Ад и Рай Евы

      Делаю эту запись именно этим числом только потому, что лишь в тот день, спустя почти неделю, я смогла нормально собраться с мыслями и украдкой их записать. Что предшествовало этой записи? Ужасная и одновременно очень странная неделя, слившаяся в моей памяти в один безумный липкий комок воспоминаний.       Первое моё воспоминание не было особо осмысленным. Я проснулась в своей комнате, в своей обычной хлопковой пижаме, будто ничего не произошло. Будто просто легла спать и проснулась в обычный выходной день, когда можно никуда не спешить и поваляться до обеда. Так оно отчасти и было: через незашторенное окно уже вовсю припекало полуденное солнце.       Сколько я проспала? Голова болела, но я тогда списала это на пересып, да ещё и в такую жару. Кондиционер мягко жужжал, но в комнате всё равно было душновато. На меня наползала какая-то дремотная тяжесть. Я помню, что взглянула на настенные часы — одиннадцать двадцать пять. Веки как-то сами по себе сомкнулись, и я медленно погрузилась в жаркий и липкий дневной сон.       Следующий раз я открыла глаза почти в три. Это было ненормальным даже для меня, той ещё любительницы поспать. Соображала я крайне туго, единственное, что меня раздражало, это солнечный свет, слишком яркий. Я что-то пила до этого? Может, была на вечеринке, приехала под утро, и теперь у меня похмелье? Ничего такого вспомнить я не смогла. Что же произошло?       Мне было слишком тяжело думать, в голове будто переворачивались огромные булыжники, а не мысли. И ещё одно чувство — лень. Я не могла и не хотела шевелиться, несмотря на то, что мне нужно было собраться с силами и задёрнуть эти чёртовы шторы! Или принять душ. Но дрёма оказалась сильнее.       — Пожалуйста, проснитесь! Вам нельзя так долго спать!       Это был даже не голос, а какой-то противный комариный писк над ухом. Я попыталась отмахнуться и уткнуться в подушку, но что-то меня встревожило и заставило ненадолго проснуться. Голос был девичьим, почти детским. Откуда в моей комнате ребёнок?       — Ты кто? — уточнила я, пока поднималась в кровати и открывала глаза, отчаянно слипавшиеся. Что-то явно было не так в этом сне.       — Меня зовут Алиса. Я ваша служанка.       — Что? — это был даже не вопрос, а охреневание вслух.       Я наконец-то немного проснулась и смогла оглядеться по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось, вот только на часах уже половина шестого, но за окном всё ещё слишком ярко.       — Закрой шторы, если можешь, — попросила я, просто чтобы не молчать и чем-то занять время. Послышался металлический стук — это Алиса поставила на стол поднос с тарелками. Пока она шла к окну и обратно, я могла немного её рассмотреть. Удивительно миниатюрная хрупкая блондинка, с огромными голубыми глазами и пухлыми губками — она показалась мне ожившей куклой.       — Так лучше? — она наигранно наклонила голову, заглядывая мне в глаза. — Только умоляю, не засыпайте снова.       Засыпайте… Вот как раз этого мне и хотелось, но присутствие странной девушке у меня в комнате меня смущало. Следовало бы с ней разобраться.       — И всё-таки кто ты такая?       — Я ваша служанка. Ян Дмитриевич назначил меня помогать вам, пока вам не станет легче.       Ян! Опять он! Я не чувствовала себя плохо, просто как-то лениво-устало, но не более. Мне просто ничего не хотелось, кроме как вот так валяться в постели в тишине и спокойствии. Так нет же! Алиса загремела тарелками, и я поморщилась от этих звуков.       — Простите, но вы должны поесть. Уже два дня вы спите, и я всё никак не могла вас разбудить.       — Какой сегодня день?       — Вторник, — её голос звучал виновато-обижено. Она мне не нравилась, и я очень хотела от неё избавиться.       — Где Ян?       Девушка замерла на секунду, но таки поставила тарелку на стол чуть дрожащей рукой.       — Ян Дмитриевич сейчас не дома. Больше я ничего не знаю.       — А Макс?       — Его я тоже не видела.       — Понятно.       Мне не было понятно ровным счётом ничего. В памяти как-то прорисовывался наш с Яном скандал, и его угрозы, и… И смерть Кристины. Так вот в чём дело! Либо это сделал Ян, либо я сама, но такой длительный сон был, скорее всего, защитной реакцией на стресс. И я всё ещё находилась в стадии глубокого отрицания и отчуждения от этого горя.       — Что мне сделать, чтобы больше тебя не видеть? — достаточно резко спросила я. Спросонья я и так редко бывала в хорошем настроении, сейчас же я хотела только одного: побыть одной.       Алису мой тон не смутил. Она уже шла к кровати с тарелкой супа на огромном подносе:       — Просто поешьте. Иначе Ян Дмитриевич меня убьёт.       — Я не голодна. И только проснулась. Давай позже.       — Пожалуйста, — едва слышно прошептала Алиса. — Здесь камеры. Он всё видит.       — И накажет тебя из-за моего плохого аппетита? Прикольно.       Алиса отшатнулась от меня с ужасом в глазах.       — Я знаю, что здесь везде камеры. Мне скрывать нечего. Именно поэтому я даю тебе совет: если у тебя есть такая возможность, прямо сейчас выходи из квартиры и беги как можно дальше.       Девушка меня совершенно не поняла, только смотрела своими глазищами, такими фальшиво-голубыми, будто нарисованными. Если бы вместо голубых джинсов и белой футболки она была одета в униформу, то была бы настоящей анимешной героиней. Ну а так — просто бесившей меня надоедливой писклёй.       — Ладно, давай уже свой суп. Но я ничего не гарантирую, потому что меня что-то мутит.       Обычный лёгкий куриный супчик, ничего особенного. Если бы не внимательный взгляд этой девчонки.       — Если ты будешь так на меня смотреть — я поперхнусь и умру. Так что не надо. Лучше расскажи о себе, а то скучно как-то.       И так хмурое настроение стремительно портилось: от её покорно-перепуганного вида и от супа, и от того, что я каким-то неведомым образом оказалась во сне на двое суток. И вообще. Чем тогда закончилась история с Яном?       — Я ничего не могу вам рассказать, простите. Мне запрещено.       — Ладно, — лениво кинула я, но тут же отшвырнула от себя поднос и кинулась в ванную. Суп желудку не понравился.       — С вами всё в порядке?       А ты как думаешь? Мне казалось, что звуки из ванной явно намекали на правильный ответ. Меня не просто рвало, а выворачивало наизнанку. Но зато стало вроде бы легче. Может, меня накачали какими-то препаратами, чтобы я тихонько спала и не устраивала истерик? Ну, как взбешённое животное успокаивают шприцем с транквилизатором?       Алиса нашла меня под холодным душем.       — Я вам постель поменяла, — начала было она, но встрепенулась: — Вода холодная? Вы же простудитесь!       — Так, а ну, брысь из моей кабинки! — я захлопнула дверцу перед её носом, и девушка отступила.       Ещё этого мне не хватало! Няньки-малолетки! Но воду я всё же подкрутила, потому что теперь меня била крупная дрожь. Что-то было не так. Что-то было неправильным в этой квартире. И в моей комнате. И в этой девушке. Я попыталась что-то почувствовать, какие-то волны, хоть что-то! Но она была плотно запечатана. «Это вопрос времени!» — подленько подсказало мне подсознание. Да, это лишь вопрос времени. Одно я знала точно: она уж точно не та, за кого себя выдаёт. Следует быть осторожней. А ещё лучше избавиться от неё.       — Принеси мне большую чашку чёрного чая с бергамотом, с лимоном. И мёдом. Мёд отдельно, — приказала я, когда вышла из душа. Мне нужно было хоть несколько минут, чтобы окончательно оценить ситуацию. Что-то меня напрягало, но я ещё не могла уловить что конкретно.       Алиса забрала поднос и подошла к двери. Это привлекло моё внимание. Дверь просто медленно открылась, выпуская её, но потом сама же закрылась. Захлопнулась! Я услышала щелчок замка. Ах вот оно что! Это глупое детское наказание? Оставайся в комнате, пока не успокоишься? Ладно. Окно, предсказуемо, оказалось закрытым намертво, хотя за ним, по странному замыслу архитектора, тянулся открытый балкон, выход на который был из соседней комнаты. Этот балкон вообще опоясывал всю квартиру, просто по-разному выглядел в разных частях дома.       Мобильный я даже не надеялась найти, ноутбук тоже отсутствовал. Мне оставили только огромную плазму с несчётным количеством каналов. Уже не так скучно, учитывая, что даже после холодного душа я окончательно не пришла в себя и хотела только спать. Ведь сон — это такая маленькая смерть. В общем, спать хотелось больше, чем жить.       Дверь так же открылась сама и сама закрылась. Я не понимала, как именно они это сделали, но вывод был прост — я не смогу повторить такой фокус. Алиса принесла мне чай, но мне он тоже не пошёл. Даже любимая горечь бергамота не сняла тошноту.       — Принеси мне, пожалуйста, воду с лимоном. Что-то мне плохо.       Алиса в тот момент, наверное, была бледнее меня. И переживала она, конечно же, за свою шкуру.       — О боги! Успокойся! Просто делай, что я прошу, и не тронет он тебя! Иди уже, а то меня снова вырвет!       Для служанки она была слишком растерянной, ещё и этот постоянный страх сделать что-то не так, потому что Ян всё видит. Мне в тот момент было наплевать. Среди сотен каналов я нашла какой-то с дурацкими шоу, где всё время что-то обсуждали, сделала ниже температуру на кондиционере, закуталась в лёгкое, как пух, одеяло и ждала. Ждала, когда мне станет лучше.       Алиса принесла огромный кувшин холодной воды с лимоном, лаймом и мятой. Но и этот лёгкий напиток вызвал у меня тошноту и странный привкус аспирина.       — Ладно. Как видишь, ничего не получится, — сказала я, скривившись от какой-то странной тяжести в желудке. — Похоже, я действительно больна и мне нужен просто отдых.       Это был тонкий намёк на то, что ей нужно свалить. Но нет.       — Я могу побыть с вами, если хотите.       — Поверь мне, с рвотой я предпочла бы остаться один на один, без свидетелей. Если что — я тебя позову. Кстати, как это сделать?       Я говорила и сама чувствовала, как слабеет голос, как тело становится мягким, как тесто, а мысли путаются. Мне становилось хуже.       — Здесь есть кнопка, на тумбочке. Просто протяните руку и…       — Хорошо. Можешь идти. И включи мне те два светильника. Спасибо.       «Уходи, уходи быстрее!» — билось в голове. Но уже в спину ей я кинула:       — Если Ян захочет меня проведать — пусть приходит в любое время. Хотя он и так это знает.       Он был где-то рядом — это я ещё могла чувствовать. И он следил за мной. Хотя следить особо и не было за чем. Я просто смотрела телевизор, изредка под него засыпая и просыпаясь. Алиса больше не заходила и не тревожила меня до самого утра. Комната наполнялась холодом, и я куталась в слишком лёгкое одеяло, вес которого не давал почувствовать надёжную защиту от тех же подкроватных монстров. Но этот холод мне немного помогал. Если бы ещё можно было открыть окно. Какая же прекрасная должна была быть ночь…       Я снова уснула, на этот раз крепко, измученная болью и непонятной тяжестью в груди, уплыла на волнах бессилия как физического, так и морального.       Третий день такого странного состояния дался мне тяжелее. Во-первых, я хотела пить, но чистой воды не было, а вода с лимоном вызывала отвратительный горький привкус, долго ещё напоминавший о себе. Было очень тяжело самой добраться до туалета — у меня буквально не шли ноги. Интересно, видел ли это Ян? Осторожно, по стеночке, я пробралась-таки в ванную и едва не уснула на унитазе. Я всё никак не могла собраться с мыслями, чтобы хотя бы попытаться понять, что со мной происходит. Я никогда не была особенно сильной или здоровой, в общем, в детстве меня можно было даже назвать «болезненным ребёнком», но это скорее из-за моего нежелания ходить в школу, чем из-за реальных проблем со здоровьем. Так вот, я не понимала, что со мной и, главное, почему? Это сделал Ян? Или это такая странная реакция моего тела на стресс от смерти Кристины? В любом случае, я нуждалась в помощи, и явно не от странной кукольной девушки.       Алиса робко постучалась, когда я уже окончательно проснулась и тупо смотрела повтор бесконечного сериала.       — Доброе утро! — на часах уже половина одиннадцатого, какое утро? — Я принесла вам завтрак.       Я учуяла этот запах даже с закрытой крышкой.       — Это что-то из яиц? Даже не подноси его ко мне, меня сейчас вырвет! — и это не было пустой угрозой — тугой узел зашевелился и стал подниматься по желудку.       — Простите, госпожа! — Алиса распахнула глаза ещё шире, хотя я не верила, что это возможно. — Пожалуйста, хоть попытайтесь съесть! Хоть кусочек!       И вот тогда я посмотрела на неё с ненавистью.       — Знаешь что? Если ты сейчас подойдёшь ко мне с этим — то плохо будет мне, а если я тебя прогоню — то тебе. Как ты думаешь, что я выберу?       Горечь, боль и тошнота усиливались.       — Убирайся отсюда! Сейчас же! И возвращайся только с чистой водой! У меня уже обезвоживание от рвоты!       Алиса пискнула и поспешила выйти. Едва захлопнулась дверь и щёлкнул замок, послышались ещё несколько звуков почти одновременно: звонкая пощёчина и лёгкое позвякивание посуды на подносе. Алиса даже не пикнула, хотя удар был таким, что мог бы свалить её с ног.       Это был он. Только пришёл, чтобы проверить, буду ли я завтракать, ничего более. Он не собирался заходить ко мне. Пока что. Поэтому я сделала громче сериал и тихонько фыркнула. Ещё одна слуга Яна.       И тут меня пронзило. Как она меня назвала? Госпожа? Что за глупости! Я вспомнила, что так Макс обращался к Яну. Неужели эта девчонка подумала, что я такая же, как он? Чёрт, а ведь то, как я себя вела с ней, выглядело действительно не очень. У Яна нахваталась этих барских замашек.       Но ведь она мне мешала! Нет, неправда. Она пыталась мне помочь, не факт, что хотела, но пыталась. Была обязана. Это всего лишь её работа. Но этот страх перед Яном! Вот что меня провоцировало! Она не слышала меня, только его.       Я случайно наткнулась на своё отражение в зеркале: невероятно бледная, до синевы, с мешками под глазами, болезненно худая. Но больше всего меня испугали руки, лежавшие на одеяле. Безжизненные, слабые, руки мертвеца. Я нажала на кнопку и не отпускала, пока дверь снова не открылась. Алиса принесла воду, но не поднимала головы. Я и так знала, что на щеке у неё ещё алеет след от ладони.       — Извини за это всё. Мне очень плохо. Скажи ему об этом, потому что я не могу. Мне нужна помощь.       Алиса подняла на меня глаза, полные слёз.       — Я не могу. Я боюсь. Он меня убьёт.       — Скажи, что я его зову. Он же где-то здесь, рядом. Я…       Я точно помню, что хотела сказать, что я всё ещё могу его чувствовать, но язык уже меня не слушался. Я впала в забытьё.