Предназначение

Дазай смеется тогда, когда люди просят пощады. Распахивает глаза тогда, когда все остальные боязливо жмурятся. Чуя знает об этом и наносит удары сильнее, чем необходимо. Затягивает жгут туже, чем было бы правильно. Хочет выбить всю дурь из суицидального психопата, но получает лишь одобрение. – Ты долбанный придурок, – сквозь зубы цедит Чуя, нависая над брюнетом и вцепляясь руками в покрасневшую от трения шею. Как только Чуя ослабляет хват, Дазай делает глубоких вдох и стонет. Так сладко, что Чуя слышит звон в ушах. Он привязывает худые руки к изголовью постели и мечтает лишь о том, чтобы его остановили, когда он снова сжимает худые бедра до кровоподтеков, когда кусает чужую шею до выступающей крови. Но Дазай лишь смеется и просит жестче, просит сильнее. И Чуя повинуется. Дазай любит внимание, но с тем же успехом любит уходить в себя, выводя тонким лезвием узоры на бледных руках. Чуя привык находить его в луже крови, с синими губами, с веревкой на шее и глубоко под водой. – Дазай, когда ты уже подохнешь? – снова и снова повторяет Чуя, но сам каждый раз прижимается к чужой груди, моля бога лишь об одном – о том, чтобы Дазай оказался жив. И каждый раз под его пальцами на тонких запястьях обнаруживается пульс. И только тогда Чуя может снова сделать вдох. – Когда-нибудь ты опоздаешь, – шутит Дазай, и парень кривится. – Тогда я открою бутылочку шампанского, ведь это станет самым знаменательным событием в моей жизни. Дазай поддерживает его. Хвалит его. Но Чуя не привык к похвале. Он злится, огрызается и дерется. Но в глубине души привязывается и доверяет. Запах бинтов становится каким-то родным. Длинные пальцы в его волосах чем-то привычным. Чуя влюбляется, хотя сам не знает любви. А потом Дазай встречает Одасаку, и Чуя может поклясться, что никогда не видел Дазая таким умиротворенным. Казалось, что брюнет шагнет за ним даже в пропасть. Чуя отвлекается, отдаваясь работе, и надеется, что сможет встретить напарника хотя бы раз за этот месяц. Чуя просыпается в холодном поту каждую ночь, когда ночным кошмаром к нему является Дазай с исполосованными запястьями и пулей в виске. Каждый раз он набирает заученный наизусть номер, с тревогой вслушивается в гудки и, услышав знакомый голос, приходит в себя. Дазай не злится и не шутит. Лишь спокойно, словно мантру, повторяет: «Все хорошо, Чуя. Я в порядке» Чуя воспринимает новость об уходе Дазая из портовой мафии с улыбкой. Которая больше никогда не появляется на его лице. Все попытки связаться с Дазаем оборачиваются провалом. И Чуя заполняет пустоту внутри себя бесконечной злостью и жестокостью. Единственное, чего ему хочется – заставить Дазая чувствовать ту боль, которая переполняет его.