Создатель звезд

Жанна не выходит из своей комнаты уже вторые сутки, заказывая в сети новую одежду. Все думают, что она устала, после возвращения Люкс домой прошла уже неделя и все возвращалось на круги своя, давая возможность всем защитницам расслабиться, отдохнуть. Лулу опять затеяла какой-то кулинарный эксперимент и на кухне царило оживление, смех, легкомысленная болтовня. Судя по звукам, в гости заглянула другая команда, слышны перепалки Поппи с Эзреалем, те снова спорят на тему использования своих сил в повседневных делах. Поппи уверена, что силу нужно призывать исключительно для борьбы со злом, а единственный юноша в этом малиннике упорствует, что пыль и грязь - это как раз то зло, с которым только магией и бороться. Жанна, слыша это, улыбается краешком сухих губ. Эх, Поппи, кто бы говорил, ведь только недавно сама призвала свой молот, чтобы посильней ударить какую-то странную кнопку на аттракционе в парке и выиграть приз. В результате, вылетевшую через верх стрелку искали еще долго и извинялись перед владельцем за испорченный автомат. Слыша голос Сораки, женщина вдруг вспоминает их недавнюю вечеринку и игру в Правду/Действие. Значит, эта тихая целительница ПОМНИТ, что сказала ей Первая звезда. Ей бы тоже хотелось это помнить, или иметь возможность говорить с ней, как говорит Лулу. Но у Жанны другая особенность. Вместо этих она помнит то, что было ДО. Помнит, как впервые увидела белый плащ, сияющий так ярко, что хотелось одновременно и зажмурить глаза, и раскрыть их пошире. Как горяча была первая галактика, которую ей вложили в ладони, как пульсировала она в пальцах, словно маленькая пичужка. Жанна помнит каждый урок своего учителя, все движения изящных рук, завораживающие, плавные, точные. Помнит, как пыталась повторить их, как учитель с мягкой улыбкой собирал ее разорванные в клочья руки по кусочкам обратно, периодически вытирая слезы с бледного лица теплой ладонью. В то время не было еще борьбы за свет, за власть, были только они и прекрасная Королева, что являлась внезапно, сияющая, словно утренний луч солнца. Учитель уединялся с ней и Жанна могла неделями, годами наблюдать за бесчисленными мирами, радуясь каждому незначительному событию, переживая за каждую увиденную смерть. Время тогда текло иначе, да и было ли оно тогда, время? Его никто не считал, не смотрел на него, не заботился о правильности его течения. Его вообще не сразу придумали, но зачем-то оставили, словно маленького милого щенка. И, как часто это бывает, щенок рос, крепчал, вымахал в огромную псину и подмял под себя всё и всех. И теперь даже помечтать было некогда. Но это теперь, а тогда... Размышления прерывает стук в дверь, Жанна едва успевает нырнуть в кровать и натянуть одеяло до самого подбородка. Джинкс вваливается в комнату бесцеремонно, как и всегда, даже не думая выждать хотя бы немного, дождаться ответа. Нет, она нетерпелива и роняет тяжелую коробку на кровать, отталкивая Сиро с Куро, мельтешащих вокруг. — Тут тебе посылка пришла! — радостно восклицает она, тут же раздирая скотч. — Что там? А? Новые игрушки? Пушки? РАКЕТЫ?! Она не слышит мягких попыток остановить ее, отмахивается от легкого ветерка и раздербанивает коробку, разочарованно выдыхая. — Ха-а-а... Всего лишь одежда? Ты что, на похороны собираешься? Что за глухие тряпки? — Я решила сменить стиль, хочу устроиться на подработку, — тонко улыбаясь, врет Жанна. Но девчонка уже не слушает, она потеряла интерес и несется обратно на кухню, где что-то загремело без нее. Простая одежда ее не интересует, что ей до нее. Жанна видит в дверном проеме, как Джинкс повисает на Капитане и та смущенно обнимает ее за талию, чтобы ослабить давление на шею. В груди снова неприятно колет и защитница опускает взгляд на свою руку. На белой перчатке видны красные следы. Кровь, выступая сквозь ткань, сковывала ее и не давала пошевелить пальцами, попутно награждала весьма неприятными ощущениями. Сопротивление тьме всегда было так болезненно? Жанна морщится, стягивая перчатку, разглядывая трещины на своей коже. Совсем недавно это были маленькие точки, словно бы миниатюрной дробью кто-то стрелял в ладонь. А теперь это полноценные раны, сочащиеся и ноющие. Ей приходится надеть другую пару, закрыть дверь поплотнее и полностью переодеться. Никто не должен видеть следов, иначе... Иначе что? На секунду она задумывается, что же толкает ее на сокрытие, но в голове тут же всплывает одно юное лицо. О, да. Она не может позволить этому лицу омрачиться страхом, нельзя позволить, чтобы Люкс плакала над ней и прикасалась с обычной нежностью к тьме. Только не эта девочка, чистая душой и сердцем. "Ты не сможешь прятаться от меня вечно, милая..." Защитница уже не пытается закрыть уши, этот голос звучит внутри нее, отдаваясь вибрацией по всему телу. Он пробирается в каждую клеточку и оседает там ядовитой пыльцой, заражая все больше, все сильнее. Женщина ощущает, как в ней просыпаются старые чувства. Те, что она хотела бы забыть навсегда, что похоронила глубоко внутри много десятилетий назад. Но ядовитый шепот продолжает звучать и его сладкие нотки кажутся такими манящими, такими... — Куда это ты на ночь глядя? — Жанна ощущает рывок за руку и осознает, что стоит на крыльце дома. Оглядываясь, видит Люкс. Та смотрит в ее лицо с тревогой, легким испугом, цепляясь за длинный рукав темной толстовки, в капюшоне которой спрятался Зефир. — Хочу прогуляться перед сном, — улыбается она ей как можно мягче. — Подожди, я с тобой! Только куртку надену. И даже не дает возразить, уносится в дом, к вешалкам. Жанна вздыхает, пытаясь вспомнить, что же она делала, как попала на улицу. Но мысль не идет и только смутные предположения закрадываются в голову. Она настойчиво отгоняет их и идет гулять с Капитаном, развлекая ее беседой о выпечке, играх с Лулу. Жанна делает вид, что ничего не случилось, что все хорошо. Люкс верит ей и смеется, словно и не было этих дней в больнице, почесывает бок, шутя про швы, будто это всего лишь укус комара. И защитница в очередной раз восхищается силой в этом юном создании, которое родилось только недавно, а уже способно противостоять злу с высоко поднятой головой, вести за собой целую команду, заботиться о каждом встречном. Жанна улыбается, принимая участие в переживаниях Люкс по поводу подарка для их безбашенной подруги. Лучик света их команды краснеет, сжимая пальцы, когда думает про Джинкс, это слишком заметно. И снова больной укол в сердце. Каждая плохая мысль усиливает ощущение неизбежности, приближает конец. — Знаешь... — бормочет она, останавливаясь. — Мы еще никому не говорили, столько всего случилось... Но тебе я скажу! Я и Джинкс... Мы... Жанна склоняет голову немного вбок, выражая лицом заинтересованность, но всем нутром предчувствуя следующие слова и страшась их больше всего на свете. И когда они звучат, что-то внутри нее ломается с тихим звоном, рассыпается в пыль. Зависть черным дегтем заливается в сердце и обволакивает его целиком. Это случается снова. Всегда не она. Всегда кто-то другой занимает место, которое так желает Жанна, а она вынуждена наблюдать за этим. Видеть, как лучатся светом глаза при виде дорожки звезд, как создаются целые галактики лишь для одной женщины... Смотреть, как из ее рук крадут то единственное, что она желала заполучить. Словно сквозь толщу мутной воды женщина осознает, что ее губы размыкаются, произнося что-то грубое, страшное, сжимая чужое плечо до боли. Видит, как зрачки Люкс расширяются от ужаса, а ее рот раскрывается в крике. Но она этого практически не слышит, наступая, склоняясь над ней и занося свободную руку. Но ударить не успевает, ударная волна света сносит ее в сторону, бросая о землю так, что приподняться удается далеко не сразу. Как будто со стороны она наблюдает за Эзреалем, закрывающим спиной рыдающую в объятиях Джинкс девушку. И это выглядит так... Нелепо? Сухие губы лопаются, когда Защитница заходится в громком, непривычном для себя, хохоте, и капли крови обжигают подбородок. Трава под пальцами становится вязкой, темнеет и опадает куда-то вниз, в темноту, окружающую женщину, пытающуюся встать с колен. "Ты проиграла, милая... Пойдем со мной, больше никогда не будет плохо, ты сможешь получить все... Что захочешь". Голос звучит отовсюду, уговаривая, внушая, успокаивая. И Жанна поддается ему, устав бороться. Она слишком долго боролась, слишком долго отрицала то, что всегда было внутри нее. Темнота под ней расходится сильнее и поглощает целиком до того, как светлый щит маленькой защитницы успевает достичь фиолетовых волос. Жанна стоит перед Ним спокойная, как океан в пору штиля. Внутри улеглись все эмоции, больше нет боли, беспокойства, печали. Она ощущает на подбородке цепкие пальцы и поднимает голову вверх. — Твои глаза так пусты... — качает головой Мастер, острым когтем очерчивая контур века, склоняясь к самому лицу. — Это пройдет. Я покажу тебе Ее и ты снова засияешь, как прежде... Даже сильней. Его маска тает, словно сахар в кипятке, рука соскальзывает с щеки вниз, на шею, сжимая ту, за нее привлекая к себе. Тьма под капюшоном тянется к ней, касается губ, подбородка. Вестник бури не может оторвать взгляда от этой тьмы, столько лет преследовавшей ее в самых страшных кошмарах. Но теперь она не пугает ее, она сама движется вперед всем телом, приникая губами к тьме с той жадностью, с которой изнывающий от жажды пустынник приникает к ледяным водам источника. Она впускает тьму в себя и отдается ей без остатка, бесконечно счастливая в своем новом рождении. — Я приведу ко Тьме всех защитниц, — скажет она после, слыша, как новый голос эхом разносится вокруг. — И начну с Нее... — Ты уже сделала главное, моя милая, — в мягком вкрадчивом голосе слышится довольство. — Смотри. Жанна смотрит в направлении его рук и видит Землю. Видит, как плачет маленький капитан с поникшими розовыми хвостиками. Плачет, закрывшись в ванной и сжимает плечо, яростно скребет ногтями по коже, словно надеется стереть отпечаток темной ладони с него. Но тот пульсирует и медленно растекается по коже, а бархатный голос в голове шепчет, что конец уже начинается.