***
После обеда снова пригрело солнце и, буквально за несколько часов, высушило мокрый асфальт. Только приятная прохладная свежесть напоминала теперь о вчерашней непогоде. Бойнтон сидела в гостиной на мягком диванчике и пыталась дозвониться отца, при этом нервно теребя страницы своей книги. Она опасалась не только неуместных вопросов со стороны родителя, но и неуместных ответов со своей стороны. Джо прошел мимо Эммы и распахнув дверь, выходившую на террасу, вдохнул свежий воздух. Лёгкий ветерок грациозно заколыхал тюлевые занавески. — Пап, тут такое дело... в общем, у меня не получится завтра выйти на работу. Ты не мог бы предупредить Нэнси? – ... – Нет, просто я сейчас в Лос-Анджелесе... мы с Фрэнсис решили проветриться на выходных, а рейс отменили из-за штормового предупреждения, – Маццелло слегка улыбнулся услышанному, он в очередной раз убедился, что Эмма очень скрытный человек, даже по отношению к своим родителям. – Спасибо. Всё, пока, целую. — Ты не хочешь прогуляться? — спросил актёр, после того, как Бойнтон завершила свой разговор. Девушка задумчиво посмотрела сквозь него — от того, что она целый день просидит в четырёх стенах, её состояние точно не улучшится, а так хотя бы будет на что отвлечься. Джо складывал в рюкзак все необходимые вещи, когда Бойнтон спустилась по лестнице в свободном льняной платье. Возясь с флешкой и своим фотоаппаратом, Маццелло тут же перевёл взгляд на девушку, детально рассматривая её образ. Эмма напомнила ему Афину: в светлом одеянии, с распластанными по плечам белокурыми локонами, томно опущенными ресницами, и какой-то спокойной мудростью, таившейся в каждой чёрточке её лица. С трудом оторвав глаза от Бойнтон, он жестом пригласил девушку на улицу. Эмма не очень-то любила фотографироваться — длительное позирование утомляло, да и она считала свою внешность далёкой от той, которой можно восхищаться и выставлять напоказ. Но факт того, что она на столько заинтересовала Джо, что мужчина по своей инициативе решил устроить Бойнтон фотосессию, не мог не льстить. Маццелло долго искал выгодные ракурсы, вставал для этого на колени и не отпускал к другой локации, пока снимки не удовлетворяли его. Эмма было уже невмоготу, но актёр на столько увлекся процессом, что не заметил, как быстро летело время, и, как его модель порядком устала от позирования. «Я хочу, чтобы ты нарисовал меня как одну из твоих француженок…» А Эмма напротив — не хотела, хотя по мнению Джо, в ней было нечто эстетичное, заслуживавшее внимания. Спустя несколько часов они пришли на смотровую площадку с видом на Голливудские холмы. Девушка любовалась розовым заревом заката, когда Маццелло вернулся с их перекусом: несколько рыбных сэндвичей и тёплый лимонный чай с пирожным «Тирамису». — Почему ты отказалась от мяса? – спросил актёр, подавая девушке еду. Этот вопрос был неожиданностью для Эммы, да и она не любила обсуждать свои принципы. Однако для этого человека можно было сделать исключение. — Надо как-то держать себя в руках, тренировать силу воли. Нужно понимать, что ты способен обойтись без чего-то приятного. — Довольно решительно заверила девушка, а после добавила, — но лишать себя сладкого было бы слишком жестоко. Джо промолчал, ведь каждый волен самоутверждаться в собственных глазах своим изощрённым способом. Не успела Эмма приступить к столь желанному пирожному, как ощутила тёплую ладонь у себя на лбу, это немного выбило её из колеи, напомнив о том, что она здесь типо под его опекой, раз уж приболела. По крайней мере, Маццелло так считал. — Устала? Устала ли она? Конечно нет, уставать ей не свойственно, особенно, если полночи промучиться с высокой температурой, глуша жар сильными лекарствами! И да, относись она к нему иначе, вообще бы не согласилась на этот променад, но уже многое успело измениться с их первой встречи. Пускай голова и болела, а плечи со спиной продолжали гореть — все эти неприятные ощущения перекрывались едва сдерживаемой радостью от того, что Бойнтон ценят. — Хочешь, поедем домой? Да, оказаться с Маццелло в его огромном прохладном доме было тем, чего сейчас ей хотелось больше всего. Разместившись на заднем сидении такси, Эмма положила голову на плечо мужчины, пытаясь не прижиматься сгоревшей спиной к спинке сидения. Джо тут же заметил это и приобнял компаньонку за талию, таким образом спасая от неприятного соприкосновения с кожей. Девушка смотрела на сменявшиеся за окном панорамы. С каждой минутой её веки становились всё тяжелее, то ли от слабости, то ли от усталости после прогулки. В салоне стояла полная тишина, и лишь приглушенный звук двигателя давал о себе знать. Джо тоже ушёл куда-то далеко в себя, периодически посматривая на засыпающую Эмму, ведь он правда чувствовал ответственность за неё. Уже почти стемнеет, когда они вернутся. Луи томно зайдёт в гостиную, оставит свой маленький рюкзачок на гядушке дивана, зевнёт и скажет, что хочет спать. После пойдёт в душ, и Джо снова предложит натереть её мазью. И что-то подсказывает мужчине: ей больше не надо быть в полуадекватном состоянии, чтобы вновь позволить ему сделать приятно им обоим. Внезапно девушка схватилась за переднее сидение и вскочила, требуя остановиться. Она выпрыгнула прямо на обочину, и Джо ужасно перепугался, решив, что ей стало плохо. — Луи! Эмма, как будто, не обращала внимания на голос Маццелло сбегая вниз с возвышения, где лежало дорожное полотно. Бойнтон остановилась у маленькой фигуры и присела на корточки. По мере того, как Джо приближался, он смог рассмотреть мальчика, тому от силы было года три. Ребёнок тихо всхлыпывал, утирая мокрые глазёнки своими чумазыми ручками. — Как тебя зовут? — с беспокойством спросила Бойнтон, но малыш только продолжал плакать. — Меня – Эмма, – ласково продолжила девушка. – Где твоя мама? — в ответ дитя расплакалось ещё громче, на части разрывая сердце неравнодушной девушки. Луиз подняла глаза на Маццелло, лишь одним только взглядом говоря о том, что они не могут уйти, не попытавшись помочь этому мальчонку. Мужчина, тем временем, сурово смотрел на одинокого страдающего ребёнка, осуждая персону, которая его здесь бросила. Джо посмотрел по сторонам и заметил недалеко несколько трейлеров. Бойнтон обернулась, дабы посмотреть, что привлекло внимание мужчины, и тотчас же бросилась всторону жилья. Под пляжным зонтом, за столом, на пластиковых стульях сидели две особы: полная барышня средних лет и девушка афроамериканской внешности Обе были заняты игрой в карты, а рядом на голой панцирной кровати в неестественной позе лежала третья женщина, прикрываясь одной рубашкой. Эмма сразу поняла, что последняя была под наркотой. — Девушки, чей ребёнок у обочины? – культурно обратилась к компании Бойнтон, но её вопрос остался без внимания. — Чей там ребёнок?! Дверь одного из фургонов отворилась, и из него выпрыгнул довольный мужик лет сорока, лениво застёгивавший свою рубашку. Вслед за ним показалась и взбалмошная дама, в одной только комбинации. — Привет, сладкая! – заметив Эмму, женщина сперелась двумя руками о дверной проем. К этой минуте у Бойнтон уже не оставалось сомнений, где ей вдруг посчастливилось оказаться, а приветливая особа, кажется была не против огласить список услуг и их стоимость, особенно после появления Маццелло. Однако, чтобы не возникло недоразумений, Эмма все же взяла инициативу в свои руки. — Чей ребёнок у дороги? Эскортница, по всей видимости, разочаровалась, что у неё сорвалась возможность добыть несколько сотен долларов. Она спустилась на ступеньки, и, сев, закурила. — Тебе, что запрещено разговаривать с кем-то, кроме клиентов? – вновь заговорила Бойнтон. Барышня, с нелепым выцветшим татуажем, подняла глаза на Луиз и Эмма протянула ей несколько денежных купюр. — Так-то лучше. Этот ребёнок нашей Трикси. — Эскортница приторно улыбнулась, и Бойнтон вновь протянула ей купюру. — Она здесь? — Уехала на всю ночь. Да ему норм, он всё время тут пасётся. — Что? — не верилось, но такое действительно происходило на яву. В Соединенных Штатах никому не нужный ребёнок живёт в борделе. Но может у этой Трикси просто не было выбора, хоть она и пыталась хоть что-то дать своему сыну... — А тебе как вообще? Нормально, что он там один плачет? Не хотелось бы присмотреть за ребёнком или занять его чём-нибудь? — с явным наездом парировала Бойнтон. — Милая, ты какого черта здесь забыла? — фальшивая улыбка эскортницы тут же исчезла, и женщина перешла на вполне реалистичный, серьёзный тон. — За траханье моих мозгов ты не заплатила, так что проваливай! — Да, я смотрю стереотипы о представительницах древнейшей профессии и не стереотипы вовсе. Вас и правда только деньги волнуют. — Мы так живём, сладкая. В нашем деле каждый сам за себя. И после этих слов Эмма стала сама не своя. В памяти начали всплывать моменты с детства о миссис Уитни. Этот малыш был в опасности. Девушка посмотрела на стоящего рядом.Она встретилась с его глазами, полными сочувствия и печали. Бойнтон была на столько шокирована, что ей не хватало сил что либо ему сказать. — Он никому не нужен здесь, – буквально задыхаясь, только и смогла выдавить из себя Эмма, отрицательно кивая головой, – Что делать? — Я знаю одно место, – Джо тут же подхватил малыша на руки. Такси остановилось у церкви в готическом стиле, розой и двумя шпилями — всё как положено. В сумеречной темноте, на фоне мрачного синего неба, постепенно затягиваемого ночными тучами, мурашками осыпало всё тело при виде одиноко стоявшего костёла. Тёмные тона буквально резали глаза, и только разноцветные стёкла витраже, подсвечиваемыми изнутри лампадками, вносили какое-то разнообразие в эту мрачную пугающую картину. Изнутри раздавалось мелодичное, хоровое пение. Эмма боязливо последовала за Маццелло с заснувшим, у него на руках, ребёнком. Её всегда пугали такие храмы — девушка чувствовала себя грешницей среди осуждающих её праведников. Как только они вошли внутрь, девушка почувствовала, как резко вспотели её ладошки, и она ещё ближе подошла к Маццелло. Её внимание привлек орган, занимавший центральную часть огромного зала. Небольшой хор афроамериканских мальчиков тянул очередную ноту. Пара с ребёнком расположились на дальней скамье — места для прихожан было не так уж и много, а народу в воскресенье предостаточно, они стали дожидаться окончания вечерней мессы. Бойнтон так увлеклась созерцанием происходящего, что не заметила, как забыла о своём страхе перед этим огромным, серым зданием. Ведь можно сколько угодно утверждать, что Бога не существует, и после смерти нет ни рая, ни ада, только — холодная немая пустота. Однако попадая в место вроде этого, неведомая сила заставляет тебя умерить атеистическо-агностический пыл, и хотя бы в святом месте придержать свои философские диспуты, ведь никому не дано знать, что нас на самом деле ждёт после смерти. За всеми этими размышлениями девушка и не заметила, как люди начали расходиться, освобождая помещение. Маццелло растормошил Эмму, передавая на руки мальчика, а сам направился к священнику, едва завершившего службу. Служителю в чёрной сутане на вид можно было дать лет сорок. Его выдавали седые, зачёсанные назад волосы, и поцелуи времени на его лице. Мужчина сразу же узнал Джо, спросившего благословения и быстро поцеловавшего крест. Затем они вместе направились к Эмме, держащей на руках ребёнка. — Как твоя мать? — Спасибо, отец Патрик, она в порядке, — отозвался Джо. Бойнтон тут же поднялась со своего места, и священнослужитель осторожно взял малыша у неё с рук, уверяя, что больше им не о чем беспокоиться. Мужчина с ребёнком удалился, а Бойнтон с Маццелло остались стоять посреди пустого зала, наблюдая за спиной уходящего отца Патрика. — При монастыре есть приют, – ещё слышно сказал Джо. — Что? — Эмма была на столько погружена в свои мысли, что не услышала слов актёра. — Здесь о нём позаботятся. — Думаешь, забрать ребёнка у матери правильно? — Поверь, его в принципе не должно было быть. Ещё чуть-чуть подрос, и для него бы нашлась работка. — Ты думаешь? — Уверен. Это Лос-Анджелес, детка, — красивая жизнь с отвратительной изнанкой. Тут такое не в диковинку. — После этих слов Маццелло обнял девушку за плечи и они пошли к выходу. — Значит, ты католик? — спросила Бойнтон, как только они оказались на улице. Хороший вопрос на его ранее любопытство к её вегетарианству. — Моя мама — да, а я не совсем. — Это как? — Ну, меня крестили в детстве, часто водили в храм. Теперь же я бываю там только по большим праздникам, и то, не всегда. Мама исповедуется, и причащается, я иногда составляю ей компанию, после того, как папы не стало. Делаю это только ради неë, чтобы ей не было так одиноко.***
Солнце постепенно уходило за горизонт, давая понять, что день заканчивается, и ночная прохлада не за горами. В ушах уже полдня звенел назойливый рёв газонокосилки, а из открытого окна струился аппетитный аромат свежескошенной травы — самое насущное доказательство наступившего лета. И вроде бы в такие моменты полагается чувствовать себя окрылённо и легко, учитывая ещё и то, что сегодня вечер пятницы. Но Эмме было как-то не до полёта по собственным фантазиям. В своих мыслях она была уже в Нью-Йорке, где Шон напоит её любимым чаем и отпустит домой. — Так что, на следующих выходных двигаем на Филадельфию? — спросил Снайт, поставив перед девушкой её любимую жёлтую кружку с кошечкой. Бойнтон страдальчески закрыла лицо ладонями, забыв об ароматном чае. Подумать только, уже на следующих выходных её исполнится двадцать семь! Эмма ведь только успела привыкнуть к своему возрасту, а тут новая цифра. Это уже было их ежегодной традицией на протяжении двух лет — праздновать её день рождения в Филадельфии. Когда они только познакомились, Шон всё болтал без умолку о самом прекрасном городе, где он провёл много счастливых летних деньков. Он очень хотел свозить туда коллегу из отдела, которая, единственная из всех, не делала вид, будто его не существует. На тот момент Эмме это показалось очередной шуткой Снайта, а он возьми и прикати к ней во двор на своей тачке. Тогда девушка поняла, на сколько серьезным может быть её друг. Вечером, того же дня, они сидели в багажнике машины парня на окраине Филадельфии, распивали текилу, закусывая одним только батоном. Знакомы ребята были всего месяц с небольшим, но оба тогда думали о том, что контакт налажен весьма и весьма успешно. — А с тобой весело, — сказала девушка с набитым ртом. — Мне даже жаль, что ты гей. Снайт вздрогнул, чуть не поперхнувшись, а затем уставился на Эмму. Из окружения ещё никто не знал о его секрете, но Эмме как-то удалось это понять. — Можно я тебя поцелую? — дрожащим голосом пробормотал Снайт. — Ну конечно, можно… – без раздумья ответила Бойнтон. Шон поцеловал подругу в щёку, а Эмма крепко обняла его понимая, как сложно этому парню было принять себя. Это был день накануне её двадцатипятилетия. — Может, найдёшь себе парня, чтобы с ним туда ездить, а не со мной? — отпивая чаю, поинтересовалась Эмма. — А как там твой парень? Точнее, кто из всех жужжалок возьмёт на себя роль твоего парня сегодня? — съязвил Снайт. — А не пошёл бы ты с такими вопросиками? — размешивая сахар ложечкой, среагировала девушка. — Вот видишь. Даже не заикайся о моей личной жизни, пока не наладишь свою. Что с выходными? — Ну блин, снова это Филадельфия. Надоело уже. — Ты же знаешь, как много она для меня значит, — затаённо начал друг. — Да, мне ещё тогда хватило всех твоих романтических историй.***
В понедельник с самого утра Эмма с головой погрузилась в рабочий процесс, совершенно не отдавая отчёта происходившему вокруг. — Ты подумала про уик-энд? – тихонько заговорил к ней Снайт, отвлекая от работы. — Что? Какой ещё уик-энд? — Ну, Филадельфия, твой день рождения. Помнишь? Лучше в ночь четверга или в пятницу утром? — Чего? — не отрываясь от экрана, непонимающе спросила девушка. — Выезжать. Когда лучше? — Да ты меня уже задрал со своей Филадельфией! Без меня туда поедешь, понятно?! – нервно ответила Бойнтон, показывая всю свою злость. — Возьмём с собой спальники? – не переставал издеваться Шон. — Не нервируй меня понапрасну, — прорычала Эмма, взглянув на друга. Неожиданно Шон отвлекся от донимания своей подруги и начал подозрительно приглядываться вглубь офиса. Парень поднялся с кресла, снял и протёр свои очки, затем надел их обратно. Эмма застыла, удивлена поведением своего друга, а затем тоже встала с места, и выглянула в сторону выхода из-за огромного цветка, загораживавшего её обзор. Джо, мать его, Маццелло, личной персоной стоял посреди душного офиса и потерянно озирался по сторонам. Как только мужчина заметил Эмму, он тут же направился к ней. От волнения девушка уже была готова сквозь землю провалиться. – Ты не брала трубку, – сказал Джо, поставив вегетарианский обед ей на стол. Шону, как и всем остальным здесь, сейчас очень не хватало поп-корна. Бойнтон затылком чувствовала всеобщее внимание, прикованное к ним, а также интригующее ожидание её реакции. — Вы офисом ошиблись, мистер, – Эмма приветливо улыбнулась Джо и взяв пакет с едой, продолжила, – Пятью этажами выше Вас уже заждались. Идёмте, я провожу. Выйдя из-за своего рабочего места, она на дрожащих ногах последовала к выходу, ведя за собой Маццелло. Джо пришлось подыграть ей, он охотно последовал за Бойнтон под прицелом взглядов целого офиса. Стоило им скрыться от любопытных глаз за дверью лифта, как Эмма тут же разразилась тирадой. — Ты что творишь?! Каким ветром тебя сюда, вообще, занесло?! — А что с твоим телефоном?! Ты хоть когда-нибудь бываешь доступна?! — Ты же буквально разворошил осиное гнездо. Додуматься только! Припереться сюда и посветить своей физиономией перед журналюгами! Если завтра увидишь статью о себе с похабным заголовком в одном из свежих номеров, пожалуйста, не удивляйся. — Я тебе пейджер на шею повешу, и только попробуй мне не ответь! — парировал мужчина. — Кем ты себя возомнил? Приходишь ко мне на работу, и тут же с притензиями. Я тебе кто? Жена? — Я бы не стал, возьми ты трубку. — Да что, чёрт возьми, такое стряслось, что ты примчался сюда через весь Нью-Йорк?! Лифт приехал, и паре пришлось прервать разговор. Когда они оказались на улице, Джо притянул Эмму за руку, таким образом спрятав девушку за колону, а сам стал спиной ко входу в здание. День был не из жарких — прохладный ветерок нежно развевал распущенные волосы Эммы. — Ужин, Луи, – спокойным тоном сказал Маццелло. — Что? — Если бы ты удосужилась прочитать мои сообщения, то знала бы. — Ты же понимаешь, я не могу каждый вечер ужинать с тобой. График не тот, – вздохнула Бойнтон ловя на себе пристальный взгляд актёра. — О Боже… Придётся согласиться, если только не будешь больше врываться к нам, — Эмма мотнула пакетом, — по-твоему, нормально, что все увидят, как я ем обед, принесённый тобой? — Ты стесняешься меня? — Нет. Дело вовсе не в этом. Просто большинство из моего офиса не самые лучшие люди. Многие из них папарацци. Правда, ты поступил очень опрометчиво. Я совсем не злюсь, мне приятна твоя забота, — она прервалась, формулируя мысль. — Но рискуя, ты ставишь под удар и себя, и меня. В эту минуту Джо пожалел о своем рыцарском поступке, он действительно ставил их с Эммой под социальную угрозу. — Можешь перекусить у меня в машине. — Работы много, да и задерживать тебя не хочу, — пожала плечами девушка. — Я никуда не тороплюсь. — Я пытаюсь намекнуть, чтобы ты не светился здесь, пока не попался на глаза кому не следует. — Ото всюду гонят, уже не знаешь куда и деться, – улыбнулся Маццелло. — Не то слово, Джо, не то слово, – ухмыльнулась девушка в ответ. — До вечера или как? — Я же сказала — да. Актёр крепко обнял её на прощание, а затем удалился в свой автомобиль. Вернувшись на рабочее место и встретившись с взглядом Шона, девушка поняла: от объяснений касательно произошедшего ей не отвертеться. — М-да… — Снайт театрально отпил чаю из кружки, намеренно оттопырив мизинецлениво, — ты успела скорешиться с Тимми Мёрфи, а я до сих пор не в курсе. — Затем, отставив чашку, он сцепил пальцы в замочек. — И как тебя другом после такого считать? — Умоляю, ты хотя бы не начинай, – Бойнтон опустилась на своё рабочее место. — Да я думал, что надышался сегодня краской, пока картридж менял! Блин, да как же я фанател от «Парка Юрского периода» лет в восемь! У меня вся комната была завешана плакатами и целая куча мерча. — С блеском в глазах вспомнил Снайт. — Рассказывай же! Откуда вы знаете друг друга? — Шону не терпелось скорее выпытать все подробности у подруги. — Они с моей сестрой снимались в одном фильме. — В каком?! — В «Богемской рапсодии», Шон, — раздражённо парировала девушка. — Точно! Она же актриса! — Да ладно! «У-у-у-у-у-у, какое классное кино! А Люси в нём просто прелесть!» — ясно теперь, как ты смотришь фильмы, про которые я тебе говорю. — Теперь-то уж точно посмотрю! — Кто бы сомневался. — Подожди, так это он тебе перекусы подгонял? — наконец дошло до парня. — К нему на свидание ты тогда идти не хотела? – Угу, – сдалась девушка. — Ну ты и даёшь, конечно! Снайт был в восторге от такого грандиозного события, а Эмме стало некомфортно от поднятой шумихи, поэтому она попросила не донимать её этими разговорами хотя бы до следующего дня. Однако друга так и подмывало выпытать что да как, и Бойнтон очень скоро поняла — бессмысленно и дальше пытаться как-то умалчивать. К своему же удивлению, девушка обо всём рассказала. Шон сидел и увлеченно слушал Эмму с горящими глазами. А закончив, девушка почувствовала облегчение и поняла, что давно нужно было поделиться с кем-то своими переживаниями по этому поводу. Пожалуй, ей ещё не доводилось видеть друга таким тихим и завороженным, ведь сейчас он улыбался с неимоверным восхещением. — Я так понимаю, ты колеблешься и не совсем ещё осознаешь: интересует он тебя или нет? — Ну, как-то даже не знаю… — замялась Бойнтон. — Но он тебя добивается… как желанного трофея, это видно. — Да... — Так, а что, даже в Лос-Анджелесе между вами ничего не было? Эмма лишь отрицательно кивнула. — Ну хоть за ручку держались? — Целовались. — Вот, а говоришь не было, – довольно ответил Снайт. — Это не в счёт, потому что инициатива была моей, — призналась девушка. — Да какая разница, — бросил себе под нос Шон. — Переспи с ним, тогда и поймешь, зачем ему бегать за тобой. Если просто так — сольётся, а если нет — в покое не оставит. — Не вижу я ни в чём этом смысла! – закатила глаза Бойнтон. — Да, я тебя понимаю. Люди ведь мрази: втираются в доверие, так и ждут, когда им откроют душу, чтобы потом насрать туда в самый неподходящий момент. Но не все же такие, среди них есть и хорошие. А как ты узнаешь их, никому не доверяя? — рассуждал Снайт. — Никак. Оно мне и не нужно. — Я тебя умоляю… Ты, конечно, можешь сколько угодно расхваливать свою коллекцию секс-игрушек и с пеной у рта доказывать, будто они лучше любого мужика. И да! Я знаю, сейчас ты мне скажешь, что женщина — хозяйка своей вагины и вольна вставлять туда что угодно, раз член её не устраивает… А если начистоту. — Он взглянул подруге в глаза и заговорил на тон тише: — Оргазм — это же ничто. Тебе забота нужна, как и всем нам. — Всё так, — понуро ответила девушка, нехотя соглашаясь. — Я просто, — она прервалась, — я боюсь, что как раз-таки только секс ему и нужен. Понимаешь, ещё год назад мне казалось прикольным переспать не пойми с кем, как тогда в клубе, а сейчас, я так уже не могу. На утро у меня ощущение, будто я в какой-то грязи, и я не хочу, чтобы с ним было так же. А всё именно к этому идёт! Я стану девушкой на одну ночь, после которой уже ничего из того, что было — не будет. — А почему ты думаешь, что он хочет только затащить тебя в постель? — Ну, а зачем я ему ещё? Актёр и журналистка — тут всё сразу ясно было! Где он и где я! Да у него интеллект раза в три выше моего! — на одном дыхании выпалила Бойнтон. — Здрасти, приехали! Насчёт интеллекта, вероятнее всего — наоборот. И ты чего это так хаешь себя?! Во-первых: ты умная, ты реально умная. Более того — ты лидер умных женщин, понимаешь? Тех, кто задаётся вопросами: «Что я могу сделать, дабы что-то значить? Как я это сделаю? Что я могу сделать для тех, кто слабее?». Можно сказать, вы о высоком думаете, пока другие ищут себе папиков, потому что считают выше своих сил и ниже достоинства зарабатывать на хлеб трудом. Ты же не сидишь на месте, ты не жалеешь себя, когда речь о достижении желаемого. Во-вторых: ты красивая. Ты объективно красивая. Мне нет дела до разглядывания женщин, потому что интересуюсь я исключительно мужчинами, но тебя я два года назад заметил, и первой моей мыслью было: «Какая же красотка! Какие умные глаза! И что она только среди этих уродцев могла забыть?». Они ненавидят тебя, потому что понимают: им никогда не стать хоть чуть-чуть похожими на тебя, без лести — ты во всём лучше их! И кто за тобой теперь бегает! Считай, он у тебя на побегушках. В тебе есть чувство стиля — ты никогда не придёшь абы в чём, даже если спала два часа. Я могу долго продолжать, но ты сама должна признать, что это ему стоит быть благодарным судьбе за то, что знаком с тобой, а не наоборот. И знаешь, пока мы говорили… это же всё-таки нельзя из виду упускать. — О чём ты? — подала севший голос сбитая с толку Эмма. — То, что он кормит тебя каждый день, уже говорит о том, что ему не только секс от тебя нужен. Ты же понимаешь, что это настоящая забота? Это тебе не сердечки на ночь в личку присылать! – улыбнувшись ответил Шон. Девушка задумалась. Уж никак она не ожидала получить от Шона столько комплиментов и моральной поддержки. А ведь он дело говорит, просто кое-кто из-за своих комплексов уже совсем разучился любить себя. С этим надо срочно что-то делать. — Не знаю, как это охарактеризовать: моё мнение или совет, — озадачился Снайт. — Что? — Я считаю, ты непременно должна пригласить его в Филадельфию с нам, так сказать, сделать ответный жест. — Нет, ну ты издеваешься надо мной или да?! — взорвалась Бойнтон.***
Утро следующего дня выдалось дождливым и холодным — неплохой фон для тоски и осенней меланхолии, заставшей врасплох посреди июня. Дверь офиса открылась, и на пороге появилась Бойнтон. На ней был тёмный плащ, а волосы девушки были строго собраны в пучок. Эмма ловко заправила за ухо выпавшую из причёски прядь волос и грациозно направилась к своему рабочему месту. Даже говорить не стоило, что после вчерашнего перформанса её персона вызывала небывалый интерес у всех коллег. — Ну, что? — спросил Шон и тут же пожалев об этом увидев, как подруга окинула его холодным взглядом. — Мы не переспали, если ты об этом, — выдержав паузу, начала Эмма, попутно развязывая пояс, посматривая в окно, что находилось за спиной у коллеги. — Ну это пока, — хитро ухмыльнулся парень. Сев в кресло даже не снимая плаща, девушка мгновенно переменилась в лице. — Он был очень удивлён узнать, что у меня день рождения в один день с его любимым битлом, – совсем тихо проговорила Эмма, не переставая улыбаться. — С кем? — Ни с кем! — девушка встала и сняла плащ. — А что вы решили по… — Шон щёлкнул пальцами. — По чему? — По Филадельфии. — Брось. Это несерьёзно. — Это ты брось дурочкой прикидываться. Я же вижу — ты ему сказала! — Боюсь, в таком случае нам придётся оставить тебя здесь, — сверкнула глазами Бойнтон. — К-как? – в полной растерянности произнёс Снайт. — Ладно, не буду тебя мучить, мы едем втроём. — Да-а-а-а! Я так и знал! Спасибо тебе! Спасибо! — парень подскочил и обнял подругу, чмокая в макушку. — Обещаю не приставать к нему, даже когда напьюсь. Чужого не надо. — Шон… Беру тебя с собой при одном условии: ты забываешь о своих глупых шипперских шуточках и любых намёках, а ещё не донимаешь его, как фанаточка! — Это уже два условия. — Я всё сказала. — Так в ночь четверга или в пятницу утром? — Я не знаю, об этом я его не спросила, всё потом, а сейчас дай мне поработать в тишине. Основой специализации Снайта в журналистике был туризм. Поэтому парню было очень интересно общение с такой медийной личностью и узнать что нибудь новенькое о странах, где был Джо. А тут ещё не какая-нибудь знаменитость, а краш детства! Поэтому теперь при мысли о предстоящей поездке он радовался, как ребёнок.***
— Чеснок добавить? — Нет, не надо. — Ты посмотри, какими мы стали — от любимого чеснока отказываемся. Кстати, куда ты там завтра собрался? — внезапно вспомнила девушка. — В Пенсильванию, — ответил Маццелло. — Один? — Я же говорил: со мной будут ещё двое моих знакомых. — А вы давно знакомы? Нет, я не вмешиваюсь, просто мало ли кто они и как бы чего плохого с тобой не сделали, убили там или расчленили… — она сделала глоток красного вина. — Самый опасный человек из моего окружения — это ты, так что, пока ты ничего мне не сделала, я в безопасности, – улыбаясь ответил Маццелло. — На что ты намекаешь? — помешивая деревянной ложечкой соус, приподняла бровь подруга. — На то, что кролика из духовки пора доставать, если не хочешь угольки есть, — Джо вооружился рукавицами и ловко вытянул горячий противень.***
Бойнтон настояла, чтобы Шон переночевал у неё дома. Девушка что-то говорила о том, что Снайт может опаздать, но на подсознательном уровне, девушка жутко нервничала перед поездкой с человеком, к которому она уже не была безразлична. Поэтому дружеская поддержка в этой ситуации ей никак бы не помешала. Пускай она путешествовала с Маццелло уже не в первый раз, но то, что сейчас происходило в самом её сердце, было с трудом понятно даже самой Эмме. — Ты документы проверил, или завтра придётся возвращаться, как в прошлом году? — Да. В пятый раз уже спрашиваешь, – буркнул Шон. Еда в дорогу наготовлена, расфасована по контейнерам и спрятана в холодильник, вещи собраны. Что может быть лучше ожидания интересного путешествия с приятным человеком? Эмма взяла пачку сигарет и, выйдя на балкон, закурила. — Дай мне тоже, – Снайт тут же проследовал за девушкой. Эмма молча протянула сигареты с зажигалкой. Они курили и смотрели на рощицу перед домом, на ряд белых фонарей, на высотки с красными маячками вдалеке. Ночной город прекрасен. Любой ночной город прекрасен. — Зачастила ты с курением. — Я просто очень волнуюсь. А ты это чего? — А я за компанию. Мы на его машине? — Да. Я думаю, это даже лучше, нежели на моей или твоей развалюхе. Не хватало ещё встать где-нибудь на трассе. — А во сколько выезжаем? — У Джо спросить надо, я как раз обещала ему позвонить. — Бойнтон вскинула голову к усыпанному звёздами небу, выдыхая клуб дыма. — Помнишь, как у Depeche Mode: «Вот этот дом, Где всё случилось, Эти нежные моменты — Всё под этой крышей.» * Парень слегка улыбнулся и посмотрел на подругу, понимая, на что она рассчитывает. Услышав, как закипает чайник и опомнившись, Эмма выкинула окурок и поспешила обратно в кухню. — Забудь, что я сейчас сказала, – по пути бросила она Снайту. Бойнтон опустилась за кухонный стол и позвонила Джозефу, но к сожалению, актёр был недоступен. — Что он там? – спросил Шон, разливая чай по кружкам. — Не отвечает, может занят? Минуты три спустя они повторили вызов — на удивление Маццелло взял сразу. — Алло? — Алло, привет. — Привет, — усмехнулся Джо, и в этот момент на его фоне послышался женский смех. Эмма, не долго думая, включила громкую связь. — Ты собрался в дорогу? — Да, почти. А ты? — Я — да. Чего звоню-то: во сколько завтра выезжать планируешь? Неизвестная сеньорита продолжала хохотать, даже и не собираясь останавливаться, хотя Джо шёпотом просил её успокоиться. — Что, ещё раз? — повторил Маццелло. — Выезжаем во сколько? — Часиков в девять, думаю за тобой заехать. — Адрес помнишь? — Да, конечно. За твоим другом тоже заехать? — Нет, он со мной будет. — Отлично! — Ладно. Спокойной ночи. — Ну, спокойно ночи. Сладких сн… — разозлённая за столь короткий промежуток времени Бойнтон сбросила, не дав актёру договорить. Волна ревности к неизвестной особе женского пола буквально захлестнула Эмму. Сжимая гаджет в руках, девушка с силой закусила внутренние стороны щёк. — Нет, ну ты посмотри, какой альфа-самец! Бабы у него в телефоне гогочут! — не сдержался Шон и подлил масла в огонь. — Ну, а что я говорила? В его случае по-другому быть не может, — еле сохраняя спокойствие, ответила Бойнтон. — Как говорила одна мудрая бабуля: «Умная женщина знает: красивый мужчина — не её мужчина». А я тут, скорее всего, одна из многих. Настроение девушки теперь упало ниже плинтуса, и Снайт не стал лезть ещё и со своими обвинениями, очевидно же — подруга влюбилась. Пускай она и поливает его грязью сейчас из-за пострадавшего самолюбия, но сама же несколько минут назад вслух мечтала о том, что там, куда они направляются все вместе, у них с Джо может получится что-то большее. — М-да, за ним глаз да глаз нужен, а то ещё занесёт не туда! — Так или иначе, но в Филадельфию он едет со мной, а не с той бабой! — заявила Эмма. — Логично. День рождения-то у тебя, а не у неё. Потом и с ней поедет! Хотя, может, он захочет её с собой взять. — Тебе, что удовольствие доставляет надо мной издеваться? — возмущённо произнесла девушка. — Ладно тебе. Просто попробуй продемонстрировать свои лучшие стороны. Показать, почему он должен выбрать именно тебя. — Я не хочу, чтобы меня выбирали. Мне нечего ему доказывать и как-то бороться, он сам должен понимать всю ситуацию своего выбора.***
Поднимаясь из погреба с бутылкой вина в руках, Джо услышал истерический смех компаньонки и звонок на свой телефон. — В чём дело? Что случилось? — растерянно спросил мужчина. — Тебе любовь всей твоей жизни звонит! — едва проговорила девушка, держась за столешницу и сгибаясь вдвое. Маццелло схватил телефон и обнаружил исходящий звонок от Эммы — по спине пробежались мурашки, а на лбу выступил холодный пот. — Так, Люси, хорош ржать! Алло. Алло-о-о. — Лихо она тебя, — не смотря на свой смех, Люси всё же услышала, как собеседница Джо не дала ему договорить, бросив трубку. У Маццелло внутри бушевала самая настоящая паника. Он на автомате отвечал на вопросы Эммы, понимая, что ему может не поздоровиться. Люси теперь в курсе их общения. Он и сам дурак — пару раз закинул удочку, сказав, мол, начал общаться с одной приятной особой, когда подруга выпытывала положение дел на его личном фронте. Джо не хотелось, чтобы кто-то знал об их с Эммой общении раньше времени, особенно её сестра. Планы на эту девушку у него были наполеоновскими, и в случае провала Бойнтон-младшая издевалась над ним ещё больше, а потом подключила бы к этому ещё и Харди. Так у него были все шансы прослыть неудачным пикапером, а это было совершенно не на руку и очень некстати. — Чего ты хохочешь? Объяснишь уже в конце концов или нет? Люси отдышалась и жестом попросила открыть вино, о котором Джо во всей этой суматохе забыл. — Любовь всей твоей жизни в сексуальных чулочках и коротенькой мини. — Чего? — мужчина трясущимися руками наполнял её бокал. Его телефон вновь зазвонил, и девушка, закрыв лицо ладонями, и на этот раз сдерживая смех, отвернулась. На фотоопределителе стоял снимок со съёмок «I Want To Break Free», где Харди в образе Роджерины подтягивал гольфы, надетые поверх чулок, поставив ногу на маленький раскладной стульчик. К слову лицо, запечатлённое в профиле, у него было очень умным и серьёзным, как будто он не гольфы подтягивает, а читает условия предложенного контракта. Да, теперь-то Джо выдохнул, понимая, что подпись «Любовь всей моей жизни» на Бена это то, что так развеселило девушку — тревога была ложной. — Любовь всей моей жизни интересовался твоими делами, — договорив с Харди, Джо снова показался на кухне. — Да ладно, и что же ты ответил? — с неким скептицизмом спросила Бойнтон поставив руку на пояс. — Сказал, что не жалуешься. — Понятно, — она опустилась на стул, даже не прихватив бокала. По девушке было видно, что говорить о Бене ей было не очень приятно. Когда Люси приезжала в Нью-Йорк, то часто бывала у Маццелло в гостях. Ей нравилось готовить у Джо — он откупоривал бутылку слабого алкоголя, а Бойнтон ставила колонку со своим плейлистом, и они часами могли болтать обо всём и ни о чём, дурачиться, а потом садились уплетать очередной экспериментальный шедевр кулинарии. — Боже, это песня просто саундтрек моего студенчества, сделай громче, — простонал Джо, внезапно услышав знакомую мелодию. Начало нулевых. Дом, где готовится очередная туса. Полумрак, дым сигарет и не только. Нежный аромат французской туалетной воды в тесных объятьях, и руки на талии той самой под «Strip My Mind»… — Ну так потанцуй же со мной под неё, — Люси поднялась со своего места и подошла к Джо. — Давай, ещё расскажи какую нибудь историю, о том, как танцевал медлячок под эту композицию с шикарной барышней, которая тебя всегда динамила. — Да, присутствовал такой эпизод в моей биографии, — смущенно улыбнулся мужчина. — Она давала от ворот поворот, а не просто давала, и именно поэтому запомнилась тебе. — Да, но это уже в прошлом. Теперь я могу встречаться с кем захочу. — Ммм… бегал за девчонками и менял их как перчатки, — игриво бормотала Люси, обдавая его своим алкогольным дыханием. — Хотела бы я знать тебя тогдашнего. — Что вы с Мелким не поделили? — вопрос Джо отдавал громом среди ясного неба для Бойнтон, как только они снова сели за кухонный стол. — В смысле? — спросила Люси с каменным лицом, делая вид, будто не понимает, о чём речь. — В прямом. — Почему ты спрашиваешь? — девушка сделала глоток из своего бокала. — Просто хочу знать. — А почему я должна обсуждать его с тобой? И для чего, стесняюсь спросить, тебе такая информация? — Потому что он отказывается обсуждать со мной тебя. — Прости, а я не хочу обсуждать его с тобой, — девушка расправила плечи и сделала надменное лицо. — И... мне, пожалуй пора, — Бойнтон принялась искать свой телефон, дабы вызвать такси. — Значит, правда, — тут же ответил Джо. — Что правда? — То, что я подумал. — Ну-ка, и что же ты подумал? — прищурилась она — женское любопытство играло ему на руку. — А ты не догадываешься, что я уже давно обо всём догадался? — улыбнулся мужчина. — О чём ты догадался?! — не унималась девушка. — О том, что случилось полтора месяца назад. — Это он тебе сказал?! — Люси опустила свои глаза. — Он мне ничего не говорил. И не сказал бы — такой человек. Он многого мне не рассказывает, хотя я делюсь с ним почти что всем. — Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала, как это было? Всё в мельчайших подробностях? — поджимая губы и судорожно сглатывая, она впилась в него злобным взглядом и теперь начинала язвить. Она и сама не поняла, как полтора месяца назад стëрлась грань между дружбой с Беном и чем-то, дающим надежду на нечто большее, это для Люси оставалось загадкой. Всë было как в тумане. Опомнилась она только, когда Харди уже обдавал её белоснежную кожу своим тёплым дыханием, покрывая тело девушки то нежными, то страстными поцелуями. Та ночь запомнилась лишь ленивой негой, хмельным помутнением, плавными движениями, нежными прикосновениями. Всë было замечательно, как в прекрасном сне, ненадолго позволяющем забыть о своей привычной рутине. Пускай, Бойнтон и была в полусознательном состоянии, но сказать, что Бен нагло воспользовался этим — значит оклеветать его. Именно тогда она почувствовала себя счастливой, вот только совсем не подумала, как много он станет значить для неë после. — После твоего приезда сюда, он стал звонить мне гораздо чаще обычного. Всё спрашивает о тебе, а я уже не знаю, что и отвечать. Почему ты сама не поговоришь с ним? — Я не знаю, как быть дальше. — Сдавленно зашептала она, потерянно смотря в пустоту — огромная слеза кляксой шлёпнулась на поверхность тёмного лакированного стола. — Эй, ты чего… — Маццелло положил руку ей на плечо, понимая, что перегнул палку со своими расспросами. — Дай воды. — Поставив перед ней стакан и рулон бумажных полотенец, Джо опустился обратно за стол. — Просто я дура, каких свет не видывал, не умеющая пользоваться мозгами, которых и так не очень-то много. Он всегда был другом, с которым здорово делать всё на свете, а теперь я вижу в нём мужчину, — сказав это в той интонации, с коей говорят о чём-то ужасном, Люси зарыдала. Все привыкли к её милой улыбке, звонкому смеху и отменному юмору, но это лишь первое впечатление. Тот, кто близко общался с Люси, знал — она была очень ранимой, с невообразимо тонкой, как узор на стекле рождественским утром, душой и подростковой впечатлительностью. — Это… — прервалась девушка, — это словами не описать. Просто с ним всё было, как… как, не знаю даже… безопасно. Вот. — Бойнтон глубоко вздохнула и пожала плечами, а Джо озадаченно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Но в то же время, это не жизнь — какая-то бешенная карусель. А меня укачивает, и я не могу больше — мне слишком хорошо для того, чтобы получать новую порцию кайфа. Он же просто охуенен, ослепляет меня своим светом, исходящим отсюда, — девушка положила руку на грудь. — Ты понимаешь, что сейчас ты не там, где должна быть? — вдруг спросил Джо. — Конечно, понимаю. Говорю же — я не готова ещё к тому, что мне подкинула судьба, и это хоть какая-то попытка замедлить её ход. — Мы все чего-то боимся и это нормально. Не пытайся ничего замедлять, просто живи. — Мужчина взял девушку за руки. — Люси, солнышко, я знаю, тебе страшно, ты в какой-то степени не хочешь доверять ему. Я это понимаю, даже очень хорошо понимаю, просто не хочу лезть в душу. Но ведь его же вины в этом нет! Никогда мужчина не станет тратить своё время на ту, кого не хотел бы видеть рядом с собой. Понимаешь? — Угу, — кивнула Бойнтон. — Так что давай, суши сопли и вперёд! Мелкого развлекай! Он же у нас тоже не простого десятка, а то подумает, будто сам тебя обидел, ещё впадёт в депрессию. А оно нам надо? — В том-то всё и дело. В Лондоне он меня в любом случае найдёт, я же не хочу хлопать дверью перед его носом или делать вид, что меня нет дома. А сюда он не приедет из-за чувства вины. — Хотя бы позвони ему, тебе же хочется. Слово за слово, а потом всё пойдёт само собой, и он прилетит сюда помочь тебе упаковать чемоданы! В итоге вы решите остаться ещё на месяц. Да, что-то увлёкся я. Короче, если будешь его обижать, то тебе придётся иметь дело со мной! — И что же ты сделаешь? — наконец улыбнулась девушка. — Покажу тебе лесные массивы штата из своего багажника, — серьёзно с напускным возмущением изрёк Маццелло, поднося к губам бокал.***
— Шон, ты всё взял? Ты ещё раз всё проверил? Через семь минут Джо уже будет здесь, а ты до сих пор по квартире в трусах бегаешь! — С самого утра, Эмма уже была на взводе, — Ну вот куда ты эти джинсы напяливаешь?! Они даже мне всё пережмут! — Некоторые мои знакомые думают, что мы с тобой женаты, причём не один год. — Парировал парень, одеваясь наспех. — Не хочу тебя огорчать, но парижская неделя моды в Филадельфии не проводится! Натягивай давай спортивки. — Ты бы пыл свой усмирила, а то твой потенциальный мужик решит, что ты уже занята, и мне придётся от него огребать. — Только намекни на нечто в этом роде при нём — и будешь огребать от меня! — она всё ещё пыталась сделать вид, будто не питает ничего особенного к Маццелло, кроме дружеской симпатии. — Теперь моя очередь: ты воду перекрыла? — спросил Шон, взяв сумки. — Да. — А газ? — Нет здесь газа. — Аптечка? — Презервативы, смазка, колёса — всё на месте. — Что? — удивился Снайт, беря сумки и выключая свет в прихожей. — Значит, говоришь, мы похожи на супружескую пару? — Конечно. Бойнтон закрыла квартиру, а Шон распахнул щиток и отключил электричество. Всё. Теперь можно и ехать. Оба застопорились в мучительно-сладостном предвкушении. Джо облокатился на машину, когда друзья вышли из подъезда. — Ёб твою мать… — тут же вырвалось у Снайта. Джо тут же направился к ним на встречу. — Помнишь, о чём я тебя просила? Выключи внутреннего идиота с фанатиком и просто будь собой, — шикнула Эмма. — Привет, — улыбнувшись, поздоровался актер. — Знакомься, это Шон — мой друг. Шон, это Джо, — начала девушка. — Очень приятно. Давай сразу на ты. — Маццелло протянул руку парню, зачарованно глядящему на него. — А! Да, — опомнился тот, отвечая на рукопожатие. — Поехали? — Поехали, — с ноткой ехидности отозвалась Эмма. Джо ловко взял у Бойнтон багаж и прошёл к автомобилю. Девушка всё ещё чувствовала смесь обиды и ревности за вчерашнее, её так и подмывало спросить, почему с ними не поехала женщина, заливистый смех которой, Эмма вчера слышала. — Чур, я сзади. У меня шея затекает, — оповестила девушка, давая Шону возможность сблизиться с малознакомым человеком. Двери автомобиля хлопнули, а водитель вставил ключ зажигания. Путешествие, которое ещё несколько дней назад казалось им нереальным — началось. — Значит, ты и есть главный инициатор покатушек до Пенсильвании? Ты оттуда родом? — обратился Джо к парню, и вскоре у них со Снайтом завязался разговор. Панорамы ночного мегаполиса, мелькающие за окнами, буквально бросали вызов самой Эмме. Одна-единственная мысль жила в чертогах подсознания девушки, поэтому во всём она видела подобный посыл. Девушка всё ещё помнила, как в детстве они всей семьёй так же путешествовали на своём бежевом Кадиллаке. Родители приглушённо переговаривались на передних сидениях, а они с Люси прилипали к окнам, с интересом наблюдая за всем, что происходило, а после, засыпали вальтом, и мама кутала их в мягкое одеяло. Ей очень нравились такие поездки, но лишь став взрослой, Эмма смогла по-настоящему оценить всю прелесть тех тёплых моментов. Время от времени Джо посматривал на неё через зеркало заднего вида. Девушка не умела пользоваться таким зрительным контактом, поэтому просто предпочла отвернуться к окну. Бойнтон уже давно перестала обижаться на актёра за присутствие вчерашней инкогнито в их разговоре. И потом, это ведь мог быть кто угодно, включая родственииков, и смысла устраивать драму, не было. Девушка завернулась в плед, заботливо припасённый Джо на заднем сидении и погрузилась в дрёму. Они уже заехали на территорию Нью-Джерси, а затем, Джо остановил машину и сказал им с Шоном выйти. Владелец автомобиля оставил своих пассажиров ждать его у капота, пока сам отлучился за чем-то к багажнику. — Он за обрезом пошёл, да? — перепугался Снайт. — Скорее всего. Я же говорила, это не лучшая идея. Теперь твой труп сожрут обитатели этой пустоши. Доволен? — издевалась Эмма. — Что не лучшая идея? — уточнил мужчина, медленным шагом обходя машину с другой стороны. Когда же он поравнялся с ними — сердце Бойнтон просто растаяло. Он остановился, чтобы эффектно появиться с тортом, напевая именинную песенку. Свечка разрезала темноту и освещала красиво выведенное шоколадной глазурью поздравление на белом креме. — Торт от моей мамы. Давай, загадывай желание. На часах была полночь. Эмму давно никто не поздравлял именно в первые минуты её дня рождения. Девушка задула свечу и загадала желание. Они перекусили очень вкусным фруктовым тортом со сметанным кремом.***
Дальний свет фар внедорожника Джо разрезал ночную тьму, открывая вид на разметку узкого шоссе. Время от времени мелькали указатели с названиями населённых пунктов, лежавших за пару-тройку миль от дороги. Шон на заднем сидении, укрытый тёплым пледом, видел уже десятый сон. Джо пел медленную версию песни «Take On Me», сокрушавшую своим оригинальным звучанием всевозможные радиостанции. После нескольких остановок, они с Джо поменялись местами, и теперь уже Эмма сжимала руль, следя за дорогой. Джо брал высокие ноты, ненароком выгибая брови, и успевал при этом кормить девушку черешней, что взял с собой в дорогу. Бойнтон молча восхищалась звучанием его голоса и думала, что Маццелло мог бы стать вполне успешным исполнителем, если б хотел связать свою жизнь с музыкой. Эмма вспомнила, что в детстве ей ничего не стоило расплакаться от такой нежной мелодии. И сейчас девушка чувствовала нечто подобное: примерно то же, что и в Лос-Анджелесе, когда Джо провёл целую ночь у её постели, успокаивая Бойнтон после того, как она сгорела на солнце. Эмма брала ягоды с его рук, касаясь губами пальцев, то и дело периодически встречаясь со взглядом Маццелло, в котором читалась тихая приглушённая радость. За окнами быстро проплывали одинокие столбы фонарей и тёмные очертания редко растущих деревьев, но всё это было словно бы в другом мире и не имело к ним никакого отношения. В мыслях девушки, Джо уже заграбастал её в свои объятья и, обдавая жарким дыханием, медленно проводил губами по её щеке, возбуждая ещё сильнее. Вдруг его ладонь плавно опустилась на обнажённую коленку Эммы. При этом он продолжал подпевать песне и давать Бойнтон ягоды так, что казалось: прикасается он к ней неосознанно. Маццелло не собирался подниматься выше, медленно поглаживая большим пальцем чувствительное место над коленной чашечкой, и девушке это нравилось. Она привыкла думать, будто Джо никогда не хотел её целовать, но теперь всё говорило об обратном. Эмма слукавила бы, сказав, что не готова отдаться ему прямо здесь — в нескольких футах от спящего Шона, ведь с тем успехом, с которым Снайт вырубается в машине, он ничего не услышит, конечно, если они будут тихо себя вести. Вдург Джо обернулся на дорогу, заставив этим и Эмму сделать то же самое. Прямо перед ними, непонятно откуда взявшаяся здесь, на улиточной скорости ползла старенькая легковая Шевроле. — Что это? — спросила девушка. Джо вгляделся и увидел в салоне пять мужских силуэтов. — Почему они не дают нам ехать? Может, случилось что? Остановиться? — Не вздумай останавливаться! Обгоняй и давай по газам, — Маццелло вдруг резко переменился в лице. Эмма дала влево и выжала газ, но Шевроле и не думало оставлять их в покое, тут же догоняя и прижимая к обочине. Джо намеренно не смотрел в их сторону, следя за девушкой, которая совершенно не понимала, что происходит, слепо выполняя его указания. — Они жмутся к нам! — испуганно вскрикнула Эмма. — Езжай быстрее давай, не бойся! — командовал Маццелло. Каждое его слово вселяло в Бойнтон всё большую и большую панику, более того, она боялась ехать так быстро. — Кто это такие? И что они от нас хотят? Мужчина не спускал глаз со своего бокового зеркала, и кажется, они начали отрываться. — Мафия здешняя. Ты разве не в курсе? — сказал Джо. Девушка разинула от удивления рот и покосилась на актера. Бойнтон тут же прибавила оборотов, вцепившись в рулевое колесо до побеления костяшек пальцев, вжавшись в сидение. В следующую секунду до Эммы дошло, что жизнь Джо и Шона, и её собственная сейчас полностью зависели от неё самой. Они летели на бешеной скорости по совершенно незнакомой местности — машина развила где-то под двести миль в час, и оба прекрасно понимали: если дорога резко повернёт куда-либо или внезапно появится встречный автомобиль — эта ночь может стать для всех последней. Эмма была как во сне, в самом жутком кошмарном сне, где пытаешься убежать от ужасного монстра, но ноги не слушаются, хочешь закричать, но крик застревает в груди. Только всё это было явью. Ладони мгновенно вспотели от сильного волнения и теперь соскальзывали с руля. Не отвлекаясь от дороги, девушка моментально натянула ремень безопасности. — А если они пушки достанут? — жалобно проговорила Бойнтон. — Всё будет хорошо. Скорость, главное, не сбавляй, — поддержал её Джо. Постепенно опасность оставалась где-то далеко, и им больше ничего не угрожало. Эмма затормозила, давая понять, что на сегодня вождения с неё достаточно, и Маццелло вновь повёл машину. В салоне воцарилась гробовая тишина. — Ты молодец. Не запаниковала, быстро сориентировалась. Это очень важное качество, — вполголоса заговорил мужчина. Бойнтон испуганно посмотрела на него, не разбирая ни единого слова, а затем поняла: ведь это именно то о чём говорил Шон — надо произвести впечатление, и это удалось, пускай и таким жёстким случаем. Дай она волю эмоциям сейчас — Джо охарактеризовал бы это, как смесь истерического смеха с нецензурной бранью сквозь слёзы. Только вот эта девушка с детства привыкла зажимать себя в тисках, пускай иногда это и давалась очень высокой ценой.***
С утра солнце светило необычайно ярко, как будто всё было для Эммы. До пункта назначения оставалось всего несколько миль, по радио играла «Ten O'clock Postman», задавая тон грядущему дню. Бойнтон всё-таки удалось уснуть на полчасика и теперь она чувствовала себя немного бодрее. Девушка обернулась на друга, до сих пор дрыхшего мёртвым сном, и ни разу за ночь так и не проснувшегося. Шон полностью скинул с себя плед — Эмма отстегнулась повернувшись, потянулась к заднему сидению чтобы укрыть Снайта. В этот момент, Джо было крайне сложно смотреть на дорогу, когда перед ним открылся вид поэстетичнее в коротких, джинсовых шортах. Шон проснулся уже будучи в своём любимом городе. Бойнтон умирала с голоду, и тогда было решено заехать в продуктовый магазин. Джо остался в машине, а Эмма с Шоном двинулись к супермаркету. В такой ранний час посетителей почти что не было. — Вот мы и в Филадельфии. Ты счастлив? — Если поем, то буду самым счастливым. По мороженке? — Да, надо сразу три взять. — Ты напоминаешь мне Харли Квинн, — отметил парень. — Стесняюсь спросить, чем? — обернулась девушка. — Минимальным количеством одежды. Думаю, он оценил. — Ой, заткнись, как будто не ты вчера наряжался, как на маскарад! — возмущенно ответила Эмма. — Нет, обойдёмся без мороженного! Здесь фруктового нет, одно только сливочное, а он такое не ест. — Почему? — Индивидуальная непереносимость, Шон, слышал о таком? — Да, ты прям очень щепетильна к Джо. Бойнтон подошла к стеллажу с печеньем, пока Шон не переставал занимать её своими предположениями о Маццелло. — Дотянешься? — сказала девушка посматривая на самую верхнюю полку. Подпрыгнув, Снайту удалось зацепить коробку, но она тут же выскользнула на пол, а её содержимое рассыпалось. К друзьям сразу же поспешил сотрудник магазина, заметивший инцидент. Это был темнокожий крепкий парень с дредами на вид лет двадцати. Шон с Эммой уже приготовились выслушивать гневные речи, но вместо этого, продвец лишь достал такое же печенье и протянул Снайту. — Возьмите и постарайтесь больше ничего не крушить, — сказал низкий голос. — Нам теперь, наверное, заплатить нужно? — несколько растерянно проговорил парень. — Нет, у нас из работников постоянно кто-то что-то проливает или просыпает, администрация ничего не делает. А вас никто не видел, поэтому идите дальше. На кассе друзей обслужил тот же парень, и сверх названной суммы Шон доплатил ещё три доллара — цена печенья с учётом налога. Артур, так звали сотрудника, конечно же запротестовал, но Снайт был непреклонен и категорически отказывался брать деньги назад.***
— Шон, блин! Это ж надо было додуматься забронировать трёхместный номер на троих! О чём ты, вообще, думал? — выступала Бойнтон, оглядывая апартаменты, пока Джо был на улице. — О чём может думать мужчина в моём возрасте и положении? Конечно же о тройничке. — Ты больной что ли? — Да ладно тебе, я пойму, что лишний здесь и обязательно свалю, не волнуйся. — Дурак, — процедила девушка, раздвигая шторы с видом на город. — Ух, это что, мы все здесь, получается? Ладно, — Маццелло зашёл в номер и увидел две двуспальные кровати. — Да, вот, можешь ему спасибо сказать. — Ладно тебе, ничего же страшного не случилось. Наоборот здорово — меньше секретов друг от друга будет, — всё-таки Джо был неисправимым оптимистом. — Предлагаю тебе идти на ту кровать, которая за перегородкой. — Как? Ещё одна кровать? Вот это роскошь! Может, тогда ты туда пойдёшь, раз она скрыта от посторонних глаз? — по-джентльменски пытался уступить даме самое лучшее. — Не стоит. Мы с Шоном сто лет друг друга знаем. — Хорошо, спасибо. Значит, буду спать голым. — Кондиционер перед сном выключить не забудь, а то ещё простудишься. — Эмма уже давно поняла, что эти двое зададут ей жару за три дня.***
Бойнтон сидела у трюмо и, грустно вздыхая, орудовала плойкой, под рукой была пенка, и девушка не забывала обрабатывать ей свои тёплые локоны, дабы завивка держалась дольше. Однако как бы она не старалась, волосы путались и умудрялись раскручиваться. Будь сейчас здесь Люси — Эмме не пришлось бы мучиться с причёской. С самого детства у младшей сестры всё, имеющее отношение к красоте, получалось лучше, нежели у Луиз. Даже лицом она вышла куда приятней Эммы, надо было быть глупой, чтобы не понимать очевидного. Когда сёстрам было пять-семь лет, мама отвела их в модельную студию. Это было что-то на подобие кастинга для рекламы детской одежды. Младшую взяли, а старшую отсеяли. Мудрая же мать просто-напросто развернулась и ушла, не давая Эмме повода завидовать Люси, считая себя хуже неё. И как бы Эдриан не хотелось, чтобы её дочери чувствовали себя равными, самолюбие Эммы с того дня было подорвано, и в её детской ранимой душе впервые поселилась настоящая зависть. Отныне она стала чрезвычайно внимательна к тому, что покупалось для Люси, и могла устроить целый скандал, если ей вдруг казалось, будто её покупка была хуже, чем у сестры. Иногда Эмма даже намеренно портила ей вещи, но так, чтобы никто не догадался, кто это был. А мама всё понимала. Они с Грэмом всегда любили дочерей одинаково, но тут она отступила от принципа и из какой-то непонятной недожалости стала отдавать больше внимания Эмме, ведь, казалось, Люси на седьмом небе от счастья, что в ней видят будущую звезду. Однако детские обиды остались в детстве, и теперь Эмма была совсем не склонна к зависти… ну почти. Но отрицай, не отрицай, а Люси и правда была рождена для искусства. Даже ногти она красила аккуратнее, и мэйкап, и над волосами тоже умела колдовать. Как кадры старого диафильма вспоминались все те разы, когда младшая сестрёнка помогала её собираться на свидания. Тогда Эмма ценила такую заботу, чувствуя себя королевой. Казалось, так будет всегда, и ничего не сможет их разлучить… Как же ей не хватало сейчас Люси...***
Приведя себя в порядок, девушка надела красное платье. Шон преподнёс ей в подарок наручные часы с кристаллами Сваровски, а Джо — профессиональную фотокамеру. В ресторане они пробыли недолго, и пожаловавшись на свою головную боль, Снайт удалился в отель. Эмма и Джо вышли прогуляться по вечернему городу. В небе зажигались первые звёзды. Какое-то странное облегчение чувствовалось сегодня: отрадное и приятное ощущение праздника, совсем, как в детстве на день рождения — так и должно быть всегда в этот день. Они молча шли по пустеющим улицам, не испытывая немой неловкости. Так мужчина с девушкой набрели на проспект, который был перекрыт по случаю ремонта. Деревья, растущие по обе стороны дороги, опутаны гирляндами разных цветов и фонариками на китайский манер. На проезжей части танцевали парочки, а из колонки, стоявшей неподалёку, раздавалась «And I Love Her». Ну да, сегодня же семьдесят семь лет Полу Маккартни! Джо подал руку спутнице, а затем притянул её к себе за талию вовлекая в танец. Теперь Эмме уже ничего не оставалось, кроме, как наслаждаться исходящим от мужского тела теплом, таким ощутимым на прохладном воздухе. Вся эта романтика приближавшейся летней ночи буквально кружила голову. После они взяли бутылочку итальянского игристого, шли по улице, обнимаясь и не беспокоясь, что их могут поймать копы. — Ты знаешь где мы? — Нет, — ответила охмелевшая Бойнтон. — Я тоже нет. Вокруг не было ни души, и освещение стало очень тусклым. Пара набрела на парк, в котором было очень темно. — Я надеялся, ты ориентируешься в городе. Ночевать теперь здесь будем? — вопрошал Маццелло, опускаясь на лавочку. — Может быть, — девушка пьяно улыбнулась, внезапно вспомнив реплику из недавно пересмотренного ими фильма. У них появлялись совместные воспоминания — это дорогого стоит. Джо улыбнулся и обнял её. — Давно не гуляла и не пьянела до такой степени, — мужчина заправил прядь волос ей за ухо, — но я вижу Большую Медведицу. — Сказала Эмма, подняв глаза к кронам деревьев, через которые виднелись светящиеся точки. — Она даже не двоится! — Значит, дорогу домой будем искать по звёздам? — А разве есть ещё варианты? — усмехнулась Бойнтон и опустила голову на плечо Джо. — Весь вечер думаю о твоём Маккартни. — Если бы не этот человек, я так и не умел бы играть на басу. — Всё-таки, Битлз — одно из немногого, заставляющего верить в искусство. Считай, выросла на их музыке, хоть особо никогда и не слушала. Папа — заядлый битломан. У нас в гостиной висит фотка Пола и Джона со спины, сделанная лично отцом. Представляешь, встретил их в шестьдесят восьмом, уже не помню на каком мероприятии, но побоялся подойти. — Ого! Вот так удача, — удивился Джо. — Я бы назвала это нерешительностью. Хотя, не могу гарантировать, что поступила бы иначе на его месте. — Не знаю. Все по разному реагируют, но лично мне приятно, пускай и утомительно порой. Лёгкая улыбка тронула губы Маццелло, пускай он уже и уяснил для себя давно: Эмма в первую очередь видит в нём человека, а не медийную личность. Факт этого был важнее всякой фанатской любви. Пользуясь моментом, Джо снял с себя пиджак и набросил на плечи Бойнтон. — Ты замерзла? — Немного, — отозвалась девушка, продевая руки в рукава одежды, хранившей тепло, — но так гораздо теплее. — Девушка снова прижалась к спутнику, обвивая его торс, смыкая пальцы в замочек. — Спасибо. Джо начал напевать какую-то песню себе под нос. — Что это? Вместо ответа, Маццелло выудил из кармана телефон, позволяя ей оценить данное музыкальное творение в профессиональном исполнении. Песня называлась «Hope Of Deliverance». — Надежда на избавление от тьмы, окружающей нас… — вдумчиво пробормотала Бойнтон, после прослушивания. — Несмотря на то, что здесь присутствует слегка ванильный намёк, песня классная. — Какой ещё ванильный намёк? — Ну, очевидно же — любовь. Мне нравится, когда серьёзные люди вроде него поют про любовь. Тут уже ни у кого язык не повернётся обозвать такую попсу сопливой безвкусицей. «По-моему, здесь вообще нет ничего о любви, разве что романтический настрой» — хотел было ответить мужчина, но вместо этого лишь сказал: — Да, Пол очень утончённый. Актер спрятал гаджет обратно в карман и погрузил пятерню в её мягкие волосы, источавшие аромат цветов. Она хоть и дерзка порой, но почему-то особенно женственна. А что, если это не Эмма, а он неверно понял мысль, завуалированно изложенную Маккартни в своём произведении? Что, если эта девушка — и есть надежда на избавление от мрака, воцарившегося у него в душе? На улице ощутимо холодало, и следовало бы уже искать дорогу в отель, но никто из них сейчас не думал об этом. Джо не отводил взгляда от семи неизменно мерцающих точек на небосводе. — Красиво, — сказала девушка плотно прижимаясь к мужчине. Маццелло отстранился и взял её за подбородок. — И ты тоже. Лишь пламенный жар разлился по всему телу и достиг самого низа живота и не только, стоило его тёплым губам накрыть её мягким поцелуем.