Ад и Рай Евы

      Это было самое ясное и свежее утро за то лето. Но я проснулась очень поздно и всё пропустила, потому что шторы, такие же чёрные, как и постель, были плотно задёрнуты. Я так и проспала всю ночь в рубашке, так что на этот раз мне не пришлось унизительно искать, во что бы завернуться.       Ян был в своём кабинете, мне казалось, что он вообще не спал, потому что выглядел так же блестяще, как и вечером, только рубашка была простой и белой.       — Доброе утро!       В то утро я светилась. Мне не мешали таблетки, чтобы чувствовать свои собственные волны. Ян тоже был доволен. Оторвавшись от компьютера, он ослепил меня улыбкой.       — Ты сегодня соня. Я думал, что ты проспишь до самого обеда, но мы ещё можем даже позавтракать.       — Опять еда от курьера?       К тому времени я уже познакомилась со скромным курьером Ваней, который тогда так впечатлил меня своей скрытой физической силой.       — Если хочешь, можем куда-нибудь поехать, — Ян посмотрел на часы. — Многие кафе уже открыты.       Если честно, в то утро было только одно место, в которое мне хотелось попасть. Я помолчала, собираясь с силами, точнее, ломая себя, чтобы попросить:       — Можно мне уехать ненадолго в ту квартиру? Я к обеду вернусь.       Ян пристально на меня посмотрел. Ему не очень понравилось, что я сменила тему и фактически отказалась от завтрака с ним, но:       — Хочешь, Макс тебя отвезёт?       — Нет, незачем его беспокоить. Я вызову такси. Спасибо!       И я полетела собираться, пока он не передумал. К Кристине! Как давно я её не видела? Со среды. Такси приехало быстро, я едва успела спуститься с самого верхнего этажа и выйти со двора. Солнце заливало Киев, прыгало «зайчиками» по витринам, машинам и окнам. Мне хотелось снова схватить Кристину и понестись с ней есть мороженое, напитываться лучами солнца и тепла.       Телефон мне вернули, правда, только рабочий. На нём были странные пропущенные звонки, но я не обращала внимания, потому что никто не решает деловые вопросы в воскресенье. От Яна к Кристине ехать было и так долго, да ещё и таксист решил срезать дорогу, и мы окончательно заплутали. От скуки я начала просматривать пропущенные. Разные номера, незнакомые мне. Странно. Это же рабочий телефон, все нужные контакты должны были быть забиты, а ненужные не звонили бы в субботу.       Один из таких номеров высветился на экране.       — Слушаю.       — Доброе утро! — мой собеседник, похоже, и сам растерялся, что я наконец-то ответила. — Это Евангелина Витальевна Уж?       — Да.       Это было очень-очень странно. Мой собеседник — судя по голосу, немолодой мужчина — слишком уж обрадовался.       — Что же вы трубку не берете! Мы вам уже несколько дней звоним! Простите, забыл представиться. Это декан факультета журналистики, — он назвал университет, и всё стало ещё запутаннее. — Вы знаете, что оригиналы документов принимают с первого числа, но нам так понравилась ваша творческая работа, что мы хотели бы, чтобы вы привезли документы как можно скорее.       Я ничего не понимала.       — Простите, не могли бы вы повторить, из какого вы университета?       Это был самый крутой университет Украины. И, конечно же, я не подавала туда документы.       — Вы знаете, профессор Денисенко уже сейчас пророчит вам блестящее будущее в области литературы. Мы понимаем, что вы, возможно, подали документы и в другие вузы, но всё же надеемся увидеть вас в рядах наших студентом.       — Простите, мне сейчас не совсем удобно говорить, но я обязательно сообщу вам о своём решении.       Ян! Это всё он подстроил, не иначе. Но кто писал за меня работу? Это же просто безумие!       Кстати, я так закрутилась, что даже не проверяла рейтинговые списки. Что же делать? Есть ли я действительно в списках этого факультета, или это ошибка?       Я не успела развить мысль в этом направлении, потому что таксист остановился, не заезжая во двор многоэтажки.       — Что-то случилось? — встревожилась я. За это время я уже привыкла ездить на заднем сиденье и не сразу увидела, что именно не так.       — Там полиция и скорая. И куча людей. Непонятно, что произошло. Ничего, если я вас здесь высажу?       Мне было уже не до этого. Я выскочила из машины и, хлопнув дверцей, поспешила к толпе, стоявшей возле того самого подъезда. Скорая и полиция перегородили въезд и выезд, но я смогла просочиться, аргументируя это тем, что живу здесь. Толпа зевак стояла плотным кольцом, а в центре него… лежала роскошная некогда девушка с тёмными волосами, смешавшимися теперь с кровью и землёй.       — Не вздумай кричать.       Я и не могла бы. Боль и ужас сковали меня.       — Ну же, не стой здесь как дура, ты привлечёшь лишнее внимание.       Макс тащил меня за локоть куда-то к гаражам, подальше от толпы, от этого запаха крови, смешавшегося с запахом цветов, в которых и лежала Кристина.       — Ты смотри, он так и не снял с тебя кольцо, — Макс явно злорадствовал, и я не понимала, почему. — Хорошо тебе было, да? А теперь смотри!       Он рванул кольцо так сильно, что содрал кожу, но я не почувствовала боли. Вместо боли физической, на меня накатила эмоциональная. И видения — на короткие мгновения я становилась Кристиной. Вот она рисует закат на море, но чем дольше меня нет, тем темнее становятся цвета. В комнате темно и душно, она открывает окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Пока ещё ничего такого страшного. Только где-то пищит летучая мышь. Она их боится. Он мог превращаться в летучую мышь, да, он был вампиром, он пил её жизнь. Кристина захлопывает окно и везде включает свет. Ей страшно. Кому звонить? Сестра не берёт трубку, один раз, второй, третий. Телефон выключен.       Я вздрогнула. Я не слышала и не видела ни одного звонка от неё за всё это время! Но и телефон практически не держала в руках. Она звала меня? Да, в кошмарах. Макс продолжал держать меня за руку, так сильно, что я чувствовала, будто его пальцы могут проломить мои кости. А его зрачки — чёрные и матовые — они затаскивали меня в болото боли и отчаяния.       Этот сон. Он преследовал и её. Но для неё это было воспоминанием. Вот они с Яном идут по парку, он что-то шепчет ей на ушко, поворачивает к себе, словно хочет поцеловать, но вдруг отталкивает так сильно, что Кристина падает. Боль от падения не такая сильная, как боль утраты: Ян уже увидел другую девушку и теперь идёт к ней. К Еве.       Я едва не закричала от злости, потому что это была полнейшая ложь. Кто-то специально навеивал ей эти мысли, эти сны. Но видения не прекращались.       Вот Кристина мечется по квартире, рвёт свой рисунок с морем, потом перебирает мои вещи и находит бельё, купленное мне ещё к первым рабочим дням. Почему-то это особенно выводит её из себя.       — Хватит, прекрати, — прошипела я Максу, но он только сильнее притянул меня и стиснул руку.       — Смотри до самого конца!       В его глазах мелькают люди, много людей в ранних сумерках. И только на пороге чёрно-кровавого здания стоит пара в красном: высокий мужчина и тонкая девушка. Между ними столько страсти, что она ослепляет таким же алым светом, как и платье девушки. Моё платье. Она видела меня! Видела нас! Но зачем она вообще туда пошла?       Она таится в толпе, прячется во тьме деревьев, ждёт. Она знает все входы и выходы этого клуба, так что без труда пробирается к служебному крылечку, где в тот вечер стояла и я. Там её уже ждёт он. Холодный, ядовитый, надменный, но неизменно прекрасный.       — Ты знаешь, что ты умрёшь после этого? И всё равно пришла?       Она только кивает. Один раз. На большее у неё нет сил.       — Ты действительно этого хочешь?       — Либо я, либо она, — хриплым, неживым голосом произнесла она и шагнула вперёд, к нему.       — Макс…       Он позвал его, я услышала, но Макс старательно спрятал это воспоминание. Но я была сильнее. После ночи с Яном я была намного сильнее.       — Проследи за Евой. Она не должна ничего понять. Больше нагрузки, больше усталости, больше таблеток.       Это было не то воспоминание. Макс захлопнул его так, что меня откинуло, но я всё поняла.       — Кристина. Покажи её, — прошипела я, уже сама перехватывая Макса за запястье алыми ногтями. До крови.       — Ну, смотри, раз просишь!       Кристина едва стоит на ногах, он выпивает жизнь, даже не касаясь. Чьи-то руки держат её за плечи, я и так уже догадалась, чьи. Ян долго смотрит на Кристину, потом усмехается и в последний раз касается её груди, едва-едва, одними лишь кончиками пальцев, но девушку откидывает в объятья Макса.       — Отвези её домой. И уж постарайся сделать так, чтобы Ева ни о чём не узнала. И о ней не узнали.       Картинка меняется. Я бы хотела сказать, что Кристина выныривает из темноты, но нет. Она едва находит в себе силы, чтобы встать с дивана. Шатаясь и спотыкаясь, она всё же идёт к балкону. Там был их последний поцелуй. Если бы не она, не Ева! Это всё она! Она помешала их счастью!       Чем ближе к краю приближалась Кристина, тем сильнее мы с Максом стискивали пальцы на запястьях. Но я не могла не смотреть. Она открывает балкон, на улице настоящая буря, дождь заливает её, смывая слёзы и следы его прикосновения. Последнего в этой жизни. Он больше никогда к ней не прикоснётся. Никогда не поцелует. Никогда не… Где-то далеко звучит раскат грома. И Кристина взбирается на край балкона, но ещё держится за створки. Ночь и дождь, и холод, такой же, как в её душе. Он не оставил ничего. Выпил всё до последней капли.       Ещё один порыв ветра, и она всё же разжимает пальцы. Нет смысла жить без него.       Я почувствовала те секунды свободного полёта, которые так манили меня когда-то, но Кристина не ощутила даже их. Ничто не сравнится с Яном.       В момент удара я уже не смогла себе сдержать и закричала. Но никто не отреагировал. Макс стоял напротив меня с горькой усмешкой, но никто из людей, толпящихся во дворе, не обращал на нас внимания.       — А вот теперь можешь кричать, тебя всё равно не услышат.       — Вы… Ты… Вы всё это подстроили!       — А ты приняла в этом участие. Но не переживай, в квартире уже всё убрали, будто ты там никогда и не бывала. Никаких следов.       — О чём ты, Макс? Вы убили её! А я… А я…       В тот момент я забилась в истерике, но Макс даже не пошевелился, чтобы успокоить меня. Удивительно, что он не попытался дать мне пощёчину.       — Странно, слёзы вроде даже настоящие. Ты действительно полюбила эту девчонку?       На этот раз я коснулась его плеча и показала, какой видела её в последний раз. Правда, глаза уже застилала пелена слёз и я не особо понимала, что происходит.       — Что ж, если тебя это утешит, всё было предрешено. Твоей вины в этом не было. Он так старался тебя отвлечь, чтобы ты ничего не почувствовала, иначе кинулась бы защищать её, как ребёнка. Как тогда, в подъезде. Хочешь секрет?       Я почти не слышала слов, но его голос словно записывался в моей памяти.       — Хочешь знать, почему он от тебя убегает? Почему ему так тяжело быть с тобой?       — Макс!       Имя прозвучало, как пощёчина. Я даже не стала оглядываться. Он стоял совсем близко, ещё несколько шагов — и коснётся меня.       — Ты и так уже сказал многое, так почему же не расскажешь о себе? Пока будешь везти её домой. И отдай кольцо.       Я замерла и закрыла глаза, пока Ян приближался, чтобы забрать кольцо. Меня разрывало на части: хотелось закричать, растерзать его, но в то же время я знала, что только он сможет меня успокоить и утешить, но не сейчас. Сейчас мне было отвратительно даже видеть его.       — Пойдём, тебе, правда, не следует здесь быть.       Голос Макса изменился.       — Ты можешь молчать, я буду говорить сам. Потому что для меня это уже привычное дело, вот только раньше никого не приходилось так оберегать, ты первая. Прости, я не смогу тебе всего рассказать, пока он не позволит, но кое-что ты должна знать.       Я молчала, чувствовала себя опустошённой и разбитой. Макс провёл меня к машине, усадил на заднее сиденье и говорил всю дорогу.       — Я знаю, что тебе сегодня позвонили из университета. Ты правильно догадалась, это всё Ян. Он решил побаловать тебя очередным подарком. Видимо, ты сильно его зацепила, — Макс помолчал немного. — Когда-то так он выбрал и меня. Я был ещё моложе тебя, приехал покорять столицу, мечтал попасть в литературный мир. Тогда модными были поэты, авангардисты и прочее такое странное и непонятое. Я был безответно влюблён в этот удивительный мир искусства, но вот простого парня с улицы туда бы не пустили. И появился он. Уже тогда он был роскошным. Представлялся иностранцем и меценатом. Взял меня под свою опеку.       Он снова замолчал. Несмотря на своё горе, я начала чувствовать тёплые волны его ностальгии. Запах сирени и травы в росе. Душный запах каких-то… кабаков? Я не столько поняла, сколько увидела этот образ. Макс заметил это и рассмеялся.       — Да, я был одним из поэтов Серебряного века.       Я встрепенулась, полностью переключившись на его историю.       — Что, интересно стало? Ну, конечно, сейчас ты обо мне прочтёшь разве что в качестве какого-то дополнительного задания. Но меня звали Максимилианом Дзежинским. Странное имя, правда? Но тогда так было модно. Это были прекрасные годы, мы с Яном колесили по Европе, развлекались, кутили. Но ты же знаешь, что за всё придётся платить? Моими последними строчками стали: «Пусть всё проходит, без страха и боли вновь я на плаху взойду». И я застрелился. Да не смотри ты на меня так! Я, вообще-то, тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года рождения, так что в любом случае жить не должен. Но, как видишь…       — Скажи мне. Кто такой Ян? — едва смогла прошептать я.       — Я не могу. Он сам тебе всё объяснит, когда придёт время. Но я молю тебя, как тот парень, мечтавший о славе, не отказывайся от его даров! Он дважды не предложит. А ты потом всю жизнь будешь жалеть.       Я уже жалела.