***
Голова от переизбытка эмоций, страхов и идей попросту раскалывалась, обещая в скором времени разлететься на части. В надежде повредить осколками как можно больше недоброжелателей, я упорно продолжала ползти по утрам в академию, а после уроков оставалась готовить своих боевиков к зимнему кубку. Навязчивый поклонник и его сумасшедшая мадам уже две недели, к моему спокойствию, не объявлялись в поле зрения. Может быть, тому виной бдящий в перерывах между самолюбованием и самосовершенствованием Акаши, может, моя хаотичная траектория перемещения по Киото. Грубо говоря, именно из-за последней я сейчас как грёбанный почтовый голубь моталась от академии к академии, на правах и обязанностях капитана решая организационные вопросы районного соревнования по борьбе. И сопутствовали мне в моих почтальонских бегах капитан клуба лучников, с которым я давно и приятно знакома, капитан группы по кендо, с которой у меня отношения как-то не задались, и, что очевидно, капитан баскетбольной команды, мои отношения с которым характеризовала одна ёмкая фраза: "А нужно ли мне всё это?" Возможно, со временем я пожалею, если останусь с ним. Точно так же, как пожалею, если останусь без него. Я прекрасно помнила, что причиной нашего общения был договор на выгодных обеим сторонам условиях, и отчётливо понимала, рациональной частью моего сознания, что надеяться на сколько-нибудь положительный исход подобных отношений мне не стоило. Но я планомерно, упёрто и бестолково продолжала верить в то, что в один прекрасный день наш фиктивный союз превратится в нечто более платоническое и честное. Но сейчас мне оставалось только ломать голову над тем, стоит всё это продолжать или себе дороже. Вроде как, отчасти я и ощущала что-то такое, с его стороны, что было нежнее и интимнее сотрудничества. Это касалось и слов, и поступков. Вроде как мелочь, но, когда я об этом вспоминала - где-то под рёбрами что-то ощутимо вздрагивало. Тот же плед, которым он укрыл меня, когда позавчера мне случилось заснуть в раздевалке. Или мандарины, которыми он делился со мной в первые дни моего возвращения в академию. Или то, о чём я не помнила, но знала по рассказам других - как он вытаскивал меня из автобуса, вынимал тонкими пальцами стёкла из кожи и тихо, шёпотом звал по имени. Это не могло быть просто так. Не могло. Я в это не верила. Но, что характерно, несмотря на все свои трепетные чувства и меланхоличные рассуждения, с Акаши я отказывалась разговаривать уже одиннадцать дней. Впрочем это, что парадоксально, нисколько его не напрягало. Даже не озадачивало. Ему вообще было всё фиолетово.***
А был ноябрь. В тёплом, тихом и традиционно безветренном монументальном Киото, на удивление, сыпал крупной крошкой снег, больше похожий на мелкий град или твёрдую ледяную крошку. А ещё был сильный восточный ветер, океанский муссон, который этот ледяной, скажем так, скраб швырял в лица прохожих с удивительной меткостью, вредностью и настойчивостью. Да и холодно было как-то. Странно, осень - и вместе с ней мерзлота, которая кажется мрачной и вечной. Что более странно, такую погоду я любила всеми кусочками своей мелкой и несимпатичной души. И, наверное, я была единственной, кому мряка, холод и метель были по душе - и, наверное, ребята, которых я выгнала в такую премилую погоду на дежурную пробежку - последние акты тренировок перед состязаниями - косились на меня с искренней и святой ненавистью, а случайные свидетели экзекуции через запотевшие окна кабинетов дико таращили на меня узкие глаза только по этому. По крайней мере, я старалась в это непоколебимо верить, отрицая то, что так бывало чаще, чем крупинки снега попадали мне на нос. Но когда я оглушительно чихнула, пробегающие мимо ребята хором выкрикнули дежурное пожелание здоровья, а в следующий миг мне в голову прилетел свёрнутый в комок вязанный шарф. С соседней спортплощадки подмигнувший мне Котару показательно махнул рукой в сторону развернувшегося к команде Сейджуро. Запах одеколона на шарфе был до боли знаком.***
А время планомерно текло, размывая уверенность, как вода вымывает камни. Почти в одно время, под конец ноября, как-то само пришло холодное, как осенний дождь, спокойствие и куда-то пропала всеобъемлющая ненависть, сменившись снисходительностью и смирением. Ребята бегали, я болела и кашляла, оглушая своими приступами половину присутствующих, Сейджуро, осознав, что с ним говорить я не намерена, присылал ко мне в порядке очереди весь свой игровой состав. Так Котаро бегал ко мне с картонными стаканчиками лимонного чая или сладкого кофе из соседнего со школой кафе, Мибучи лестью и подхолимством заставил меня взять форменную куртку с четвёртым номером, когда меня угораздило прийти в спортзал в одной рубашке, а Эйкичи просто и без обсуждений всучил мне в руки пакет со сладкими мандаринами. Сам же Сейджуро между тем, как гонять команду по тренировкам и личным делам, осуждающе смотрел на меня, стоило мне просто чихнуть. И это, как бы странно его забота не выражалась, было приятно. Но то, что в душе я оттаяла, отнюдь не мешало моей бунтарской натуре гордо отворачиваться в ответ. Время шло, но никто не сдавался.***
Отборочные на кубок Японии из нашего квартета внеклассных клубов прошла только личная гвардия Императора. Ребята с деревянными палками вместо мечей довольствовались третьим районным, кентавры-стрелки остановились на межшкольных дружеских матчах, потому что их команда в октябре понесла самые большие потери... мы заняли утешительное четвёртое по Киото через несколько минут после того, как автобус баскетболистов пересёк границу столицы. Из-за плотного графика со мной даже не сочли нужным попрощаться, несмотря на то, что коммуникативная голодовка была отменена ярко и чувственно, стоило нам с Акаши столкнуться вечером в пустующей раздевалке спорткомплекса. Поэтому сейчас мне в большей степени обидно было за то, что я не смогу посмотреть на их игру, которая начнётся вечером. В смешанных чувствах от радости за то, что мы вышли в первой десятке, и смятения на тему вышеописанную, я вышла из зала. Медленно, но верно меланхолия встретила меня вместе с прохладным ветром. Мне хотелось сейчас взять и сорваться в Токио ближайшим поездом, но на это не было ни денег, ни смысла - первое сейчас всё уходило на лечение чуть сильнее приболевшей мамы, а своей работы я лишилась ещё в прошлом месяце. А второе... даже синкансен не успеет к началу матча.***
Ветер стал влажным и холодным. В серых лужах на тротуаре плясали круги от капель. Начинался дождь. Кто-то из команды проявил инициативу и накинул мне на голову капюшон моей же куртки, но к тому времени я успела впасть в инертную хандру. Снова я чувствовала себя ненужной и брошенной, как тогда, когда уезжали папа и брат. Когда Сейджуро стал мне настолько близок, что я стала неосознанно ставить его наравне с самыми дорогими мне людьми, без которых мир перестаёт существовать? Как я могла?.. Твёрдая и длинная рука с хлопком приземлилась мне на плечи, сбросив меня со свинцовых небес прямо на мокрый асфальт. Не ожидавший такой реакции Джурей успел удержать моё равновесие. Поймав на себе несколько удивлённых взглядов, я сконфужено улыбнулась: - Ну, бывает, пора было привыкнуть к тому, что ваш капитан - обыкновенная сопливая баба, - я пожала плечами, которые приятно согревали большие руки Джурея, и попыталась усмехнуться, придав фразе иронии. Но даже так фраза прозвучала как-то ощутимо печально. - Хэй, капитан, я, конечно, всё понимаю, у вас женщин, там, всякое с настроением периодически случается... - стушевавшись, Юмей почесал затылок, с забавной улыбкой отводя взгляд, - но не нужно же себя настолько изводить. - Да и причина какая-то мелочная, тебе не кажется? - более скептически, но в то же время гораздо увереннее заявил Амай, который имел одно великолепное качество - всегда говорил прямо. - Мы победили, страдали от твоих идей весь месяц, а ты, стоило нам пройти в десятку лучших по префектуре, кривишь такую физиономию, что всё желание праздновать пропадает. - Вот-вот, это непедагогично, тебе так не кажется? - недовольно пробормотал ещё один внезапный участник разговора, и я не знаю, чего они хотели этим добиться, но сейчас вместо того, чтобы страдать, мне захотелось пришибить на месте этих наглецов. Я два месяца за них душу рвала, себя не жалела, а они... слов не хватало! - И исходя из этого, мы решили праздновать победу без тебя, - разломав в крошку остатки моего мировосприятия, подвёл итог Джурей. Я поперхнулась заготовленными ругательствами. - О, вот такое настроение мне нравится больше, чем твоя личная драма. А теперь, пока ты меня не успела вколотить в ближайшую клумбу, проверь капюшон. Недоумевая, что тут вообще происходит, я заторможено полезла руками себе за голову. Стоило мне отвлечься от них, как парни с резвостью сайгаков ускакали вперёд, и только проорали, не оборачиваясь. - Приятного вечера и спасибо, тайчо! Когда самый медленный из них - хохочущий Юмей скрылся за поворотом, я уже держала в руках тонкую прямоугольную бумажку. Хотелось одновременно смеяться и плакать. Когда через час я села в мягкое кресло, приятный женский голос попросил пристегнуть ремни безопасности. Самолёт рейса Киото-Токио взлетает.