Любовь всегда побеждает

Спустя несколько дней после того, как Джастин уехал, Майкл нанес мне небольшой визит. Было уже близко к полуночи, но я все еще работал. Никаких баров, никаких развлечений, одна лишь работа, чтобы полностью отвлечься и не думать ни о чем другом. Он сказал мне, что хочет пойти в Вавилон. Он еще ни разу там не был после взрыва. Он начал убеждать меня, что Вавилон должен быть всегда открытым. Именно в этот момент он сказал: «Это то, чем мы являемся. Это то, что сделало нас именно такими. Некоторые вещи не должны меняться». Он был неправ. Я изменился, но он этого не заметил. Он не хотел этого замечать. Он попросил меня пойти потанцевать с ним, но я не хотел. Я пошел было к двери, но он остановил меня своим великолепным монологом: «Ты всегда будешь молодым. Ты всегда будешь красивым. Ты же Брайан Кинни, черт возьми!». Я знал, что не смогу с ним спорить, поэтому я пошел с ним танцевать. И, в конечном счете, Вавилон открылся вновь. Без Джастина. Там были все. Тед и Блейк, Эммет и его новый бойфренд, Бен и Майкл. Я не чувствовал себя настолько одиноко с тех пор, как Джастин был в больнице или когда он ушел к скрипачу. Но в этот раз это было не только одиночество — я страдал и чувствовал себя виноватым. На следующий день после визита Майкла я получил электронное письмо от Джастина: «Я приехал, все хорошо, скучаю по тебе». И я поступил как истинный Брайан Кинни — не ответил на него. Двумя днями позже, я получил еще одно письмо: «Если ты хочешь увидеть меня — щелкни на ссылку внизу сообщения». И тут я поступил не по-брайановски — я кликнул на ссылку. Через несколько минут соединения с сервером, я увидел его. Он рисовал. Я схватил свой телефон и набрал его номер. — Привет. Это я. — Я знаю, у меня есть определитель номера, помнишь? — Точно. Ну как продвигается твое творчество? — Неплохо. Я пока отдыхаю. — Лжец, — слишком поздно, Кинни, ты только что сказал ему, что находишься на его сайте. — Черт. Он подошел к веб-камере, и я ощутил прилив теплоты изнутри, потому что он улыбался своей солнечной улыбкой. — Ты скучал по мне? — Ни секунды, — но его улыбка была еще шире. — Лжец. Мы проболтали два часа. И это был даже не секс по телефону. Мы просто говорили о его квартире, о том, что галерея заказала у него 35 работ для показа, который будет через 3 месяца. 35 картин! Они так сильно верили в него. Я действительно гордился им! Он хотел, чтобы я провел прямую линию между лофтом и его новой квартирой, чтобы мы могли общаться. Я пока не был готов к этому, но я обещал постараться. И после двух дней установки у меня появилась моя собственная веб-камера и прямая связь с Джастином. Также специально для этого я купил новый компьютер. Все что угодно для моего принца. Каждый день я оставляю свой компьютер включенным, даже если мы далеко друг от друга — мы все равно вместе. Никто не понимает, но я действительно изменился. И ничто на этом свете не сможет вытащить меня из моей квартиры, так как я знаю, что каждый вечер я провожу в самой лучшей компании, которую можно только пожелать, даже если это общение и через компьютер. Эти моменты действительно особенные. Они принадлежат только нам, и на сей раз никто не сможет их у нас украсть. Когда я прихожу домой, я всегда вижу его. Я чувствую его присутствие в своей квартире. Мы запланировали мою поездку в Нью-Йорк через месяц. Он не может приехать в Питтсбург из-за этой выставки, но ему нужен перерыв в работе, поэтому мы и решили, что приеду я. А затем все пошло наперекосяк. Один из самых выгодных клиентов «Киннетика» захотел сменить рекламное агентство, а архитектор Вавилона сорвал реконструкцию здания. Поэтому я был вынужден остаться в Питтсбурге. Он хотел приехать домой, но возникли некоторые трудности с его работой. Поэтому мы решили провести нашу встречу на две недели позже. Но казалось, будто все настроено против нас. Две недели спустя я заболел, подцепил грипп. И чтобы не заразить его, я решил не ехать в Нью-Йорк. Его выставка должна была начаться через полтора месяца, поэтому он не мог больше откладывать свою работу. Я так и остался дома. Целую неделю мы провели не отходя от компьютеров. Каждую минуту мы были вместе, но далеко друг от друга. И проблема была даже не в том, что мы были не рядом, а в том, что я не мог коснуться его, обнять его, поцеловать его. И за все это время я осознал, что Брайан Кинни стал кем-то другим. Тем, кто вступит в брак, кто будет проводить своё время с одним единственным человеком, и этим человеком будет Джастин. Две недели спустя я решил, что уж теперь могу поехать в Нью-Йорк и увидеть его, но как раз в это время в Питтсбург вернулись Мел и Линдси, поэтому мы договорились, что и на этот раз я остаюсь в городе, чтобы провести свое время с Гасом. Я очень боялся встречи с ним, но Линдси сдержала свое обещание, он не забыл меня. Но без Джастина семья была неполноценна. Я был неполноценен. И в конце концов, после всего этого, Вавилон заново открылся в субботу на прошлой неделе, как раз в тот день, когда проходила выставка Джастина. Это было совпадением, так как его показ планировался на неделю раньше, но один из гостей не смог приехать, поэтому они перенесли открытие шоу на один и тот же день с открытием Вавилона. Майкл попробовал убедить меня, что ничего не изменилось, что я не изменился и что я по-прежнему молодой и красивый. Но в действительности все изменилось. Все по-другому, потому что я другой, я попросил Джастина выйти за меня замуж, но Майкл считает, что я не изменился. А я горжусь тем, что все-таки смог поменять себя. Я помню ту ночь с мальчишником. Я помню, что хотел провести эту ночь дома с Джастином, но он вытащил меня в Вуди для этой вечеринки. Я также помню стриптизера, который танцевал прямо напротив меня. Я помню, что он был очень горяч, но в один прекрасный момент что-то щелкнуло во мне. Я не хотел его — я хотел Джастина и только Джастина, я спросил себя, почему я всегда ухожу с кем-нибудь еще, когда самый красивый парень на земле вот он, рядом со мной. Я помню, как несколькими днями позже мы лежали в постели и Джастин читал. Потом он отложил свою книгу и прижался вплотную ко мне. В ту ночь я действительно хотел доказать ему, что мне не все равно, что я люблю его, что могу потратить ночь, держа его в объятиях. — Мне приснился сон прошлой ночью. Что мы были в нашем новом доме. Я стал поддразнивать его: — Готовили? Работали в саду? Сидели у камина? — Не совсем. Ты был верхом на мне в конюшне, погружался в меня в бассейн, вбивал меня в теннисный корт… — Ну, это придает новый смысл открытому чемпионату США. — Мне пора начать практиковать подачу. Я помню его руки, блуждающие по моему телу, пытающиеся возбудить меня, но в этот раз я хотел всего лишь обнять его, поэтому прервал его действия фразой: — Разве ты не хочешь просто полежать в обнимку? Джастин лежал под простынью, целуя мою спину и направляясь к другой части моего тела, что, я должен признать, было очень приятно. Но внезапно он выскочил из-под покрывала: — Что? — Я говорю, ты разве не хочешь… — Нет, нет, я слышал, что ты сказал. Ты сказал «в обнимку». — И что? — То, я никогда, ни единого раза не слышал, чтобы ты вообще употреблял это слово, и тем более, что ты на самом деле хотел это сделать! У меня не было ни единого аргумента против его злости, и я выбрал, как мне показалось, самый легкий путь: — Ладно, тогда просто выключим свет, — но я забыл, что когда Джастин приходит в ярость, то никто не может его остановить. — Нет! Нет! Брайан Кинни трахается, сосет, лижет и долбит, но никогда… не обнимается! Большая ошибка с моей стороны, Джастин не понимает, что я всего лишь хотел провести с ним приятный вечер. — Ладно, я употребил слово, которое оскорбляет твои чувства. Извини меня, я прошу прощения. Я никогда больше не буду этого делать! — Нет, дело не только в этом. С каждным день, чем ближе мы к тому чтобы пожениться, человек, которого я знал, все больше отдаляеться! Он был настолько прав, но я мог сказать ему только правду: — Я здесь. — Но это не ты! На вид как ты, на ощупь как ты… но ты… ты никогда бы не пришел на свой собственный мальчишник и не перетрахал бы всех крутых парней вокруге. Ты никогда не интересовался садоводство больше, чем возможностью переспать. — Я просто стараюсь сделать тебя счастливым, — именно так, я хотел быть его единственным. Но он не понял этого. — Я хочу, чтобы ты занимался тем, что делает тебя счастливым… не меня, — я воспользовался шансом и спросил его про Нью-Йорк. Его злость возросла еще больше. — Нахуй Нью-Йорк! — Покорять мир искусства… — Нахуй мир искусств! — Джастин забрался обратно на постель. И потом я решил узнать правду, спросив у него: — Почему? Потому что ты боишься? Как обычно он все отрицал… — Я не боюсь, — я слегка надавил на него, чтобы найти настоящие причины. В итоге он ответил мне, что просто не хочет этого. Но я знал, что все это было чушью. Но затем он выдал, что это просто ничего для него не значит. — И это бы так же ничего не значило, не будь меня здесь? Как обычно, Джастин уклонился от ответа: — Как ты можешь ожидать от меня разумного ответа, если представленые тобой обстоятельства, обсолютно гипотетически, и таким образом, не имеют основы в реальности? Боже, иногда он может быть таким надоедливым. Я пытался сохранять спокойствие. — Просто ответь на вопрос! — О черт, нет! И я дал ему ответ, который я мог придумать и который казался самым реальным для меня. — А я знаю… Я не хочу жить с тем, кто пожертвовал своей жизнью и назвал это любовью… чтобы быть со мной. Он наконец сдался и принял мой ответ: — И я этого не хочу. И та ночь действительно была ночью решений, в тот момент мы уже знали, что свадьбы не будет, и что он должен переехать в Нью-Йорк. Также я знал, что я потеряю не только своего сына и одного из лучших друзей, но и своего любовника. В ту ночь я бы отдал все за то, чтобы сохранить мою жизнь и моего возлюбленного рядом со мной. Но иногда любви недостаточно, чтобы удержать двух людей вместе.