Связка

— Мистер Фримен? Вижу, вы очень устали. Пожалуй... У меня есть то, что вам нужно. Гордон просыпается полностью выспавшимся. Рядом дремлет Джессика, что-то сонно бормочет про списки и отчёты, и Фримен кидает взгляд на часы. Восемь. Но не так страшно: сегодня выходной, поэтому можно как следует отдохнуть. Но, увы, заснуть почему-то не получается и он аккуратно садится, стараясь не разбудить жену, но у нее слишком чуткий сон. — По работе? — она ворочается и смотрит на Гордона. Тот отрицательно кивает головой. — Нет, не могу заснуть. Тишина на несколько секунд. Джессика вспоминает, что можно поесть. — В холодильнике вчерашний ужин, ты можешь разогреть. Или можешь подождать, я чуть позже еще что-нибудь приготовлю. — Не беспокойся, — он надевает очки, — твою еду я могу есть хоть позавчерашнюю. — Не рекомендовала бы. Но, поняла, у меня есть еще часик. Гордон понятливо приподнимает уголки рта и молча выходит из комнаты, прикрывая дверь. Можно проверить Джоша с Элизабет, но они скорее всего спят. Пускай аппетит был хорошим, от него ничего не остается, стоит приступить к еде, и он отчего-то вяло ковыряет вилкой в макаронах. Ладонь берет пульт, включает телик. Фриман смотрит новости. В них говорят про курс валюты, погоду, последние произошедшие события в различных сферах общества. Интересного ничего толком нет. Совсем незаметно проходит шестьдесят минут, включается плита, тостер. Потом в кухню врываются дети. Элизабет смеется с какой-то шутки брата, бросает что-то в ответ и садится за стол. — Доброе утро! Сын ограничивается простым: «Доброе». — Доброе утро. — говорит Гордон. Дети переглядываются и молчат. Видимо, сказал с какой-то не той интонацией, но пустяк. Через несколько минут Джес дает им по тарелке супа. Лиза с Джош не маются, как их отец, и едят сразу все, после чего благодарят и продолжают про друзей: — Сегодня с Лили иду гулять. — сообщает Лиза, но потом добавляет. — Но к девяти дома уже буду. — А я с Марком у него дома будем в приставку играть. — Джош пожимает плечами, говорит, что по времени также и задерживаться не будет, как в прошлый раз. Гордон только кивает, показывая, что никаких претензий не имеет, а затем слушает разговор детей. Те постоянно разговаривают, рассказывая и делясь чем-то, и шутят. Постоянно шутят. Иногда Гордону не ловко и за них, и за себя. Джес просто смеется над этим. На кухне они остаются одни. Гордон тоже встает, скидывает несчастные макароны в мусорку и складывает посуду. Милая хмурится, и задает вопрос в лоб: — Ты.. странный сегодня. Что случилось? Если честно, Фримен и сам не знает, но ответ придумывает сразу. — Не беспокойся. Скорее всего, это от нервотрепки на работе. — Гордон отмахивается. К слову, его это действительно вымотало несколькими днями ранее. Она была все еще растеряна, но настаивать не спешила, хотя Гордон ничем раздражение не выражал. Это было весьма странно, но, собственно, сам он был не менее интересным. Два сапога, как говорится, пара. — Главное, что все... В порядке? — Представить не могу себе иначе. — на лице Гордона отображается улыбка. Джес ласково треплет волосы мужа и приступает к посуде, что-то напевая под нос. Что же! Сегодня довольно длинный список задач, лучше начать сейчас, раз ему нечем занять себя, и будет правильно. Зато потом будет чуть побольше времени для семьи. День проходил как-то даже незаметно. Погруженный в дела машины, работы и дома, все проходит быстро, и вот Гордон ложится спать, хотя казалось, что совсем недавно встретил утро. Как-то.. незаметно и быстро. — Все сделал, что хотел? Муж честно признается, что мог бы сделать все лучше и больше, чем успел. И действительно: сегодня он был куда рассеяннее, что ему вообще не свойственно. — Не беспокойся насчёт этого, это периодически происходит и со мной, да и с другими. Так что спокойно отдыхай. Она ласково клюнула его в щеку и отходит, чтобы принести стаканы с водой: все еще волнуется и проявляет заботу в мелочи. Но и засыпает Гордон со скрипом. Мужчина периодически ворочается, но сразу наконец успокаивается, когда Джессика со вздохом обнимает его и что-то тихо говорит. Глаза закрываются. И вроде бы очередной пустой сон, но открывает глаза Гордон и понимает, что смотрит ни на потолок, ни на жену, ни на.. что вообще есть в их спальне. Гордон оглядывается. Какое-то пустое место, похожее на бывший зал. На нем обычные штаны и простая футболка. Да и так-то все примерно такое с первого взгляда. Но стоит обернуться и мужчина замирает. Напротив него — он сам. С виду ничем не отличишь, но Гордона просто прошибает от его взгляда. Словно заглядывающий внутрь его самого и, несмотря на то, что клон ничего не предпринимал, враждебный. Комната, которая раньше выглядела вполне уютной, за спиной чужака выглядела разрушенной. Он сжал кулак и, подобно зеркалу, другой Гордон повторил его действие. И Фримен просто замер. Все внутри кричало: «Не шевелись!». Кажется, тот что-то сипел. Его губы почти не шевелились, но Фримен слышал и чувствовал, что тот пытается что-то донести. Фримен подошел ближе. Совсем на маленький шаг, остерегаясь, хотя не верил, что это все сейчас реально. Приподнял руку, но не рискнул касаться. К черту это, лучше отойдет назад: контактировать с этим чем-то совсем не собирался, пусть это и был глупый сон. Но и этого оказалось достаточно. Прежде, чем упустить свой единственный выпавший шанс, по-могильному холодная ладонь сжала его запястье и потащила за себя. За гладь прозрачной поверхности. Боль пронзило все его тело на какие-то секунды, легкие словно наполнились ледяной водой, но, когда он пришел в себя, то осознал, что не может прикоснуться к своей голове. Безумный огонь, только что проявившийся в чужих, но одновременно своих глазах, стремительно разгорался. Фримен не мог ничего делать, он сам стал зеркалом, отражая любое малейшее движение, сопровождающиеся неимоверной болью из-за отчаянного сопротивления. И кричать он не мог. Боль все нарастала, и Гордон думал, что вот-вот умрет от болевого шока, но резко проснулся. Открыл глаза, и словно ничего не было: ни малейшего дискомфорта. Разве что он чувствовал себя уже мятым, однако это не было удивительным. Кошмар сразу забылся. Утро началось как обычно. Гордон оказался в постели один: должно быть, Джес снова ушла раньше его из-за работы, так что пришлось собираться в одиночестве. Но складывалось странное ощущение. Не было плойки на столике или фена, разбросанных бигуди, привычной кружки чая на тумбе рядом с кроватью. Собираясь, Фримен захотел заглянуть к детям в комнату, но почему-то просто прошел, не сказав привычного: «Я на работу, постараюсь придти чуть пораньше. Учитесь прилежно!». Солнце светило все также ярко. Но Гордон ощущал какую-то мрачность, не присущую его окружению. Ученый шел на работу.. механически, хотя каждый раз он наслаждался свежим воздухом и яркими цветами. Повернув раньше, чем надо, да и не в ту сторону, Гордон стал недоумевать, но продолжил идти дальше. Брови не сдвинулись к переносице, лоб не нахмурился, Фримен просто не может остановиться и развернуться. Он с ужасом осознает, что это был не сон.