Диссонанс

Победу одержали Сейрин. Но никто не был обижен и не считал себя побеждённым. Котаро так вообще, припрыгивая на радостях от приятной игры, сгрёб меня в охапку и, пританцовывая, поскакал по присыпавшему дорожки снегу. Когда этот жизнерадостный мальчишка, разбежавшись, сиганул с разбегу в сугроб на нижнем уровне парка, я, пролетая в его руках несколько метров вниз, неосознанно отчаянно завизжала. А в следующую секунду подавилась снегом. Почему-то вместо того, чтобы барахтаться где-то в недрах сугроба в попытке выкопаться обратно, я решительно сомкнула руки на подрагивающей шее смеющегося в голос Хаямы и уверенно попыталась его придушить хотя бы фигурально. Отшатнувшись в сторону, парень случайно выпал из сугроба. И я, не успев от него отцепиться, кубарем покатилась вместе с ним по склону холма. К тому моменту, как на пути у нас оказался несчастный Кагами, которому вечно достаётся, мы набрали настолько основательный разгон, что при остановке об него нас с Котаро раскидало в разные стороны. Зачинщика безобразия - в ближайший сугроб, меня же по обледенелому тротуару сила инерции протолкала прямо к ногам подбежавших парней. Увидев их лица, я засмеялась и случайно запрокинула голову, звучно треснувшись затылком об лёд. Замечательно. Просто чудесно. Акаши, я уверена, из последний сил сохранявший самообладание, спокойно поднял меня и поставил на ноги. Раскрасневшуюся, растрёпанную, припорошенную снегом со всех сторон, как сдобная булочка сахарной пудрой, я стояла перед ним и нервно, сконфужено посмеивалась. Смерив критическим взглядом скользкие кеды, в которых моя наивная натура выперлась из гостиницы в гололёд, он фыркнул. Над горизонтом показалось багровое солнце. Снег окрасился алым. Я, посмотрев на свет, оглушительно чихнула и, поскользнувшись, завалилась на Сейджуро. Снег вспорхнул в воздух в том месте, где мы рухнули в сугроб, и закружился в воздухе, переливаясь в красных лучах заката. Парень, прижатый мной к снегу, тепло улыбнулся и посмотрел на меня так, как смотрят взрослые на веселящихся детей - мягко, снисходительно, немного радостно. Я была единственным человеком, рядом с которым Акаши улыбался. - Вечер такой хороший, - невинно протянул стоящий в шаге от нас Хаяма, топчась по снегу и не решаясь поднимать меня со своего капитана, - может, прогуляемся? Отметим, так сказать, хорошую игру? - Отличное предложение, - поддержал его Мибучи, лукаво поглядывая на нас. - Что думаешь, Акаши? Капитан посмотрел на меня, как будто оценивая мои возможности и одновременно ожидая моего ответа на предложение. Как будто именно я была последней инстанцией для принятия решений. Мне это льстило ровно до тех пор, пока он не разрушил все мои надежды на собственную важность одной простой фразой. - Если ты способна ходить в этой обуви, не представляя угрозы себе и окружающим, - мы идём. Но лично я бы предпочёл запереть тебя где-нибудь в тишине и спокойствие. В одиночной мягкой камере, например. Скривившись, я с гордым видом поднялась с него и, отряхнув одежду намерено так, чтобы снег попал на его наглую физиономию, демонстративно зашагала по льду в направлении выхода. Посмеиваясь над происходящим, ребята потопали следом, а догнавший меня Хаяма поспешил поддержать идею объявления меня оружием массового поражения.

***

А в Токио парк уже был украшен к новому году - горели гирлянды, гудели аттракционы, толпились люди на тротуарах. Здесь уже началась рождественская лихорадка, и именно сюда нашу компанию занёс неугомонный Котару. Какими бы счастливыми парни не притворялись, проигрыш дался им действительно тяжело. И в особенности Сейджуро. Он был сам не свой. Отрешённый, резкий, холодный, как колкий зимний воздух. Несколько раз ощутив на себе его привычный цинизм, под которым он скрывался, как под бронёй, я не стала больше пытаться. А Хаяма продолжил. Именно он протащил нас сначала по горкам, на которых не плохо было только мне и ему, это он купил бегнальских огней и чуть не поджёг ими мои волосы, это он скрашивал мою обиду на резкие слова Сейджуро (называя их неудачной шуткой, что, впрочем, ситуации не облегчало), и да, это он запихнул нас всех порционно в кабинки огромного колеса обозрения. В кабине, ориентированной на четверых, мы с Сейджуро оказались вдвоём. Заснеженные ветви деревьев медленно опускались всё ниже, и огни на улицах города казались тонкой сетью гирлянд. Мы поднимались всё выше. Сейджуро сидел напротив, опустив голову, и смотрел на изморозь, покрывшую уголки огромного окна. Он был напряжён. Он был словно бы не в себе. Ему было плохо - это было заметно. Так выглядят люди, внутри которых идёт война. Такой иногда бываю я, когда внутри разворачиваются битвы мыслей и чувств. Я искала слова - и не находила. Он дышал тяжело и редко, и его дыхание, не успевая становиться паром, оседало на мягком ворсе шарфа. Багровые пряди падали ему на глаза. Он сжимал губы. Они дрожали. Я искала слова. Длинные бледные пальцы были судорожно и напряжённо ровными. А спина его была неестественно расслабленной и ссутуленной, как будто кто-то незримый давил ему на плечи. Так выглядят люди, когда они потеряны и разбиты. Я искала. Мы задержались на самом верху, и весь город был как на ладони. Было тихо, и мне казалось, что я дышу слишком громко. Он словно и не дышал - как будто мраморное изваяние, статуя, застывшая в один миг. Я... - Знаешь, Сейджуро, - судорожно и вдохнув морозный воздух, я прислонилась щекой к холодному стеклу. - Ты ведь сильнейший. Ты с самого детства лучший во всём - учёба, спорт, конференции. Ты должен был быть лучшим - и ты им стал. Ты достиг этого сам... Ты ненавидишь отца, который заставил тебя стать таким. Ты каждый раз побеждаешь, но хочешь хоть раз проиграть... Внизу мириадами звёзд блестели огни праздника, взлетали в воздух бумажные фонари, искрились фейерверки. Покрутив в пальцах забытый бенгальский огонь, я чиркнула зажигалкой. - В этом нет ничего плохого и унизительного, - посмотрев на заискрившийся огонёк, я вздохнула. - Мы обычные люди. У нас всех есть свои слабости. Но все мы их прячем. Каждый из нас... Тецуя, теряясь в тени, хочет, чтобы его заметили. Дайки скрывает за цинизмом желание найти себе равного. Ацуши прячет за презрением любовь к баскетболу. Я, справляясь со всем в одиночку, всегда мечтала, чтобы кто-то заботился обо мне. Искры сыпались на ладонь, едва щекоча замёрзшие руки. Земля становилась ближе. - А ты... ты добрее, чем хочешь казаться. И своего отца ты ненавидишь именно за то, что он вынудил тебя переступать через людей, использовать их, идти к цели по головам. Он вынудил тебя стать лучшим. Огонёк слегка обжёг пальцы и погас. - На вершине есть место только для одного. А ты, на самом деле, всегда хотел быть слабее. Хотел, чтобы тебя кто-то поддержал или утешил, вопреки всему. Чтобы нашёлся кто-то, кто встанет с тобой рядом везде, где бы ты ни оказался. Чтобы ты был не один. Потянувшись, я положила ладонь ему на голову и растрепала яркие волосы - с той же трепетной заботой, с которой утешала братьев. - Прости, что разгадала тебя, Акаши Сейджуро. Накрыв своей ладонью мою, он поднял голову и посмотрел на меня - тепло, нежно, немного устало. А ещё его глаза были алыми. Оба.