***
Иногда бывает мерещится всякое. Особенно на следующий день после веселья. Вот ты как будто бы пролетаешь через все слои атмосферы, а потом… пора уже привыкнуть, просыпаться не дома в отвратительно-неприятном состоянии. Кстати, если не дома, то где именно? Бессонницы, вроде как, не было, но все ощущается так, будто бы два дня мотания прошли без сна, и ухо только-только коснулось подушки. Из-за пасмурного света, наполняющего комнату, только сильнее клонит в сон, но голова трещит так, что провалиться в мир грёз просто невозможно, а глаза больно открывать, не то что двигать ими… — Ты так долго спал. Я начал волноваться, — голос со стороны, на который Сычен быстро разворачивается всем корпусом. Он ошарашено смотрит на Тэна, сидящего у стенки в паре шагов от него. Его здесь как будто нет, такое чувство, что он лишь мерещится Сычену. Старший как-то грустно поглядывает на распластавшегося на матрасе Сычена, поджав свои колени к груди, а в пальцах он крутит что-то до боли знакомое… — Хочешь со мной поговорить об этом? — Тэн поднимает свой взгляд, кидая пакетик на пол так, что он приземляется практически возле Сычена. — Я не рылся в твоих вещах, честно, а только хотел перевесить твою куртку в шкаф, и это выпало из кармана, — делает недолгую паузу, продолжая укорительно смотреть на него, думая над следующим вопросом. — Скажи, ты вчера их принимал? Сычен замолкает. Должно быть, он вчера как-то машинально запихнул таблетки в куртку и напрочь забыл о них. Он прячет глаза и закусывает нижнюю губу. Соврать самому себе не получится. Вполне возможно, что он мог натворить все, что угодно, закинувшись ими, но вспомнить сразу все у него не получается. А, возможно, никогда и не получится, и сон навсегда унёс с собой воспоминания о вчерашнем вечере. Может быть, к лучшему? Тэн накрывает глаза рукой и громко выдыхает. Выглядит он очень уставшим. Сычен начинает нервничать, причём это не просто переживание, сковавшее рёбра, это больше похоже на страх. Что он натворил?! — Так, хорошо, что ты помнишь? — тихо произносит Тэн, убирая руку от лица. Он смотрит очень внимательно, желая услышать все то, что скажет или же придумает Сычен. Сычен приподнимается с матраса на локтях. Вчера случилось много всего. Клубы, веселье, он не вернулся домой из-за…. Юты? А потом он гулял, и Тэн нашёл его… — Как ты привёл меня сюда, — через какое-то время выдаёт Сычен. — Дальше? — тихо произносит Тэн, постукивая пальцами по полу. Мерзкий звук, прямо как барабанная дробь, нагоняющая тревогу. Долгий разговор о жизни, приятная атмосфера, смех… Вспышки — вспышки — вспышки. А ещё было приятно от касаний, но зачем Тэн до него дотрагивался? Почему Сычену самому хотелось этого? Что было потом? — Мы говорили долго, а потом… — вертит головой Сычен, пытаясь отбросить наваждение. Возможно, это было его сном, но он очень расплывчато помнит, как целовался с Тэном. Точнее… Это скорее всего и было сном, ведь это совсем не вяжется с реальностью… У Сычена сбивается дыхание, он садится на матрасе и только сейчас замечает, что на нем нет одежды, точнее только штаны и то не свои собственные. Куча разных вариантов, что могло случиться, а в уголке сознания скапливаются навязчивые мысли, они путаются, и чем больше их становится, тем сложнее думать и принимать факты. Таблетки, срезающие тормоза, которыми Сычен наглотался ещё в клубе; грусть, непонимание, отчаяние, которые он испытывал после встречи с Ютой в прокате, и которые так легко и очень неестественно сменились восторгом от чужих пальцев на своей коже; Тэн, который сейчас выглядит невероятно подавленным, смотря на него. Поднять глаза на старшего так и не получается, Сычен всё время уводит свой взгляд. — Тэн, — дрожащим голосом произносит Сычен, — прости, я не понимаю, — отрицательно мотает головой, а глаза начинает немного пощипывать. Самое отвратительное в том, чтобы быть человеком — это постоянно что-то чувствовать и испытывать на себе. Сострадание, вину, неуверенность… Пытаться заглушить эти эмоции в себе с помощью лекарств, творить что-то ужасное, чтобы потом ощущать все только острее и снова жить чувствами наружу. Как это прекратить? Даже, если боишься сорваться — сорвёшься все равно. То, что испытывает сейчас Сычен уж точно не жалость к себе, это острое чувство вины, за то, что он сделал. Уже не трудно догадаться, хоть в памяти и нет практически ничего, за что можно было уцепиться. Внутри всё тянет и сжимается от того, как сильно не хочется верить в произошедшее. — Для того, кому сложно сказать, ответил бы он взаимностью человеку того же пола, ты слишком легко поддался, — Тэн оттягивает воротник футболки, демонстрируя небольшую россыпь ярко-красных, совсем ещё свежих, пятнышек на шее, когда Сычен резко поднимает на него голову. Лучшее доказательство в перевес правды. — Я должен был это сразу понять, — он грустно улыбается, заглядывая в глаза напротив. — А я этим, получается, воспользовался, — качает головой, а потом аккуратно прячет лицо в ладонях. Тэн скорее всего будет винить себя во всем. Или же от части. Ведь не может быть так, что он полностью непричастен! Он привёл Сычена, желая только лишь помочь, а в итоге сам его спровоцировал, находясь рядом. Он был не против близости с ним, наверное, поэтому боль неприятно скребётся на сердце у Тэна с самого утра, как только настоящая причина, по которой Сычен был не против, открылась ему. У него к Тэну нет ничего, и как бы сильно это не расстраивало, с этим сейчас можно только смириться. — Извини, Тэн, мне очень жаль из-за всего, что произошло, — жалостливо произносит Сычен, пытаясь поймать на себе взгляд глаз напротив. — Обидеть тебя… это последнее, что я мог сделать, — искренне произносит он. Хочется прикоснуться к Тэну, но ему совсем неизвестно, как тот может отреагировать на это. — И я не знаю, как я могу испр…. — Сычен, — резко прерывает его Тэн, тяжело выдохнув, но так и не решаясь взглянуть на него. — Я уверен в том, что ты бы не повторил со мной ничего подобного будучи в сознательном состоянии. Для тебя эта ночь не значила абсолютно ничего, — быстро проговаривает он, как будто бы время на разговор ограничено, и он боится, что его может не хватить. — Не буду скрывать, я скорее мечтатель, и мне понравилось, с тобой, честно, и я уже давно не испытывал ничего подобного, — сталкивается с непонимающим взглядом, отчего в секунду становится слишком не по себе, но Тэн почему-то продолжает удерживать этот зрительный контакт, пока внутри него всё ноет. Странно и неправильно чувствовать себя преданным, они ведь ничего друг другу не обещали, тем более, кем они вообще друг другу были? Несмотря на это всё, легко успокоиться Тэну всё равно не получится. — Но во мне всё-таки есть чувство самоуважения, поэтому я не стану ползать у тебя в ногах и уговаривать любить меня. И раз такая ситуация, и всё предельно ясно, то я предлагаю просто забыть об этой ночи, как о сладком сне. Я могу попытаться понять многое, и мне бы не хотелось с кем-то разбегаться ничего обсудив, и… — Тэн не смог подавить в себе неловкий смешок. — Если любовники мы непутёвые, то наверняка можем остаться хотя бы приятелями? — давит из себя улыбку. — Как ты можешь так легко об этом говорить? — Сычену хочется так глубоко зарыться в землю, чтобы прямо достать до ядра и сгореть в магме. — На твоём месте я бы знать себя больше не хотел, не то что общаться со мной! — на эмоциях произносит Сычен, а потом двигается ближе к противоположному краю матраса, ставя ноги на пол и оказываясь к Тэну спиной. На секунду тишина съедает весь воздух вокруг. Сидишь, как будто в вакууме, и думаешь, как было бы полезно иметь способность испаряться в пространстве. Ещё полезнее было бы уметь останавливаться, чтобы потом не было никаких последствий. Тэн, он ведь хороший человек… Сычена больше всего расстраивает даже не факт того что он натворил, так как вина целиком только на его плечах, что бы Тэн ему не сказал. Обиднее всего это то, что парень вроде Тэна связался именно с ним. — Знаешь, что интересно? — хмыкает Тэн, привлекая внимания Сычена. — В культуре страны, в которой мы сейчас находимся, есть даже название таких отношений! — поворачивает голову на собеседника. — Секс по дружбе. И американцам не стыдно было давать трактовку своих действий хотя, может, это всего лишь оправдание. Но тогда почему нам должно быть стыдно принимать то, что уже произошло? Это всего лишь ошибка. Твоя, вроде бы, третья ошибка за вчерашний день! — прозвучало, как упрёк, хотя Тэн совсем не хотел ещё больше нагнетать обстановку. — Но у кого их не случается! — восклицает он. Ему есть что сказать, хоть он может выразить это все не в очень хорошей форме. — Да, обидно, и чувство сейчас гадкое! Хорошо, что ты раскаиваешься. Но что мы можем? Накричать друг на друга? Обвинить? Мало ли, вдруг, ты мне даже не веришь! Конечно, если ты умеешь поворачивать время вспять, то тогда воспользуйся этим! — раскидывает руки в стороны, серьёзно смотря на него, — Сычен, мы не сможем исправить «вчера», как бы сильно нам не хотелось. Сычен мысленно соглашается с Тэном, но в голове полный бардак, кажется, что ситуация совсем неразрешима и единственный верный путь — это сбежать. Снова. Непоколебимость Тэна и его стремление разрешить все сразу и на добром слове поражают. Сычену не хватило бы своего терпения оставаться таким непреклонным. — Я не думаю, что ты это все выдумал, и я повторю, сколько потребуется, мне очень-очень жаль, но как ты…. — Меня сейчас больше всего волнует другое, — Тэн решает свернуть тему конкретно вчерашнего контакта. — Что с таблетками? Это… серьёзно? Сердце пропускает удар. Серьёзно ли это всё? С чего вдруг? — Нет-нет, — вертит головой. — я… всего лишь балуюсь, — поднимается с матраса Сычен. Интересно, как скоро он перестанет верить своим же словам? — Да? Тогда я могу спустить их в унитаз? — легко спрашивает Тэн, хотя ответ ему знать и не обязательно. Немногим балующимся срывает крышу настолько, что они забывают половину вчерашнего дня. Сычен резко поворачивает голову в сторону Тэна и кидает на него настороженный взгляд, а потом опускает глаза на пакетик с парой цветных таблеток. На секунду ему показалось, что он готов сцепиться со старшим за них, а потом внутри как будто на секунду стало совсем пусто и холодно. Черт, что же с ним происходит? С каждым новым разом в нем как будто бы становится все меньше самого себя. Это не даёт покоя, но в этом, скорее всего, и заключается его психическая зависимость. Чтобы решить одну проблему — приходится создать новую. — Тэн…. — протягивает Сычен, разворачиваясь полубоком и умоляюще смотря ему в лицо. — Понятно. Понятно, Сычен! — фыркает Тэн, а потом, как будто бы с психом, очень неожиданно подскакивает с пола, хватая пакетик, перешагивает через матрас и становится напротив Сычена. Он пихает ему в живот его же лекарства, чтобы он забрал их. — Но что ты творишь?! — недобро смотрит на него, делая шаг назад. Всегда было интересно, что в голове у таких, как Сычен. Спокойствие, которое Тэн сохранял с самого начала диалога, как будто бы куда-то утекло, но его эмоции можно понять. — Нет уж, — твёрдо говорит Сычен, забирая таблетки, которые Тэн настойчиво толкает ему. Он снова опускает взгляд на свои руки, а потом заглядывает в глаза напротив, — только не надо этих фразочек по типу: «ты портишь свою жизнь» и так далее. Я знаю, что ты скажешь, и читать мысли мне не обязательно, — выходит грубовато, но слишком уже приелись эти поучительные беседы всяких мудрецов. — Послушай, — немного успокаивается Тэн, пытаясь сосредоточиться на словах, — мне неизвестно, что такое быть зависимым, но я достаточно наблюдателен. А знакомых у меня очень много. И я всего лишь волнуюсь… — Не о чем, — поторопился сказать Сычен, предпочитая не слушать одну и ту же лекцию, но только из разных источников в сотый раз. Состояние и так ужасное из-за зудящего чувства отвращения к самому же себе. За плечом Тэна он замечает свои вещи, которые, видимо, сам неаккуратно сложил вчера на стул, поэтому сразу же спохватывается, желая поскорее уйти отсюда. — Извини, я лучше начну собираться, — и пролетает мимо Тэна, оставляя его наедине со своими не озвученными мыслями и темами, которые он хотел с ним ещё обсудить. Отвратительно так поступать. Не хочется, но приходится. Чем меньше вопросов, тем лучше самочувствие. Правда, у одного только Сычена. Сычен заталкивает пакетик в карман своих джинс, накидывает на себя футболку, а потом быстро переодевает штаны и хватает свой мобильник. Пока он переодевается, Тэн медленно плетётся к шкафу, вытаскивая оттуда чужую куртку. Интересно, было бы лучше, если бы эта случайная находка не выпала из кармана? Хватило бы Сычену смелости признаться? Как-то странно уже задумываться об этом сейчас. Сычен выходит в коридор, бросает раскладушку на комод и принимается шнуровать свои кеды. Тэн выходит из комнаты следом и облокачивается на комод, продолжая сжимать в руках чужую вещь. Он отвлекается на кота, пробежавшего под ногами, а потом что-то пиликает рядом, и он на автомате опускает голову вниз, сразу же замечая телефон на поверхности. Сначала, ему показалось, что это его мобильник, ведь в нем нет ничего примечательного — обычная чёрная раскладушка — все они отличаются разве что только полуотодранным стикером на задней крышке, которую сейчас и не видно. Сперва в маленьком оконце раскладушки высвечиваются непонятные иероглифы, что сразу же смущает Тэна, а когда по очереди мелькают строчки сообщения, он как-то машинально прочитывает их, не подпуская и мысли, что он делает что-то неправильно. Просто смысл этих строчек вызывает что-то вроде эффекта дежавю. Знакомое словосочетание, которое, вроде как, стало сленговым выражением. К примеру, если ты скажешь, что идёшь к мистеру Сандерсу*, все поймут, что ты идёшь поесть куриных ножек. Если хочешь ужалиться* — идёшь на неоновую вечеринку. Удивительно, как в голове Тэна быстро находится нужное воспоминание. Кто-то ему рассказывал про это интересное событие раньше. Он увлёкся так сильно погоней за воспоминанием, что забыл чьё личное сообщение читает. Сычен выпрямляется и замечает, как Тэн пялится в его телефон. Он тянет руку к мобильнику, забирая его с комода, привлекая внимание старшего на себя. Тэн отворачивает голову, сцепив свои пальцы вместе. Сколько раз за сегодняшний день было неловко? — Можно? — Сычен протягивает руки к своей куртке, и Тэн послушно отдаёт её. — Тебе… есть куда идти? — решается спросить Тэн. Было бы странно, если проблема с пристанищем решилась за одну ночь. Всего лишь неуместный интерес. Он смирился с тем, что их беседа окончена, и Сычен кроме слов прощанья ничего выслушать больше не захочет. — Да, — через пару секунд выдает Сычен, заталкивая руки в рукава. — Я своего мнения не поменял, — Тэн скрещивает руки на груди, смотря куда-то в пол, — так что если крайняя необходимость… — Да, спасибо, — быстро проговаривает Сычен. Даже если Тэн это предложение воспринимает нормально, то Сычен скорее никогда им не воспользуется. — Но мне пока нужно перезагрузиться и забыться… — В наркотиках? — заканчивает за него Тэн, сталкиваясь с растерянным взглядом напротив. Сычен быстро моргает, а потом разворачивается и дергает ручку двери. — Прости меня ещё раз, — кидает на прощанье и скрывается за дверью.***
— Слушай, здесь такая ситуация… — Понятно блять, а можно точнее? — от злого голоса Юты Тэну становится как-то спокойнее. А вот Юта не особо рад звонку. Не любит он, когда отвлекают звонками во время, выделенное им под безделье и глупые программы по телеку. — Не знаю, насколько тебе эта инфа пригодится, но если вы с Сыченом скорешились, и ты по-прежнему не одобряешь образ жизни «от дозы к дозе», то…. По спине у Юты мурашки проходят целый марафон от шеи до спины, а сердце на секунду слишком близко приблизилось к ребрам. С какого перепуга Тэн говорит про Сычена? Но это последний вопрос, больше интересует другое. — Что с ним? ГОВОРИ, — кричит в трубку Юта, поднимаясь с дивана. Вязкое чувство напряжения начало тянуть где-то внутри, ведь совсем непонятно, что происходит. Он же не следит за Сыченом, а он, как оказалось, любит приключения! — Я узнал про его зависимость не самым хорошим образом, но тебе, думаю, это не интересно знать, — грустный голос в трубке у человека, который всё время на приколе — уже является показателем чего-то плохого. — Сегодня он, скорее всего, зависнет в притоне, может быть, он там прямо сейчас, я… долго не решался позвонить, не уверен был, есть ли смысл сообщать тебе. — Бля-я-ять, — тянет Юта, желая забыть только что услышанные слова. — Интересная история, герой! Как это есть ли смысл? Как вы вообще оказались вместе?! — вспылил Юта, отчего Тэну пришлось отодвинуть трубку от уха. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и всё такое конечно, но, как же не по себе от знания того, что Сычен продолжает копать себе яму! Если уж он зависает в притонах, то это уже нифига не «под контролем». — Неважно, — нервно выдаёт Тэн. — Это где-то на Варнер стрит, подпольная пирушка, замаскированная под неоновую вечеринку, и эта хрень вроде как серьёзная штука… — Он что-то принял? Ты видел? — не даёт закончить Юта, ходя из одного угла комнаты в другой. — Днём — не знаю. — Похоже, я знаю где это. Спасибо разнообразию своих клиентов. — Ты куда? — обеспокоенно спрашивает Джонни, переводя свой взгляд с экрана телика на друга, не понимая, что ему там такого по телефону говорят, что он начал суетиться, хотя ещё минут десять назад был спокоен, как рыба, и валялся за просмотром телика, особо никуда не нацеливаясь идти. — На свою любимую работу, — рявкает в ответ другу, схватив свою кожаную куртку и ключи от машины, валяющиеся на видном месте на столике. — Иди к черту, я боюсь тебя одного отпускать! — подскакивает Джонни, вырубая телек и следуя за Ютой из квартиры — Только, Юта, — вдруг говорит Тэн, когда тот почти сбросил вызов, — я знаю, что ты можешь сотворить на эмоциях. Будь мягче, он вчера выглядел таким разбитым из-за каких-то проблем с домашними, кажется, он даже остался бы ночевать под крышей бутика в ливень, в добавок, если бы я на него случайно не наткнулся. Юта громко выдыхает и захлопывает телефон-раскладушку, а потом вылетает из квартирки, быстро пролетая все этажи. Как же сильно его напрягает то, как далеко может зайти его новый друг. Сейчас он больше злится даже на самого себя. Болеющий лист нужно было отрезать сразу, чтобы не заразил всё растение, а он сглупил, поверив чужим словам. Как глупо. Нужно было выбить всю дурь сразу же. Опять же, Юте совсем не хочется однажды принести заказ в какой-нибудь притон и застать Сычена на заблёванном полу с исколотыми руками и без шанса на нормальное существование. Юта быстро находит машину и садится в неё, следом за ним хлопает дверь пассажирского. Вау! Джонни всё-таки не боится лестниц? — Только не гони сильно, — кидает настороженный взгляд на друга, когда послышался звук заведенного мотора. — Ты меня пугаешь, и знаешь, два месяца ещё не прошло, чтобы я мог вернуть к тебе свое доверие. — Джонни, будь добр, иди на хуй, — сосредотачиваясь на дороге проговаривает Юта. Ещё не хватало тут приколов. — Так и думал. А что случилось-то? Кто тебе звонил? — Это был Тэн, а случился Сычен. У него явные проблемы с контролем, собрался повеселиться, — сильно давит на педали, от чего Джонни неожиданно прижимает к спинке сидения. — Но разве он сам не может решать, что ему принимать, а что нет, или контролирует ли он себя? — задаёт глупый вопрос Джонни. Может, вопрос и хороший, но Юта убеждён в своём. — Ты этого не понимаешь, — шипит Юта. — Я когда-то тоже был уверен, что контролирую всё. — Всё равно, складывается ощущение, что ты немного обезумел! На взводе — да. Ярость щекочет затылок — так тоже можно выразится. Но… — Обезумел?! Нет, я всего лишь хочу предотвратить его ошибки! — повышает голос. — Это, конечно, хорошая мысль, — кивает Джонни, — наверное, единственная здравая мысль, которую я от тебя слышал, но всё же. С чего ты взял, что Сычену нужна твоя помощь? — так и не может догнать суть всей этой спешки, как будто бы они едут бомбу обезвреживать, и времени очень мало. — С того, что я тоже так сначала подумал, — поворачивается к другу, встав на светофоре. — А сейчас я сильно сомневаюсь. Нет, я ошибся! — ударяет по рулю, — зависимый не попросит помощи, пока есть выход, помнишь? Он падает и будет падать до тех пор, пока кто-то за шкирку его не вытащит из этого дерьма и не выбьет из него дурь. Он хороший парень, я не хочу, чтобы он превратился в кого-то, кто последние свои гроши пронюхивает в блядском притоне, которых я уже столько повидал, что меня выворачивает при одной мысли. Может, я эгоист, или же он мне настолько запал в душу, но я готов стать тем, кто будет каждый раз обламывать его кайф. Пускай возненавидит меня всей душой, но зато я буду знать, что он жив здоров, все так же жжёт бочки в своём чайнатауне!***
— Может, чего-нибудь новенького, приятель? — слышится сквозь музыку. Сообщение-напоминалка пришло очень вовремя. Сычен совсем потерялся во времени и элементарно не помнил даже день недели, а тут целое событие — вечеринка, да ещё не самая обычная, правда, только для своих. Большинство даже и не подозревает, что в меню того клуба, где она устраивается один день в неделю, самое примитивное — это любой алкогольный напиток. Он незаметно пролез в окно своей комнаты, путём, которым пользовался ещё со старшей школы, принял душ, привел себя немного в порядок и потом уже начал собираться туда. Хорошо, что по выходным он не работает в прокате, так бы он уже остался безработным за неявку. И, на чистоту, работать настроения совсем не было. Точнее, его и до сих пор нет ни на что, кроме… — Что именно? — с заинтересованным видом спрашивает Сычен, откидываясь на твёрдую спинку диванчика. Слишком отчаянный поступок, но да, кажется, он готов сейчас абсолютно на всё. Перед его глазами всё время всплывает утопическая картина, и он не может перестать о ней думать с самого пробуждения в четыре часа дня в квартире Тэна и осознание того, что он накуролесил. Закинешься сейчас — никакого больше самокопания и чувства вины. Вмажешься сейчас — прощай, проблемы. Сцепишься сейчас — забудешь все свои ошибки, забудешь прошлое. Если повезёт, то и себя тоже не вспомнишь. Душещипательная перспектива, не правда ли? Так в чём проблема? — Та же Молли, только с примесью, — бодро проговаривает худощавый парниша — главный поставщик дури в этом месте. — Новая формула. Быстро вставит и быстро отпустит, но ты тут у меня все два часа летать будешь, поверь! Я пока только тестирую, но никто ещё не жаловался, всем заходит без проблем. Сычен пропускает почти всю информацию мимо ушей, уставившись куда-то вглубь тусовки, предвкушая свою собственную где-то глубоко в сознании, а под конец его реплики просто кивает головой. — Окей, так держать, парень! — с энтузиазмом выдает поставщик. — Как говорится, без риска и жизнь скучна, — начинает копаться в карманах, — держи-ка, втащись! Всё и вправду получилось слишком быстро. Один вдох — и через минуту снова это классное ощущение, как будто где-то внутри под кожей, за мышцами и костями находится целый космос. Это целая вселенная, требующая твоей отдачи! С каждой секундой энергия только прибывает, как волны в море, и Сычена тянет куда-то вглубь толпы. Все незнакомые люди, подпрыгивающие в такт музыке, кажутся такими… любимыми? Им хочется всё время улыбаться, показывая то, насколько же он, чёрт побери, предан им! Перед глазами всё время мелькают лучи стробоскопов, и все эти световые импульсы так легко получается улавливать. Ультрафиолетовый полумрак вокруг кажется настолько чётким, что Сычену по силе пересчитать каждого человека в этом клубе, на котором болтаются эти нереально яркие белые вещи. Он уже начинает их считать про себя, крутясь вокруг собственной оси и тыкая пальцем по воздуху. В голове нет абсолютно никаких затерявшихся мыслей, одни только образы, которые, удивительно, способны переносится в реальность! Вся эйфория, счастье и любовь просто распадаются на цвета, их можно увидеть! Никакой солнечный пляж, никакая снежная верхушка не сравниться с этим местом. И Сычен это знал! Знал, что будет безумно, будет лучше, чем даже в первый, во второй раз и чем когда-либо! Так и есть! Поэтому хочется чувствовать это сейчас, приходить в экстаз! Хочется, чтобы затягивало, чтобы всё вокруг крутилось и лопалось. И чтобы никогда больше не смотреть назад, потому что тогда уже ничто больше не разлучит его с этой ночью. Она кажется бесконечной, потому что даже непонятно сколько уже времени стекло. Час, два? И как долго ещё протянется этот убийственный, в хорошем смысле, трип. Сычен всё время чувствует прикосновения и приходит в восторг, когда его перехватывают за запястья, кладут руки на плечи, касаются шеи, лица… Сложно держаться на ногах, когда вокруг всё кружится, и музыка застревает в голове. Перед глазами сменилась уже куча таких же счастливых незнакомых лиц, улыбающихся ему, Сычен от них уже начинает уставать, потому что глазам становится всё больнее воспринимать происходящее. Наверное, эффект от дозы постепенно спадает. А в какую-то секунду Сычену попадается что-то знакомое среди всего этого цветового хаоса в стороне бара, поэтому он начинает всматриваться в световой полумрак, пока чёткая видимость и сама иллюзия ещё не успели покинуть его. Ему, должно быть, точно это мерещится, но какая разница! Даже если это всего лишь галлюцинация, то она настолько чёткая и правдивая! Ноги сами уносят Сычена с танцпола и, как только он становится ближе, то видит его! И в эту секунду ему кажется, что он готов взорваться от чувства радости. Это же Юта! Кажется, Сычен становится ещё счастливее, чем даже в самые первые минуты своего путешествия. Он видит Юту здесь, прямо перед собой, разве это не удивительно? Тот всё время крутится, как будто бы выискивая кого-то, но так хочется, чтобы он заметил его. — Юта! — сквозь музыку, которая значительно тише играет у барной стойки, слышится голос, и тот быстро оборачивается на него. Это точно он. Сычен так сильно рад Юте, что с разбега запрыгивает на него, обвивая его ногами и руками. Он не очень тяжёлый, но от неожиданности Юта чуть не теряет равновесие. Сычен крепко вцепился в него, и вроде бы, хочется обнять его в ответ просто потому, что он, наконец, нашёлся и при этом более-менее в себе, а не прижатый к полу из-за тяжёлой дури. Но ещё сильнее хочется скинуть его с себя, сильно накричать, за то, что творит всякую хуйню, может, даже влепить пару пощёчин, чтобы очухался! — Как ты здесь оказался? — выдыхает где-то рядом с ухом и немного отстраняется Сычен, продолжая виснуть на Юте. У Юты уже давно кончилось терпение. Он вообще не любит копить в себе мысли о том, что он хочет сделать, он берет и делает. А вся это ситуация, факт того, что он прокололся, выводит из себя. Не стоит быть гением, чтобы догадаться о том, что Сычен уже словил свою волну, и она благополучно унесла его течением. В свете синих софитов, которые на секунду хорошо освещают помещение, он видит этот дикий взгляд буквально в паре сантиметрах от себя. Даже в тёмных глазах можно увидеть, как радужка превратилась в тоненькое колечко вокруг чёрного зрачка. Глаза скорее мажут по лицу Юты, нежели рассматривают. В памяти сразу же прорезаются флэшбэки со всех этих визитов к клиентам. Как его оглядывали таким же мутным, тусклым взглядом, в открытую пялились, зависнув на одной точке где-то на его лице. И эти образы сопоставляются с Сыченом, и он, чёрт, почему-то так сильно похож сейчас на всех них, и Юте становится дурно от мысли о том, что он может опоздать. Он боится возненавидеть Сычена раньше за то, что тот слаб настолько, что не может совладать с собой и своими желаниями, за то что неконтролируем, за то что у него даже нет чувства ёбанного самосохранения! Парень продолжает смотреть в упор, и Юта чувствует, как в нем закипает злость, целый адский чан с кислотой, который хочется опрокинуть на него, чтобы она выжгла все его дурные привычки. Как же хочется ударить Сычена. Он же соврал, не так ли? Он говорил, что знает, что делает, на что подписывается. Но нет, такое ощущение, что это будет только началом чего-то необратимого. Какова вероятность, что все останется под контролем? — Блять, — вырывается у Юты, — ты же говорил, что все под контролем, разве нет?! — он кричит Сычену прямо в лицо со всей обидой, отчего тот начинает немного приходить в себя. С лица стирается улыбка, и он наконец ослабляет хватку и ставит ноги на пол, завороженно смотря на яростное лицо Юты, кажется, у него даже дыхание сбивается из-за повышенного тона и накала эмоций. — Ты пришёл сюда только за тем, чтобы в очередной раз отчитать?! — обиженно выдаёт Сычен, сильно толкая от себя Юту. Он сейчас ещё более импульсивный и чувствительный, именно же яркость и полноту чувств получают вместе с дозой? Сплошной сгусток эмоций. И что это вообще такое? Почему бы Юте просто не отстать от него? Зачем нужно ходить за ним, упрекать, надзирать, что за правила, и по какому случаю они придуманы? Влюбился мальчик? Вчерашний вечер не то чтобы доказательство, но зато явный показатель. Ну и что, теперь Юта считает, что он должен ходить за Сыченом по пятам и держать взаперти, лишь бы он не начудил чего? К чёрту такую навязчивость! — Один отчёт тебя ничему не научит, потому что вся хуйня, которой ты накачался, уже говорит за тебя, а ты глупый, и ты не думаешь о том, к чему тебя может это все привести, ты просто поганишь свою жизнь! — Юта подходит ближе, сверкая злющими глазами. Жутко чешутся руки от того, как сильно хочется перенести все свои эмоции на чужое лицо. — А ты что, блять, решил научить меня правильно жить?! Сделай одолжение, забей на меня, хватит таскаться за мной и внушать мне, что я не прав! — психует Сычен и срывается с места, убегая куда-то в толпу. Точно! Почему бы просто не забить? Серьёзно, почему Юте не то, чтобы трудно не думать об этом, он не хочет забывать, о том, что таких наркоманов пруд пруди, и они умирают каждый день в бешеной тряске и с пеной у рта — не лучшая смерть, не так ли? Он не знает этих людей, ему просто не хочется знать о том, как всё получилось именно так. Но, к сожалению, нашёлся кто-то поблизости и все его поступки, сомнения, срывы можно разглядеть невооружённым глазом. Испытать сочувствие, пытаться понять и не дать упасть. Но Сычен не принимает всего этого, он скорее желает всепоглощающей страсти, приключений, безумия. А когда он вдруг очухается от всего этого, если очухается, то осознает, что потерял уже всё, что можно. Да, хочется довериться всем его увере́ниям, но таким образом можно убедиться только в одном — в пустоте этих слов. Может, Юта уже и зациклился на спасении чужой жизни, боясь повторения своей, но пускай, от этого будет плохо только Сычену. Зато, когда он соскочит, Юта готов простить его за то, что тот не скажет ему «спасибо». И да, сейчас Юте не остаётся ничего, кроме как прыгнуть в воду за утопающим. Он чувствует огромный прилив ярости, обращающийся в энергию, и резко срывается с места и гонится за тем, кто так и не понял его намерений. У Сычена перед глазами все плывёт, лица из толпы смазываются, свет стал каким-то совсем ядрёным, и теперь вызывает жжение в глазах. Цветные обручи, которыми обвешан каждый первый человек, под неоновой лампой стали еще ярче, хочется упасть на пол и закрыть глаза, чтобы не видеть количество этих цветов, которые буквально окружают со всех сторон, кажется, они даже издают собственные звуки, сливаются в кислотно-блевотные оттенки. Кто-то задевает Сычена локтем в бок, из-за чего он почти летит на чёрный пол, который чувствуется под ногами как зыбучий песок, и он вдруг-вдруг провалится под него. В голове звенит, и этот чертов звук даже заставляет забыть, что играет музыка. Сычен прижимает ладони как можно сильнее к ушам и продолжает мешаться с массой, ища выход из этой помеси ярких неонов и трясущихся в бит людей. Он даже не знает от чего бежит, то ли от слов Юты хочется пропасть, потому что вроде как они слишком правдивы, то ли от самого себя. Сычен тащится по какому-то черному коридору и кидается к первой попавшейся двери, бесцеремонно влетая в отчужденную от всего комнатку. За ней могло оказаться все, что угодно: совокупляющиеся люди, осуществление передачи, одна игла на всех и прочая гнусятина но… Сычену хватает встретиться только с одним — безумно испуганным взглядом, и с другим — молящим и стеклянным, как лёд на зимнем озере. Какой-то парень сидит на полу и обнимает… куклу? Нет, это человек, девушка. Её трясёт, очень сильно трясёт, как будто что-то толкает её изнутри, пытаясь поднять. Сычен не сразу даже понимает, что она бьётся в конвульсиях! Закашливается и давится собственной слюной, но через секунду из её рта появляется что-то белое, похожее на пену, которой становится всё больше, отрезая все пути к нормальному дыханию. Эта картинка перед глазами Сычена разворачивается всего за несколько секунд. Он видит, как часто вздрагивает это до ужаса бледное тело, лежащее на чужих коленях, не в силах даже прикоснуться к обнимающим рукам парня, который громко всхлипывает над умирающей, точно, куклой. Её тело буквально крошится в его руках, а душа уже давно не является жильцом этого сосуда. Слишком много слёз и боли… разве таких ощущений она хотела, закидывая себе в рот пару крохотных таблеток? А может, она думала, что ее проблемы способен заглушить белый снег? Который она, возможно, с такой одурью слизывала со спины своего парня? Какой рай она себе воображала, когда затягивала ремнём руку, чтобы поддеть свою кожу иглой и проткнуть вену, пуская по кровотоку янтарную жидкость? Она, возможно, хотела крутиться посреди этой комнаты в одиночном вальсе, раскинув руки в стороны, представляя себя лёгкой, как птичье перо, хотела испытать возбуждение в новых красках, решив покувыркаться со своим прямо на этом полу. Что она хотела? Но что она получила? Когда девушка давится в последний раз и совсем размякает в чужих руках, то крик чужой безысходности и бесконечного отчаяния вдруг наполняет комнату и как будто бы выбивает стёкла ментального сознания. У Сычена щёлкает что-то в голове, как будто бы возвращая его в реальность: сюда, в этот подпольный клуб, с десятками конченных и безнадежных людей, которые только и умеют убивать себя, в эту комнату… сколько людей, всего лишь забывших о границе, умерло за эту секунду? Его же тоже может убить случайность? Лишняя половинка таблетки, лишний грамм….Сколько людей умирают, понимая, что с ними происходит? Чёрт, смерть буквально дышит ему в спину каждый раз, когда он решается на безумие! У Сычена больно сжимается сердце, ещё секунда и, кажется, оно разорвётся на части. По щекам катятся обжигающие слёзы. Он хочет броситься на пол рядом с этой парой и просто взять мёртвую бледную руку, приложить к щеке, надеясь прочувствовать покидающее тело тепло, сохранить часть в себе, как вечное напоминание о риске, о чём-то по-настоящему важном, способном утащить тебя прямо под землю, в любой момент. Почему Сычен обо всём этом задумывается только сейчас? Какова гарантия, что все эти чувства не побочное от сегодняшнего трипа? Всё равно, сейчас кажется, что этот момент из его жизни впечатается ему в голову навсегда. Хотелось бы. Всё происходит как в замедленном действии. Сычен успевает сделать всего шаг через порог комнаты, как его резко тянут за шиворот футболки обратно в коридор и очень грубо прикладывают к стекольной раме, через которую смутно видны огни сегодняшней вечеринки, и сильно ударяют головой об неё, так что у Сычена на секунду все темнеет в глазах. Осторожность, контроль. Юта говорил об этом, он предупреждал! Вёл себя как беспокоящийся родитель, был таким навязчивым, но он был прав, он всего лишь пытался переубедить Сычена. — Ю… — не успевает даже выкрикнуть имя, как тот его перебивает. — Ты, блять, бегать от меня будешь?! Из-за пелены слёз лицо Юты перед его глазами размывается, но не теряет своей внушительности. По одному лишь сбитому дыханию становится понятно, что он в неистовой злости. — Тебе достаточно весело, да? Как сильно тебя нужно ёбнуть об это стекло, чтобы с тобой можно было говорить, как с нормальным, адекватным человеком? — Юта почти рычит, крепко удерживая Сычена и практически держа его за одну только футболку. Такое ощущение, что она в любую секунду разорвётся на лоскуты. — Юта, там… — всхлипывает Сычен, пытаясь оттолкнуть от себя парня, но он слишком напорист. Там же человек. Ей ещё можно помочь? А ему? Успел ли тот парень, на руках которого умирала девушка, сообщить кому-то? — Хватит таскаться за тобой? Посмотри, как жалок ты со стороны, тебе даже нужна чёртова нянька, так как ты сам не справляешься, — Юта повышает тон на последних двух словах, выплевывая их прямо в лицо. — Я не ебу какого вообще хуя я таскаюсь за тобой, мне это совсем невсралось. Но я здесь, и меня буквально выворачивает от мыслей о том, что ты не тот крутой парень, с которым мне так нравилось проводить время, причём его было всего-то ничего! — отрицательные эмоции — самые искренние, и у Юты хорошо получается их выражать, особенно в данный момент. — Блять, да будь ты проклят за такое двуличие! Ты настоящий так усердно роешь себе яму, и мне больно видеть то, как ты не подпускаешь в свое чёртово логово даже и мысли о том, что ты даже немного не прав, как будто бы у тебя там ебучий радар! Мне становится страшно, когда я смотрю на тебя и вижу малейшие сходства с каким-нибудь обдолба́ном из притонов, в которые я только по работе и суюсь! — Отпусти, пожалуйста… — может только выдавить из себя Сычен, умоляюще смотря в глаза напротив, но Юта продолжает опрокидывать очередную чашку кипятка прямо ему на голову. — От чего ты пытаешься себя укрыть? — резко встряхивает его Юта. — Или ждёшь, когда от таблеток у тебя крыша поедет настолько, что ты начнёшь терять память, забывать, кто ты есть? Думаешь забыть о том, что способствовало твоему превращению?! Сычен мотает головой, ему очень хочется закрыть уши и, как Юта и сказал, пропустить всю правду. Будто бы он сам её никогда не знал. — Очнись, блять! — эти слова прозвучали оглушающе, как пули, и, кажется, именно после этих слов Юта уже совсем потерял контроль. Такой агрессии Сычен ещё не видел от него. Есть ощущение, что, если Юту сейчас не остановят, он убьёт его буквально! Ему впервые даже немного страшно находиться с ним рядом. — И усвой для себя всего лишь один ёбанный урок: никакие наркотики не спасут тебя от самого себя! Он замахивается кулаком, из-за чего Сычен сильно зажмуривается, готовясь к удару. Наверное, даже для Юты самого его внезапная экспрессия стала неожиданной, поэтому он специально промахивается и ударяет рядом, но так сильно, что пробивает эту стеклянную раму. Сычен машинально отворачивает голову от осколков, которые звёздной пылью пролетают рядом и один даже оставляет кровавую полоску на гладкой щеке. Сычен напуган, всплеск чужих эмоций стал отрезвителем. Юта хотел, чтобы он его услышал — теперь всё внимание, весь страх в глазах, слёзы и бешенное сердцебиение — всё его. Сычен продолжает хвататься за чужие руки, но уже не пытается вырваться. Он как будто в трансе, а последние слова всё время отдаются эхом. Юту захлестнули эмоции, и он сорвался, но в последний момент сумел остановить себя от вправления мозгов своим способом. Удача или чистая случайность? Переливающиеся блеском глаза напротив — уже являются знаком. Возможно, у Сычена ещё есть шанс? Но как бы жалостливо он не цеплялся за него и не просил отпустить, Юте нужно было довести дело до конца. Опять же, пускай хоть ненавидит после всего этого, но хотя бы слова застрянут в сознании и застрянут надолго. Хочется на это надеяться. Юта тихо шипит из-за боли в разодранных костяшках, которую он сам спровоцировал, и наконец отпускает Сычена, отчего тот сразу же опускается вниз, закрывая лицо руками. Юта отворачивается и замечает, что начинается какая-то непонятная суета в комнате рядом: кто-то кричит на помощь, слетается пару мух на очередное дерьмо. Юте даже не хочется знать, что именно там происходит. Кто-то родился или кто-то умер, какая чёрт разница? Хотя, на Сычена вроде как было не наплевать. Он ведь направлялся туда и уже выглядел как-то паршиво: ужасно растерянно, будто бы у него началась паника, да ещё и эти слёзы… А что сейчас? Юта оборачивается на него, и ему становится как-то не по себе от вида парня. Он весь скрученный, кажется, он даже немного дрожит. Музыка слышна и в удалённой части этого места и если бы не она, Юта скорее всего услышал отрывистое дыхание и редкие всхлипы. Слёзы продолжают течь и каждый раз освежать уже засохшие прозрачные дорожки. Сычен не контролирует часть себя, отвечающую за эмоции. По крайней мере, сейчас. Его буквально захлестнуло с головой. Застать последние секунды мучения, стеклянные глаза, слишком светлые тона. Белая кожа, белые глаза, белая пена. Ничьё психическое равновесие не застраховано на эффект спонтанности. Ещё и Юта, который буквально обрушил на Сычена весь свой полугодовой запас гнева, снова указал на его ошибки, разбил, чтобы однажды снова получилось собраться? Нереальная мотивация. Юта так сильно хочет его исправить? Складывается ощущение, что он скорее его ненавидит. «Он не такой» — звоном отдаются слова в голове Юты. Хочется верить слезам и, может быть, профилактическая беседа с ним секундами раннее тоже имеет место быть. Юте ни капли не жаль из-за того, что сейчас твориться с Сыченом. Он сторонник собственной теории о том, что ему как-раз на пользу отмучаться сейчас, чтобы чернильные слова как можно сильнее впечатались в его мыслях. Но... Юта, как обычно, переоценивает свои возможности. Так много сомнений… На самом деле, ему просто невыносимо смотреть на то, как Сычен закрывается и остаётся наедине с собой. Сочувствие размягчает его. Юта подходит и опускается на пол, упираясь одним коленом в бетонную поверхность. Он берет чужие ладони и разводит их, заставляя открыть заплаканное лицо. В полумраке видно, что глаза немного опухли и уже утратили свою временную озарность. На щеке кровоточит маленький порез. И Юту на секунду что-то парализует, когда он надолго задерживает взгляд на чужом лице. Ему… жалко Сычена? Что с ним произошло такого, что он продолжает искать успокоение в лекарствах от суеты? С чего все началось? Чёрт! Он даже делиться этим не собирался, сколько бы раз Юта не спрашивал! Юта касается щеки Сычена, легонько стирая большим пальцем дорожку слёз, а потом притягивает к себе и крепко обнимает его. Сычена немного трясёт, и он продолжает редко всхлипывать, но всё же прижимается к Юте, кладя голову ему на плечо. Хочется просидеть с Сыченом так долго, чтобы только до него дошло, что есть кто-то, кого волнует его состояние, его «приветы» будущему. Чтобы дошло то, что выход всегда есть, и он далеко не один. Не обязательно идти на то, что в конце концов сыграет с тобой в ящик. Однажды да, но не раньше положенного и уж точно не таким образом. Наслаждение, радость, экстаз — это временно, а отрицательных последствий от этого в разы больше, и они идут рядышком с тобой, пока не вопьются в шею и не потянут под землю. — Ты сможешь мне помочь? — тихо спрашивает Сычен, отрываясь от Юты. Он полностью сосредотачивает своё внимание, заглядывая ему в глаза, как будто затягивая его в свою черноту. Сбежать — самый лёгкий поступок, который может совершить любой. Краски, чувства, счастье — это всё так привлекательно, когда ещё не осознаёшь, что это всё пустышки. Но в разы сложнее поднять себя. Начать чувствовать реальное. Будет плохо, будет невыносимо тоскливо чувствовать боль на психологическом уровне. Но через это придётся пройти, только чтобы прекратить утешать себя иллюзией. А это нужно остановить, ведь мысли о том, что однажды может настать темнота, хотя все могло получится не так, совсем не кажутся прекрасными. А идти одному через это всё, представляется невозможным. Отчаяние поджидает со всех углов. Юта не ожидал такого вопроса, но разве это не показатель того, что Сычен ещё здесь, то есть его трезвая сторона. За него уже не говорит какая-то зависимость, засевшая в сознании, съедающая по кусочку. Он искренне просит о том, чтобы его вытянули. И Юта где-то в душе ликует, потому что ничего не потеряно. Мир не лишится такого человека, как Сычен. Его безумные выходки, которые он вытворял и не будучи накачанным, доброта и сочувствие по отношению к своим друзьям, внезапные благородные поступки. Так интересно, что всё умещается в нём одном! — Конечно, — Юта кладёт вторую ладонь на влажную щёку, — я обещаю, слышишь? Я смогу помочь, — проговаривает в ответ, не отводя взгляда. И опять тревожит то же чувство. От близости приятно, похоже, одному только Юте, и ему бы по-хорошему отодвинуться, убрать свои руки. Ведь самому неловко от мысли о том, что он причиняет неудобство. Напряжение Сычена как будто передаётся микросигналами, отталкивая от себя. — Только… — мотает головой Сычен, убирая чужие руки со своего лица, —только не нужно меня снова цело… — Нет-нет, — Юта убирает ладони на свои коленки, — я не буду, — честно отвечает он, отводя взгляд в следующую секунду. — Вот вы где, эй! Нужно валить! — со стороны слышится голос Джонни, привлекая внимание двух пар глаз. Он потерялся где-то в толпе, когда они с Ютой разделились, чтобы найти Сычена. — Какой-то придурок вызвал медиков! Нас всех за компанию повяжут, когда увидят здесь столько нелегальщины!