Как уходила боль...

      Трудно было передать словами всю степень той паники, которую пережил Сичэнь, когда Цзян Чэн, вдруг зажмурившись… перевернулся на спину.       Но, нужно признать, это его отрезвило.       Он уже не задумываясь уверенно поднялся и уже немедля принялся за работу. Сперва мелкие текущие дела клана, затем отдать некоторые распоряжения и, сославшись на занятость, приказать принести завтрак для него и главы Цзян в его цзиньши, так как: «Время не имеет значения, дела кланов не терпят задержек».       Кто знает, чем могло обернуться известие о том, что глава ордена Юньмэн Цзян ночевал в цзиньши главы ордена Гусу Лань. Разумеется, сплетничать в их клане было запрещено, но приглашённые ученики и некоторые члены самого клана порой пренебрегали этим правилом. Даже суровые наказание, порой не помогали. А уж не дай Боги, об этом узнает Совет или Вэй Усянь с Лань Чжанем… На этих мыслях, холодный пот прошибал Лань Хуаня.       В общем, адепта, принёсшего еду, он внутрь не пустил, забрав поднос со снедью из рук и, поставив на стол, принялся просматривать отложенные было документы. Мысли мешались и путались, больше отвлекая и не давая сосредоточиться. Особенно не давало сосредоточиться присутствие главной причины это мыслительного переполоха. Так что он не выдержал и принялся сперва украдкой, а затем уже в открытую наблюдать за спящим мужчиной. Тот же в свою очередь спокойно спал, без малейшего понятия о том, какую бурю возбудил в душе Первого Нефрита. И как сильно…       «Он так умиротворённо спит. А точно ли спит?» — не давая себе задуматься о своих же скрытых мотивах, Лань Сичэнь медленно двинулся в сторону своей постели, на которой сейчас лежал не его глава.       На расстоянии шага он остановился и тыльной стороной ладони проверил дыхание Цзян Чэна. Тёплое, ровное и глубокое. Какое и положено иметь спящему. Но почему-то это не заставило Сичэня уйти и снова заняться документами.       «Ну не проснётся же он, если я пойду к нему немного ближе…» — с такими мыслями он наклонился прямо к лицу главы Цзян, часть волос упала на тело под ним, и волосы одного накрыли волосы другого. Лань Хуань разглядывал его черты и пытался понять себя. Понять, что же именно за чувства будит в нём этот мужчина? Но в то же время чем ближе, как ему казалось, он находился к ответу, тем страшнее ему было. Он не боялся своих демонов и не боялся Цзян Чэна. Но эти чувства отчего-то пугали, хоть он и не разгадал пока их истинную природу.       В последний раз взглянув в лицо мужчины под собой, Лань Хуань с трудом подавил в себе необъяснимое желание как можно скорее увидеть эти глаза и вздохнув, снова сел у кровати, переводя дух и возвращая себе целостность духа.       Но стоило ему отодвинуться, как луч солнца, от которого он невольно закрывал собой Цзян Чэна, упал прямо тому на лицо. Тот немедленно зажмурился, на что Лань Хуань поспешил принять благопристойную позу, продолжая неотрывно наблюдать за непонятной сменой эмоций на лице мужчины, как тот вдруг так же резко, как вчера уснул, внезапно раскрыл свои глаза, в упор глядя на главу Лань. От мыслей, что он делал со спящим Цзян Чэном, тот даже не мог сейчас смотреть ему в глаза, но Ваньинь его, предсказуемо, понял неправильно.       «Тааак. И как это понимать?» — почему-то мысль о том, что Лань Сичэнь не хочет на него смотреть — задевала. Хотя, с чего бы это? Нет! Всё совсем не так! Это была не обида, а непонимание! Вот! Он просто не понимал, что делает Лань Хуань… в своём же цзиньши. Кхм. Да уж, получалось не очень логично. Он не понимал, почему тот смотрел на него спящего. Ведь смотрел же! Цзян Чэн же чувствовал на себе чей-то взгляд! А больше здесь никого и не было! Но Сичэнь теперь отводит взгляд, когда Ваньинь проснулся! Вот! И неважно, что даже в голове это звучало сомнительно и даже немного странно. Но ведь смотреть на спящего, тем более главу дружественного клана — верх неприличия!       Мысли о том, что он делал прошлой ночью, и тот факт, что он даже сейчас занимал кровать принимающего с гостеприимством главы ордена Лань, Цзян Чэн пытался давить на корню.       — Кхм… Глава Лань, не соблаговолите ли вы объяснить мне всё? — почти сдержанно спросил он.       — А вы не помните, что вчера было?       «Чёрт!»       — Но что я…       «…делаю на этой кровати?» — этот вопрос он так и смог озвучить до конца. К счастью, его собеседник был куда более понятлив, чем он сам.       — Вы уснули, — просто ответил Сичэнь.       — Прямо тут?       — Прямо тут.       «В моих руках, но лучше вам этого не знать».       — Но я не помню…       — Вы много выпили.       «Вы многого не помните».       — Да всего один кувшин, обычно я… — поняв, что сейчас сам же роет себе могилу, Цзян Чэн быстро пошёл на попятную. — Кхм! Да, я много выпил. А вы…       — Я не пил, если вы об этом.       — Нет, вы… ты всё помнишь?       — М-м? Да, я всё помню, и, как говорил ночью, повторю — вам не о чём беспокоиться, я на вашей стороне.       Эти добрые слова и тёплая улыбка успокоили Цзян Чэна. Тот столько для него сделал и даже после всего, что он о нём узнал, не испытывал отвращения и не пытался навредить. Сейчас Ваньинь знал точно — Лань Хуань не врёт. В сердце в кои-то веки поселилась безмятежность. Как раньше он мог не замечать такого человека, как Лань Сичэнь? Если бы не его уверенность в том, что он один и никто никогда не будет с ним рядом, Ваньинь бы уже давно мог иметь такого замечательного друга!       Пока Цзян Чэн переваривал всю ситуацию и приходил к волнующему осознанию, что у него наконец спустя столько лет может появиться такой надёжный и верный друг.       Лань Сичэнь расставлял приборы к завтраку, исподволь наблюдая за светлеющим лицом главы Цзян, отчего-то тоже радуясь такому исходу.       «Странно, не помню, чтобы распускал волосы…» — подумал вдруг Ваньинь, и тут же выкинул эту мысль, подумав, что и впрямь, видать, запамятовал.       Так, какое-то время потратив на то, чтобы привести себя в порядок, насколько это было возможно, учитывая, как он уснул, Цзян Чэн присоединился к Лань Сичэню. Трапеза прошла довольно спокойно. Ваньинь всё ещё чувствовал себя довольно паршиво и физически и морально, вспомнив всё, вплоть до момента, пока не оказался в цзиньши Лань Хуаня, рассказывая ему о своей не братской любви к своему шисюну. И вспоминая всё этому предшествующее…       А Лань Хуань, следуя правилам ордена, не смел вновь начать разговор во время еды, лишь наблюдал за снова помрачневшим главой Цзян.       Закончив с завтраком, Цзян Чэн объявил, что сегодня же намерен вернуться в Пристань Лотоса.       — Если это из-за Вэй Усяня…       — Нет! — поспешно опроверг последний. Слишком поспешно.       — И всё же я буду настаивать, чтобы ты остался хотя бы до завтра.       — Но я…       — Прошу тебя, Цзян Чэн.       От этих мягких, но настойчивых слов и под этим тёплым и уверенным взглядом глава Цзян не мог ничего поделать и, сжав губы, просто кивнул.       После этого разговор шёл в обыденной манере о простых делах обоих кланов. На сегодня Лань Хуань предложил пройтись по округе, показав изменившиеся за столько лет Облачные Глубины. И Цзян Чэн с удивлением понял, что после учёбы так здесь толком и не видел ничего. Но в таком виде, не переодевшись как подобает, он выходить на глаза просто не мог, поэтому, договорившись встретиться у библиотеки через час, они наконец вышли. Цзян Чэн немедленно отправился к себе, Сичэнь же не спеша отправился проверять занятость адептов.       Закончив с делами, Лань Хуань первым пришёл на место встречи, неожиданно встретив там непоседливо крутящего головой Вэй Ина.       Заметив брата своего мужа, тот незамедлительно широко улыбнулся и поприветствовал его.       — Здравствуй, старший брат Лань! Рад приветствовать тебя.       После замужества для Вэй Усяня стало привычным так называть Лань Хуаня. Тот и не противился, но сам с обращением пока так и не разобрался.       — Здравствуй, Вэй Ин, а что ты здесь делаешь?       — А? Я? Ну… Да так, жду здесь… — почему-то покраснел он, отводя взгляд.       «Ах, ну да, это же библиотека, это ведь здесь он отбывал наказание, наверное, ему неловко быть там».        Не успел он додумать свою мысль о том, кого именно ждал мужчина, как Вэй Ин, вдруг что-то вспомнив, резко посерел и, опустив взгляд, заговорил совсем о другом…       — Спасибо, что проводил Цзян Чэна вчера. Я знаю, что он за человек, с ним бывает трудно, но он хороший, просто ему нужно, чтобы кто-то позаботился о нём. Раньше, когда его семья, дядя с госпожой и шицзе были живы — это не было проблемой, но сейчас… Последние тринадцать лет он провёл один, заботясь и об ордене и о Цзинь Лине. Отношения у нас никогда не были гладкими, но мы всегда были друзьями, пока… ну, ты помнишь. Ничего уже не изменить и не вернуть, но я снова хочу, чтобы мы были прежними, ведь он всегда был и остаётся моим шиди. Знаю, что он меня теперь ненавидит, но ничего не могу с собой поделать. Ха-ха, — этот деланный смех и горькая улыбка лучше всего говорили и его чувствах. Лань Сичэнь вдруг подумал, что пусть и не родные, но они с Цзян Чэном всё же и вправду братья. Ведь оба они хотели одного и того же. Снова быть теми собой. Но тут же другая мысль внезапно проскользнула в его голове.       «Позаботиться о нём, говоришь? Да я уже позаботился… о нём. Ночью», — и как бы Лань Сичэнь не крутил у себя в голове эту мысль, отчего-то было неловко. И приятно. Но наконец взяв себя в руки, он уверенно ответил, намереваясь поведать Вэй Ину о том, что Цзян Чэн разделает его желание:       — Не стоит переживать. Я всё понимаю, но знаете, на самом деле вчера…       — Лань Сичэнь! — словно из ниоткуда появился сам предмет обсуждения, злобно зыркая на обоих и прерывая сказанное, облачённый при этом в свои гладкие, пурпурные и идеально обхватывающие фигуру одеяния.       — Думаю, мне пора, — растерянно и горько пробормотал Вэй Ин, поджимая губы и уже разворачиваясь, чтобы уйти.       — И куда же ты собрался? Опять к своему мужу? — злобно, почти выплёвывая слова произнёс Цзян Чэн, снова исходя желчью и невысказанной обидой, как теперь понимал Сичэнь.       — Да. Ко мне. — Твёрдо ответил Лань Чжань, плавно спускаясь из библиотеки.       Глава Цзян посерел. Потом покраснел. Судя по всему, вот-вот должна была разразиться новая драка. Чего ни Вэй Усяню, ни Сичэню никак не хотелось. Поэтому каждый, выбрав своего «агрессивно-настроенного» мужчину, принялся первым делом отвлекать внимание на себя. Что, на удивление, сработало у обоих.       Вэй Ин, сходу налетев на мужа и дразнящим поцелуем пройдясь по щеке, уже одним собой затмил для Ванцзи не только какого-то Цзян Чэна, но и весь Гусу, а то и мир в целом.       В то время как Цзэу-цзюнь, положив ладонь на плечо Ваньиню, мягко улыбнулся и мягко напомнил ему главную причину их встречи, едва заметно уводя в сторону. И тот, как ни странно, поддавался.       Двое глав ушли не прощаясь. Впрочем, так было даже лучше. Хотя Вэй Ин не удержался и всё же с тоской посмотрел вслед своему шиди. Но Цзян Чэн уже не заметил. Заметил Лань Чжань и прижал к себе, гладя по плечам и целуя, успокаивая. Он понимал его чувства. Не разделял, не видел смысла всё ещё быть привязанным к такому человеку, как Саньду Шэншоу, но понимал. И до конца собирался быть своему любимому поддержкой и опорой, что бы тот ни решил.       А Цзян Чэн в это время снова переживал свою боль. Он не мог видеть, не мог разглядеть, что брат по-прежнему думает о нём, он мог лишь лелеять свою собственную боль и беспомощность перед этими низменными и грязными чувствами. Сичэнь же теперь легко мог понять, о чём думает сейчас мужчина, что шагал с ним бок о бок, и решил не оставлять всё на самотёк. Он собирался во что бы то ни стало отвлечь его.       «Но чем его можно увлечь? О делах сейчас говорить не стоит, а праздных разговоров Цзян Чэн никогда не уважал. Что же может его… Точно!» — идея пришла внезапно и, кажется, была абсолютно беспроигрышным вариантом. Но не успел он обдумать как бы подвести мужчину к нужной теме, как, словно из ниоткуда, на них выскочил паренёк, почти врезавшись в главу Цзян.       «Что за?!» — именно это было всем, о чём мог подумать Саньду Шэншоу, которого таким неделикатным образом вырвали из собственных мыслей. Юноша перед ним был одет в белые одежды и выглядел неуловимо знакомым, с живой мимикой и… Ах да, точно, они же вместе с другим Ланем крутились вокруг Цзинь Лина! Этого вроде звали…       — Цзинъи, ты же знаешь, что бег запрещён в Облачных Глубинах. Что же заставило тебя… — тем временем первым заговорил Лань Хуань.       Юноша же, увидев, на кого налетел, побледнел. Главу Юньмэн Цзян не просто так даже многие заклинатели боялись больше, чем живых мертвецов, а когда он так пристально смотрел и всё больше хмурился, желание самому найти себе могилку не казалось уже таким печальным. Положение, как ни странно, спасали нравоучения главы Лань, которые хоть и были строгими, но хотя бы давали понять, что тот за действия своих адептов в ответе, и за свою скоропостижную смерть от Цзыдяня можно не беспокоиться.       Тем временем на помощь неудачливому бегуну пришёл ещё один Лань.       — Цзинъи, ты… Глава Гусу Лань, глава Юньмэн Цзян, приветствую вас! Прошу прощения за моего друга.       — Я вас знаю, — внезапно раздавшийся голос, заставил вздрогнуть и поёжиться обоих молодых людей. Они уже догадывались, куда может завести эта встреча. Но то, чего они оба в этот момент сильнее всего боялись, это не холодный тон, не пробирающий до костей взгляд и даже не наказание. А то, что им запретят видеться с юным главой Цзинь.       Но глава Цзян лишь смерил их обоих пронизывающим взглядом и бросив:       — Не создавайте проблем А-Лину, — ушёл не оглядываясь. Лань Хуань лишь коротко кивнув юношам кинул:       — С вами обоими я поговорю позднее, — но как угроза это не звучало, скорее как распоряжение или обещание, поэтому ребята лишь переглянулись и облегчённо выдохнули.       Когда белые одежды адептов окончательно скрылись из виду, Сичэнь осмелился предложить назревшую идею:       — Цзян Чэн, что ты думаешь насчёт того, чтобы Цзинь Лин отправился учиться в Облачные Глубины?       — Что? — по тому, как расширились его глаза и слегка приоткрылся рот, казалось, что это предложение и вправду шокировало мужчину.       — Я подумал, что для поддержания дружественных отношений между нашими орденами не помешало бы обменяться некоторыми знаниями и несколькими адептами из Гусу, Юньмэня и Ланьлин Цзинь и, главное, позволить юному главе Цзинь обучаться здесь. Безусловно, основы и многое другое ему уже были известны, но так же будет весьма полезно… — не секрет, что Цзэу-цзюнь умел подбирать слова и убеждать, так что даже глава Цзян проникся. Но не меньше, чем образование его племянника, его волновали манеры последнего и кое-что ещё, что и подтолкнуло его окончательно к решению принять щедрое предложение Лань Хуаня.       — Я понял. Я согласен. А-Лин… То есть, юный глава Цзинь… У него не так много друзей, но с этими двумя он кажется близок. Не уверен, что идея хорошая, но во всяком случае, хотя бы его характер здесь должен хоть немного исправится. Наглый, упрямый, прямолинейный, самоуверенный, угрюмый, без конца злословит и попадает в неприятности…       И пусть последние слова он говорил словно самому себе, тише, чем предыдущие, по мере перечисления Сичэнь узнавал в чертах юноши некоторые черты и самого Цзян Чэна, но благоразумно не стал ничего говорить по этому поводу. Похоже, у него ещё будет время самому увидеть, в чём и насколько они похожи… А у юного главы Ланьлин Цзинь появится возможность побыть с друзьями. От того, как глава Цзян открыто и, словно жалуясь на своего племянника, рассказывал о Цзинь Лине, чувствовалась забота к юноше и проклюнувшееся доверие к нему самому, Лань Сичэню. Что не могло не радовать последнего. Пусть Ваньинь и сам не осознавал, вероятно, что последние слова Лань Хуань в силу хорошего слуха и близкого расстояния с последним всё же прекрасно слышит.       Дальнейшая прогулка уже прошла без непредвиденных происшествий. Это уже не были в полной мере те Облачные Глубины, в которых когда-то учился Цзян Чэн, но многое всё же осталось неизменным и это навевало бы ностальгию и даже тоску, если бы не присутствие Сичэня, его мерный голос и неспешный темп. До обеда они успели обсудить детали обмена адептами и приезд юного главы Цзинь в целях обучения, который ещё предстояло обсудить со старейшинами ордена Цзинь, что ещё было не так страшно. Эти прохвосты из Ланьлин не упустят своего шанса и, конечно, с самим А-Лином. И об одной мысли об этом разговоре у главы Цзян начинала болеть голова…       После классического гусуланьского довольно пресного обеда Цзян Чэн понял, что больше «злоупотреблять гостеприимством» просто невозможно. Он и раньше не скучал за едой из этих мест, но теперь позволил в полной мере напомнить себе почему. Так что до конца обеда он принялся руководить подготовкой к отбытию назад в Облачные Глубины. А к ночи решил сделать самое сложное — написать племяннику. Так за хлопотами оба главы до следующего утра так и не пересеклись… бы.       В этот раз они снова были в постели Лань Сичэня. Но на этот раз они оба были практически полностью раздеты. Нижние одежды Цзян Чэна спадали с плеч, румянец полностью покрывал его щёки, уши и местами даже плечи.       — Лань… Сичэнь… Не надо…       Его руки беспорядочно цеплялись за волосы, одежду, спину, плечи и руки последнего в попытках… остановить или прижать сильнее?       Но чего Цзэу-цзюнь делать точно не собирался — так это останавливаться. Руками он гладил ноги и бёдра мужчины под собой, забираясь всё выше, всё дальше отодвигая нижние одежды, абсолютно игнорируя любые попытки последнего вырваться. Его губы же целовали, кусали и лизали шею и грудь Ваньиня, ловя его задыхающиеся вздохи краем сознания.       — Сичэнь… Что ты… Мы не можем, мы же… Нет! Остановись! А-ах!       — А ты чувствительный, Цзян Чэн, — словно смакуя его имя, произнёс он ему на ухо.       — Я…       — Я продолжу. Мы можем. Не сомневайся, — и с этими словами глава Лань снял с себя нижние одежды и таким же быстрым и решительным движением развязал пояс нижних одежд главы Цзян.       — Нет! Стой!       Его заалевшее лицо, грудь в бисеринах пота, ошеломлённый взгляд и трясущиеся руки… И слёзы в его глазах, таких чистых и честных.       И это всё его, Лань Сичэня. Эти глаза, эти слёзы… Точно такие же он видел только прошлой ночью. Ему никогда не нравились боль и страдания, ни свои, ни чужие, но почему то эти слёзы будоражили будили что-то дикое в его собственной душе. Сдерживаться уже не было сил…       — А-ах!       В ушах всё ещё звучал стон Цзян Чэна, когда Первый Нефрит наконец открыл поутру свои глаза от слишком реалистичного сна.       «Что?! Почему?» — отчаянно обхватив руками голову, Лань Хуань безуспешно пытался понять, почему ему могло присниться такое, ещё и с Ваньинем. И не менее безуспешно пытаясь выкинуть эти развратные картинки слишком жгучего, слишком страстного, слишком соблазнительного главы Цзян из своей головы.       Так что не удивительно, что с трудом приведя себя и свои мысли в порядок и провожая делегацию из Юньмэня, он всё ещё выглядел немного отрешённым и обескураженным. Никто бы не придал этому значения из уважения или вежливости. И только одной упрямой личности это показалось странным.       — Глава Лань, с вами всё в порядке? Вы всё же не обязаны были нас провожать…       — О нет-нет, всё в порядке. Не стоит беспокойства.       Когда Цзян Чэн, делая последние распоряжения перед отбытием, вдруг подошёл прямо к нему, сердце Лань Хуаня, казалось, ушло в пятки, чтобы затем вернуться, стучась в рёбра, как дикий зверь в прутья клетки. Так что первые слова он даже и не услышал толком, мысленно успокаивая себя тем, что, к счастью, мысли читать глава Цзян не умел. А главное — видеть их…       — Правда? Ну что ж, тогда я дам вам знать как всё прошло с А-Лином. Ждите вестей, — и ободряюще усмехнулся, похлопав главу дружественного ордена по плечу. После этого он обвёл взглядом местность, словно выискивая кого-то взглядом и вздохнув, собирался уже отправляться.       Не успел Сичэнь прийти в себя и сказать что-то на прощание, как на площадке вдруг появился запыхавшийся и почти приемлемо одетый Вэй Усянь. За ним неспешным шагом, словно насилу заставляя себя идти медленнее, двигался Лань Чжань.       Он — глава ордена Юньмэн Цзян, Саньду Шэншоу, хозяин Пристани Лотоса… Но как же он, чёрт возьми, был сейчас рад, видя это наглое, вставшее его проводить в такую для себя несусветную рань существо. Он повернулся к нему, широко улыбаясь, как когда-то, и так же радостно, опять нарушая правила Гусу Лань, прокричал:       — А-Чэн, удачи!       Цзян Чэн застыл, не зная, что сказать. Человек напротив него, всё так же улыбаясь, немного наклонил голову в бок. Его шисюн, Вэй Усянь. Он сам не понимал почему, но именно сейчас видеть его, его лицо и находиться рядом с ним уже не приносило столько страданий, сердце по-прежнему болело, но… терпимо. Вполне терпимо. Так и не ответив, он уже было повернулся уходить, как вдруг, взглянув на него через плечо, кинул:       — Не пропадай, Вэй Ин. Пристань Лотоса и твой дом. Приходи, когда пожелаешь.       И, не давая ни себе, ни кому бы то ни было ещё возможности что-либо сказать или сделать, был таков.       Цзян Чэн уже не увидел, как, широко распахнувшись в неверии, увлажнились глаза его шисюна, как удивлённо его и людей Юньмэня провожали оба Нефрита и даже некоторые адепты клана Лань и как что-то стукнулось о землю, может, чья-то челюсть, но скорее какая-то иная ноша.       Так или иначе, он всё для себя решил. У него есть поддержка. Теперь только вперёд.