Любовь всегда побеждает

Глядя, как он ходит по гостиной, я подумал: «Как же я рад, что он выбрал меня». Когда я открыл дверь и увидел его на пороге в тот день, когда мы подписывали бумаги о партнерстве, мне казалось, что все это просто сон. Но нет, он на самом деле был там. Я, кажется, всегда догадывался, что он особенный. Он не обещал мне моногамию, или что там друг другу обещают влюбленные, чтобы доказать, что они настоящая пара. Нет, он пообещал лишь то, что было в его силах: что он всегда будет говорить мне правду, что я могу положиться на него во всем. А еще он обещал, что постарается научиться выражать свои чувства. Должен сказать, я горжусь тем, какой прогресс он совершил, общаясь со мной. Я рад, что ему есть на кого положиться. Дафни часто ему помогала. Помню, как она всегда умела склонить меня к разговору, даже если я этого не хотел, и уж наверняка она использует эти трюки и на Брайане. В тот же день, когда мы обменялись кольцами и цепочками, Брайан улетел обратно в Питтсбург, я же остался улаживать все дела, которые нужно было сделать за две недели нашего отпуска. Сперва я позвонил его адвокату и попросил составить завещание. Я знал, что он является адвокатом Брайана вот уже десять лет, поэтому вместо того, чтобы нанимать незнакомца, позвонил ему. Он обещал прислать все бумаги в течение недели после того, как я ответил на все его вопросы. Потом мне пришлось наверстать упущенное. Их было не так много, но достаточно, чтобы я мог поставить свою внештатную работу в перерыв на три дня. Я был рад, что Нью-Йоркский университет утвердил мою заявку после всего, что произошло в ПИФА. Но после успеха Рейджа и того, что я получил рекомендацию от Бретта Келлера, ПИФА согласились дать мне возможность попробовать еще раз. Я получил письмо Бретта за два дня до репетиции свадебного ужина. Я хотел рассказать Брайану, но он убедил меня попытать свои шансы в Нью-Йорке. После моего отъезда я связался с ПИФА и спросил, можно ли перенести мой кредит за обучение в Нью-Йоркский университет, потому что я окончательно решил продолжить учебу и получить степень. Когда я бросал учебу в последний раз, то работал над финальным проектом, сейчас же мне придется проучиться семестр в Нью-Йоркском университете. Я рад, что принял это решение, так как я лучший в классе и даже посещаю дополнительные занятия. Я не сказал об этом Брайану, решив, что это будет ему сюрприз на Рождество. Я обещал, что после окончания съемок фильма о «Гневе» займусь обустройством своей жизни, что я и делаю. На той же неделе я официально начал работать в «Киннетике» как Джастин Тейлор, а не Джулиан Т. Стори — больше не было необходимости скрываться. Я рад, что на этот раз он со мной об этом не спорил. Я знал, что придет час расплаты, но в тот момент он не сделал абсолютно ничего. Когда я разобрался с учебой и работой, то, наконец, нашел время прочитать почту от Майкла и Линдси. От Майкла было примерно 56 писем, в половине из которых он спрашивал, где Брайан, а в другой сообщал, что не видит смысла в выпуске второго тома «Гнева». Он думал, раз мы с Брайаном отменили свадьбу, значит, мы больше не вместе и серию про «Гнева» можно прекращать. В последних письмах он спрашивал, не могу ли я нарисовать что-нибудь на тему расставания ДжейТи и Гнева. Я ответил, что они и не расставались, но он все же считал, что так будет лучше. Поэтому я решил дождаться письма с набросками сюжета и что-нибудь по нему нарисовать. А потом пришлось отвечать Мел и Линдси на вопросы о нас с Брайаном. Как будто никто не мог поверить, что мы до сих пор вместе. Боже, мы старались изо всех сил. Я старался сблизиться с ним, научить его выражать свои чувства. Он до сих пор считает, что недостоин этого. Если бы я только мог отмотать время назад и быть с ним еще раньше. Но прошлое не изменить, в моих силах только сделать будущее лучше, по крайней мере я буду стараться. Я действительно думаю, что в наших отношениях произошел большой прогресс. Середина ноября, скоро день Благодарения, а я не могу уехать в Питтсбург. После дня Благодарения у меня важная встреча с новым агентом Мирандой из галереи на Манхеттене. Миранде нравятся мои картины, а не только деньги. Брайану она нравилась за умение вести дела без всякой мишуры. Она говорит то, что думает, и думает о том, что говорит. К сожалению, у нее не получилось перенести встречу на другой день. Я согласился остаться в Нью-Йорке, позвонил Дебби и маме, чтобы отменить праздничный ужин. Мама сразу все поняла, а с Дебби было сложнее: она стояла на том, что я должен быть дома и точка. Я сказал ей, что на данный момент мой дом в Нью-Йорке, пока я не решу переехать в Питтсбург. Она пыталась переубедить меня, но я стоял на своем и говорил, что приехать сейчас нет никакой возможности. Мы какое-то время поспорили и она бросила трубку. Двумя днями позже, по пути из университета домой, я снова позвонил ей, но трубку взял Карл и сказал, что она все еще очень расстроена и мне нужно дать ей время остыть. В этот же день позвонил Брайан насчет нового проекта, и я рисовал весь день до боли в руке, но тем не менее, я его выручил. В восемь вечера я поговорил с Брайаном в он-лайн. У меня на руке была шина, а он выглядел гораздо хуже, чем казалось после телефонного разговора. Оказалось, он опять поссорился с Майклом, и я решил не говорить ему что Дебби знает о том, что я не смогу приехать домой. Не хотел его тревожить еще и этим, судя по всему, ему и своего дерьма хватает. Вообще-то, мы договорились неделю не видеться. В воскресенье он проснулся почти в полдень, и когда выходил из спальни, я заметил, что что-то изменилось. Я не понял, что конкретно, но что-то было по-другому. Я с десяти утра работал над рисунками для занятий и вносил кое-какие поправки в макет, который он прислал мне в пятницу вечером, когда услышал исходящее от компьютера «Привет». — Привет, уже проснулся? — я пытался скрыть свое беспокойство бодрыми интонациями. — Что-то я разоспался. Как же я устал, — что-то в мозгу щелкнуло, я отложил кисть и подошёл к компьютеру. — Ты болен? Но ты сказал бы мне, если бы это было так, — он улыбнулся, глядя в мое обеспокоенное лицо, и покачал головой. — Я не болен, клянусь, просто у меня много дел, и от этих дерьмовых выходных толку чуть. — Не дерьмовые выходные, а уютный домашний уикенд, мы же договорились. Не то, чтобы мы совсем не виделись, так что… — я сел поближе к камере и склонил голову, как бы подтверждая свою правоту. Он тоже сел поближе: — Да, пожалуй. Я спросил его, что он изменил в спальне. Брайан хитро улыбнулся, подошел к ступенькам и указал на новые двери по обе стороны спальни. Я был ошеломлен — подумать только, какие большие перемены! Двери в лофте Брайана — это просто неслыханно. Я знал, что для него лофт — воплощение той свободы, которой ему так отчаянно не хватало в детстве. И надо сказать, двери были очень красивые, с точеным стеклом. Он вернулся к компьютеру. — Я подумал, когда ты приедешь, мы сможем уединиться, не выкидывая на улицу Дафни. — Отличные двери, — ответил я. — Да, я тоже подумал, что что-нибудь простое и аккуратное будет в самый раз. Я выбрал их из того списка, которые ты недавно составил, помнишь? — Помню-помню, — он сдержанно улыбнулся и покачал головой, как делал всегда, если обнаруживалось, что он сделал кому-то приятное. Время поджимало, и я сказал ему, что пойду работать дальше над набросками и его макетом. Если ему что-то понадобится, я в сети. Поверить не могу, что на следующей неделе день Благодарения.