Ад и Рай Евы

      Он не солгал. Всё было так, как я хотела. Ян только улыбался и ласково поглаживал моё плечо, словно пытался успокоить безумие, нахлынувшее на меня.       На красном порше Макса мы летели сквозь ночь в апартаменты. В те самые, где я провела столько странных ночей. За рулём был Макс, и это тоже был мой каприз, мы же сидели сзади, что позволяло мне приятно прижаться к сильному телу Яна и напиваться его запахом.       — Ты сегодня какой-то неразговорчивый. И будто прячешься от меня. Что-то случилось?       Макс попытался сделать вид, что его здесь нет.       — Не игнорируй девушку. Отвечай, — холодно приказал Ян.       — Ева сегодня была очень уставшей, я не хотел её лишний раз тревожить.       — А тогда, в той гримёрке… — я запнулась. Мне не хотелось жаловаться, но колкость уже вертелась на языке, — ты тоже не хотел меня тревожить?       Макс только сильнее вцепился в руль, но промолчал. Я задела неприятную тему, о которой и сама не хотела вспоминать.       — Мне кажется, я видела у вас дома шампанское? Думаю, будет прекрасно выпить его на том балконе.       Ян заглянул мне в глаза. Ночь повторялась. Клуб и балкон. Круг замыкался.       — Это будет прекрасная ночь, — шепнул он и поцеловал меня в висок. С такой окутывающей нежностью, что меня затопило, захватило дух. Как такой невинный поцелуй мог вызвать во мне столько чувств? Я таяла, растекалась в его объятиях, растворялась в нём.       Я изредка ловила на себе тревожные взгляды Макса. Он что-то хотел мне сказать? Я не могла уловить ни одной его эмоции. Я знала, на что шла, и поняла это уже давно: когда пьёшь эти таблетки, то перестаёшь слышать, чувствовать других людей. Поэтому в ту ночь я осталась отрезана от всех, кроме себя и Яна. Но и его я больше не понимала, не ощущала волн эмоций, лишь только чувствовала как женщина мужчину. И всё равно оставалась настороже, чутко ловила каждое изменение.       Эта квартира уже не вызывала у меня таких странных ощущений. Я провела здесь и хорошие, и плохие ночи, и уже свыклась с этим логовом врага. Можно сказать, мы даже подружились.       Ян не дал мне ни секунды на размышления: прямо с порога подхватил на руки и понёс. Я даже испугалась, что сразу в спальню, но оказалось, что всё же в кабинет. Его сила сводила меня с ума и, что уж там, возбуждала. Свободной рукой я играла с его волосами, но избегала касаться лица. Его это смешило, но пока руки были заняты, он не мог мне ответить.       — Как только я тебя поставлю на ноги — берегись, — рассмеялся он, когда я игриво подула на прядь тёмных волос, спадавшую на высокий лоб.       Почему мне было тогда с ним так легко? Ведь он мог так же играючи сбросить меня с двадцать пятого этажа!       Макс с нами не поднимался, так что в огромной квартире мы снова остались одни. Как в тот день после моей лихорадки и того душа. Голой он меня уже видел, всю облапал. Что бы такого придумать теперь?       На балконе было прохладно, и Ян сразу же отдал мне свой пиджак.       — Не хочешь переодеться?       — Пока нет. Можете считать, что это снова моя броня.       На балкон падал свет из комнаты, и я увидела, как изменилось его лицо. Я затронула не ту струну.       — Не стоит вспоминать тот день, если он не был для тебя приятным.       Вот никогда я не могу промолчать!       — А для вас разве он был приятным? Разбили стол и почти сразу же сбежали в кабинет.       — Ну не сразу же…       Он улыбнулся и коснулся моих волос, стал перебирать их длинными пальцами.       — Помада. Вы же помните.       — Никто не увидит.       Он не стал ждать действий от меня, просто рука вдруг перестала быть ласковой, стала жёсткой и властной. Ян крепко держал меня за затылок и смотрел прямо в глаза. И в них уже не было игры, только голод хищника.       — Нет. Сегодня только моя ночь, помните? — резанула я и словами, и взглядом. Он менялся, вслед за ним менялась и я. И это меня пугало. Что-то тёмное и опасное наползало на город. Пахло грозой. Резкий порыв ветра едва не сорвал с меня пиджак, и я отшатнулась от края балкона. Сегодня летать мне не хотелось.       Ян оставил меня одну, удалившись в кабинет в поисках шампанского. Меня же всю трясло. Ветер, холод, запах озона и бури. Сегодня будет опасная ночь. Тучи затягивали небо с невообразимой быстрой: раз — и уже не видно звёзд, будто выключили все лампочки.       — Не боишься грозы?       Ян появился так же неожиданно, как и ушёл, но зато теперь нёс два высоких бокала с шампанским.       — Нет. Я люблю летние ливни. Но… — я не сразу смогла подобрать слова. Мне казалось, что эта буря надвигается на меня, и это сложно было описать, особенно после такого количества таблеток. — Просто здесь холодно и ветрено.       — Если хочешь, зайдём внутрь. В кабинете панорамное окно, ты ничего не пропустишь.       Я взяла удивительно тяжёлый бокал искрящегося шампанского, и в этот же момент сверкнула первая молния. Заметив, что я невольно вздрогнула, Ян заботливо наклонился:       — Точно не хочешь зайти?       — Нет, я люблю дождь.       — Я думал, твоя стихия — солнце.       Я тоже так думала. Но в этой надвигающейся буре было что-то такое безудержное, безумное, сильное, что я не могла оторваться.       — Я хочу остаться здесь, даже если промокну до нитки.       Ян обнял меня сзади, крепко прижал к себе и время от времени что-то шептал на ухо. Я не помнила, что именно. Сила. Вот что зачаровало меня в ту ночь. Безудержная сила стихии, гнущей деревья и заливавшей балкон потоками ливня, и не меньшая сила этого мужчины, в которой я полностью растворялась.       Мне больше не было холодно, но и та странная страсть, пылавшая во мне в парке, испарилась, смытая потоками воды. Шампанское оказалось кисловатым и даже немного горьким, поэтому мне быстро надоело.       — А вот теперь я пойду к себе, приведу себя в порядок, и мы встретимся… — я не договорила, потому что не знала, в какой из многочисленных комнат он будет меня ждать.       Я ожидала, что Ян как-то отреагирует на это, будет держать меня в объятиях, возьмёт за руку, но он отпустил меня, будто вовсе и не заметил. Что-то привлекло его внимание вдалеке, в бушующей тьме летней бури.       — Иди. Я буду тут, — как-то машинально сказал он.       Что-то снова менялось, и я очень жалела, что приняла сегодня слишком много таблеток и перестала вообще что-либо ощущать.       Насквозь мокрая я прошла в свою комнату, оставляя за собой дорожку капель дождя. И всё-таки мне стало намного легче, будто эта буря смыла с меня всю ту грязь, что налипла за этот месяц.       Мне впервые было хорошо и легко в этой квартире и с этим мужчиной. Всё будет хорошо, возможно, даже прекрасно. Когда я вышла из ванной, то увидела на кровати ту самую рубашку Яна с первой встречи, ту, которой мне так хотелось коснуться. Намёк я поняла.       — Это какой-то новый дресс-код?       — Мне показалось, что тебе так будет удобнее, — Ян ждал меня просто под дверью комнаты.       Так оно и было. Я с наслаждением закуталась в большую для меня рубашку, гладила эту тонкую и нежную ткань и снова зачаровывалась. Ян так и стоял на пороге.       — Почему вы не проходите?       Он немного помолчал, смотрел на меня внимательно, изучающе, словно видел впервые.       — Почему ты стала обращаться ко мне на «вы»?       Этот вопрос был неожиданным, но ответ лежал буквально на поверхности, ведь всё началось именно здесь.       — После того, как вы напали на Макса, мне пришлось выучить несколько уроков.       Весь романтичный флёр улетучился. Я вспомнила, насколько мне тогда было плохо и страшно.       — Я на него не нападал. Он нарушил правило.       — Это я заставила его нарушить правило. Или вам было бы лучше, если бы я умерла на этой кровати, но никакой другой мужчина бы ко мне не коснулся?       Между нами было несколько метров. Никто не делал первый шаг. Стена холода нарастала, и мне становилось горько.       — То есть ты испугалась того, что я ударил Макса?       «Да, а ещё убил множество людей», — как-то промелькнула мысль.       — Да. Я испугалась, когда увидела вас в гневе. Я бы не хотела почувствовать что-то подобное на себе.       — Но ты же понимаешь, что я никогда тебя не трону.       Я подумала, что та фраза о трупе на берегу Днепра не появилась из ниоткуда. Он уже думал о том, как от меня избавиться. Но зачем тогда постоянно притягивал? Ведь проще было закончить всё в ту первую ночь, и сейчас я бы не стояла здесь в таком виде, будто я…       Кольцо обожгло мне палец, и я даже зашипела. Ян тут же оказался рядом.       — Почему оно жжётся? Что-то случилось? — почему-то испугалась я, но Ян не дал мне развить эту мысль. Он сделал то, что я запомню навсегда. Ян опустился на одно колено, взял меня за руку и прижался к ней щекой. Его кожа была едва тёплой, но такой гладкой и нежной, что мне хотелось ласкать её бесконечно.       — Пока ты со мной — с тобой не произойдёт ничего плохого. Я клянусь тебе. И я знаю, что ты всё ещё мне не веришь, но это чистая правда.       В том, как это великолепный мужчина смотрел мне в глаза снизу вверх, было что-то противоестественное, и я упала на колени рядом с ним. Я никогда ещё не ощущала, насколько велик он и насколько ничтожна против него я.       — Всё в ваших силах, — едва слышно произнесла я, чувствуя, что сейчас расплачусь. Впервые за многие дни я позволила себе сдаться, быть слабой и беззащитной. И именно поэтому уткнулась в его плечо и застыла в крепких объятьях. В тот момент мне казалось, что я нашла самое уютное место в мире.       Как быстро менялось настроение в ту ночь: вот я алая ведьма, а вот уже домашняя кошечка. Ян легко подхватил меня с пола и нежно уложил на кровать.       — Я знаю, что ты меня не хочешь. Но ты всё равно мне нужна.       Я застыла в напряжении. Эта кровать была какой-то проклятой. В последний раз, когда Ян сидел на ней, всё закончилось не очень приятной для меня сценой в душе. А ещё я пережила на ней столько боли, что теперь не могла воспринимать её как уютное гнёздышко.       — Что-то не так?       Ян не шевелился, так и стоял возле кровати, наблюдая за моей реакцией. Я могла только покачать головой и сердито выдохнуть. Это всё было слишком сложно. Весь этот безумный месяц снова накатывал на меня, вызывая болезненные воспоминания и тошноту.       — Я понял.       И он действительно понял. Снова взял меня на руки — тогда ему очень уж нравилось это делать — и понёс к себе в спальню. Когда я это поняла, то начала было возмущаться, что вызвало только смех.       — Пора бы тебе постепенно привыкать к этой комнате! Рано или поздно, но ты будешь ночевать здесь.       — А вот и нет! — вспылила я.       — Ну, нет так нет! В квартире полно подходящих мест, — он рассмеялся, но мне не было страшно. В эту ночь у него не было на меня особых планов. Ян был прав: если бы он действительно этого захотел, я бы уже давно была его. Но ему нравилась эта игра. Эта ночь ему особенно нравилась.       Он не просто положил меня на чёрные шелка постели, но и неуловимым движением оказался надо мной, пережимая мои руки в запястьях.       — Теперь ты никуда от меня не денешься! Никуда! — самодовольно произнёс Ян, неотрывно глядя мне в глаза.       — А я никуда и не собираюсь. По крайней мере, сейчас, — я ещё играла, но боль в запястьях становилась сильнее, он наваливался на меня всем весом, хоть и стоял на коленях.       — Мне больно, — на всякий случай предупредила я.       — Ты ещё не знаешь, что такое боль.       И тут он меня поцеловал. Совсем не так, как тогда на маскараде в его честь. Тогда он лишь присматривался ко мне, пробовал на вкус. Сейчас же я могла бы сравнить этот поцелуй с клеймом.       Ощущение было жгучим и действительно болезненным, но быстро угасало, растекаясь по телу. Я мотнула головой, пытаясь вырваться, но его руки сжали мои ещё сильнее, мне показалось, что ещё чуть-чуть и захрустят мои пальцы.       В этот момент он показался мне одержимым. Я не могла оттолкнуть его, только поддаться, принять поцелуй, ответить на него. И по мере того, как двигались мои губы, как открывался рот, впуская его язык, как я отдавалась ему, хватка ослабевала. Но синяки остались надолго. Потом он долго целовал мои запястья, извиняясь за свой порыв, но что сделано, то сделано.       — Теперь ты моя навсегда, — шепнул он, когда, наконец, оторвался от моих губ, горящих от этого странного поцелуя.       — Мне так не нравится, — прищурилась я, продолжая игру. Сегодня была моя ночь, и я не хотела больше чувствовать эту обжигающую боль.       — Не нравится как?       Он так и не сдвинулся с места, всё так же вжимая меня в постель, но теперь целовал шею.       — Не нравится подчиняться, — фыркнула я, пытаясь царапнуть его пальцы.       Ян отстранился и расхохотался. Он возвышался надо мной, распятой и беспомощной, и казался демоном в этой чёрной бушующей ночи.       — Вы обещали, что всё будет так, как этого захочу я. Так что отпустите мои руки и не делайте мне больно. Мне это не нравится, — он портил игру, настраивая меня на воинственный лад.       Это продолжалось достаточно долго, мы застыли в этой позе и смотрели в глаза, неотрывно, проверяя, кто сдастся первым. Он не мог этого допустить, поэтому искал какой-то выход из ситуации, чтобы не было ни проигравших, ни победителей.       Я снова почувствовала себя пушинкой, когда он ловко перевернул меня на бок. Удивительно быстрые и лёгкие движения — и я уже лежу на его руке, будто мы милая воркующая парочка. Зато теперь ничего не мешало мне целовать и ласкать его так, как этого хотела я.