О чем ты молчишь...

      Беспокойные ночи стали преследовать меня совсем недавно, когда уловила себя на том, насколько часто стала много думать о нём. Чересчур много для сына прислуги. Наверно, это нормально, когда проживаешь с человеком под одной крышей. По крайне мере, так я себя успокаивала. Пыталась успокаивать. Сложно не замечать человека, когда он не неделю и не две, а уже целый месяц мозолит глаза. Случайно или намеренно, но вечерами слишком зачастились случаи наших встреч. Они ничем не заканчивались. Только взгляды. Долгие. Молчание. Разошлись. Но атмосфера после них сшибала мне крышу.       Мингю помогал матери по дому, делал незначительную работу. Мальчик «принеси-подай». И пару раз я заставала, как он мыл окна в кабинете отца или протирал пыль. Его футболка задиралась, накачанные мышцы на руках прокатывались под кожей. И чёрт бы его побрал, я засматривалась на него, и в машине сама грозила получить косоглазие, очерчивая профиль парня. Периодами прислушивалась к тембру, когда он отвечал на уроках, а потом сама бесилась, когда он получал высший балл. И если бы я бесилась от того, как он обходит меня в учёбе. Нет. Я злилась на себя, признавая, как меня волнует его голос, его начитанность и беззаботность в поведении.       Даже Сокмин пропитался к нему неким подобием уважения. Большая редкость. Пара стычек и стойкость Мингю сделали своё дело. И моё личное отношение к нему поддерживалось лишь поверхностно. Для образа. Пара измывательств да детские стычки. Этот парень сумел отстоять мало-мальскую честь. Как бы я не бесилась, но меня стали задевать подколы одноклассников, адресованные в его сторону. Приходилось прикусывать губу, чтобы не заткнуть им рты, а вместо этого растягивать рот в усмешке и издавать подобие надменного смеха. И честно, я не знаю, что со мной происходит. И мне это не нравится. Дико не нравится.       Налив себе кофе, устало поправляя волосы, я тяжело вздохнула. Чувствовать себя разбито с утра — не лучшее состояние. Особенно для меня. Особенно в выходной. Хорошо хоть родители на работе. Дома их и так практически не бывает, и наши редкие встречи вошли в норму вещей. И если начинаем видеться чаще, перепалок нам не миновать. После них чувствуешь себя ещё паршивее.       — Госпожа Цзыюй, вам помочь? — я обернулась на голос. В кухню вошла экономка. Я даже её имени не знаю.       — Не надо, — я подула на кофе и сделала глоток, стоя за барным столом.       — Мне распорядиться, чтобы вам подали перекусить?       — Нет, — не хочу ни с кем разговаривать. Мне просто нужен покой. Схватив кружку с собой, решила скрыться в комнате и, пожалуй, проваляюсь там целый день. И позвоню Наён с Момо, откажу им в встрече. Всё равно одни и те же разговоры и пустой шопинг. Официальный день ничего. — Хотя, — передумала я, — пускай мне принесут в комнату греческий салат.       — Я проверю, чтобы вам не положили маслин, — улыбнулась женщина.       А вот я опешила на секунду. Даже моя родная мать не знает моих вкусовых прочтений. Оливки и маслины — то, что я ненавижу с детства. Внимательность экономки подкупает, как и искренняя улыбка. В нашем доме такие вещи непривычны. Даже неправильны. Что же, она действительно отлично выполняет свою работу. Но язык отвык произносить спасибо, поэтому я слабо, едва заметно кивнула. Совсем немного, чтобы не утопить собственную гордость для морального успокоения.       Я прошла гостиную, мимо гостевых комнат, но замерла, едва не выронив кружку. Мингю вышел из комнаты, вытирая полотенцем мокрые волосы. По его голому торсу стекали капли воды, теряясь за поясом свободных домашних штанов. Синяки ещё виднелись на некоторых участках тела. Видеть полуобнажённого парня утром вполне приемлемо. И нормально, когда у него красивое в меру накачанное тело. Но категорически ненормально чувствовать неровный ритм сердца. Это неприемлемо для меня и противоречит моим принципам. Сошлюсь на то, что он застал меня врасплох.       Мингю удивлённо поднял бровь, замечая меня, уставившуюся на его образ. И хоть бы постыдилась… но нет.       — У тебя есть, что у меня спросить? — поинтересовался он.       — А у тебя будет, что мне ответить?       Ким усмехнулся и подошёл ко мне, перекидывая влажное полотенце через плечо. От него пахнет свежестью, а меня до тошноты передёргивает, сдерживая себя, чтобы не выдать, как волнение пробивает стальной нрав. А контролировать, не опускать глаза на его торс, оказывается непростой задачей. Мингю откровенно нагло перехватил кофе и сделал глоток.       — Не думал, что девушки пьют американо.       — Его пьют девушки, способные выбить зубы за хамство отбирать их кофе.       — Я заметил, — Мингю поставил кружку на полку с растущим в горшке цветком. — А ещё заметил, что с каждым днём ты становишься более удручённой и раздражительной. Тебя что-то беспокоит?       — Ты мне в подружки набиваешься?       Он улыбнулся, обнажая зубы.       — Это обычное беспокойство, свойственное всем людям. Тем более мы, можно сказать, уже не чужие люди.       Я откровенно расхохоталась.       — Серьёзно? Не чужие? Ты, видимо, родился на другой планете, Мингю. И ты стал забывать, с кем разговариваешь. Будем считать, что тебе просто случайно разок повезло в жизни. Но знай, где твоё место. Наши имена никогда не будут приравнены. Так что выбирай слова, мальчик.       Как мне хотелось гордо уйти, повыше задирая нос. Оставить это чёртово последнее слово за собой, но всего одна его фраза испортила все мои планы:       — Я так и знал.       — И что же ты знал? — развернувшись обратно, я скрестила руки на груди, презрительно взирая на парня.       — Неужели тебе действительно интересно моё мнение, госпожа? — издевался, сарказм плескался в его глазах. — Или мне лучше называть вас «ваше величество»? Раз вы молчите, я выскажусь с вашего позволения, — он встал напротив. Едва не впритык. — Ты так упрямо пытаешься показаться взрослой, но ты всего лишь избалованная девчонка, которая бунтует перед родителями и капризничает. А всё потому, что с самого детства тебе доставалось всё, кроме внимания, которого ты хотела. Вместо мамы сказки перед сном тебе читали многочисленные няни. Они не задерживались, потому что маленькая Цзыюй хотела именно маму и папу, а поэтому устраивала истерики, вредничала и не давала никому продуху. Жаль, что твоя обида сделала тебя бессердечной стервой. Циничной. Жестокой. А твоё положение, лишь сделанное на имени отца, сделало ещё и сексисткой к тем, кто, как ты думаешь, ниже тебя уровнем. Но, знаешь, из-за всего этого, мне искренне жаль тебя. Жаль, что ты не знаешь обычной человеческой ласки и любви.       Давно так гнев не закипал в моих венах. Но этот парень лишь по щелчку перевернул все мои внутренности. Я только успела замахнуться, чтобы ударить его как следует, пока ярость в крови вскипала, как горючая лава, но Мингю перехватил мою ладонь, цепко сжимая в своей крепкой руке. Он притянул меня к себе, его дыхание ощутилось на лице, а твёрдая грудь упёрлась в мою всего лишь через ткань кофты.       — С твоим отношением к таким, как я, наверно, если я тебя поцелую, тебя и вовсе вырвет.       Это вызов?       — Хочешь рискнуть? — прохрипела я. Голосовые связки не слушались, но злость на него выливалась в азарт и даже интерес. Каждое его слово огрело меня, как если бы оплеухи получала ментально и по самому больному. Насколько он смел в своих высказываниях. Как далеко позволит себе. Или как я ему это позволю.       — Пожалуй.       Поцелуй оказался стремительным. Грубым и сухим. Его губы вжались в мои. Пришлось их плотно сжать. Ногти впились в кожу ладоней, когда я плотно сжала их в кулак и постаралась оттолкнуть парня, упираясь в его грудь. Наглец! Просто ненавижу! Самый последний парень, которому бы я позволила поцеловать себя. Ещё один напор, удар кулаком по плечу, и «скала» отступила.       — Ты просто мерзок! — буквально выплюнула в его сторону.       Мингю облизал нижнюю губу, не сводя с меня глаз из-под ресниц.       Электрический ток проскользил под кожей, встряхивая меня изнутри. Как я хотела высказать ему всё, что о нём думаю. Насколько он отвратителен мне. Гнусный сынок прислуги. Подонок и отброс общества, посмевший меня поцеловать. Меня! Цзыюй, дочь бизнесмена Чжоу. А вместо этого молча прожигала взглядом, пыталась отдышаться, но ничего не выходило. Внутри меня стихийный переворот.       Шаг. Его запах. Пальцы чувствовали влагу мужских волос, прежде чем впилась в губы Мингю. Чувствовала его язык, его вкус, и мне дико стало мало. Я тонула в этом человеке и улетала, ломаясь с глухим звуком, когда ощущала горячие пальцы, ловко забравшиеся под кофту, на талии. Я проклинала себя за свои поступки и мысли, но моё тело творило что-то совершенно невразумительное с моим сознанием. Это же тот Мингю, которого я ненавидела и… хотела. Хотела, чтобы продолжал сминать мои губы, чтобы толкал разгорячённый язык, сплетая с моим. И чтобы мне до одури не хватало воздуха, шумно втягивая его ноздрями. Мои пальцы цеплялись в его волосы на затылке, а поцелуй превращался в какую-то неистовую схватку. И пока мой мозг не растаял, я хотела позволить ему всё. Как и себе, жадно глотая слюну.       — Знаешь, — прошептал Мингю в перерыве поцелуя, — тебе намного больше идёт молчать.       Кнут здравого смысла огрел моментально. Я отпрянула, как ошпаренная озарением. Что я творю? Я действительно жалкая. Так стыдно за свой поступок мне никогда не было. Впервые не нашла, что и ответить. Нахмурив брови и кусая губы изнутри, я, как собака, поджала хвост, пытаясь уйти.       — Цзыюй, — он перехватил мою ладонь, — подожди. Прости, неудачно пошутил.       — Это не ты неудачно пошутил. Это ты один сплошной сгусток типичного неудачника. Поэтому отпусти меня и больше никогда не смей прикасаться.       Я увидела тень на его лице и как глаза стали темнее. Злился? Ну и пускай. Не одной же мне быть униженной.       — А не ты ли только что сама набросилась на меня?       Почувствовала, как его рука плотнее сжала моё запястье. Оно начало неприятно ныть. Попытка выдернуть не увенчалась успехом, поэтому, сцепив зубы, я процедила сквозь них:       — Отпусти!       — Всё в порядке? — экономка устремила на нас глаза. Её брови удивлённо поползли на лоб. В руках женщина удерживала тарелку с салатом, видимо, самолично решила мне его принести в комнату.       Я выдернула, наконец, руку:       — Очень жаль, что вы так и не научили сынка не пихать свой язык в чужие глотки.       Мне нужен воздух и время прийти в себя, потому что его руки словно до сих пор оглаживали спину и сжимали талию, а его вкус оставался на языке. Резко развернувшись, я поспешила скрыться в комнате, успев уловить обрывки тихих фраз семейки.       — Сдурел? Что ты делаешь? Ты превышаешь обязанности.       — Я сам разберусь с этим. Ясно?       Как жаль, что тогда я не придала этому значения.

***

      Бывают такие моменты, когда тебе в особенности не хочется никого видеть и слышать. У меня такие моменты случаются ежедневно. Когда это началось? Наверно, с двенадцати лет, когда до тебя доходит маломальское понятие об окружающих людях и всего происходящего вокруг. И я говорю не о сознании себя и формирование личности, а когда именно включаются мозги, появляется возможность более здраво проводить анализы происходящего и более чётко понимать картину вещей. Да, у меня это началось с данного возраста, до этого я просто не хотела с этим примиряться, сейчас же больше стала одиночкой. Так комфортнее. А каким должен ещё стать ребёнок, когда он растёт один? Когда родителям плевать на твоё существование. Я рано стала самостоятельной. И я жутко злилась и злюсь на слова Мингю. Потому что он прав! Это и выводит меня из равновесия. Впервые мне сказали это прямо в глаза. И это вдвойне неприятнее, чем в одиночестве переваривать те же мысли. Изо дня в день.       Я никогда не была идеальным ребёнком. И я далеко не идеальна сейчас. Но я сделала всё, чтобы окружающие считали меня таковой. Я лидер. Мои отметки на высшем уровне. Учителя любят меня. Всем в школе известно моё положение. Со мной хотят дружить или хотя бы влиться в близкий круг, потому что знают, насколько влиятельно моё слово. Я сама себя сделала. И вот что мне категорически не нравится, как Мингю развеивает мой образ. Не перед всеми, а для меня самой. Он пошатывает не мой авторитет в глаза остальных, а собственный, личный, индивидуальный. Всего лишь какой-то жалкий прислужник, растоптать которого не стоит мне ничего.       В наушниках играла мелодия восточного мотива. Дудук приходил мне на помощь глубоким проникновением в душу, возрождая её. Она ещё есть во мне. Держится. Я не выспалась, а очередная болтовня Наён об очередном её ухажёре, с которым отлично кувыркаться в постели на первом же свидании, или нескончаемые разговоры Момо о новых туфельках уже в печёнке сидят с самого утра. И как я и раньше не замечала, насколько от этих девчонок болит голова. Да, я откровенно сбежала, воткнув наушники в уши и прогуливаясь по коридору школы.       Моё предплечье сжали плотные тиски пальцев и грубо потащили за собой. Наушники выпали от рывка и болтались, свисая из кармана. На моё возмущённое «Эй» Мингю не отреагировал, а только запихал под лестницу, толкнув к тёмному углу стены.       Его счастье, что нас никто не успел заметить.       — Тебе мало проблем, — воззрилась я на него. — Напомнить, как тебе идут побои? Можно в этот раз бонусом добавить переломы или сотрясение мозга? Может, тогда до тебя дойдёт, что значит не приближаться ко мне. Одно моё слово, Мингю, и я превращу твою жизнь в ад.       — Снова натравишь на меня свору своих верных пёсиков? — усмехнулся он. — Валяй. Я их не боюсь, Цзыюй.       Я прищурилась и фыркнула под нос.       — Ну что, долго ещё будешь избегать меня? — упрекнул Мингю.       — Заняться мне нечем, как избегать тебя, — неделю. Я избегала его неделю. — Ты кто такой, чтобы так разговаривать со мной? Идиотизм.       Я хотела уйти, но он перегородил путь. Пришлось поджать губы, недовольно прожигая его взглядом. А парнишка-то охамел.       — Поговорим?       — Ты думаешь, нам есть о чём говорить?       — Дай-ка подумать, — театрально задумался он, приложив палец к губам. — Может, о том поцелуе?       Сглотнув сухую слюну, пришлось взять себя в руки, чтобы не выдать, как от воспоминаний нервно заколотилось сердце. Я воровато оглянулась. Голоса учеников разносились по коридорам, но здесь нас никто не видел и не слышал. И всё равно от нервозности и злости — да и тупо от страха «а вдруг всё же…» — машинально прижала ладонь к его рту, затыкая этого недомерка, чтобы прекратил нести ересь, от которой ком в горле.       — Послушай сюда, ничего не было, усёк? Но если хоть кто-то что-то даже заподозрит, я оторву все твои причиндалы и раскидаю по всему Сеулу.       Мингю убрал мою руку.       — Не слишком ли много тайн между нами становится? — лукаво улыбнулся он, обаятельно растягивая губы. — А общие тайны сближают.       — Не будет страшно спать ночью? Вдруг, чисто случайно, можно же оказаться быть придушенным собственной подушкой.       — Ты мне угрожаешь?       — Я тебя последний раз предупреждаю.       — А если я не пойму? — Ким приблизился, и я снова почувствовал его дешёвый парфюм, а вместе с ним и его влияние на меня при близком контакте.       — А если не поймёшь, — приняла его игру. Моя рука вытянулась, длинный ноготь проскользил по шее парня, а затем резко обхватила за горло. Я чувствовала, как ногти впивались в кожу, и то, как его пульс участился. Венка на шее пульсировала. Но я желала услышать хруст его шеи. — Я не стану навещать тебя в реанимации.       — Но ты ведь будешь скучать, — тёмные его глаза, язык облизал краешек губы.       И только богу известно, как я хотела его уничтожить. И как просто хотела…