Theria

      Местом для лагеря стала полянка в нескольких десятков метров вглубь леса. Какаши опасался, что тот отряд из шести человек не единственны и что вскоре на них могут снова напасть. Он, конечно, справился бы, но оставались достаточные риски того, что его учеников могут задеть или вовсе взять в заложники. Выбирать между жизнью своих товарищей и выполнением миссии Хатаке не любил, очень сильно не любил. Ещё свежи в его голове воспоминания отгрохотавшей Третьей Мировой Войны, в которой Коноха выставляла даже только сформированные команды генинов. Поля боя были усеяны телами подростков и взрослых, а стоны, которые мужчина будучи ребёнком, слышал в походных лазаретах всё ещё, иногда, преследуют его в кошмарах. Больше всего беспокойства у Какаши вызывала рана Наруто, оставшаяся без обработки. По хорошему её стоило бы зашить или залечить медицинской чакрой, но Хатаке не обладал для этого необходимыми знаниями и мог положиться только на собственную регенерацию Араши, которая уже начала действовать и понемногу наращивать новые мышцы и кожу.       Тазуна сидел так же под деревом, смотря в пустоту. Он не прикладывался к бутылке, хоть и держал её в руках, лишь иногда проводя по своей груди рукой, словно стараясь там что-то нащупать. Глаза блестели от страха, который, всё же, медленно отступал. Как и дождь, медленно ослабевающий, пока вовсе не превратился в изморось. Тучи двигались дальше, открывая солнцу возможность взглянуть на землю. Его лучи ещё не пекли, да и жара особо не чувствовалось, лишь приятное тепло, согревающие усталые тела и выгоняющее прочь из головы любые дурные мысли. Адреналин в крови сходил на нет, а боль наоборот медленно проявлялась. Наставник седьмой команды с хрустом в спине тянется, силясь размять ноющие от сильного удара массивом воды мышцы. Уже в конце битвы, когда дождь резко ослаб, Хатаке смог рассмотреть своих противников. Они были в износившейся одежде и с безумными глазами, на лбах у них были протекторы с перечёркнутым знаком Киригакуре, но Сато — Деревни Скрытого Тумана.       Шиноби Кири всегда славились своей жестокостью и кровожадностью, а за самой их Деревней закрепилось имя «Кровавый Туман». Какаши скользнул глазом по архитектору. Кому-то крайне не выгоден этот человек раз для его устранения были наняты ниндзя-отступники. И, скорее всего, это не сильнейший нанятый отряд, вполне вероятно, что в их провале были уверены и использовали как пушечное мясо. Значит есть кто-то, в чьём успехе уверены на все сто процентов. Единственный видимый глаз мужчины закрылся и тот погрузился в раздумья под тихий треск недавно разведённого костра. Что-то не давало ему покоя, было ощущение будто во время боя он упустил что-то важное, крайне важное. Хатаке был слишком занят защитой близнецов, но не замечал ситуацию позади себя и обратил на неё своё внимание только когда с невероятной силой полыхнуло демонической чакрой. Он словно вновь оказался в той ночи, когда двенадцать лет назад вырвался на свободу Демон-Лис.       Перед глазами Какаши встали картины, которые он желал забыть. Разрушенные дома, крики боли и стоны умирающих, зарева пожаров, от которых выгорали целые кварталы, мёртвые тела, лежащие на улицах. Среди них были все: мужчины, женщины, старики, дети; были и гражданские, и шиноби. Рёв зверя затапливал уши, вливаясь и впиваясь в мозг парализующим страхом. Ничто не могло уйти от его гнева. Но это было двенадцать лет назад, и теперь наставник седьмой команды вновь окунулся в демоническую силу, которая внезапно исчезла, словно и не выплёскивалась никогда. Не он один был на мгновение парализован, близнецы повалились на землю, трясясь от страха, а его противники замерли на секунду, но этой секунды Хатаке хватило, чтобы избавиться от них и оставить одного медленно умирать от пробитой каменным колом грудной клетки.       В тишине, в спокойствие, когда жар боя уже сошёл, мужчина задавался вопросом: «Почему чакра Демона-Лиса так резко исчезла?» Ему хотелось бы верить, что это сам Наруто своей волей подавил зверя, но Хатаке был реалистом, а этот вариант — мечта, которая, впрочем, имеет шанс на осуществление. Какаши открыл глаз и перевёл взгляд на Араши, мирно лежавшего у ствола дерева, опираясь на него спиной. Во сне подросток был бы даже мил, если бы не острые, хищные черты, которыми он был наделён. Глаза закрыты, волосы растрёпаны, грудь мерно поднимается и опускается. Сейчас по Наруто нельзя сказать, что он чуть больше месяца назад голыми руками разорвал десять человек. Мужчина дёргает плечами. Даже ему было немного страшно, когда он прибыл на место бойни. Разорванные когтями, исполосованные ветряными лезвиями, один был и вовсе насажен на ветвь… Казалось, что с цепи отпустили дикого зверя.       Раздаётся тихий храп. Взгляд наставника седьмой команды лениво поворачивается в другую сторону и натыкается на заснувшего Тазуну. Насколько бы предвзятым не было испортившееся отношение Хатаке к архитектору, он понимал, что заказчик только что пережил битву между шиноби, чем не могут похвастаться многие. Он тоже заслужил отдых. Глаз снова закрывается и Какаши вслушивается в мерный перестук небольших капель по листьям, треск костра, шум леса — он слушает, кажется, саму жизнь. Эти звуки успокаивают, а навалившаяся усталость тянет в сон, но спать нельзя, по крайней мере сейчас. Ему нужно дождаться пока проснётся один из его учеников, чтобы поставить того на караул. А сейчас мужчина просто наслаждается покоем.       Ану не могла точно выразить своё отношение к Наруто. Если с её братом было всё понятно — он боялся Араши, хоть страх медленно и отступал — то сама Намикадзе затруднялась ответить на подобный вопрос. Одна сторона девочки боится его, боится до паралича, трясущихся коленок, до желания сбежать как можно дальше; другая — восхищается, почти превозносит. Ану сама не знала почему всё получилось именно так. Страх перед силой сокомандника, перед тем, что однажды он вновь потеряет контроль, и восхищение тем, что Наруто выдерживает гонения целой Деревни. Намикадзе не была слепой, да и на слух не жаловалась, она прекрасно видела отношение жителей к Араши, но даже положение дочери Хокаге не позволяли ей хоть что-нибудь поменять.       Страх перед Демоном-Лисом и ненависть к нему за двенадцать лет глубоко въелась в разум жителей. От неё не просто избавится и всегда останутся те, кто не поверит даже самым красноречивым словам. Сейчас у Ану нет доверия жителей, хоть они и любят её как дочь героя, она не может ни на что повлиять. Почему девочка так рьяно стремится помочь Наруто?.. Это ещё один вопрос, на который даже сама Намикадзе с трудом может ответить. Возможно, из-за родившегося страха, шептавшего ей, что однажды Араши не выдержит и сорвётся, устроив кровавую баню в Конохе. Но возможно и из-за того, что его слова тогда, на кладбище, врезались в память. Ану помнит их прекрасно и, кажется, не забудет.       И, всё же, тогда Наруто вёл себя не типично, совсем не типично. От него не исходила постоянная угроза, которая тянулась за ним едва чувствуемым шлейфом с запахом крови. Может ли быть, что так на него повлияла жара, стоявшая в тот день? Или это просто неосознанный порыв, который порой настигал и саму девочку? Она не знает, и это незнание пугает. Живя в одном доме с шумным и любящим шутки Каосу, Ану научилась различать даже мельчайшие намёки на изменение в поведении. Не зря же их считают детьми гения. Но Араши… был другим. Он отличался от неё, от брата, от любых других детей. Серьёзный, даже хладнокровный и проницательный — таким могли похвастаться только члены Клана Нара. И это… привлекало. Тянуло извечное сильное любопытство узнать поближе. На кладбище ей хотелось задать вопрос, о котором она, возможно, потом бы жалела: «Почему ты видишь во всём угрозу?»       Ану получила ответ. Позже, во время той роковой миссии, когда родился самый яркий страх в её жизни. Кроваво-красный глаз с вытянутым зрачком, мелькающий силуэт, разрывающий людей на куски, и кровь, много крови. Эти воспоминания преследуют её в кошмарах даже сейчас, но они и восхищали. Те движения были лишены излишнего пафоса, который Намикадзе иногда замечала за собой, были сведены к необходимому минимуму, который был нужен для убийства. Девочка получила ответ на свой вопрос, но не поняла его. Араши не просто видел во всём угрозу, он устранял её до того, как она становилась смертельно-опасной. Чтобы это понять нужно время и опыт, и если одно у дочери Хокаге в достатке, то другого явно не хватает. Загадка, которой был окутан весь Наруто, манила её разгадать…       И Ану поддалась.