Soundtrack: Anson Seabra — Welcome to Wonderland Winter Aid — The Wisp Sings
Джинни стояла перед входом в тренировочный центр и не решалась толкнуть дверь. Её поедало изнутри чувство беспокойства: сейчас уже не будет так, как раньше. По правде говоря, как будет, она не знала вообще. Она теребила пальцами прядь волос и судорожно поправляла воротник мантии, который и так лежал идеально. В конце концов, она шумно выдохнула и толкнула дверь, предвкушая, как у неё сейчас будут выпытывать «весь сок» расследования, ведь её муж — сам Гарри Поттер. Частенько во время громких преступлений чуть ли не весь персонал офиса «Холихэдских гарпий» считал должным поинтересоваться у неё вопросами о работе её мужа. И когда она отвечала, что не лезет в эти дела, её почему-то одаривали разочарованным взглядом из разряда тех, когда маленький ребёнок не оправдывает ожидания родителей. На удивление, внутри было тихо. Как только дверь за Джинни захлопнулась с характерным глухим ударом, она сделала несколько шагов и поняла, что ошибалась. Во всем большом сфероподобном здании, где со входа были видны все три этажа, не было ни одного человека. Джинни удивленно подняла брови и прошла еще немного вперёд. Стук каблуков эхом отражался от стен, и это заставило девушку почувствовать себя очень неуютно. Зелёные флаги «Гарпий», которые раньше торжественно украшали стены по обе стороны от входа и были предметом гордости каждого, кто имел отношение к команде, теперь были аккуратно скручены и прикреплены специальным каркасом почти у самого верха. Да и вообще все эти белесые стены и стеклянный потолок совершенно не вписывались в атмосферу происходящего в команде. — Джинни! — вдруг раздался звонкий голос с верхнего этажа, и девушка перевела взгляд на точенную фигуру, которая стояла, оперевшись, о стеклянную перегородку. Не оставалось сомнения: это была Гвеног Джонс, замещающий тренер и главный представитель команды на всех соревнованиях. — Гвеног, здравствуй! — ответила Джинни и поспешила подняться по лестнице к женщине. — Я не думала, что сегодня кто-то придет, я тоже собиралась уходить. Миссис Джонс была коренастой брюнеткой средних лет, хорошо подтянутой, но довольно низкой. Когда Джинни поравнялась с ней, она в который раз рядом с ней ощутила неловкость из-за своего довольно высокого роста. — Гвеног, что происходит? Я думала, будут все… — немного удивлённо пробормотала Джинни. — Сегодня утром Министр прислал указ закрыть тренировочный центр на время расследования. Ты не знала? Мне казалось, мистер Поттер… — О, нет, он постоянно на работе, мы сейчас почти не видимся. Джинни было любопытно. Она даже не старалась скрыть этого, внимательно смотря на женщину, которая, судя по всему, была чем-то взволнована. Признаться честно, девушка не ожидала, что придется прибегнуть к таким кардинальным мерам и остановить работу команды. — Все матчи тоже отменены? — поинтересовалась Джинни, наверняка в глубине души надеясь, что все же нет, что все еще можно вернуть на свои места. Но Гвеног отрицательно помотала головой, что окончательно расстроило Джинни. Конечно, это вполне логично. Конечно, именно этого ответа она и ждала. — Как ты себя чувствуешь? — внезапно спросила Джинни, осознавая, что сама еще не до конца отошла от случившегося. Когда Салливани и Эндрю не появлялись на тренировках, сначала это казалось вполне нормальным, но смерть была тем, что не так легко принять. Гвеног на несколько секунд задумалась, уставившись в одну точку, а потом грустно сказала: — Ты первая, кто об этом спрашивает. Я даже не знаю, что сказать, о-он… Это ужасно. Он был хорошим человеком. Что теперь с этим всем будет? Конечно, это был риторический вопрос, но Гвеног обречённо развела руки и подняла на Джинни свои карие глаза, наверняка ожидая какой-нибудь поддержки. — Я думаю, ты будешь не хуже него. Думаю, команда тебя поддержит. Гвеног пожала плечами, явно не планируя продолжать эту тему: сейчас это было совершенно неуместно. Джинни заправила выбившуюся прядь за ухо и вымученно улыбнулась, давая понять, что чувствует себя здесь неуютно. Пустота здания и витающая в воздухе обреченность не придавали ни толики надежды на солнечное завтра — и дело тут было совсем не в погоде. Когда Джинни уже хотела попрощаться и отправиться куда-нибудь, лишь бы убрать из головы эти пессимистичные мысли, Гвеног прочистила горло и заговорила, делая маленькие шажки в сторону тренерской: — С самого утра после сообщения от Министра сюда явились ребята из Аврората и Отдела магического правопорядка, они осмотрели тренерскую и внимательно изучили все его вещи. — Не понимаю, что ты хоч… — Слушай дальше. Как ты знаешь, Зак не из тех, у кого есть секреты… По крайней мере, я всегда так считала, — миссис Джонс слегка замялась, вспоминая загадочные обстоятельства смерти мистера Коула. — Я совершенно забыла сказать об этом криминалистам, но он кое-что оставил в нашем общем сейфе за неделю до происшествия. И раз уж ты здесь, я думаю, ты сможешь передать это в руки лично Гарри… Джинни немного замялась: просьба казалась странной, особенно учитывая то, что она не была даже причастна к делу. По крайней мере, едва ли. Но с другой стороны — это была прекрасная возможность показать Гарри свою заинтересованность в расследовании. Она заметила, как её муж неистово сопротивлялся попыткам помочь в любом деле, о котором он рассказывал. Не то, чтобы Джинни особо рвалась в авроры, совсем нет. Ей просто хотелось… Помочь ему нести весь этот чертов сломанный мир на себе. И она знала: если бы с Гарри что-то случилось, и она бы не успела, её бы это убило. — Да, конечно, — неуверенно ответила Джинни на вопросительный взгляд Гвеног. — Не хочется вызывать их снова, они тут натворили полный бардак! — возмущенно констатировала Гвеног, говоря это в никуда. Джинни следовала за ней в тренерскую. Каждый ее шаг сопровождался стуком каблуков об выложенный плиткой пол, и это порядком раздражало ее. Гвеног попросила подождать Джинни снаружи, и та одобрительно кивнув, осталась в коридоре. Она мерила шагами плитки, стараясь наступать на каждую из них, чтобы хоть как-то занять эти томительные минуты ожидания. «Происходит что-то серьезное, да?» — вспомнился вчерашний разговор с Гарри. Конечно, он не ответил однозначно, сразу же меняя тему, потому что «Дома о работе не говорится». И она была согласна, если бы только не чувствовала: он просто не хочет ее расстраивать. И она бы делала точно также, если была на его месте. Но иногда это поведение просто сводило ее с ума, ведь — в конце концов! — сейчас это касалось ее больше, чем кого-либо другого, ведь это именно она первая начала бить тревогу, а Рон так вообще был ее братом. Конечно, это слишком по-детски — обижаться на такие вещи. И Джинни прекрасно это понимала. Она шумно выдохнула и вскинула голову вверх к потолку: облака сгущались и наливались серыми оттенками. В последние несколько дней тревога полностью начала захватывать Джинни, особенно по поводу Рона, от которого новостей все также не было. — Вот, какие-то бумажки и маленький мешочек, — внезапно послышалось у Джинни за спиной. Гвеног протягивала ей маленькую коробочку с вещами мистера Коула. — Ты изучала? — поинтересовалась Джинни, переключая все свое внимание с личных переживаний на знакомую. — Нет, я не хотела лезть в его вещи, но думаю, это что-то ценное, раз он хранил их в сейфе. Джинни взяла коробочку и заметила, как дрогнула рука. Возможно, это что-то касающееся смерти мистера Коула. От этого осознания мурашки прошли по коже. Она кивнула Гвеног и попрощалась, поблагодарив за разговор и поспешила покинуть тренировочный центр. Пока она спускалась по лестнице и крутила в руках эту небольшую коробочку, ее распирал интерес, что же там. Но открыть ее при Гвеног, которая провожала ее взглядом, она так и не решилась. Миссис Джонс действительно смотрела вслед своей подопечной до самого выхода и, тяжело вздохнув, отправилась дальше заканчивать бумажную работу, которой занималась до внезапного прихода Джинни. Ей почему-то казалось, что эта рыжеволосая ведьма — единственная надежда пролить лучик света в это нелегкое время. Джинни брела вдоль длинной бетонной площадки, пока не покинула территорию, на которой заканчивались отталкивающие и маскирующие чары, и оказалась на обычной маггловской стоянке. Машины вызывали у нее некое недоверие, хотя Гермиона говорила, что в управлении ними нет ничего сложного. Как бы миссис Поттер не хотелось верить подруге, она все же поспешила отойти в сторону, когда какой-то маггл въехал на парковку. Она остановилась в узком переулке, разделяющим два дома. Взглянув на место, где должен был виднеться тренировочный центр, Джинни поджала губы и перевела свой взгляд на вещи, которые отдала ей Гвеног. Интерес ее распирал, но, мотнув головой, девушка приняла единственное верное решение и аппарировала. Спустя длинную очередь в женскую уборную на улице Уайтхолл и, наверняка унижающие достоинство каждой леди, путешествие посредством смывания себя в унитаз, Джинни оказалась в Министерстве Магии. Ей никогда особо не нравилась царившая здесь атмосфера, и она предпочитала держаться подальше от мест государственной службы. Иногда она даже смеялась — «А вдруг кто-то там меня заприметит и оставит на работу? И все, я пропала». Гарри был несказанно рад ее видеть, ведь она была единственной уважительной причиной, которая могла отвлечь его от заполнения глупых отчетов, которые он терпеть не мог. Симус дал окончательный ответ: судмедэкспертиза показала, что у убитого не было никаких внутренних повреждений, поэтому Гарри не оставалось ничего, кроме как копаться в делах пропавших и заполнять бумаги. — Я тоже рада тебя видеть, — произнесла Джинни после нежных объятий. — Не ожидал тебя тут увидеть, что-то случилось? Гарри несмотря на некое облегчение (отчеты могут подождать!), все же был немного удивлен неожиданному появлению жены. Она была немного взволнована, и хотя не показывала этого, Поттера не проведешь. — Разве у тебя не тренировка? Джинни отрицательно помотала головой: — Как оказалось, нет. Министерство прикрыло деятельность команды на некоторое время. Гермиона и Малфой уже вернулись? — Нет-нет, но скоро должны быть, у них что-то случилось. Гермиона отправила говорящий Патронус, но так ничего и не объяснила. Подожди, я думал, что криминалисты только опечатают кабинет мистера Коула. — Это был указ Министра, в общем, Гарри, это не важно. Джинни протянула ему ту самую голубую коробочку. — Мне отдала это Гвеног Джонс. Это вещи из сейфа. Его вещи, Гарри. Гарри нахмурился, открыл коробку и аккуратно высыпал содержимое на стол. Несколько картонных карточек-приглашений и пузырек с ярко-зеленым зельем. Гарри достал палочку и поднял в воздух бутылочку: зелье внутри стало перламутровым и заиграло красками. Аккуратно опустив его на стол, Гарри принялся осматривать бумажки. Несколько карточек лежало вверх надписями, Поттер пытался прочитать их, но не понял ни единого слова. — Что это за бред? Ничего не понимаю. Это не английский, я даже не знаю, что это за язык. Брови Джинни удивленно взлетели вверх. — Можно мне посмотреть? — Гарри кивнул и она подошла поближе, но и ее попытка не увенчалась успехом. — Действительно странно, — констатировала Джинни скорее для себя, чем для Гарри. — Я отправлю это в наш отдел улик, пусть ребята этим займутся. — Что отправишь? С этими словами в кабинет Гарри зашла Гермиона, а следом за ней насупленный Драко. Последние два часа они провели в абсолютной тишине, нарушаемой только звуком мотора судна и раскатами грома. Ни он, ни она не проронили ни слова о произошедшем, потому что говорить совершенно не хотелось: они оба пережили отвратительные полчаса битвы, едва не лишившие их жизни. — Гермиона! — воскликнула Джинни и кинулась к подруге. — Как ты? — Прекрасно, Уизли. Мы ведь с курорта вернулись, — хмуро произнес Драко, вкладывая в эту фразу как можно больше сарказма. Джинни метнула на него злой взгляд, но заметила, как Гермиона помотала головой предупреждая, мол, не надо реагировать. И Джинни увидела — у Малфоя зрачки расширены, он серой тьмой на нее смотрел так пронзительно, что одно неверное движение или слово, и он взорвется. — На нас напали, — подытожила Гермиона. Джинни и Гарри ошарашено переглянулись. Рассказывая обо всем, Малфой и Грейнджер совершенно забыли о том, насколько у них были напряженные отношения во время неожиданного партнерства: рассказывать у них получалось более слаженней, чем вести себя на задании. Джинни без конца охала и еще раз клялась себе — больше никогда в жизни не разрешать Гарри в одиночку отправляться на задания. Конечно же, она прекрасно знала, что как и в прошлые семнадцать раз, это обещание не будет ничего стоить, потому что оно ничто по сравнению с тем, которое она уже когда-то дала. По сравнению с тем, что обещала любить Гарри со всеми его заморочками. А именно такие «бросания под заклинания» и были его самыми главными заморочками. Рассказ Гермионы и Драко не только у Джинни вызывал холодок страха, пробирающийся под плевры легких. Сколько Гарри помнил себя во время работы в Аврорате, ему всегда удавалось распутывать даже самые странные дела, но загадочное исчезновение его друга набирало все большие и большие обороты, и это не могло не… Пугать? Поттер никогда не был трусом, да и сейчас не собирался пополнять их ряды, но шестое чувство неистово ныло и ускоряло пульс. Закончив рассказ на подробном описании напавших на них волшебников, Драко невесело проговорил: — Кто-то явно не хотел, чтоб мы там были. Думаю, Уизли похитили также: во время сражения я ощущал, как меня покидают силы. — Да! — внезапно вскочила с места Гермиона, приковывая все взгляды к себе. — Я думала, это мое помутнение, но если и Малфой это чувствовал… Я медленно теряла сознание. — Может, это было какое-то усыпляющее заклинание или газ… — рассеяно произнесла Джинни. — Да, все может быть, — Гарри распрямился, поправил очки и покосился на пузырек из сейфа мистера Коула. — Я думаю, вам стоит наведаться в медпункт и взять пробу крови — если это газ, то он мог остаться в вашем организме. Драко закатил глаза. — Поттер, не ты один тут умный. Гарри не нужны были объяснения: он понял, что Малфой уже обо всем позаботился. Поттер легонько кивнул — то ли в знак понимания, то ли в благодарность, и перевел взгляд на Гермиону, которая осматривала улики на столе. — Малфой! — внезапно воскликнула она, что оказалось крайне неожиданным для Драко. Он подошел к ней и надвис над ее головой — она не отрываясь читала записи на бумажках. — Я предпочитаю, чтоб мою фамилию таким тоном выкрикивали при других обстоятельствах, — съязвил он, но никто не оценил шутки. Гермиона явно не разделяла столь воодушевленного настроения Малфоя, а скорее с раздраженностью должна была признать неизбежную необходимость того, что именно с ним ей пришлось провести последние два дня. Но все же, устало подняв голову, она без толики захлестывающих ее в данный момент резко негативных эмоций, сказала: — Тебе ничего не напоминает? Драко склонился над столом и пробежал глазами пару строчек, после чего уставился на Грейнджер, понимая, к чему она клонит. — Письма? Гермиона кивнула. Драко достал из рюкзака перевязанную стопку писем и положил рядом с картонными карточками из сейфа убитого. Гарри и Джинни приблизились, чтоб понять, о чем речь, но Гермиона первой высказала свои мысли: — Мы забрали эти письма из комнаты Каркарова, посмотрите, тут такой же странный язык. Но я никогда такого не встречала. — Мы с Джинни тоже это заметили, — сухо произнес Гарри. — Между делом, я сегодня видел Каркарова. — Что? — резко спросил Малфой, едва дав закончить Гарри предложение. — Скажем так, это был не самый приятный мой визит в Азкабан. Если, конечно, визиты туда вообще могут такими быть. Джинни, Гермиона и Драко переглянулись, когда Гарри чиркнул несколько слов Симусу на клочке бумаги и отправил ему записку и улики. В момент, когда Джинни сжала его запястье, безмолвно интересуясь, как он себя чувствует, Гарри понял, как сильно устал за сегодняшний день.***
Тремя часами ранее… С тех пор, как Кингсли отказался использовать дементоров в качестве стражи Азкабана, охрана здесь усилилась: теперь нужно было пройти трехэтапную проверку перед посещением узника или администрации тюрьмы. Именно министерских работников тут проверяли больше всего: авроры, охранявшие территорию, подходили к делу очень тщательно. Гарри и мистер Робардс не были исключением: сначала аврор Уолкер (тот, который делил с Гарри кабинет) попросил предъявить их палочки для проверки, потом — под негодующие вздохи Робардса — заставил выпить обоих сыворотку правды и задал несколько формальных вопросов, целью которых было узнать об истинных причинах визита. Третий этап проверки настиг их уже по дороге в камеру: внезапно во время перехода на второй уровень, где держали пожизненных заключенных, сверху хлынул дождь. Гарри сразу же догадался, что это: Кингсли когда-то обмолвился, что позаимствовал идею из подземелий «Гринготтса», а сам Поттер на своей шкуре знал, как там работал смывающий чары водопад. После этой проверки аврор Уолкер удалился обратно на нижний уровень патрулировать, окончательно убедившись, что перед ним не самозванцы. — М-да, ну и обстановочка, — констатировал мистер Робардс, просушивая свою одежду с помощью заклинания. — Поттер, имей в виду, Каркаров ненормальный. — В каком смысле, сэр? — поинтересовался Гарри, следуя примеру начальника. — Результаты его медицинского обследования, которые ему сделали перед заключениям, говорят, что у него поехала крыша. Гарри изогнул бровь и недоумевая двинулся вперед — пожиратель, так долго скрывающийся от властей, — ненормальный? Обстановка в Азкабане и впрямь была кошмарная: голые каменные стены, по которым стекала вода, полно крыс и кромешная темнота. В таком месте даже самый нормальный человек мог бы сойти с ума. Робардс остановился возле шестьсот девятой камеры с толстыми прутьями, которые ограждали небольшую комнату с неким подобием кровати из матраца и старых тряпок и небольшим окошком, куда едва-едва проникал свет. В углу сидел мужчина, повернутый спиной и лихорадочно раскачивавшийся из стороны в сторону. В соседних камерах началось странное движение: многие заключенные прилипли лицом к ограждениям, пытаясь увидеть, кто пришел к их ненормальному соседу. Начались перешептывания — это заставило Гарри насторожиться и обернуться вокруг себя с палочкой наготове: в таких местах никогда не знаешь, что произойдёт дальше. Лязгали цепи: многие пытались стать еще ближе к прутьям или что еще хуже — протиснуться, чтоб вдоволь насмотреться на авроров, которые приходили сюда не так уж часто. «Вам здесь самое место», «Я доберусь до вас!» и подобного рода угрозы начали сыпаться со всех сторон, пока Робардсу это не надоело, и он не выстрелил снопом зеленых искр в стену. Узники тут же поутихли, но где-не-где еще звучал смех, пробирающий до мурашек. — Каркаров! — рыкнул Робардс таким тоном, что даже Гарри встрепенулся. Узник в камере услышал, что к нему обращаются и перестал раскачиваться. На несколько секунд он застыл в позе, в которой сидел, а потом медленно поднялся. Гарри отметил, что его рубаха надорвана в некоторых местах, как будто он специально раздирал ее на себе. И когда пленник подошел ближе, сомнений уже не осталось: безумство словно парализовало его лицо. Он шел медленно, несколько раз перецепился через камни и едва не упал, а потом припал к железным прутьям и вытащил руку к мистеру Робардсу и Гарри. Оба сделали рефлексивный шаг назад, и тогда Каркаров заговорил, обращаясь к Гавейну: — Ты пришел… — противно засмеявшись, он схватился обеими руками за перегородку и попытался просунуть лицо в проем, противно облизывая сухие губы. — Я знал, что ты придешь… Помнишь ее крики? Гарри немного не понимал, о чем говорит Каркаров, но потом мимолетно взглянул на своего начальника, и до него дошло, что слова скорее всего адресовались именно ему. В приглушенном свете Люмуса, Поттер видел, как налилось злостью лицо Робардса, а его рука едва дрогнула: наверное, он хотел выстрелить заклинанием, но передумал. — Я никогда этого не забуду… — Каркаров снова противно засмеялся, а потом перевел свой взгляд на Гарри и внезапно затих. Гарри боковым зрением заметил, что слова пожирателя немного выбили Робардса из колеи, поэтому решил воспользоваться мгновением оцепенения и сделал шаг вперед к камере. — С кем ты разговаривал во время задержания? — грубо спросил Гарри, сам не узнавая свой голос: на секунду ему показалось, что это не он, а настоящий Гарри где-то там, наблюдает за всем происходящим со стороны. Перешептывания и злобные смешки снова начали набирать обороты в соседних камерах. Как можно больше заключенных хотело слышать и видеть происходящее, ведь это было одним из самых ярких случаев, происходящих за все время их заключения. А ведь некоторые сидели здесь по несколько десятков лет. — Мальчишка Поттер думает, раз уничтожил Воландеморта, сможет уничтожить каждого? — ехидно спросил Каркаров, и по этажу вновь пополз шепот: «Это Гарри Поттер?», «Что тут делает Поттер?». Некоторые заключенные начали что-то кричать в его адрес, но Гарри игнорировал: — С кем ты разговаривал? Он повторил это громче, чем в прошлый раз, наставив палочку на Каркарова, но тот молчал и лишь качал головой, противно улыбаясь и обнажая свои черные гнилые зубы. — Говори! — гаркнул мистер Робардс, хватая узника за рубашку и притягивая его к прутьям так, что он полностью впечатался в них. — Он гений, — закряхтел Каркаров, — он уничтожит вас всех… — Назови его имя! — одновременно прикрикнули Гарри и Гавейн, и это испугало пленника — было видно, как его безумный взгляд смягчился, а морщинки вокруг глаз на несколько секунд разгладились. — Не… — прошипел Каркаров, и на этом Робардс отпихнул его от решетки с такой силой, что тот отлетел на пол. -…знаю. Никто не знает его имени… Он носит маску и зовет себя новым Цезарем. — Что он тебе предлагал? — взревел Робардс: было видно, что ответ Каркарова его не удовлетворил. — Ж-жизнь… — Что еще? — твердо спросил Гарри. — Н-ничего, м-мы не успели встретиться… — Каркаров, не поднимаясь с пола, отпозл в дальней стене своей камеры в глубокую темноту — уже ни Гарри, ни Робардс не могли видеть его. — Идем отсюда, Поттер, — мрачно отозвался Робардс и прошел мимо Гарри в сторону выхода. Гарри еще раз посмотрел в камеру, где в угол забился пожиратель и, не произнося ни слова, последовал за своим начальником под свист и злобные крики в его сторону от заключенных. Уже на нижнем этаже, когда мужчины покидали башню Азкабана, Гарри осмелился спросить: — Что он имел в виду про крики? После этого вопроса у Робардса дрогнула скула, но потом, тряхнув головой, он повернулся к Поттеру и слегка отрешенно ответил ему: — Забудь, это тебя не касается. Что касается дела — ты прав, похоже, Уизли там же, где и те пятеро пропавших. Молись, Поттер, чтоб он был жив.***
Джинни догнала Гермиону в коридоре, когда та возвращалась из Визенгамота — надо было подписать несколько бумаг. Гермиона выглядела неважно: синяки под глазами и совсем утратившая румянец кожа — ее ярко-розовая блузка на этом фоне казалась нелепым пятном. — Геримона! — окрикнула ее Джинни. Гермиона обернулась и остановилась, когда подруга уже почти догнала ее. Джинни была обеспокоена, поэтому едва поравнявшись с Гермионой, положила ей руку на плечо и поинтересовалась, все ли с ней хорошо. — Да, спасибо, более менее. Знаешь, эта поездка меня слегка утомила, к тому же Малфой… — Гермиона не закончила предложение, многозначительно посмотрев на подругу. — Не самая лучшая компания? — Да, — облегченно подтвердила Гермиона, радуясь, что Джинни удалось обличить в слова ее мысли. Девушки неспешно шли по коридору Министерства, который на удивление практически пустовал. Джинни дружелюбно смотрела на Гермиону, которая наконец-то могла себе позволить рассказать кому-то о своих переживаниях: — Я просто боюсь, что с ним что-то случится… — Гермиона выдохнула эти слова, но не поднимала взгляда с пола, очевидно не испытывая никакого желания казаться слабой. — Признаю, я долгое время не знала, как к тебе относиться, — вдруг сказала Джинни, что заставило Гермиону все-таки поднять взгляд. — Это очень странно — оказываться в таком положении, когда стоишь между братом и подругой. — Мы встречались после развода, — с каждым словом Гермиона все больше чувствовала, насколько этот разговор становится неловким. — Я знаю, Рон говорил. И о том, что произошло той ночью тоже, — Джинни заговорщически улыбнулась, а Гермиона зарделась. — Он снова ушел, — с горечью ответила девушка. И в этом была самая большая проблема: Рон уходил, не пытаясь взять на себя ни капли ответственности за свои действия. Спустя какое-то время после развода, он пришел просто поговорить, но крепленое вино слишком ударило в голову им обоим. Гермиона клялась самой себе: это все из-за алкоголя на голодный желудок, но ее внутренний голос скептически комментировал произошедшее. «Конечно, алкоголь, ничего умнее придумать не смогла?» И отчасти он был прав: Гермиона действительно хотела оказаться с Роном еще раз, позволить ему коснуться себя, напомнить им обоим, каково это — быть вместе. И тогда на какое-то мгновение они оба действительно почувствовали это, но утром, когда Гермиона надеялась проснуться совсем как в сказке, ее вожделенные мечты о новой попытке для их с Роном отношений разбились, как хрусталь об пол: быстро и навсегда. Он ушел, оставив только холодные простыни и остатки того самого вина, которые Гермиона осушила вместо завтрака. — Это Рон, он всегда уходит, а потом жалеет. Ему всегда будет казаться, что он тебя недостоин. — Я понимаю, Джинни, но я же не могу ему давать бесконечно шансы, я устала от того, что он не хочет решать наши проблемы! — воскликнула Гермиона, останавливаясь возле кабинета Гарри. — И не надо. Когда мы найдем его, просто поговорите, — Джинни приобняла подругу, и Гермионе ненадолго действительно стало легче. Она кивнула скорее самой себе, после чего отстранилась и сложила руки на груди. — Думаешь, с ним все хорошо? — Более, чем уверена. Наверняка, он просто вляпался куда-то, как это с ним обычно бывает. — Мне бы хоть каплю твоего оптимизма, — хмыкнула Гермиона. — Он обязательно появится, но для начала тебе стоит отдохнуть, — констатировала Джинни и так очевидную для них обоих вещь. — Тебе на сегодня уже потрясений хватит. — Нет, — покачала головой Гермиона. — Нужно разобраться с письмами. Я вдруг подумала: может, это какой-то шифр? — Даже если и так, то все теории заговора лучше решать на свежую голову. Хочешь, я тебе помогу? Скажем, завтра в семь вечера у тебя? — Да, было бы здорово, спасибо, — Гермиона кивнула. — Отлично, тогда я найду Гарри, и мы будем собираться домой. Ты тоже, не сиди здесь долго, пожалуйста. Гермиона проводила взглядом Джинни, которая скрылась за дверью кабинета, и сунув руки в карманы, побрела дальше по коридору, обдумывая разговор с подругой. Джинни говорила правильные вещи, которые Гермиона и сама понимала, но ей было просто необходимо, чтоб это сказал кто-то вслух. Внезапно Гермиона нащупала в кармане клочок бумаги и, достав его, поняла, что это фотография Драко, которую она так и не отдала. Издав стон негодования, — и чем она думала, когда не сделала этого сразу, вот что она теперь скажет? — Гермиона резко развернулась и поменяла направление. Она надеялась, что Малфой еще в Министерстве, по крайней мере, она слышала, как Робардс отчитывал его за отсутствие у него на столе каких-то важных бумаг. Остановившись возле его кабинета, Гермиона тихонько постучала, но ответа не последовало. Тихонько приоткрыв дверь, она увидела, как Драко сидел за своим столом и устало держался за голову. Гермиона сделала несколько шагов в кабинет, но когда Драко даже не удосужился что-либо ей сказать, она прочистила горло и резко выпалила: — Малфой, мне нужно с тобой поговорить. Драко лениво задрал голову и, абсолютно не выражая никаких эмоций, спросил: — Чего тебе? — Мне нужно с тобой поговорить, — еще раз повторила Гермиона на этот раз уже соблюдая какую-никакую выдержку в своем голосе. — Я слышал, — Драко закатил глаза. — Конкретнее можно? — Д-да, — смутилась Гермиона. — Я подняла это после нашего неудачного приземления… Она протянула Драко фотографию. Он, едва поняв, что она держит в руках, резко выхватил снимок и зло уставился на бывшую однокурсницу. — Какого, мать твою, черта, Грейнджер? Никогда, — он почти выкрикнул это слово, — никогда не смей брать мои вещи! От спокойствия в голосе Малфоя не осталось ничего: вот-вот и он приговор смертный отдаст. И в глазах будто радужка лопнула и оттуда тьма густая полилась, отравляла и душила. Гермиона резко отвернулась, чтоб не видеть то же, что видела тогда, на пороге его дома. Ей снова кажется, что она смотрит в глаза самой тьме. — Но, знаешь… — она все же нашла в себе силы обратно повернуться к нему, останавливаясь на полпути из кабинета. — Что? — Драко рявкнул. — Я никогда не говорила этого, но мне правда очень жаль, что он умер. Гермиона смотрела на его макушку — он насильно игнорировал её взгляд, совершенно не смотря на неё. И вдруг — внезапно — резко поднялся из-за стола, спрятал фотографию в карман брюк и уперся ладонями в стол. Еще несколько секунд в кабинете царила полнейшая тишина, когда резко его выражение лица изменилось и — только на секунду — его прорезала адская боль. Драко стукнул кулаком столу и крикнул, наконец, подняв на Гермиону взгляд: — Какая наглая поганая ложь. Ты его ненавидела, как и все… они, — Драко развёл руками, явно не находя слов для описания всех министерских советников и аристократов. Но Гермиона поняла и, не смея перечить, спокойным тихим голосом заговорила в попытке успокоить его. — Я говорю о нем, не как о Люциусе Малфое, Драко, — она осторожно назвала его по имени, — я говорю о нем, как о твоём отце. Кем бы он ни был, он заслуживает уважения. — Уважение, — Драко нервно хохотнул. — В последние дни его мало, кто уважал. Драко обошёл стол и остановился возле Гермионы, явно не желая больше здесь находится. Но Гермиона положила ему ладонь на предплечье — именно туда, где до сих пор под рубашкой уродским клеймом рябила метка. Поняв это Гермиона резко убрала ладонь и заметила, как Драко тоже невольно дрогнул. Как можно более ободряющим голосом она попыталась сказать: — Многие люди пришли проводить его в последний путь. Если бы им было наплевать… — Нет, Грейнджер, туда пришли министерские ублюдки убедиться, что он на самом деле лежит в могиле, — перебил её Драко, игнорируя дружелюбные попытки Гермионы. — Да, им было плевать на него, даже Скитер сделала репортаж не о его смерти, а о том, что меня там не было. И это было таким личным — почти что интимным, и Драко не стал продолжать. Он сделал несколько шагов к выходу, не оборачиваясь, и почти ушел истинно по-английски, когда он уже в дверях услышал, как Гермиона бросила ему вслед: — Это её не касалось. Драко застыл. Конечно, твою мать, не касалось. Зачем только он сказал это? Да еще и кому — Грейнджер! Блондин немного наклонил голову в бок и, не поворачиваясь к Гермионе, ответил куда-то вдаль: — Я и без тебя это знаю. Не смей больше трогать мои вещи. Гермиона проводила его взглядом и прикусила губу: видимо, тема, которую она затронула, оказалась одной из тех, о которых не говорят старые враги. Холод, исходящий от Драко, пробирался под свитер и нещадно щекотал под рёбрами, напоминая, что девушке не стоит лезть в голову того, кто не хочет её туда впускать. И дело тут не в леггилименции. Конечно, это было глупо с ее стороны — напоминать Драко о смерти отца, который — судя по фотографии — был ему очень дорог. Но несмотря на это, поступок ей казался правильным, поэтому она решила совершенно об этом не жалеть точно также, как решила забыть, что Драко Малфой становился для нее интересным. Какой кошмар. Гермиона мотнула головой и продолжила стоять на одном месте, все больше и больше погрязая в своих мыслях по поводу всего происходящего и совершенно выбивающего из колеи. Одна сменялась другой, третьей, пока в конце концов их не стало так много, что Гермиона потерялась в собственных чертогах разума. И единственным ее спасением была только призрачная надежда, которая еще жила внутри нее, которая еще была тем самым Моисеем из легенд, показывающим дорогу к свету. О, Рон, где же ты?.. Она скучала. Больше всего на свете ей хотелось увидеть его и понять, что с ним все хорошо. Она так долго искала ответ, любит ли его, что совершенно забыла о том, как дорожит, — ведь он её друг, её самый надёжный товарищ. Гермиона взлохматила волосы и уже было думала отправиться домой в объятия теплого одеяла, как неожиданно в дверях столкнулась с озабоченным чем-то Симусом. Он чесал нос и вся его походка выдавала нервозность. Завидев Гермиону, Симус обрадовался — уголки его губ моментально взлетели вверх, но ненадолго: вспомнив причину, по которой ему нужна была девушка, он невесело пробормотал: — Гермиона, я искал кого-то из вас, но ни Гарри, ни Джинни там не было. Финниган тяжело дышал и явно собирался рассказать Гермионе что-то важное. Выражение лица девушки резко изменилось, и она со всей серьёзностью посмотрела на знакомого: — Что случилось? — Я сделал осмотр вещей, которые принесла Джинни. На всех тех карточках знак, у убитого была такая же татуировка. — Подожди, а что в пузырьке? Гермиона испуганно посмотрела Симусу прямо в глаза. Конечно, она догадывалась. С того самого момента, как увидела этот перламутровый зеленый цвет. Это было вполне логично, ведь она не раз видела, как в Отделе магического правопорядка изымали пузырьки такого же цвета у барыг в неблагополучных районах. Неужели она снова?.. — Сильный раствор метадона. …оказалась права.