Диссонанс

«И мне сидится в твоей футболке как будто в крепкой стальной броне» Близился май, и за окнами расцветала сирень. До выпускного бала оставалось несколько часов, платье уныло болталось на вешалке, туфли нелепо валялись в углу комнаты. Я сидела в футболке на балконе, пила остывший кофе и царапала ногтем свежий шрам на колене — на днях парни вытащили меня покататься на роликах, и я не рассчитала скорость, врезавшись в кованный забор. Шрам на колене. Платье до середины бедра. Кажется, я полный неудачник. Впрочем, это меньшее из всего, что случалось в моей жизни. Платье было тёмным, почти чернильного цвета и отливало синим и сиреневым. Лёня отчего-то был убеждён в том, что оно мне очень идёт. Я купила его только потому, что в нём было удобно. Похоже, я совершенно перестала вести себя как девушка. Выбравшись из плена японских традиций и школьной формы, я не надевала юбку почти год и чувствовала себя просто великолепно. Но через три часа выпускной, и там нужно быть в платье. И это было основной причиной отсутствия желания там появляться. Что я там забыла? Вечеринок мне и в повседневной жизни, напиться я могу в любой день недели, а большую часть одноклассников я открыто презирала за их поганое поведение. Мне временами казалось, что я старая ворчливая тётка, которая просто не может понять беззаботности подростков. Возможно, я и была старше их. Не по возрасту — по жизни. Мне восемнадцать. Такое чувство, словно почти тридцать.

***

Пунш кружил голову, но не опьянял так, как хотелось бы. Ближе к рассвету, когда вчерашние школьники выпили достаточно, чтобы перебеситься и расслабиться, я за каким-то хреном потянула руки к оставленной кем-то гитаре и стала отрешённо, но упёрто перебирать струны. Джен, появившийся словно из ниоткуда, терпеливо положил ладонь поверх струн, заглушая звук фальшивой мелодии, и поправил мои пальцы на грифе. — Эта песня играется медленнее, Мари, — мягким, чуть хриплым голосом проговорил он, садясь рядом, и вдруг начал петь. Sometimes in life you feel the fight is over, And it seems as though the writings on the wall, Superstar you finally made it, But once your picture becomes tainted, Itʼs what they call, The rise and fall.* Никогда не думала, что Стинга можно петь по-другому. Что на мелодию из песни о карточных мастях можно положить слова, которые так сильно задевают. Я закусила губу и зажала струну сильнее. Джен продолжал петь, подняв голову и глядя в пасмурное небо, с которого понемногу срывались капли дождя. В Бостоне часто идут дожди. But this game Iʼm in donʼt take no prisoners, Just casualties, I know that everything is gonna change. Я перебирала струны, закрыв глаза и вслушиваясь в каждое слово. Кто-то из ребят, кто знал текст, начал тихо подпевать в стороне, отбивая ладонью по деревянному паркету террасы ритм песни. But some things you may find can take over your life, Burnt all my bridges now Iʼve run out of places, And thereʼs nowhere left for me to turn. Холодные капли упали мне на запястье. Рука дрогнула и я сбилась с ноты, дёрнув другую струну. Джен посмотрел на меня и, слабо улыбнувшись мягкой, приятной улыбкой, к которой я успела привыкнуть за несколько долгих месяцев, усмехнулся. Его усмешка была тёплой и доброй. Несравнимой с циничной усмешкой Сейджуро. Is it too late to show you the shape of my heart? Его голубые глаза ночью казались синими. Яркими и тёмными. Они смотрели на меня. Если глаза Сейджуро были пламенем, то его глаза были океаном. В котором я утонула на несколько невыносимо долгих секунд. А потом Джен меня поцеловал. Мягко. Робко. Нежно. Было невыносимо приятно чувствовать нежность. Пунш решил, что я могу позволить себе эту слабость. И я сдалась. В Бостоне дождь. В моей душе разруха. Я целуюсь с Дженом, вплетаю пальцы в его влажные от дождя волосы и представляю себе, что на его месте Сейджуро. Что в моих руках гранатовые пряди, а не пшеничные. Что на меня смотрят алые глаза, а не голубые. Кто касаются меня тёплые мягкие, едва шершавые ладони, а не ледяные руки гитариста с грубыми пальцами. У меня выпускной. Я целуюсь с другом, который влюблён в меня едва не с осени. Я представляю на его месте безумно, до одури родного человека, который невыносимо далеко. В Бостоне идёт дождь. Я целуюсь. И плачу.