или же просто стало продолжением бессонной ночи? Тут уж как посмотреть. Но одно ясно точно — прошлый вечер знатно так всколыхнул атмосферу в доме и души всех жильцов. В ту ночь мало кто из них смог уснуть, кроме, возможно, Сехуна, который и не участвовал в разговорах почти. А вот остальные забыться сном никак не могли. Просто лежали в своих кроватях и в тишине, под покровом ночи, осмысливали всё случившееся накануне и ту новую информацию, которой хоть и было не слишком много, но всё же достаточно, чтобы дать повод серьёзно задуматься. Ведь до этого, как не хотелось признавать, все они жили будто бы в коконе красивых иллюзий о том, что в мире магии и чудес, что приоткрыли для них полномочия Стражей Завесы, есть чёткое "добро" и "зло". Но маленькая трещина, зерно сомнения, посеянное в их душах в день штурма подземной крепости, этой ночью снесло мираж, сломало все эти глупые иллюзии и вернуло с небес на землю. Абсолютное Добро? Бред какой... Абсолютное Зло? Чушь собачья... Так только в наивных детских сказках бывает. А это реальная жизнь и в реальности нет таких понятий, как бесспорное добро и стопроцентное зло. Чондэ устал от этих мыслей и откинул одеяло, садясь на кровати. На часах было примерно половина пятого утра. Решив, что дальше пытаться уснуть просто бессмысленно, поднялся и вышел из комнаты. В коридорах повисла вязкая тишина, в которой даже тихие шаги и мерное дыхание слишком врезались в слух. Или это только ему так казалось? Парень спустился на первый этаж и почему-то машинально посмотрел на дверь комнаты младшего. Затем прошёлся по пустой гостиной, что утопала в полумраке. Но когда проходил мимо диванов, заметил Лухана, дремавшего на краю одного. Сложив ладони на подлокотник и опустив на них голову, старший поджимал к себе ноги. Длинные пряди чёлки падали на его лицо, резко выделяясь на светлой коже. Вообще, в этих предрассветных сумерках их гость больше походил на ребёнка, чем на взрослого, но как же это контрастировало со всем тем, что было накануне! От момента раскрытия личности и до самого окончания того разговора, когда все решили дружно разойтись отдыхать. Однако когда Ким приблизился и обошёл диваны, Хань проснулся. Неспеша поднялся, разминая затёкшее тело от такой неудобной позы сна. — Не думал, что ты ранняя пташка, Чондэ, — сказал не слишком громко и оглянулся на собеседника. — Как ты понял, что это я? — не удержался от вопроса Чен, опираясь на подлокотник другого дивана. — В темноте я вижу примерно как змеи – ориентируюсь на движения и тепло. У каждого человека уникальный температурный режим, так что я никогда не спутаю вас в темноте. — Наверное, ты самый странный даже по меркам нашей команды... Я не спросил, как лучше обращаться, ты ведь старше. — Да, с тобой у нас разница в десять лет, но вы все можете говорить со мной не формально. Просто по имени. — Тогда... Лу, я ведь могу задать несколько вопросов, пока мы одни? — Что именно тебя интересует? — этот вопрос заставил ненадолго замолчать. Понадобилось несколько минут, прежде чем Ким смог собрать разлетевшиеся мысли и озвучить первый вопрос: — Тогда... Это ведь ты отправил птицу с посланием для нас, да? — Так и есть. Мне жаль, что я тогда подвергал опасности ваших родных и... — Спасибо, — тихо, но настойчиво прервал его Чен и Лухан был уверен, что в этот миг он улыбался. А ещё это застало врасплох. — Спасибо, что продумал свою часть плана и помог нам тогда. Знаешь, если бы не это похищение, ребята бы так и не решились уладить разногласия с родными. А сейчас у них есть поддержка родителей и надежда на лучшее. — В тебе живёт великий лидер, Чондэ, — совершенно серьёзно заметил Хань. — Да какой из меня лидер... Я не уверен, что достаточно хорош для этого. — У тебя сердце лидера и светлая голова. Твоя неуверенность тебя тормозит, отбрось её как ненужный балласт и подумай о том, что ты можешь сделать для своей команды. Не оценивай себя по ошибкам, но подумай о том, на что ты правда способен. В моменты опасности у тебя холодный разум и горячее сердце, но ты должен научится быть таким и вне опасности. — Ты правда думаешь, что у меня это выйдет? — спросил Ким, пытаясь рассмотреть в темноте хоть сколько очертания своего собеседника. Старший улыбнулся, снова облокачиваясь на подлокотник дивана. — Чондэ, можешь ли ты вспомнить, что почувствовал, когда впервые столкнулся с Ледяным Королём? В момент, когда ты с ним говорил, было ли тебе страшно смотреть в глаза? — Когда столкнулся с ним... Так сразу и не скажешь, что я чувствовал... Но вряд ли это был страх. Мне не было страшно, даже то, что он на совсем другом уровне по силе и способностям, не заставило меня бояться. У него очень холодный взгляд, аж до мурашек пробирает, но ведь он такой же человек, как и мы. — Раньше я тоже его не боялся, — с горечью в голосе прошептал Лу, глядя куда-то в темноту. — А сейчас я вижу только монстра, который разрушает всё вокруг и самого себя. И мне... Невыносимо больно от того, что у меня не хватает смелости также выдержать его взгляд и открыто сказать, что он ошибается, что сошёл с пути и идёт в никуда. Он первым протянул мне руку, когда мои дни были чернее ночи и никто не смотрел на меня, как на человека. Если сравнивать, думаю, он для меня также дорог, как для тебя Бэкхён. — Но почему он изменился? В какой момент это случилось? — Возможно, как раз этот момент я упустил, Чондэ. Может, эта грань была слишком незаметной и тонкой, чтобы я мог заметить её прежде, чем она исчезнет вовсе. Вот почему я верю, что ты – тот человек, кто сможет заглянуть глубже, чем я. Ты сильнее меня, Чондэ, потому что способен видеть в нём человека. — Лу, но что... на счёт тебя? — О чём ты? — Разве ты не считаешь, что способен на большее? Ты совсем не можешь открыто идти против него? — Не могу... Я просто знаю, что если попытаюсь... — Лу? — Не хочу об этом говорить, прости. Может ли это остаться между нами? — Я не стану об этом упоминать больше. Просто не могу представить, насколько больно Сехуну... Любить тебя. Но ваша любовь — это нечто необъяснимо красивое. — Спасибо, Чондэ. Так... Ты узнал всё, что хотел? — Не совсем. Мы отошли от темы. Наверное, это прозвучит странно, но... Вы правда учитель в школе? — И снова эти формальности... Да, я не врал, можешь спросить у Сехуна или Тэён. Я по-настоящему люблю эту работу и если бы у меня был шанс навсегда сбежать сюда, я бы хотел и дальше быть простым учителем. Я люблю своих учеников как может любить отец своих детей, ради них я хочу быть сильным. — Беру свои слова обратно, ты не странный. — Почему? — Ты невероятный, Лу. — Тогда могу я тоже спросить тебя? — М? — Что именно заставило тебя поверить мне и проголосовать за? — Ты делаешь Сехуна счастливым. Ради него ты рискнул прийти и рассказать правду. Знаешь, было бы преступлением не верить. В субботу Сехун весь день как неприкаянный метался, а когда написал нам, что вы смогли помириться... Это было так правильно. Может я и не знаю всего, но ты определённо тот, кому можно доверять. Кому мы можем доверять. — Даже несмотря на то, что я убивал людей? — Один раскаявшийся грешник дороже десяти праведников. Не важно, как много ошибок было, важно то, что ты стремишься быть лучше сейчас. — Именно поэтому я и сказал, что у тебя сердце лидера. Я верю, что нет ничего невозможного для тебя, Чондэ. Ты ещё засияешь.★★★
The Rasmus - "Lost and Lonely"
Чанёль проснулся с каким-то необъяснимым чувством тревоги. Не то, чтобы его сон был спокойным и продолжительным, но к этому уже привык, чего не скажешь об этой странной тревоге. Медленно открыл глаза и заметил совсем рядом мирно спящего Бэкхёна, который во сне сжимал его руку. Вид любимого немного успокаивал, но это настырное мерзкое чувство никак не хотело покидать. Это значило лишь одно – тревога никак не связана с Бэкхёном. Пак тихо вздохнул, понимая, что всё равно не уснёт снова, а потому осторожно разжал хватку тонких пальцев на своей ладони и как можно тише поднялся. Комната всё ещё тонула в предрассветных сумерках, только у самой кровати горел тёплым золотистым светом ночник, разгоняя эту темноту. Чан поднялся и тихо прошёл к двери. Стоило только оказаться в коридоре, взгляд упёрся в дверь соседней комнаты и тревога в сердце снова всколыхнулась. В сознании снова возникла вчерашняя ссора друзей и парень только вздохнул, на миг сомневаясь. Правильно ли будет влезать сейчас в отношения этой парочки? Он не считал себя хорошим советчиком, ведь сам же благодаря только Бэкхёну учился жить нормально и любить, но... Ладонь сама собой сжалась на ручке двери за спиной. Нет, они ведь команда, семья, а значит у него есть право волноваться сейчас о Кёнсу. К тому же не без оснований. В памяти всё ещё отчётливым был их разговор тогда. И хотя за такое короткое время многое успело поменяться, но всё же... Чанёль сделал пару шагов вперёд и тихо постучал в дверь соседней комнаты. Не хотелось бы врываться в чужую комнату без предупреждения. Тишина. Ещё минуту посомневавшись, всё же повернул ручку и заглянул в комнату. — Кёнсу? — и снова тишина в ответ. Пак вздохнул и всё же вошёл, тихо закрывая за собой дверь. У его левого плеча появился слабый огонёк, парящий в воздухе – этого тусклого света было достаточно, чтобы ориентироваться в потёмках чужой комнаты. Пройдя чуть от двери, оглянулся и в свете огонька заметил Кёнсу, неподвижно лежащего на кровати Кая. — Кёнсу? — снова позвал его Чанёль, но когда ответа опять не последовало, подошёл ближе и наклонился над ним. До лежал посреди кровати, свернувшись в позе эмбриона, и прижимал к себе бурую куртку Кая. — Кёнсу? — Я не сплю, — наконец хрипло ответил старший, всё также не меняя позы. О каком вообще сне могла идти речь после случившегося? На самом деле всю ночь, с момента, как поднялся сюда сразу после ссоры, и до сих пор, он лишь бессмысленно пялился в темноту. Ближе к полуночи обида и гнев отступили, но накрыло осознанием того, что на самом деле натворил. И именно в тот момент До упал на кровать своего парня, прижимая к сердцу оставшуюся в комнате куртку, что впитала запахи целебных трав, пыли и неуловимый аромат самого Кая, который витал рядом каждый раз, когда они обнимались. Даже сам не понял, как разрыдался, зажимая рот рукой. Какой же он дурак... Но сейчас слёзы высохли, сменившись тем самым саднящим чувством пустоты внутри. Как будто вместо сердца была огромная чёрная дыра, пожирающая всё и вся... Чанёль присел на край кровати, не переставая смотреть на друга. Кёнсу молча смотрел перед собой, не оборачиваясь. — Кёнсу, я знаю, что не могу лезть в ваши отношения, но... Но я переживаю за тебя. Ты ведь не против, если я побуду рядом? — Чан, — спустя некоторое время всё же ответил До, — я... Что со мной не так? Почему я всё время только и делаю, что причиняю боль другим? Способен ли я вообще... любить кого-то? — Кёнсу, ты ведь не можешь быть идеальным. Мы все не идеальны и все мы совершаем ошибки... — Чан, я выгнал его ни за что. Я ведь... Я ведь знал, что не могу осуждать его за ненависть. В конце концов, я так мало о нём знаю, но взялся судить, как будто знаю всё. Наверное, дело всё же во мне... — Су сильнее сжал ткань куртки в пальцах. — Я законченный эгоист. И сам себе противен этим. Моё эго постоянно лезет наружу и разрушает отношения со всеми, кто любит меня. Я... Я всего лишь... Хочу чувствовать тоже тепло, что и дорогие мне люди, а не эту чёртову пустоту вместо сердца! — в глазах снова собирались слёзы. — Кёнсу, — тёплая ладонь Чанёля легла на плечо. До медленно обернулся и слегка прищурился, глядя в лицо друга. — Вы оба те ещё эгоисты и проблема не только в тебе. Вы с Каем как два барана упёртые – чуть что, так сразу бодаться. Но этим вы и похожи. Не смотря на то, что вы такие разные, вы дополняете друг друга. В этом ведь суть любви – дополнять одно сердце другим, чтобы создать равновесие. Твои родители дополняют друг друга – твой отец вспыльчивый и горячий, а мама сдержанная и упрямая. — Так и есть, это точно о них, — устало улыбнулся Кёнсу. — Знаешь, Бэкхён дополняет меня. В первую встречу во мне также зияла пустота, но Бэкхён заполнил эту пустоту собой, своей заботой и теплом. Без него я бы так и не смог разобраться в себе и примириться со своими демонами, как не смог бы стать тем, кто поддерживает других. Любовь меняет нас в лучшую сторону, учит уживаться с реальностью и принимать любимых такими, как они есть. — Но меня почему-то всё ещё не изменила. — Ты всё ещё боишься открыться и привязаться к кому-то, я прав? — Да, — До вздохнул и снова отвёл взгляд. — Я боюсь, что если... Если впущу в своё сердце кого-то кроме родных, то снова потеряю... Прямо как в детстве. — Это как-то связано с твоим кошмаром той ночью? — Да... Те демоны разворошили мой самый главный страх, который я так и не смог преодолеть. — Может поделишься со мной? Мои демоны не будут против твоих, — улыбнулся Пак и Су сам почувствовал себя лучше, видя эту улыбку. Возможно, если бы обстоятельства сложились чуть иначе, они бы могли стать хорошей парой, но... Но ведь у Чанёля уже есть любимый, которого он просто обожает, а Кёнсу... Кёнсу как обычно не знает, как объяснить их с Каем отношения кроме как "всё сложно". Но прямо сейчас, в лучах самой очаровательной улыбки ушастого друга, До почувствовал необходимость хоть с кем-то об этом поговорить. Поэтому перевернулся на спину и сжал тёплую ладонь Пака в своей холодной. — Когда... Когда мне было пять, у меня был лучший друг, Ёнчан. Мы росли вместе, наши семьи жили по соседству. Наверное, странно говорить, что в таком возрасте мы понимали, как важна наша дружба. Мы ведь просто были детьми. Но... В тот вечер... В тот тёплый июльский вечер я впервые... стал свидетелем чьей-то смерти. — Что тогда произошло? — Отец Ёнчана вроде бы задолжал огромную сумму денег какому-то мафиози и не мог вовремя отдать долг. В их дом подослали человека, кто убил моего друга и его маму. Я в тот вечер был в их доме, но меня не нашли. Ёнчан... Он тогда помог мне спрятаться. Я просто... Просто смотрел на то, как он истекал кровью и не мог даже пошевелиться от страха. Я как будто украл его жизнь... — Так в тот раз тебя похитили... из-за этого? — Этот человек, я не знаю, как он смог узнать обо мне и нашёл спустя столько времени... Но это был как будто кошмар наяву. — И Кай во второй раз вытащил тебя из этого кошмара. — Так и есть. Ты прав. — Но сейчас это уже в прошлом. — Да. Я смог отпустить Ёнчана, но... Но этот страх потерять кого-то столь же дорогого всё ещё остался. — Кёнсу, бояться потерять кого-то близкого – нормально. Потому что если бы эти люди не значили для тебя ничего, тебе было бы безразлично, есть они или нет. Но ты боишься сближаться, а это уже не нормально. Из-за своего страха ты постоянно отталкиваешь всех, кто пытается сблизиться с тобой, особенно Кая. Но ты не можешь отрицать, что любишь его, что уже подпустил его слишком близко. — Такой уж я человек, Чан. — Кёнсу, что ты чувствуешь сейчас? — Прямо сейчас я чувствую только пустоту. — Нет, не так, — Чанёль навис над ним, упираясь по обе стороны головы, и посмотрел в глаза, — что ты чувствуешь к Каю? Только не ври себе, ответь честно. Представь, что от этого ответа зависят ваши с ним жизни. Всё только в твоих руках, Кёнсу. — Что я чувствую к нему... — растерянно повторил До, глядя прямо в глаза друга. И правда, что же он к нему чувствует? Су закрыл глаза и попытался абстрагироваться от всего этого разговора и вообще произошедшего за последние сутки. Его как будто захлестнуло тёплой волной и отбросило назад во времени – в памяти снова возник тот день, когда они впервые встретились. То, как Кай появился посреди его комнаты и улыбался. Как протянул руку и позвал за собой. Его ладонь была такой тёплой, а улыбка очаровывала. От воспоминаний о всех тех моментах, когда Кай улыбался, глядя на него с нескрываемым восторгом в глазах, когда обнимал и обещал быть рядом, становилось так тепло на душе. Пускай этот странный парень с другого мира имел необычный цвет волос, вёл себя порой как большой ребёнок и совершенно не умел делать ничего по дому, но одно его присутствие разгоняло тучи над головой. Кай был первым, кто сломал многолетнюю стену холода, выстроенную Кёнсу вокруг себя, кто стремился быть рядом не смотря на косые взгляды и неодобрение окружающих. Рядом с ним Кёнсу впервые чувствовал себя нужным. — Я люблю его, — тихо, но твёрдо ответил наконец До, открывая глаза, и сжал чужую ладонь. — Он нужен мне, Чанёль. — Рад, что ты это осознал, — улыбнулся Пак, снова садясь на край кровати, после чего помог ему подняться. — И? Что дальше делать будешь? Как собираешься отношения выяснять? — Не знаю, я понятия не имею, где он сейчас. Он оставил здесь телефон. Чан, вдруг он сейчас где-то в Сеуле? Что если он не вернулся на Хисторию? — То есть ты боишься, что можешь не найти его посреди родного Сеула? — Ты же знаешь, о чём я. — Знаю, — вздохнул Чан, вороша волосы на затылке, — плохо то, что я понятия не имею, что творится в его голове. Но не волнуйся, я уверен, что он также как ты, не сможет долго дуться и вернётся. Вы же не впервые ссоритесь. — Надеюсь, что с ним правда всё хорошо. Мне страшно от того, что в этот раз, пока мы порознь, с ним может что-то случиться. — Всё нормально, Кёнсу. А даже если этот придурок встрянет в неприятности, мы с Бэкхёном ему первые по шее пропишем, чтоб этот раз точно был последним, — Пак сгрёб его в свои тёплые объятия и разворошил и без того торчащие волосы. Су сомкнул руки за его спиной и улыбнулся. Умеет же этот Чанёль разряжать обстановку.★★★
[continued listen] 3 Doors Down - "Pieces of me"
Из большого дома Лухан сбежал незаметно – просто ускользнул в момент, когда снова остался наедине. Было всё ещё неловко от вскользь упомянутого предложения поселиться вместе с Сехуном. Не то, чтобы такой вариант его не устраивал – скорее даже льстил – но ведь в этом доме живёт не только его любимый. И если сам Сехун принял все его странности, будет неловко открывать их другим. К тому же, у них всё ещё нерешённый конфликт с Каем, что тоже не было на пользу. Вот только в этом была как раз вина самого Лу – в конце концов, он прекрасно знал, на что шёл тогда. Именно так, накинув на голову капюшон своей неизменной серой толстовки, неспеша шёл по улицам. До первого урока было ещё далеко, а значит есть время пока что вернуться в квартиру к Джунхи и, если повезёт, даже поговорить о чём-то за завтраком. Как обычно. И может даже между делом поднять вопрос о переезде. Возможно. ...Солнце было уже высоко, когда Хань привычно вошёл в класс, на ходу поправляя воротник рубашки. Ученики смотрели на него слегка сонно, как это обычно бывает в понедельник утром. — Класс, не спим, новый день уже начался, — достаточно громко, с заметной улыбкой сказал Лу, подходя к учительскому столу. Бегло осмотрел класс и отметил, что на месте нет только Сехуна. — Вижу, сегодня все на месте. Это хорошо, потому что на этом классном часе я бы хотел обсудить некоторые организационные вопросы. — Учитель Хань, — подняла руку Хёми, — можем мы узнать, что было в пятницу и субботу? — Простите, но это моё личное. Могу лишь сказать, что это от меня не зависело. Закроем тему. — Так вы всё-таки познакомились с семьёй Сехуна? — предположила Миён и Хань тут же смутился. — Откуда ты знаешь? — Сехун разболтал, — без зазрений совести сдала его Им, — в четверг и пятницу только и трещал об этом. — Вот же заноза... — вздохнул Лухан, держа в зубах свои невидимки, и быстро заколол наверх пряди чёлки. — Вроде обещали не поднимать эту тему, но теперь слишком интересно знать, как всё прошло, — поддержал этот неловкий разговор Минхо. — Вообще-то... Его отцу я как раз не понравился. Скорее, теперь он ненавидит меня ещё сильнее, чем раньше. — всё же сдался Хань, обходя стол с другой стороны и опираясь на него. Но совсем не ожидал бурного гула и удивлённых возгласов. — Поразительно, вы можете кому-то не нравится? — заметил Чхоль. — Не такой уж я хороший человек, чтобы нравиться всем. Меня очень многие ненавидят и не мне их осуждать. У тех людей есть на то полное право, но я рад, что вы считаете меня хорошим человеком. Для меня это важно, — и снова дал себе вольности говорить о личном на работе. Лу вздохнул и хлопнул в ладоши. — Так, ну хватит уже об этом. Вернёмся к делу. Уджу, не спать! Жизнь так проспишь! Хёрин, выпрями спину, следи за своей осанкой! Так, о чём это я? Лухан оттолкнулся от стола и подошёл к доске, что-то записывая. Затем расчертил таблицу на всю доску и все увидели записанные пять основных предметов на семестровых экзаменах: математика, английский, корейский, литература и биология. Эти предметы были записаны в одну строку, образовывая пять столбиков. — Итак, как вы уже знаете, менее, чем через месяц начнутся промежуточные экзамены. Времени не так много, а ваши остальные учителя жалуются на то, что не все из вас дотягивают до общего уровня знаний. Поэтому я предлагаю вам помочь друг другу с теми предметами, которые вы знаете лучше. Всего групп будет пять, в каждой будет свой куратор, ответственный за подготовку остальных участников. — Учитель Хань, — неуверенно подняла руку Соми, — но ведь у нас и так каждый день дополнительные занятия с учителями. — Я бы не стал делать это, не подумав детали. Я договорюсь с другими учителями, поэтому в этот месяц вы будете заниматься сами. Для вас всех это будет полезный опыт, как в плане знаний, так и в плане общения. Если хочешь лучше понять что-то, попробуй объяснить это другому – это правило работает всегда. Итак, сейчас я назову кураторов – тех, кто хороши в своём предмете. За математику будет отвечать Мин Чхоль, — Хань вписал первое имя в названную колонку на доске и снова обернулся к классу, находя взглядом упомянутого ученика, — у тебя правда талант в математике, так что поручаю это тебе. Справишься? — Постараюсь не разочаровать вас, учитель Хань. — Так, далее английский и за него отвечать будет Пак Исыль. Рассчитываю на твой талант, Исыль. — Okay, no problem! — отсалютовала девушка третьей парты в третьем ряду. — За корейский будет отвечать наша староста, Им Миён. — Спасибо, буду стараться! — С литературой будет помогать Юн Чеюн. У тебя в этом явно талант. — Постараюсь оправдать ваши ожидания, учитель Хань! — Так, и осталась биология. За неё... будет ответственным... — Лухан намеренно выдержал паузу, осматривая класс, и остановился на одной ученице. — Ынби, справишься с этим? Если ты не уверена, я могу поручить это кому-то другому... — Всё хорошо, учитель Хань, — тепло улыбнулась девушка. — Благодаря вам я больше не боюсь возвращаться домой, так что я смогу сосредоточиться на подготовке к экзаменам. — Ты хорошо разбираешься во всём, что связанно с биологией, — заметил Лу, вписывая последнее имя в колонку, после чего обвёл все пять имён и обернулся. — Кажется, ты собираешься стать врачом? — Так и есть, — согласилась Ынби, неосознанно касаясь маленького, едва заметного шрамика на шее, в районе гортани, что был осязаемым напоминанием той связи, что возникла между врачом и пациентом, которого удалось спасти. — Ынби, — Лухан ненадолго отвлёкся и подошёл к ней ближе, а когда девушка снова обратила на него взгляд, мягко опустил ладонь на её голову и погладил по волосам, — ни за что не отказывайся от своей мечты. Я верю, что ты станешь прекрасным врачом и поможешь многим людям. — С... Спасибо, — Ынби смутилась, но в тоже время ощутила теплоту и поддержку в этих простых словах, поэтому ещё некоторое время витала в облаках. — Итак, далее я перечислю тех, кто войдёт в эти группы. В группу Чхоля войдут: Мун Хана, Ким Уджу, Нам Хёрин, Ким Ёнхо и Чхве Ыну. В группу Исыль – Ли Аён, Чон Соми, Хан Ёнхва, Со Мёну, Мин Санха. В группу Миён – Ю Тэян, Ко Ханбёль, Ким Ёнсо, Ким Уджу. В группу Чеюна – Ли Минхо, Бом Кюсон, Ким Тэкён, Ким Уджу, Мин Санха, Сон Хонки. В группы Ынби – Кан Хёми, Че Сонджун, Хван Суа, Ким Уджу, Со Мёну, Чхве Ыну. Хань дописал последнее имя в колонку и вздохнул, слегка разминая уставшую от письма руку. Затем сделал шаг в сторону, давай возможность ученикам ознакомиться с заполненной таблицей. Лишь спустя пару минут, переведя дух, продолжил говорить: — Как видите, некоторые из вас есть в составе нескольких групп и им нужно будет успевать заниматься в каждой. Но чёткое расписание занятий и план занятий я оставляю за кураторами групп. Обсудите это со всеми участниками до завтра. Пока что это всё, что я хотел сказать. В оставшееся время можете обсудить детали или продумать свой план действий. Если будут какие-то вопросы, можете обращаться ко мне.★★★
The Rasmus - "Your Forgiveness"
Но давайте сейчас переместимся во времени, примерно так часов на тринадцать вперёд. Этот понедельник был совершенно обычным началом недели для всех наших героев – кто-то был на работе, кто-то отдыхал или был занят другими делами. Но всё же был один человек, оказавшийся вне этой рутины. И как вы могли уже догадаться, это был Кай. И как предположил Кёнсу, он не вернулся на Хисторию, а всего лишь переместился в совершенно случайную точку города. Всё это время Кай бродил по оживлённому Сеулу, пару раз воспользовавшись перемещением. Он не знал, где откроется ближайший портал, да и если честно, впервые не тянуло его в родной мир. Эта ссора всколыхнула сознание и заставила сейчас метаться в сомнениях. Кай ведь и правда сглупил, и чем больше думал о словах Кёнсу, тем сильнее чувствовал вину. Как он мог только позволить себе причинить боль любимому? От этих мыслей становилось не по себе, а по коже пробегал холод, отдающий покалыванием в пальцах. Целый день бродил по незнакомым улицам Сеула, а сам мыслями снова и снова возвращался в увитый плющом дом на Рассветной улице. Его ничего не заботило сейчас так сильно, как это. Даже голод притупился. Но за весь день от попыток сорваться и бежать к тому самому дому его останавливала лишь одна едкая мысль. Что если это и правда конец? Что если Кёнсу не захочет слушать извинения и закроет своё сердце? Хисториец снова шумно выдохнул и поднялся с лавочки в парке, где сидел последние несколько часов. Даже не заметил, как начало темнеть. Часы показывали восемь вечера. Чонин оглянулся и понял, что находиться совсем один в этом парке. Почему-то в этой тишине стало не по себе, как будто стоит посреди кладбища, а по спине крадётся могильный холод. Чтобы отогнать от себя эти мысли, тряхнул головой и быстрым шагом направился прочь от этого места. Быстро выйдя на оживлённую улицу, влился в редкий поток людей и постарался отвлечь себя от этих навязчивых дурных мыслей. Вместо этого снова попытался представить, как возвращается домой (это место и правда стало для него домом), как поднимается на второй этаж в их комнату, как ловит Кёнсу в свои обьятия и долго-долго извиняется за то, что натворил. Да, именно так. В голове даже начали выстраиваться логические цепочки из фраз, которые казались наиболее правильными. Чонин слегка улыбнулся, думая об этом, и неспеша шёл дальше по улице. Он не замечал совершенно ничего перед собой – ни практически безлюдную часть улицы, где находился, ни мигающего фонаря, в свете которого оказался, ни возникший непонятно откуда силуэт в чёрном. Однако эта его беспечность сегодня сыграла злую шутку, ведь этот чёрный силуэт, что вынырнул из-за угла на другой стороне улицы и шёл ему навстречу быстрым шагом... Кай будто проснулся, когда ощутил резкую боль, а когда опустил взгляд, в свете того самого мигающего фонаря заметил вошедший в его тело нож. Этот чёрный силуэт, что появился перед ним так внезапно отозвался гневным девичьим голосом: — Ненавижу... Из-за тебя, это из-за тебя все проблемы... Кай хотел было что-то ответить, но незнакомка, лицо которой скрывала чёрная маска и такая же чёрная кепка, резко выдернула нож, чтобы снова всадить его по самую рукоятку. — Если бы ты не появился, Кёнсу-оппа не стал бы таким. Всё из-за тебя... Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! — девушка в чёрном снова и снова повторяла свои угрозы, попутно нанося удары ножом. И эти удары приходились в разные места. Это был как будто резкий всплеск неконтролируемой агрессии, жажды крови, направленный на свою цель. Чонин совсем не мог никак защититься – всё тело от каждого удара будто стягивало железной проволокой и било слабыми зарядами тока. Но в какой-то момент всё же смог среагировать и больше на уровне инстинкта резко ухватился обеими руками за нож, предотвращая очередной удар. Девушка попыталась выдернуть нож из этого захвата и со всей силы полоснула по ладоням, а после отшвырнула окровавленый нож куда-то на дорогу и быстро скрылась из виду. Кай отшатнулся, будто только сейчас начиная осознавать, что происходит. Всё ниже груди нестерпимо болело, а ноги едва держали. Сделав ещё шаг, его повело в сторону – больно ударился плечом о стену здания. От попыток сделать хоть один нормальный вдох картинка перед глазами начала расплываться. Кай сколько было силы прижимал немеющие от боли ладони к ранам, хотя это никак не помогало, ведь порезов было очень много. Кровь покидала тело, а вместе с ней и жизненная сила. Дыхание участилось, но в лёгкие как будто совсем не поступало ни капли воздуха. Лицо исказилось в гримасе боли, когда устало закрыл глаза и упёрся виском в холодную стену. Казалось, силы вот-вот покинут и он просто рухнет на землю. В голове судорожно пронеслась мысль: Что если это и правда конец? Неужели он умрёт здесь, так и не поговорив с Кёнсу? Только сейчас осознание важности донести эти слова до любимого ударило с новой силой по этим ранам. Нет, он должен бороться. Должен выжить. Должен вернуться и сказать Кёнсу, что сожалеет о ссоре и любит. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Кай упёрся одной ладонью в стену, оставляя на ней алый след своей крови. Пересиливая боль, сделал шаг вперёд, затем ещё один. Нужно идти... Нужно выжить любой ценой. Как будто наконец понимая, что нужно защитить хрупкую жизнь внутри тела, мозг судорожно начал цепляться за любую информацию и из хаоса выловили одну. Бэкхён. Кай совершенно не осознавал, как он понял в какую сторону перемещаться и как у него хватило вообще сил на это последнее перемещение. Но в следующий миг он уже оказался на крыльце пятой больницы и с трудом переставляя ноги направился внутрь. Его жутко трясло, в глазах всё темнело, а тело отказывалось подчиняться. Из последних сил он дошёл до дверей отделения и рухнул на пол. Как сквозь толщу воды до него донёсся знакомый голос, а через миг над ним склонился светлый силуэт. Разобрать кто это уже не получалось, ведь сознание уплывало. Но всё же, сквозь звон в ушах и нарастающую слабость смог ухватиться за руку этого спасительного силуэта и едва различимо проговорить: — Про... Прости... меня... Су... — после этого мир перестал существовать, вытесняемый кромешной темнотой забвения.★★★
Thousand Foot Krutch - "Take It Out Me"
Бэкхён снова посмотрел на часы и поправил рукава рабочего костюма. Шумно выдохнув, слегка откинулся на диван в комнате парамедиков и уставился в потолок. Новые ощущения и воспоминания всё ещё создавали лёгкий хаос в мыслях, но по сравнению со вчерашним вечером, уже не настолько сильно впечатляли. Скорее, эти потерянные пазлы наконец заняли своё законное место в чертогах разума, а их владельцу просто нужно некоторое время свыкнуться с такой вот завершённостью общей картины. Хотя и не сказать бы, что это не приносило радости. В комнату заглянул Джинён и Бэкхён неосознанно выпрямился, хотя и сам не знал почему. — Бэкхён, чем тут сидеть, давай пройдёмся. Всё равно ведь если будут вызовы, мы их услышим. — Я не против, так даже лучше, — согласился Бэк и поднялся, выходя из комнаты. Вместе с напарником по смене они прошлись по коридору до приёмного отделения, где в этот час было очень пусто. Шаг их был размеренным и спокойным, да и эта атмосфера располагала к разговору. — Бэкхён. — М? — Даже не знаю, как это объяснить. Но мне кажется, ты немного другой, чем в нашу последнюю смену в пятницу. — Хён, ты меня насквозь что ли видишь? — удивился Бён, на что мужчина только хихикнул. — Значит всё же произошло что-то? Надеюсь, что-то хорошее? — Так и есть. Хён, на самом деле, вчера у меня была очень важная встреча. Мой друг детства, с которым я не виделся очень давно, нашёл меня. И я наконец смог получить ответы на вопросы, которые мне не давали покоя много лет. Так что... Думаю, сейчас я чувствую себя завершённым, как будто мне раньше не доставало какой-то детальки. — Рад, что в твоей жизни всё налаживается. Они вместе подошли к сестринскому посту и слегка облокотились на стойку, на миг замолкая. Казалось, что сейчас их разговор исчерпан, а новой темы никак на ум не приходило. — Бэкхён, а что на счёт того паренька? — О чём ты? — Ну того, что приходил неделю назад. Кажется, его Чеюном звать. — А, ты об этом. Я думаю, завтра придёт снова. Моя следующая смена начинается в четыре часа дня. — Бэкхён, я хотел спросить... — начал было Джинён, но в этот миг Бён резко обернулся и заметил как у дверей отделения упал только что появившийся парень. Мозг сигналил об опасности и Бэкхён тут же сорвался с места, подбегая к пострадавшему, но стоило только приблизиться, глаза округлились от шока. — Кай? Кай! Кай, ты меня слышишь? Кай, ответь мне, что... — но когда разжал чужую руку, заметил бордовые следы ран. Бэк перестал понимать, что происходило вокруг – мозг и тело будто бы перешли в автоматический режим и просто не позволяли эмоциям захлестнуть с головой. — Каталку быстро! Пациент в тяжёлом состоянии! Медсёстры на посту тут же подскочили с мест. Джинён остановился рядом, опускаясь на колени, и тут же начал прощупывать пульс, пока Бэкхён осматривал раны и пытался определить состояние. — Пульс нитевидный, 170 ударов в минуту, — сообщил Пак. — Давление крови падает слишком быстро, — Бён коснулся лица Кая и слегка похлопал по щеке, стараясь посмотреть в глаза. — Кай! Смотри на меня, слушай мой голос. Ты понимаешь, где ты сейчас? Кай! В ответ Чонин судорожно ухватился за его руку и тихим, едва различимым голосом прошептал: — Про... Прости... меня... Су... — и сразу же отключился. — Чёрт, у него декомпенсированный шок. Нужна срочная операция и переливание крови. В этот момент подбежали медсёстры с каталкой и врачи смогли переместить пострадавшего. Бэкхён не замедляясь тут же начал давать указания всем медсёстрам, что спустились сюда из реаниматологического отделения. — Подготовьте операционную и позовите дежурных хирургов. Пока не выясним группу крови, необходимо восстановить кровяное давление. Срочно внутривенно физ раствор. — Доктор Бён, в хирургии сегодня только два интерна, они не смогут провести такую сложную операцию. — Позвоните доктору Ён и скажите, чтобы приехал как можно скорее. — Бэк, он не стабилен, — сообщил Джинён, что в это время следил за состоянием, пока Бэкхён вместе с медсестрой накладывали перекрывающие повязки на раны. — Для того, чтобы подготовить всё к операции нужно минимум полчаса. — Шок всё ещё прогрессирует? — Такими темпами он скоро будет в терминальный стадии. Без операции и донорской крови он умрёт меньше чем через двадцать минут. — Срочно подготовьте аппарат искусственного кровообращения и новые объёмы физ раствора для переливания! — Бэкхён, что ты задумал? — нахмурился Пак, глядя на своего напарника. — Хочу ввести его в анабиоз, пока мы не найдём донорскую кровь и не дождёмся хирурга. — В нашей больнице такое не практикуют, ты рискуешь. — Но я изучал эту технологию, даже писал свою дипломную на эту тему. Это оправданый риск, хён. — Ты ведь знаешь этого парня, да? — Он очень важный человек для моего друга, — ответил Бён, а когда подоспели медсёстры с нужной аппаратурой, начал контролировать введение в анабиоз. Постепенно, через аппарат искусственной циркуляции крови, удалось заменить кровь в теле физиологическим раствором. Температура тела понизилась до минимума, а все шоковые механизмы затормозились, как и функции органов тоже. Теперь у них есть фора в этой смертельной гонке. — Состояние стабильно, — наконец сообщил Джинён и Бэкхён выдохнул, наконец выпрямляясь, а затем резкими движениями снял полностью мокрые от крови перчатки и посмотрел на часы. — У нас есть примерно два часа, должны успеть за это время. — Доктор Бён, — к ним подбежала одна медсестра, неся с собой планшет с закрепленными бумагами, которые тут же передала ему, — как вы и просили, в лаборатории сделали экспресс-тест на группу крови. — Чёрт, этого я и боялся, — раздосадовано цокнул Бэк, пробегая глазами по листку с результатами теста. — Четвёртая отрицательная. — Такая редкая, — заметил Джинён, — где мы сейчас найдём донора? — Я не знаю, где и как, но если мы этого не сделаем, то потеряем пациента, — он снова поднял голову и отчеканил медсестре: — срочно подыщите в запасах эритроцитарную массу первой отрицательной и узнайте, есть ли у кого-то из наших сотрудников четвёртая отрицательная. — Бэкхён, это безумие. У нас всегда недостаток донорской крови, а ты хочешь сделать невозможное. — Я обязан сделать невозможное, хён, — наконец поднял на него взгляд Бён, — или больше не смогу смотреть в глаза Кёнсу, если позволю его парню умереть. — Точно, Бэк! Пока есть время, тебе стоит сообщить его родным и... — Чуть не забыл. Нужно ведь начать вести историю болезни. Его зовут Ким Чонин, 21 год, его лечащий врач – я, — коротко отчеканил Бэкхён и прежде чем напарник успел что-то ответить, отошёл в коридор. Достав из кармана телефон, быстро набрал знакомый номер. — Чанёль, не спишь? — Бэкхён, случилось что-то серьёзное? — Кёнсу сейчас дома? — Да, мы здесь как раз говорили с ним. Остальные вроде уже разошлись по комнатам. — Если вы одни, можешь включить громкую связь? Мне нужно кое-что сказать Кёнсу. — О чём ты хотел поговорить со мной, Бэкхён? — послышался на том конце голос До и Бэк неосознанно сильнее сжал в руке телефон. Это его обязанность сообщить первым... — Кёнсу, послушай меня сейчас и не перебивай. Кай сейчас в нашей больнице и его состояние тяжёлое. Я не знаю что произошло, но делаю всё, чтобы спасти его. Я лишь хочу сказать... Пожалуйста, будь готов ко всему. — Должен ли я приехать сейчас? — Да, но я не знаю, поможет ли это. Пока что это всё, что я могу сказать. Операция только предстоит и пока что точно не могу ничего сказать. Но я пойду на этот риск, чтобы спасти его. Для тебя. — Спасибо, Бэкхён,— ответил Кёнсу и было ясно, что его спокойствие держится на честном слове. Поэтому дальше за него ответил Чанёль: — Бэкхён~а, мы выезжаем сейчас же. Постараемся доехать как можно скорее. — Буду ждать, — больше для себя кивнул Бэк и отключил телефон, устало упираясь затылком в стену. Эта ночка обещает быть весёлой. В плохом смысле.