Диссонанс

Соединённые штаты Америки — уникальное государство, где процент мигрантов превышает процент коренных жителей. Как об этом не могла подумать я, рождённая вообще на другом конце света, остаётся загадкой. Бостонский Университет весьма популярен и занимает лидирующие позиции вне Лиги Плюща. Сюда вполне могут поступать из других стран. Акаши Сейджуро имел достаточно знаний и возможностей, чтобы поступить на факультет дипломатии в любой университет мира. Только это почему-то отказывалось укладываться в голове и встреча с ним казалась мне чем-то подстроенным, невозможным, неестественным. Я не верила в то, что когда-нибудь снова его увижу. Но он тут. Напротив меня. Мне стоит только вытянуть руку — и я смогу к нему прикоснуться. Я должна радоваться. Мне казалось, что я расплачусь от счастья, если смогу его увидеть. Но перед глазами вдруг замелькали воспоминания последней нашей весны. Я даже поверила, что боль, которую я вспомнила, была настоящей. И вздрогнула. — Рин?.. Я думал, что ты… мертва. Его голос сбился и дрожал, он совершенно разучился скрывать слабость после Зимнего Кубка. Или это я научилась его понимать. Вот только я говорила совершенно чётко, словно чеканя слова. Жёстко. Слова, которые словно механически сложились в голове без отсылки к тому, что я чувствовала. Как защитный механизм — ирония. — Замечательно. Придерживайся этого мнения, меня это устраивает. И, извернувшись в его руках, я быстрым шагом прошла вдоль рядов. Мне отчётливо казалось, что тело словно одеревенело — настолько неловкими и сложными получались движения. Это ли значит — застыть? Тони скинул с сидения сумку и приветливо улыбнулся мне, бегло скосив взгляд на замершего у входа японца. — Мари, с тобой всё в порядке? — участливо поинтересовался он, несколько секунд понаблюдав за мной. — Ты какая-то бледная. — Погода меняется, — безучастно бросила я в ответ, раскрыв блокнот почти на середине и под диктовку записывая слова лектора. Несколько минут, показавшихся вечностью, я самозабвенно писала в тетради, пытаясь успокоить сбившееся дыхание и унять дрожь в пальцах. Тони следил за моими руками пристальным взглядом, словно анализируя каждое моё движение. По крыше застучал дождь — я слышала это настолько отчётливо, что он словно шёл в самой аудитории, и тяжёлые капли падали прямо на парты. — Погода, может быть, и меняется, — вдруг задумчиво протянул Тони, подперев голову рукой и переводя взгляд на меня. — Но мне кажется, что из-за дождя ты бы не стала рисовать вместо лекции какие-то каракули. Не совсем понимая, о чём он, я посмотрела в свою тетрадь. «Основными элементами экономической теории, на которых основана любая экономическая теория, являются три типа утверждений: утверждения о целях, утверждения об ограничениях, налагаемых на возможности, и утверждения о вариантах выбора» — слово в слово определение, которое продиктовал нам лектор. Что удивительного в этом увидел Тони? И только спустя несколько секунд до меня дошло. Конспект был написан на японском. Мистер психолог, кажется, сегодня я загляну к вам на бренди.

***

Из аудитории я бежала, как крыса с тонущего корабля. Единственной надеждой оставалось то, что Акаши зачислили в другую группу и что сейчас мне не придётся встретить его на практической паре по психологии. И я трезво осознавала, что жалею о том, что мой психолог не преподаёт в нашем университете. Сейчас идея выпить казалась наиболее уместной. Но я в университете. И это накладывает столько табу, что дурно становится. Самым крепким напитком в автомате был кофе, и несложно догадаться, что я залпом выпила сразу же, стоило мне оказаться вблизи кампуса. Хотелось залить в кофе виски, но такая возможность, к сожалению, была недоступна. Поэтому я пила кофе. Просто кофе. Шесть стаканов. На следующую пару я намеренно опоздала, чтобы избежать радости столкновения с Акаши в аудитории до начала занятия. Я не хотела иметь возможность с ним разговаривать. Я этого боялась. Наверное, так работает инстинкт Павлова. Если чему-то в твоей жизни часто сопутствовала боль — ты начинаешь избегать этого, как самой боли. Для меня страх и боль сопровождали отношения с Акаши последние несколько месяцев моей жизни в Японии. Этого хватило, чтобы сегодня, спустя полтора года, меня бросило в дрожь от нашей встречи. И это… паршиво.

***

Джен, встретивший меня после пар, выглядел совершенно разбитым. Я врезалась в него почти с разбегу, выбежав из корпуса после пары по английскому. И бежала бы дальше, если бы парень не перехватил меня в полёте и не поставил на ноги перед собой, заставляя остановиться и посмотреть на него. Снизу вверх. Очень снизу вверх, потому что он был едва не на две головы выше меня. И глаза у него всегда были не в меру серьёзными для двадцатилетнего парня. Практическое руководство «почувствуй себя ребёнком». Такара Рин — шкет ста семидесяти сантиметров, которая спит в обнимку с плюшевым котом. — Мари, — немного подавленным голосом проговорил он, и я подсознательно приготовилась услышать самое худшее. Например, «Меня взяли в НАСА и отправляют на Марс, поэтому ты остаёшься в штатах одна» или «Я решил на недельку махнуть в Альбукерке, тебе привезти сувенир?». Сейчас наличие крепкого, надёжного и представительного Джена мне было правда важно. Я чувствовала, что пока я рядом с ним, Акаши не подойдёт ко мне близко, как бы ему этого ни хотелось. Джен был моей личной крепостью. Башней и драконом — два в одном, обновлённая комплектация. — Мари, — повторил он тем же тоном, пытаясь привлечь моё внимание. Я передёрнула плечами и подняла на него глаза. Пожалуйста, только не уезжай. Не надо. Пожалуйста. — Ты точно уверена, что хочешь жить в общежитии? Мысленно я сдулась, как спущенный воздушный шарик, и безвольной тряпочкой опустилась на пол. И ради такого устраивать драматические моменты? Джен, ты серьёзно? — Да, я тебе давно говорила, что хочу пожить как нормальный студент, — в попытке собрать себя обратно в человека, я притянула руки к груди и приобняла саму себя, упираясь спиной в его руки, которые он продолжал держать у меня на плечах. — И хватит устраивать сцены по поводу того, что в женскую общину тебе запрещено приходить. О том, что я преднамеренно выбрала комнату на пятом этаже, где под окнами пестрил замечательный аризонский колючий кустарник, я решила умолчать. И так слишком демонстративно держу его на расстоянии несколько месяцев — мало какой парень выдержит такие недоотношения без намёка на близость. Джен терпел. Возмущался, бухтел, несколько раз пытался заставить меня передумать, но терпел. Мне бы такое самообладание, ей богу. — Тогда, может, хотя бы прогуляемся сегодня? — с нескрываемой надеждой в голосе спросил он, проводя ладонями вдоль моих рук и несильно сжимая пальцы на локтях. — Ты же знаешь, в пятницу у нас посвящение, а я до сих пор не выучила свою часть текста, — нахмурившись, я припомнила своё недовольство, когда студенческая община попросила нас выступить на вечеринке первокурсников. Вместо того, чтобы подбухивать в толпе без забот и обязанностей, мне придётся подвывать на сцене своим прокуренным голосом и развлекать пьяных студентов. Ненавижу обязательства. — И ты, конечно же, не можешь репетировать не в одиночестве, я угадал? — с недовольством проговорил Джен, нахмурив брови и скривив ухмылку. Даже таким, сердитым и недовольным, он всё равно казался милее, чем Акаши в самые радостные моменты своей жизни. — В точку! — усмехнувшись, я подмигнула ему и легонько ткнула под рёбра. — Не хмурься. Подкинешь до общаги? Он передёрнул плечами и молча кивнул на мотоцикл, мол, приземляйте свой зад, царевна несмеяна, подкину, коль вашей царственной особе это будет угодно. Это, наверное, прозвучит подло и некрасиво, но к его ямахе я испытывала гораздо большую привязанность, чем к самому Джену. Этот кусок металла, к слову, мог многое из того, чего не удавалось его хозяину — например, мотоцикл я точно хотела. Я запрыгнула на обтянутое кожей сидение и прислушалась к приятному рокоту мотора. Прижимаясь к спине Джена, я сжимала пальцы на его футболке и старалась не смотреть на выход из кампуса. Но это не помешало мне увидеть Сейджуро. И встретиться взглядом с багровыми глазами. Боль казалась мне осязаемой. Как будто воздух из лёгких выбило снова — резко, жёстко, с хрустом поломанных рёбер. Я зажмурилась, пытаясь совладать с воображением. Когда я открыла глаза — Джен рванул вперёд. Я не видела Сейджуро. Боль прошла.