Rarely Pure and Never Simple

Драко не мог уснуть. Он безуспешно пытался отключиться вот уже несколько часов. Почему он, чёрт возьми, не может уснуть? Протянув руку, он схватил тяжёлые золотые карманные часы, подаренные ему на семнадцатилетие. Он не знал почему, но в последнее время повсюду стал носить их с собой. Было что-то странно успокаивающее в их присутствии, пусть даже всё, что они делали, это равнодушно отсчитывали минуты, оставшиеся до его одинокой, бессмысленной смерти. Взглянув на циферблат, Драко мысленно отругал сам себя. Ну что ж, эта чёртова вещица объясняет, почему он не мог уснуть. Было только начало шестого пополудни. Дурацкое время. Почему оно не могло идти быстрее? Дверь в комнату со скрипом отворилась, и Драко услышал лёгкие, неуверенные шаги по каменному полу. Мерлин, он надеялся, что это не Блэйз на цыпочках крадётся по комнате. С Драко всё нормально, друзьям совершенно не о чем переживать… Правда? Скорее всего, это Пэнси, которая снова пришла проведать его и неловко обнять, что, похоже, вошло у неё в привычку. Блять. Он не хотел новых объятий. Он не хотел бессмысленных банальностей о том, что всё будет хорошо. Он не хотел слышать извинения. Единственное, чего он хотел, он гарантированно никогда не получит. А хотел он, хотя бы мгновенье, тепло обнять того самого человека, который совершенно точно никогда больше не переступит порог его спальни. – Драко, – прошептал кто-то, и Драко замер, подозрительно прищурившись. Это точно был не Блэйз… – Драко, – снова позвал голос, немного громче, и матрас прогнулся, когда неведанный гость сел позади него, мягко положив руку ему на плечо. Тепло, казалось, проникало сквозь одеяло прямо в кожу Драко, заставляя его дрожать. Медленное, странное оцепенение начало распространяться по нему, его тело знало то, что его разум отказывался принять. Потому что он знал это прикосновение. Он узнал это ощущение и вес; он узнал родное тепло, – Драко, – снова произнёс голос, и Драко резко выпрямился, широко распахнув глаза, когда он увидел знакомую пару невозможно зелёных глаз. Гарри в его комнате. Вот же он. Гарри произнёс имя Драко. Он смотрел на Драко. Он прикасался к Драко. Нет. Драко отчаянно замотал головой. Нет, это сон. На самом деле этого нет. Какая нелепица. Нет ни малейшего шанса, что Гарри действительно здесь, говорит так тихо, касается его так нежно и смотрит на него так заботливо. Потому что Драко знал… он знал, что Гарри никогда не заговорит с ним. Он знал, что Гарри, блять, никогда не прикоснется к нему. Он знал, что Гарри предпочтёт смотреть на что угодно, лишь бы не на белобрысого предателя. Именно поэтому Гарри не может быть сейчас здесь, настолько близко, что нос щекочет его неповторимый аромат тела. Но вместе с тем, Драко совершенно точно знал, что не спит. Значит, раз всё это не происходит на самом деле… Наконец-то! Драко окончательно сошёл с ума. Нежная улыбка скользнула по лицу Гарри, но Драко заметил печаль и неуверенность в глубине его глаз. – У тебя такой вид, будто ты привидение увидел, – сказал Гарри, что показалось Драко странным и ироничным, учитывая, что, во-первых, Драко сегодня уже видел несколько привидений, а во-вторых, человек, который сказал это, сам-то и не был реальным, а вот привидения были. Какое дерзкое видение. Мерлин, раз уж Драко суждено было потерять рассудок, то могли бы прислать ему менее идиотскую галлюцинацию. – О чём ты думаешь? – прошептала галлюцинация, и Драко моргнул. Какая-то слишком реалистичная галлюцинация ему попалась. Хотя, откуда ему знать, она ж у него, вроде как, первая. Эта мысль заставила Драко нахмуриться. Прекрасно. Теперь у него начались галлюцинации. Теперь ему придется ехать в Мунго и сдаться санитарам, которые с радостью проводят его до палаты для душевнобольных. Там его будет поджидать недоброжелательный целитель, который с радостью поставит ему самый отвратительный диагноз и скорее побежит с сенсацией в «Пророк». Как же, обидчик их Золотого Мальчика наконец-то получил по заслугам! Да, так всё и будет. Блять. Галлюцинация разочарованно вздохнула. – Пожалуйста, скажи что-нибудь. Драко наклонил голову, поднял палец и резко ткнул галлюцинацию в грудь. – Ой! – взвизгнула та, потирая место, куда ткнул Драко, – Какого чёрта? Но Драко был слишком занят, хмуро глядя на свой палец, чтобы ответить. А глюки и должны быть твёрдыми? Их невозможно отличить от реальности, ведь так? Или они исключительно слуховые/визуальные? Должен ли был палец Драко пройти сквозь видение, или его психоз достиг точки невозврата и теперь рисует в воображении тёплую плоть самого дорогого сердцу человека? О, замечательно. Теперь Драко ещё и мысленно спорит сам с собой о том, что реально, а что нет в мире сумасшедших. Хм, а он идеально вписался в их ряды, да? Галлюцинация нахмурилась. – Драко? Вздохнув, Драко снова лёг на кровать, повернувшись лицом к тёмным окнам. Может быть, если он их проигнорирует, галлюцинации исчезнут. – Драко? – теперь беспокойства в голосе видения прибавилось, и Драко чуть не фыркнул. Почему что-то, что даже не реально, по-настоящему заботится о нём? – Драко, ты в порядке? Дурацкий вопрос на этот раз заставил Драко фыркнуть вслух. Раз его расшатанная за последнее время психика и выдала такое, то хотя бы могла позаботиться от вменяемости её вопросов. Глупая галлюцинация. Но, продолжал Драко рассуждения, могло быть и хуже. По крайней мере, его глюк не принял форму Уизела. И на том спасибо. Это точно добило бы Драко. Значит, у Драко ещё не совсем запущенный случай. Его передёрнуло. – Драко? – галлюцинация потрясла его, сначала мягко, а потом сильнее, когда ответа не последовало, что заставило Драко закатить глаза. Раз уж принесла нелёгкая фантом Поттера, тот мог бы быть и повежливее и с участием отнестись к недугу больного. Зачем его трогать? Он и так уже всё понял. Назойливые напоминания о потере рассудка уже ничего не изменят, лишь больше раздражат. Но вдруг он нахмурился. Неужели безумцы действительно способны так легко принять собственное безумие? Разве сумасшедшие люди не должны отрицать своё безумие? Разве это не истинный признак безумия? Хм. Драко задумался, что бы это значило. – О'кей, – раздался над ним взволнованный голос, – может, отвести тебя в больничное крыло? Может, сходить за кем-нибудь? Какого чёрта ты не отвечаешь? – Почему я должен реагировать на то, чего на самом деле здесь нет? – спросил Драко вслух, его голос звучал пыльно и скрипуче, а горло болело, когда неровные слова с хрустом вырвались на свободу. – Что ты несёшь? – воскликнул глюк, пытаясь заглянуть в лицо блондина, – Чего на самом деле здесь нет? Драко, ты что, пьян? – Нет, – фыркнул Драко. Мерлин, а как же ему хотелось, – Если бы. Болван Блэйз спрятал весь алкоголь. Раз ты плод моего воображения, не задавай тупых вопросов. – Плод твоего воображения? – теперь голос звучал растеряно. Давно бы так. Не одному Драко чувствовать себя потерянным, – Что, чёрт возьми, с тобой? Ты уверен, что не пьян? – Просто отвали, фантомный Поттер, – сказал он скучающим голосом. – Ты что, думаешь, я галлюцинация? – за вопросом последовала тишина, густая и тяжёлая, пока не была прервана истеричным смехом черноволосого призрака, который, чёрт возьми, всё никак не хотел уходить и не понимал толстого намека, – Господи, Драко, я не чёртова галлюцинация! – Конечно, нет, – протянул Драко. Мерлин, неужели он и в самом деле спорит с дурацким плодом собственного воображения? А он только подумал, что уже не может быть хуже, – Именно так и должна была сказать настоящая галлюцинация, – он отказывался так легко поддаваться играм воспалённого мозга. Раз уж это его голова, то ему и диктовать правила. Драко нахмурился, сомневаясь, что его мысли и действия окрашены смыслом. Но, рассуждал он, раз уж сошёл с ума, можно больше не беспокоиться об адекватности суждений. Потеря рассудка буквально дала ему свободу. Раздался смешок, на этот раз менее истеричный и более добрый, а затем тёплые руки обняли его. – Драко, – произнёс фантом, слегка приглушённым одеялом голосом, – я не галлюцинация. Я действительно здесь. – Вовсе нет, – возразил Драко, чувствуя, как колотится его сердце. Его разум ненавидел его и явно хотел, чтобы он страдал и тонул в собственной неуверенности. – Да, это я, – хихикнул голос, – Я пришёл поговорить с тобой. Хотя я и не ожидал, что меня обвинят в том, что я ненастоящий. – Потому что это так, – машинально ответил Драко, его сердце практически грохотало в груди. Нет, галлюцинация должна быть галлюцинацией; она не могла быть настолько реальной. А если всё реально, это означает... это означает, что... ох, блять. Это означает, что он выставляет себя полным идиотом перед настоящим Гарри Поттером. Чёрт, ну почему это не проклятая галлюцинация?! Драко резко вскочил, напугав брюнета и почти сбросив его с кровати резким движением. – Что ты здесь делаешь? – пискнул он, в шоке от звука собственного хриплого голоса. Блять, Гарри не может быть здесь! Не тогда, когда Драко так жалок! Его немытые волосы спутались и облепили лоб, глаза покраснели от недосыпа и под ними залегли невероятных размеров тёмные круги, и он вдруг очень остро осознал тот факт, что не принимал душ уже два дня. Чёрт, почему Гарри и вправду здесь? Лучше бы Драко сошёл с ума! Гарри озадачила растущая паника Драко. – Я пришёл поговорить с тобой, – тихо сказал он, – Я подумал, нам надо поговорить. – Да, конечно, – пробормотал Драко, не отдавая отчёта своим словам, – Ну, знаешь, я не стану тебя останавливать. Покончим с этим. Выскажи всё то, что ты не успел сказать на днях. Я уверен, у тебя накипело. Скажи мне, какая я ужасная лживая задница, и что я полное дерьмо, и как ты сожалеешь, что вообще повстречал меня, и жалеешь, что говорил со мной, смотрел на меня, и хотел бы, чтобы такое отродье, как я, вовсе не рождалось. Серьёзно, Поттер, валяй, я даже не буду тебя останавливать. Начинай свою обвинительную речь о самом ужасном человеке в твоей жизни, не достойном твоего внимания. Грязь под ногами и та… – Всё сказал? – раздражённо перебил его Гарри, – Я здесь не для этого. Драко подозрительно сузил глаза. – Я так и знал, что ты чёртова галлюцинация. Это заявление заставило Гарри фыркнуть. – Вовсе нет, Драко. – Не ври, – настаивал Драко, – Настоящий Гарри ненавидит меня. Он больше не зовёт меня Драко, он зовёт меня Малфой. Так что ты лжёшь, а я прав, – правый и неизлечимо чокнутый. Драко вздохнул, понимая, что в данном случае быть правым – всё равно что проиграть. Фантомный Поттер усмехнулся. – Боже, я и забыл, каким чокнутым ты иногда бываешь. – Вот именно, – согласился Драко, – Отсюда и галлюцинация. Наконец-то до тебя дошло. Мерлин, кто же знал, что плод моего же воображения окажется таким тупым… – Боже, ты просто смешон, – тихо сказал брюнет, улыбаясь Драко, – Я скучал по тебе, Драко. Очень сильно. – И это именно то, что я хотел бы услышать от тебя. Гарри обеспокоенно посмотрел на него. – А сколько ты спишь? Вопрос напомнил Драко об его опухших глазах, обведённых совсем не аристократичными тёмными кругами, и поморщился. – Очевидно, очень мало, раз сейчас передо мной мой личный глюк в образе Поттера. Нежные пальцы прошлись по его волосам, заправляя их за ухо. – Я настоящий, Драко, – тепло сказал брюнет. – Это не так, – слабо возразил Драко, не понимая, почему так упирается и выставляет себя еще бо́льшим идиотом, – Зачем ты здесь, ты же меня ненавидишь. Гарри печально вздохнул. – Нет, Драко, это не так. Я был зол. И я был сбит с толку. Я не понимал, что происходит. Я думал... – он сделал паузу, чтобы снова вздохнуть, – Блэйз загнал меня в угол и заставил себя выслушать… и он всё мне объяснил. Брови Драко удивлённо поползли вверх. – Блэйз заставил тебя? И ты выслушал его? – это неприятно ужалило. Гарри не позволил Драко объясниться. Он не разговаривал с Драко. Но с Блэйзом поговорил? – Он просто не оставил мне выбора, – криво усмехнулся Гарри, – Он появился из ниоткуда и пригрозил таскаться за мной по всему замку, пока я всё же не выслушаю его. – Он хорош в шантаже, – согласился Драко, чувствуя, как сердце вновь пустилось в галоп. Что это значит? Зачем Гарри пришёл? Что именно Блэйз ему наговорил? – Он объяснил мне, что всё это изначально было его идеей, – сказал Гарри, и Драко подумал, не читает ли этот подлый придурок его мысли. Откуда ему было знать, что он думал именно об этом? – И он сказал мне, что именно он подтолкнул тебя к этому. Драко пожал плечами, не зная, отвечать ему или нет. – Он извинился передо мной, – сказал Гарри, и Драко удивлённо посмотрел на него. Блэйз извинился? – Серьёзно? Гарри кивнул. – Да. Драко долго молчал. – Я всё ещё не понимаю, что ты здесь делаешь, Поттер, – наконец ответил Драко, отворачиваясь, – Раз уж ты реален. А если ты не реален, то можешь и не отвечать, ведь это будет значить, что я окончательно сошёл с ума. Гарри усмехнулся. – Не буду утверждать, что ты адекватен, Драко. Но я действительно настоящий, клянусь. – Ты всё ещё не ответил. Что ты здесь делаешь? – вновь спросил Драко, пытаясь незаметно пригладить пальцами спутанные волосы. Чёрт возьми, почему Гарри не предупредил его, что зайдёт? Мерлин, Драко был уверен, что выглядит просто ужасно. Блять. Он не хотел, чтобы Гарри видел его таким жалким и мерзким. Гарри вздохнул. – На самом деле всё очень просто. Я хочу, чтобы ты вернулся в мою жизнь. Эти слова ошеломили Драко, он удивлённо поднял брови. Гарри действительно это сказал, или Драко просто ослышался? Может быть, у него повреждён слух, а не разум. Или, всё же, стоит вернуться к изначальной идее о фантомном Поттере, который будет говорить всё, что пожелает Драко? Чему верить? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Я скучал по тебе, – продолжал Гарри, глядя на него своими большими зелёными глазами, которые, Драко был уверен, больше никогда не посмотрят на него. – Скучал? – прошептал он, не зная, верить ему или нет. Он никак не мог понять, зачем Гарри утруждал себя долгим спуском в подземелья, не для того лишь, чтобы просто солгать и поиздеваться над Драко. Но как поверить таким желанным словам? – Да, – тихо сказал Гарри, – Очень. – Но... – Драко отвёл взгляд, не в силах смотреть Гарри в глаза, – я думал, ты ненавидишь меня. Что случилось с ненавистью? Гарри вздохнул. – Я никогда не ненавидел тебя, Драко. Я уже сказал тебе, что был зол. И не понимал, что происходит. Но Блэйз всё объяснил. Драко уставился на свои колени, рисуя бесформенные узоры на одеяле, покрывающем его бедро. – И теперь всё забыто и прощено? Вот так просто? Гарри молчал несколько секунд, и Драко, наконец осмелившись, поднял на него глаза и поймал тот самый, наполненный неповторимой силой Золотого Мальчика, взгляд. Мерлин, за эти две недели он почти забыл, как Гарри мог легко воспламенить каждый дюйм его тела одной лишь силой своего взгляда. – Что ты чувствуешь ко мне, Драко? – наконец спросил он после, кажется, целого столетия напряжённого молчания. Вопрос застал Драко врасплох, и он тут же опустил взгляд на свои колени. – Не знаю, – пожал он плечами и густо покраснел. Мерлин, ну почему Гарри сразу перешёл к самому сложному вопросу? Что сказать Драко? Что Гарри надеялся услышать? Сердце Драко бешено колотилось в груди, всё тело трясло, ладони вспотели. Что, если Драко будет честным и признается в своих чувствах, а Гарри в ответ жестоко рассмеётся ему в лицо, и оставит одного? Что, если он задумал такую извращённую месть за всё, что Драко сделал с ним? Не то чтобы Драко верил, что его милый Гарри способен жестоко смеяться над кем-то, пусть даже над таким жалким существом, как Драко, но в панике его воспалённый разум каким-то образом убедил его, что это вполне реально. Его руки теребили одеяло, скручивая и перекручивая ткань между нервными пальцами. – Драко, – тихо сказал Гарри, положив ладонь на его руку, – Пожалуйста. Просто ответь на вопрос. Драко продолжал молча смотреть на свои колени. Мерлин, он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так неловко. Как, чёрт возьми, он должен ответить на этот вопрос? Ну, видишь ли, Гарри, я действительно отчаянно и трогательно влюблён в тебя и совершенно не могу нормально функционировать с того самого дня, как ты послал меня к чёрту, ушёл от меня и оставил одиноким и сломленным. Кроме того, мне очень не хватало того, как ты кончаешь в меня. Мерлин, он не мог сказать ничего подобного. Особенно последнюю часть. И особенно первую часть. – Ты хочешь быть со мной, Драко? – так же тихо спросил Гарри, вырывая Драко из его мысленной спирали смущения. Драко издал какое-то странное полу-ворчание, пожимая плечами и моля Мерлина и Моргану, чтобы его лицо не сравнялось по цвету с гриффиндорским флагом. Казалось, его щёки были обтянуты пламенем, а не обычной кожей. Блять. Если Гарри продолжит свои расспросы, Драко знал, что не выдержит и обязательно ответит что-нибудь язвительное и саркастическое, в своей обычной манере, а он этого совершенно не хотел. Он предпочел бы ответить с неподдельной искренностью, но он так привык избегать её и сразу переходить к сарказму. Даже сейчас он чувствовал еле контролируемое желание извергнуть поток сардонических ответов на прямолинейность Гарри. Почему всегда его первая реакция – это поток грубых слов и насмешливый тон? Почему бы ему хоть раз в жизни не выдавить из себя приятные слова? – Драко. Отлично. Теперь в голосе Гарри звучала боль. А Драко всё ещё не знал, что сказать. – Пожалуйста, просто ответь на вопрос. Словами. Драко прикрыл глаза и почувствовал слабую пульсацию в висках. Чёрт, он слишком измотан. Он слишком измучен. Отношения такие предательски хрупкие, что невозможно в них разобраться, тем более будучи в таком состоянии. – Ладно! – рявкнул он, стиснув зубы и крепко зажмурившись, чтобы не видеть, какое впечатление произвел его досадный взрыв на брюнета – взрыв, который он не мог контролировать, – Ладно, Гарри, чёрт бы тебя побрал! Ты хочешь получить ответ? Ну и ладно! Да – вот тебе ответ, ясно? Да, конечно, я хочу быть с тобой, потому что ты чертовски совершенен, придурок, даже в те моменты, когда и не совершенен! На самом деле, особенно когда не идеален, потому что это так, понимаешь? Ты слишком доверчив и слишком оптимистичен, и у тебя есть невероятная способность заставить меня чувствовать себя полным дерьмом, одновременно делая меня счастливее, чем кто-либо другой, и твои волосы просто ужасны, хотя и чертовски идут тебе, и ты носишь отвратительные дырявые штаны, и у тебя раздражающая тенденция быть слишком вежливым со своими чокнутыми поклонниками, когда на самом деле тебе стоит сказать им, чтобы они просто отвалили и оставили тебя в покое, и у тебя совершенно нет вкуса, так что это почти оскорбительно! И ты продолжаешь носить эти идиотские очки, как настоящий придурок, когда существует по меньшей мере сотня различных способов исправить зрение с помощью магии, и тебе нравится распластаться на мне во сне и практически раздавить в лепёшку! И ты сначала наливаешь молоко в кружку, и только потом чай, а я сдерживаю себя, чтоб не сказать, как отвратительно, ужасно и неправильно иметь такие неподобающие манеры, и каждый раз, когда ты так делаешь, мне хочется на стену лезть! И ты слишком громко поёшь в ду́ше, хотя твой голос совершенно не создан для пения, и каждый раз, когда я слышу арии в твоём исполнении, мне хочется оглохнуть навсегда, и, кстати, я собираюсь ещё раз упомянуть твои волосы, потому что меня одновременно раздражает, что они выглядят так изумительно притягательно на тебе и отчаянно требуют стрижку, хотя, возможно, ещё и не изобрели такого заклинания, чтоб обуздать их, и ты чертовски сексуален, когда идёшь защищать мир, весь из себя Избранный и Защитник мира, а также ты дерьмово танцуешь, и, подскажи, я уже упоминал, что твои волосы похожи на гнездо?! К тому времени, когда Драко наконец-то закончил свою пламенную речь, его щёки пылали, он тяжело дышал, сжимал кулаки и опустил взгляд с удивлённого лица Гарри на свои собственные колени, задаваясь вопросом, осудит ли Гарри Драко, если блондин вскочит и выбежит из комнаты в слепой панике. А потом сбежит из замка. А потом, вероятно, сбежит из Шотландии. А потом, скорее всего, попытается бежать до самого континента, хотя он и не был уверен, существует ли заклинание, позволяющее человеку бегать по воде. А потом, в следующую секунду, он задумался, почему бы ему просто не аппарировать на континент, вместо того чтобы пытаться бежать туда через Ла-Манш, как последний идиот. Мда. – Ого, – наконец сказал Гарри, и Драко опустил голову ещё ниже, услышав в голосе брюнета то, что, как он подозревал, было насмешкой, – Так. Довольно длинный список всех моих недостатков, не так ли? – Не моя вина, что список такой длинный, – пробормотал Драко, желая вылезти из собственной шкуры и бежать без оглядки. Гарри хихикнул. Потом снова хихикнул. А потом он рассмеялся. И продолжил смеяться. И с каждой секундой смех становился всё громче и искренней, и Драко почувствовал, как кровать затряслась под ним. – Что, чёрт возьми, такого смешного? – спросил он, наконец подняв глаза. Гарри хватался за бока и раскачивался от смеха, и часть Драко отчаянно желала, чтобы этот придурок наконец свалился с кровати. Прошло изрядное количество времени, прежде чем Гарри смог успокоиться настолько, чтобы ответить. – О, Драко, – нежно сказал он, широко улыбаясь, – Чёрт, я правда люблю тебя. – О, – пробормотал Драко, не зная, что ответить, – Конечно. Вовсе не удивительно. Вообще-то он предполагал, что это заявление риторическое, но Поттер всё равно ответил. – Не могу не согласиться. Господи, даже когда ситуация настолько серьёзна, а ты выглядишь так, будто не спал целую неделю, ты всё равно заставляешь меня смеяться. И я люблю тебя за это. Я люблю тебя по многим причинам, Драко. – Любишь? – тихо сказал Драко, ненавидя напоминание о том, как ужасно он выглядит, но всё равно желая, чтобы Гарри не молчал. – Да, – кивнул брюнет, его голос был тёплым, а лицо добрым, – Я действительно люблю. – Ну... – Драко заколебался, чувствуя, что вновь краснеет, но стараясь не обращать на это внимания, – я... я полагаю, что... ты знаешь... что я, хм, ты знаешь... чувствую то же самое, или что-то в этом роде, – на лице Гарри отразилась смесь эмоций, и Драко поспешил продолжить, – Я имею в виду... Блять! – он резко выдохнул, удивляясь, почему так трудно произносить те слова, которые Гарри, казалось, без труда произносил каждые пять секунд. Почему Драко не умеет так же искренне выражать свои эмоции? – Чёрт, Гарри, ёмаё! Я тоже чертовски люблю тебя, ясно? – слова были почти выкрикнуты, и Драко съёжился, ожидая реакции Поттера. В комнате воцарилась тишина. Никто из них не произнёс ни слова. Единственными звуками, которые Драко мог слышать, были стук собственного сердца и собственное неровное дыхание, скребущее по пересохшему горлу. Чем дольше длилось молчание, тем больше паника охватывала Драко. Почему Гарри ничего не говорит? Почему он не отвечает? Почему он ничего не сделал, например, не убежал из комнаты или не рассмеялся ему в лицо? Почему он этого не сделал… Внезапно тёплые руки обняли его, и Драко, моргая, уставился в потолок, не понимая, как он оказался лежащим на спине, а Гарри теперь лежал на нём. Что происходит? Почему Гарри обнимает его? Было ли это объятием из жалости, ведь он явно сейчас жалок? Чёрт, знал же, что нужно было бежать на континент. Никто там не знает, насколько он жалок. – Ты серьёзно это сказал? – хрипло спросил Гарри, слова были несколько приглушены его нынешним положением – его лицо было прижато к шее Драко, – То, что ты только что сказал. Ты действительно это имел в виду? – Конечно, – машинально ответил Драко, жалея, что не может заглушить собственные слова. Несправедливо, что слова Гарри были приглушены, а его – нет, – Конечно, я был серьёзен, когда говорил. Твои волосы действительно ужасны, Поттер. Драко скорее почувствовал, чем услышал смех Гарри, грохочущий в его груди и вибрирующий вдоль каждой части тела, которая касалась его. – Ты просто смешон, Драко Малфой, – сказал он, целуя его в шею, – Я так сильно люблю тебя. Услышав это, Драко отстранённо почувствовал, как его руки поднялись без приказа, и нерешительно обняли Гарри, который в ответ обнял его ещё крепче. – Я тоже люблю тебя, – прошептал он, отчаянно смущаясь. Он сказал бы, что был только на восемьдесят шесть процентов смущён, на сорок один процент счастлив, на двадцать три процента в экстазе, на пятьдесят четыре процента сбит с толку и только на шестьдесят семь процентов унижен. И на семнадцать процентов хотел пить. Он нахмурился, про себя размышляя, насколько велик шанс, что его математика была, возможно, немного неверна. Прочистив горло, он всё ещё чувствовал, как пылают щёки, и вознёс молитву всем высшим силам, слушающим его, чтобы однажды он смог обуздать своё смущение. – Я, э-э, действительно сожалею, ты же знаешь, прости. За... за всё, что случилось, и за всё, что я сделал. Гарри вздохнул. – Всё в порядке, Драко. Всё нормально. Конечно, такие действия совершенно не благородны – так поступать с кем-то, но... – он заколебался, и Драко изо всех сил старался не показать, как сильно ему нужно, чтобы Гарри закончил то, что он собирался сказать, – но... Блэйз сказал мне… что всё происходящее никогда не было фальшью для тебя. Он сказал, что всё реально. Он сказал, что я тебе всегда нравился, с самого начала. – Блэйз ничего не знает, – машинально ответил Драко, не в силах побороть свой врождённый инстинкт в любой ситуации заявить, что Блэйз тупица. В конце концов, кто он такой, чтоб скрывать от общественности правду. Гарри отстранился, чтобы бросить на него недоуменный взгляд. – Значит, ты считаешь, что он ошибся? – Гм, ну... – пробормотал Драко, лихорадочно соображая, как бы ему незаметно выбраться из трясины, в которую он сам себя загнал, – Знаешь ли, Гарри… – Когда у тебя появились ко мне чувства? – в лоб спросил Гарри, убирая со лба Драко несколько непослушных прядей, – Мне нужно знать. Первой реакцией Драко было желание отрицать сам факт наличия подобных тёплых чувств, прежде чем он вспомнил, что они, вообще-то, действительно были у него, и что он признался в них несносному гриффиндорцу всего несколько мгновений назад, и отрицание своих же слов заставило бы его выглядеть слегка умственно отсталым. – Не знаю, – пробормотал он, гадая, перестанет ли когда-нибудь гореть его лицо. Если он не сможет справиться со своим смущением, то ему точно придётся сделать какую-нибудь глупость. Например, упасть в обморок. Или всё же сбежать из страны?.. – Мне нужно знать, Драко, – тихо сказал Гарри, продолжая перебирать его волосы. Драко беспомощно уставился на него. Он понятия не имел, как ответить на этот вопрос – у него просто не было ответа! – Я не знаю, – сказал он с болью в голосе, – Не знаю, Гарри. Но... – он замолчал, ненавидя то, как вытянулось лицо Гарри, – Но... я имею в виду... послушай, – фыркнул он, – я не знаю, когда я начал испытывать к тебе чувства. Пэнси и Блэйз оба говорят, что это было до того, как я подошёл к тебе, и даже до того, как Блэйз придумал этот дурацкий план, но я честно не знаю, Поттер. – Но... я знаю, что бо́льшая часть меня хотела подойти к тебе. И, возможно, в первую очередь именно поэтому я и согласился с планом Блэйза. Я просто хотел поговорить с тобой. Разве у меня мог быть другой предлог подойти к тебе и попытаться завязать разговор? Я помню, как был взволнован нашим первым свиданием, которое, как я постоянно повторял себе, было организовано только из-за дурацкого плана и того, как сильно я хотел, чтобы он сработал. Но правда в том, Гарри, что на самом деле я никогда не переживал насчёт плана, и я не желал, чтобы он сработал. Я принял осознание того факта, что мне приятны твои чувства, пусть даже на тот момент я и хотел их использовать для манипулирования. Но я не думаю, что всё так просто. Отнюдь не из-за плана я радовался твоему ко мне отношению. И уж конечно, я никогда бы не заговорил о поцелуе первым, если бы сам не хотел поцеловать тебя. И я определённо никогда не стал бы инициатором поцелуя, если бы сам не хотел поцеловать тебя. Ты когда-нибудь пробовал целовать кого-то, кого находишь отталкивающим? Я вот нет. Потому что это было бы мерзко. А я не делаю того, что мне противно. Ты понимаешь, о чём я? – последний вопрос был задан с таким отчаяньем, что Драко в панике захлопнул рот, молясь, чтобы больше ни одно слово не вырвалось наружу. – Да, – тихо сказал Гарри, и лёгкая улыбка медленно расползлась по его лицу, – я думаю, я понимаю. Ты был влюблён в меня всё это время. Драко закатил глаза, удивляясь, как это возможно, что он покраснел ещё сильнее, чем раньше. Но он не мог противиться этому незамысловатому утверждению. Он не хотел отрицать это утверждение. Возможно, он действительно был влюблён в Гарри всё это время. У него не было ни малейшего представления о том, как бы получить ответ. Драко удивлялся, почему Гарри был так уверен, что влюблён в блондина; почему он был так уверен, что то, что он чувствовал, было любовью. Как же сам Драко узнал, что его чувства к Гарри переросли в любовь? В прошлом он испытывал к Гарри так слишком много всего – ревность, обиду, ненависть, раздражение, восхищение, зависть, глубокое и абсолютное отвращение, возбуждение, смятение, сочувствие, счастье, печаль, сожаление, тоску... но разве все эти чувства равны любви? Была ли любовь чем-то вроде слияния различных эмоций? Может быть, все они вместе образуют абстрактную, непостижимую вещь, называемую любовью? Были ли все эти виды чувств необходимы для того, чтобы эмоция была классифицирована как любовь? Или любовь – это особое, отдельное чувство, стоящее выше всех остальных? Драко понятия не имел. Но разве это имеет значение? Может быть, он никогда со стопроцентной уверенностью не научится определять любовь, но разве это сейчас имеет значение? Ведь сейчас единственное, что важно – это дать Гарри понять, что он чувствует, прежде чем тот снова уйдёт от него. Возможно, всё, что требовалось от него в данный момент – это честность. Драко мог это сделать. Драко мог быть честным. Ну, во всяком случае, он был почти уверен, что это возможно. – Не знаю, – тихо сказал он, наблюдая, как улыбка исчезла с лица Гарри, – Честно говоря, я не знаю, когда мои чувства к тебе изменились, Гарри. Я знаю, что раньше ты мне вообще не нравился. И мне определённо не нравилось, что в начале семестра ты ходил за мной повсюду, как я думал, из чувства предубеждения или мести. Но я уверен, что даже тогда мне нравилось твоё внимание. И как только мы начали спокойно разговаривать, я понял, что мне нравится вот так болтать с тобой. Я знаю, что мне нравилось проводить с тобой время. Я знаю, что мне нравилось быть с тобой, и мне нравилось, как ты заставляешь меня чувствовать себя. Мне нравилось быть тем человеком, которого ты искал. И, – он опустил взгляд, обращаясь к матрасу под собой, – я знаю, что чувствовал себя полным дерьмом, когда ты узнал обо всём. И я знаю, что скучал по тебе, хоть ты и придурок с ужасными волосами, – он рискнул поднять глаза и заметил, что улыбка вернулась на лицо Гарри, – Я так скучал по тебе, Гарри, – признался он шёпотом, наблюдая, как улыбка на лице брюнета стала шире. – По-моему, это похоже на любовь, Драко, – тихо сказал Гарри, проводя пальцами по его волосам. Драко совершенно не был в этом уверен, но если для Гарри это звучало как любовь, то для Драко этого было достаточно. – Тогда это, должно быть, и правда любовь, – сказал он, его сердце бешено колотилось в груди. Он был уверен, что Гарри, должно быть, слышит его, и мысленно умолял своё сердце просто успокоиться и замолчать. Но, конечно же, всё в жизни Драко просто обязано было игнорировать его желания, даже его собственные чертовы потроха. Почему даже его собственные органы должны быть такими упрямыми? Дурацкие органы. Однако все мысли о глупых внутренних органах были забыты при звуке скрипнувшего матраса за мгновение до того, как Гарри наклонился вперёд и прижался губами к губам Драко в неожиданном поцелуе. Поцелуй был настолько неожиданным, что Драко даже забыл, как правильно целоваться. Он просто сидел, застыв в шоке, ничего не делая, как совершенно неопытный идиот, пока Гарри, наконец, не отстранился. Он с вопросом смотрел в глаза Драко. – Ты точно сейчас здесь, со мной? – выдохнул Драко, поднимая руку к лицу Гарри и проводя кончиками пальцев по тёплой коже его подбородка. Он определённо чувствовал, что всё вокруг настоящее. Драко был почти полностью убеждён, что брюнет напротив – настоящий, но ведь всегда есть шанс, что его разум повредился за последние две недели. Не менее велика вероятность того, что во время войны его мозг дал трещину, и сейчас он сидит взаперти в одиночной палате в больнице Святого Мунго, пускает слюни и лишь воображает себе весь этот учебный год. Он нахмурился. Он молил Мерлина, чтобы это было не так. Ну а если это так, то он надеялся, что никогда не проснётся и не обнаружит себя покрытым слюной и неспособным отделить реальность от фантазии. Если это действительно был лишь плод его фантазии, то он определённо предпочёл бы навсегда затеряться в ней. Гарри мягко улыбнулся ему, повернув голову, чтобы запечатлеть несколько лёгких поцелуев на руке Драко. – Вполне уверен, да, – ответил он, устраиваясь поудобнее сверху блондина. – Вполне уверен? Как я могу быть уверен, если даже ты не уверен? – Ну, – тепло сказал Гарри, опёршись на локоть и глядя на Драко сверху вниз, – взгляни на это с другой стороны. Даже если всё это не реально, то наверняка лучше самой реальности. Так почему бы просто не принять всё, как есть? – Гриффиндорская логика, я полагаю, – фыркнул Драко, резко потянув Гарри за волосы. – Ой! – он взвизгнул, потирая голову и отстраняясь, чтобы посмотреть на блондина, – Зачем? – Просто проверяю, – пожал плечами Драко. – Что мои волосы настоящие? – пробормотал Гарри, продолжая тереть голову, и Драко не смог удержаться от смешка. – Такие они и есть, – легко сказал он, нежно проводя пальцами по чёрным прядям, – Моё воображение никогда не будет настолько извращено, чтобы самостоятельно выдумать такие неуправляемые волосы, как у тебя. – Ты имеешь в виду, такие необъяснимо привлекательные волосы, как у меня? – с усмешкой спросил Гарри. Драко фыркнул, но ничего не сказал, улыбаясь про себя, когда Гарри лёг, положив голову на подушку рядом с Драко. Оба молчали в течение нескольких минут, оба постоянно переводили взгляд друг на друга и, покраснев, отворачивались в следующую секунду. – Я скучал по твоему присутствию в этой комнате, – наконец тихо сказал Драко, хмурясь про себя, задаваясь вопросом, действительно ли стоило говорить это вслух. Взгляд Гарри смягчился. – Правда? – пробормотал он, проводя пальцами вверх и вниз по руке Драко, – Я сам скучал по этому месту. – Мерлин, Гарри, – прошептал Драко, чувствуя, как горят его глаза. Он был измучен, истощён и чувствовал, как его поглотил водоворот эмоций и отчаянья, и не мог позволить Гарри увидеть, как остро его присутствие влияет на него, хотя Драко и был уверен, что Гарри и так это уже знал. – Драко, – прошептал Гарри, и при звуке его имени, произнесённого таким добрым, любящим тоном, каким, казалось, только Гарри мог произнести его имя, Драко пришлось отвернуться. Его глаза нещадно пекло́, и он был уверен, что они сейчас сверкают от избытка влаги, совершенно не вовремя. Он перекатился на другой бок, гадая, осудит ли Поттер его или сочтёт слабостью, если Драко убежит из комнаты так незаметно, как только сможет, и не вернётся по крайней мере до тех пор, пока его проклятые глупые эмоции снова не будут под контролем, как всегда. Потому что, несмотря на то, что все вокруг говорили, Драко был сдержанным человеком. Обычно его эмоции никогда не выходили из-под контроля. Он был настолько сдержан, что даже подумывал о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на получение ордена Мерлина первой степени. Если уж Гарри получил миллион и одну медаль за такие примитивные вещи, как чистить зубы и завязывать шнурки на ботинках, иметь зелёные глаза и далее по списку, за что Герой магического мира ежедневно получал свои бесстрашные награды, то Драко должен получить хотя бы одну за выдающийся эмоциональный контроль, верно? Верно. Драко шмыгнул носом, пытаясь убедить себя, что проклятые слёзы, которые он чувствовал на глазах, были просто вызваны тем грустным фактом, что он ещё не получил и, скорее всего, никогда не получит орден Мерлина первой степени за эмоциональный контроль. Хотя бы третьей степени, проклятое Министерство. Он заслужил, по крайней мере, третьей степени, не так ли? Четвёртой? Шестая степень была наименьшей, на которую Драко был готов согласиться, хотя, вроде, её и не существовало. Он категорически отказывался принимать степень в двузначных числах. Это скорее стыд, чем честь. – Драко? – раздался мягкий голос позади него, и Драко всхлипнул ещё громче, когда его вынудили вернуться в ужас текущего момента, где он изо всех сил пытался не разрыдаться, как какой-нибудь сопливый первокурсник, – Драко? Ты в порядке? – Конечно, – ответил Драко хриплым голосом, молясь, чтобы Поттер каким-то образом оглох и не услышал глупой дрожи, застрявшей в его пересохшем горле. Почему всё его окружение такое нестерпимо глупое? Его глупые органы и глупые эмоции, его глупые горящие глаза и глупое горло… Драко хотел бы, чтобы всё происходящее было галлюцинацией. Хотя бы не было настолько неловко. Гарри ничего не сказал, просто крепче прижал его к себе, придвинулся ближе, и Драко постарался как можно незаметнее вытереть глаза. Но Гарри не был бы Гарри, если бы не разрушил иллюзию Драко о своём спокойствии, сжав руку блондина и чувствуя следы слёз, окутавшие его мокрые пальцы. – Драко, – прошептал он, целуя его в плечо, – Всё в порядке. Извини. И это, конечно, только заставило Драко плакать ещё сильнее, как проклятого идиота, всхлипывая и вздыхая, и отчаянно пытаясь удержать всё в себе. Всё так несправедливо. Так несправедливо, что Гарри появился из ниоткуда и ласково поговорил с Драко, простил его за всё, а потом ещё и сам извинился. Мерлин, ну почему Гарри такой придурок? Почему он не кричит на Драко? Почему он так крепко держит его и заставляет чувствовать себя в безопасности? Какого чёрта Драко плачет, когда он получил всё, о чём так мечтал последние две недели? Почему он не может просто радоваться? Почему он не может быть привычно спокойным и непринуждённым? Почему он стал таким чрезмерно эмоциональным месивом смятения и смешанных чувств? Почему Драко так чертовски жалок? – Это не так, – произнёс низкий голос, и Драко сумел приостановить свою мысленную драму ровно настолько, чтобы слегка повернуть голову в вопросе, – Ты не жалок, – добавил Гарри. Эти слова заставили Драко сузить глаза, и он открыл было рот, чтобы отчитать брюнета, спросить какого чёрта Гарри применяет легилименцию, грубый ублюдок, но брюнет продолжил говорить, и мгновение спустя он был рад, что его прервали. – Ты говорил вслух, – объяснил он, поглаживая Драко по руке. От этих слов глаза Драко расширились в панике. – Что, прям всё? – это было почти так же плохо, как если бы Гарри и впрямь использовал легилименцию! Гарри фыркнул. – Сомневаюсь. Наверняка сейчас в твоей голове много всего происходит. Но ты пробормотал что-то вслух, да. Пыхтя, Драко перекатился на живот, уткнувшись лицом в матрас. Если он не может остановить свои проклятые слёзы и не может остановить свои проклятые мысли, то всё, что он может сделать, это спрятать лицо и молиться, чтобы однажды это смущение закончилось. – Драко, – сказал Гарри, легко ткнув его пальцем в спину, – Драко, – повторил он, не получив ответа. Но Драко дольше не смог игнорировать нахального брюнета, когда тяжёлое тело навалилась на него, выталкивая воздух из лёгких слизеринца с резким хрюканьем. Гарри лежал на нём, вытянувшись во всю длину, и Драко почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, когда Гарри поцеловал его в затылок и нежно уткнулся носом в его волосы. – Боже, – хихикнул Гарри, и Драко почувствовал, как вибрация от его смеха пробежала по всему телу, – Я очень скучал по тебе и твоим театральным постановкам, Драко. Первым побуждением Драко было поднять голову и убить Гарри свирепым взглядом, а затем холодно сообщить ему, что Драко вовсе не Королева Драмы, а даже если иногда в нём что-то такое и просыпается, то уж точно в этом нет ничего забавного. Но Гарри продолжал покрывать поцелуями его затылок и шею, и Драко решил, что ни за что не хочет, чтоб тот останавливался, и лишь поднял голову, холодно посмотрев на брюнета … по крайней мере, попытался. – Не плачь, Драко, – тепло сказал Гарри, и при этих словах Драко не смог удержаться, чтобы не стряхнуть с себя поцелуи Гарри и не начать вертеть головой, пытаясь взглядом убить несносного Поттера. Но под таким углом обзора он лишь заработал головную боль, ни капли не напугав брюнета. Мерлин, даже углы в его жизни были тупыми. – Я вовсе не плачу, – фыркнул он, – Ты сам не знаешь, о чём говоришь, Поттер. – Возможно, – согласился Гарри. Несколько долгих минут они молчали. – Как ты, Драко? – наконец спросил Гарри, переместив свой вес так, что он лежал наполовину на матрасе, а наполовину на Драко, и блондин почувствовал себя неприлично счастливым под тёплой, успокаивающей тяжестью. Он так скучал по этому чувству. – Просто офигенно, – протянул Драко, радуясь, что его голос звучит более или менее ровно, – Десять из десяти, Поттер, с чего бы тебе думать иначе? – Ни с чего, – усмехнулся Гарри, крепче сжимая его руку, и Драко захотелось остаться в этом моменте навсегда. Он надеялся, что ему больше никогда не придётся шевелиться.

***

Чёртов Блэйз. Конечно, именно Блэйз в конце концов заставил Драко сдвинуться с места. Как только раздался стук в дверь, сначала вежливый, но становившийся всё громче и громче по мере того, как парни игнорировали его, Драко точно знал, кто это будет. Конечно, вариантов было не так уж много. Пэнси и Блэйз были единственными учениками во всём замке, кроме Гарри, которые когда-либо пытались попасть в спальню, в которой они находились. – Какого хрена тебе надо? – крикнул Драко, почти так же раздражённо, как и чувствовал себя. Гарри всё ещё лежал рядом с ним, всё ещё обнимал его, и Драко хотел остаться в таком положении навсегда и игнорировать тот факт, что они не были единственными людьми, оставшимися в мире. Он хотел остаться в маленьком приватном пузыре, который предоставляла им комната в общежитии… когда туда не вторгались надоедливые бородавочники, конечно. – Вы двое трахаетесь или мы можем войти? – крикнул из-за двери Блэйз, и Драко поморщился, гадая, сколько слизеринцев слышали его слова. Когда Вселенная раздавала людям мозги, Блэйз, очевидно, отсутствовал в тот день. – Ни то ни другое, – ответил Драко, снова устраиваясь в тепле Гарри. Внезапно нагло щёлкнул замок, и дверь распахнулась. – Конечно, Драко, – протянул Блэйз, входя в комнату с Пэнси, – как будто твои запреты когда-то имели силу. – Даже не обжимаетесь, а? – сказала Пэнси, обходя Блэйза, чтобы рассмотреть их поближе, – Я разочарована. – А ты что хотела? – рявкнул Драко, – Иди и проверь, не трахается ли кто-то в соседней комнате, чёрт возьми. Не обращая внимания на его тон, Блэйз пожал плечами. – Мы хотели посмотреть, как вы, голубки, поживаете. Неужели между вами снова всё сияет солнцем и радугой? – Нет, Блэйз, – сказал Драко как можно саркастичнее, – что заставило тебя так думать? Как видишь, Гарри обнимает меня с ненавистью. Поверь мне, всё время, пока он прикасался ко мне, он явно желал мне смерти. – Держу пари, даже ты уловил здесь сарказм, м, Поттер? – возразил Блэйз, – И это ещё самые вежливые его слова за последние дни. – Так как дела? – спросила Пэнси, подавшись вперёд и плюхнувшись на кровать; Драко свирепо смотрел, как подпрыгивает под ней многострадальный матрас, – Я хочу услышать все грязные подробности. Вы помирились? Мы четверо теперь тоже помирились? – Ничто не способно уничтожить узы истинной дружбы, Пэнс, – ответил Блэйз, шагнув вперёд, – Нам четверым суждено быть друзьями, и, боюсь, с судьбой не поспоришь. Это замечание заставило Пэнси фыркнуть. – Скажи это Гарри Поттеру. Этот парень спорит с судьбой практически с самого рождения. Блэйз задумчиво постучал по подбородку. – Просто спорить с судьбой, а не щёлкать её по носу и посылать её нахуй. Наш Герой делает это не так уж часто… подумаешь, через день. Пф! Нежная рука легла на голень Драко, и он поднял взгляд на Пэнси, которая смотрела на него обеспокоенно и с явно читаемым вопросом в глубине зелёных глаз. Он кивнул, и она облегчённо улыбнулась в ответ, похлопав его по ноге, прежде чем взглянуть на Гарри с явным колебанием. В следующую секунду она отвернулась, и Драко, повернув голову, увидел нахмурившегося Поттера. – У нас с Драко всё в порядке, – тихо сказал он, ещё раз поцеловав его в плечо, прежде чем сесть. – Не волнуйся, Пэнс, Поттер уже не испытывает к нам былую ненависть, – сказал ей Блэйз, и хмурое лицо Гарри стало ещё более хмурым, – Лишь немного. Что уже прогресс. – Я никогда не говорил, что ненавижу вас, – ответил Гарри, чувствуя себя неловко, – Но это не значит, что вы двое были совершенно невинны. – Как будто они вообще знают значение этого слова, Поттер, – сказал Драко, обращаясь к дальней стене. Он чувствовал жужжащий дискомфорт, распространяющийся по комнате, висящий в воздухе над их головами, как грозовая туча, тяжёлая серая дымка, громко гудящая от статического недовольства, угрожающая в любую секунду разорваться громом, молнией и гневными словами. – Хочешь, чтобы мы ушли? – тихо спросила Пэнси. – Мы лишь пришли проверить как у вас дела, – поспешно добавил Блэйз, – И принесли вам ужин. С любопытством оглянувшись через плечо, Драко увидел большой накрытый поднос, стоявший на кровати Блэйза, и удивился, как мог не заметить его, когда друзья только вошли в комнату. – Вы принесли нам ужин? – Гарри казался удивлённым. – Ну да, – Блэйз пожал плечами, и Драко заметил, что он так же усердно отводил глаза, разговаривая с дальним окном, – К чему бы ни привела ваша встреча, мы не думали, что вы захотите пойти в Большой зал. Поэтому мы просто решили принести вам часть Большого зала сюда. Ну, – он сделал паузу, – по крайней мере, часть кухни. – Спасибо, – сказал Гарри, переводя взгляд с Пэнси на Блэйза, – И я не... я не ненавижу вас. Вас обоих, – в его голосе звучали нервные нотки, и если бы ситуация не была такой серьёзной, Драко рассмеялся бы над тем, как усердно все присутствующие стараются избегать взгляда друг друга. – Я имею в виду, – продолжал Гарри, сцепив пальцы на коленях, – я был зол. Очень зол. Серьёзно, я уже очень давно так не злился, – Пэнси и Блэйз лишь усерднее стали рассматривать стенку напротив, – Но... Драко толкнул его локтем, пытаясь заставить закончить фразу. Теперь, когда он сам больше не барахтался в муках, он мог признать и осознать тот факт, что и Пэнси, и Блэйз тоже были расстроены разрывом дружбы с Гарри. Драко не был единственным, кто искренне переживал о случившемся. Пэнси и Блэйз тоже скучали по Гарри. – Но ты внезапно осознал, что не можешь жить без нас, несмотря на все попытки? – продолжила за него Пэнси, стараясь говорить лёгким тоном и предсказуемо потерпев в этом неудачу. – Но ты отчаянно скучал по нам и часто просыпался по ночам после того, как видел нас во сне и слышал наш смех, который мы когда-то разделяли? – предпринял попытку Блэйз, пытаясь изобразить свой обычный небрежный сарказм, но также безуспешно. Гарри фыркнул. – Конечно, – тихо сказал он, – Если вы хотите этого, то пусть будет так. – Я знал, что ты не сможешь спокойно жить без нас троих, – сказал Блэйз с ослепительной улыбкой, но Драко-то заметил, что он всё ещё смотрит в сторону. – Быть может, в Слизерине вам суждено найти своих лучших друзей, – беспечно сказал Гарри, и трое слизеринцев удивлённо повернулись к нему, на их лицах медленно появлялись одинаковые счастливые улыбки. – Да, всё так, – согласился Драко, протягивая руку, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Гарри, – Совершенно верно.