* яогуай — в китайском фольклоре демоны и призраки, которыми обычно становятся животные, вернувшиеся для мщения за жестокое с ним обращение при жизни.
— О чём ты? — настороженно спросил Цзян Чэн. — Если родителей девушки похоронили не по правилам, то что могло стать с телами? — Пф, прекрати строить из себя учителя, ты не Цижень, — не выдержал Цзян Чэн. — Конечно же, такие трупы становятся цзянши.** цзянши — согласно китайским поверьям, умерший неестественной смертью или оставленный без погребения покойник, ставший вампиром.
— Пф! О чём ты? Я даже и не думал об этом, — тем не менее, глаза мужчины на миг загорелись лукавством, прежде чем он продолжил. — Верно, но что же будет, если цзяньши столкнутся с яогуаем в момент его превращения. — Это… Я о таком никогда не слышал, — вставил Лань Сичэнь. — Я тоже, но всё случается когда-то впервые, — пожал плечами Вэй У Сянь. — Но подозреваю, что цзяньши могли как-то повлиять на него. И что же тогда мы получим? — Ещё более свирепую и неконтролируемую тварь, что же ещё?! — несдержанно воскликнул глава Цзян. — Вэнь Нин, ты что-нибудь чувствуешь? — В лесу, — лишь на несколько секунд закатив глаза, тут же указал пальцем мёртвец. — Я тоже чувствую именно в той стороне какую-то темную сущность, но… Именно в этот момент с той стороны леса, в которую указывал Призрачный генерал, послышался невероятной силы рёв, пробуждающий мурашки по телу. Именно тогда заклинатели и поняли, где искать детей. — А-Лин, — несдержанно выдохнул побледневший Вэй Ин. — А-Лин! — вторил ему такой же бледный хозяин Пристани Лотоса. Оба Нефрита же отправились следом за тут же поспешившими на улицу мужчинами. Цзян Чэн с трудом себя контролировал. Он должен был найти его! Должен был успеть! А-Лин… А-Лин — единственный, ради чего он жил все эти годы. Он не мог его потерять. Глядя на отчаяние, выступившее на лице главы Цзян, Лань Сичэню стало почти физически больно. Почти такое же выражение он у него уже видел однажды. У храма Гуань Ин, когда Не Минцзюэ попытался напасть на мальчика, и ещё раз, в ту же ночь, когда Мэн Яо схватил их племянника и обвил смертельную нить у его шеи. Он и раньше знал, как сильно Ваньинь ратует за благополучие мальчика, видел, знал. Но не отдавал себе отсчёта. Просто потому что важным человеком тот для него не был. «Важным человеком?» — вдруг задал себе мысленный вопрос Сичэнь, начиная понимать, что сейчас этот упрямый и гордый мужчина рядом и впрямь каким-то образом стал ему важен. Нет, безусловно, он и раньше знал о его силе и умениях, но никогда прежде не смотрел на него так и не думал о нём так, как думает сейчас. И он соврёт, если скажет, что его не беспокоили эти чувства. Уже на полпути к звуку они нашли тех самых цзяньши. То и впрямь были мужчина и женщина. Только, похоже, яогуай тоже повлиял на них как-то. Эти цзянши не оставляли за собой выпитых досуха трупов. Те, чью энергию ян они выпивали, также становились цзянши. Вынужденные днём прятаться в пещере, по ночам они выходили на охоту. Сходу посчитать их не представлялось возможным, но, судя по всему, здесь были не все пропавшие, о которых говорил хозяин пса. А главное, ни яогуая, ни детей здесь не было. Им ничего не оставалось, как разделиться. Вэй Усянь с Вэнь Нином и Лань Чжанем остались разобраться с ними, пока Цзян Чэн продолжил путь. Вэй Ин и Вэнь Нин также порывались последовать за ним, но первый ни за что бы не бросил мужа, а последний — Вэй У Сяня. Ваньинь чувствовал, что надо спешить. И все они понимали, что чем быстрее они доберутся до молодёжи, тем выше вероятность, что те будут живы. Сичэнь ни на чжан не отставал от главы Цзян. Паря на мечах, они успели добраться до детей именно в тот момент, когда на кровавой поляне в страхе стояли оба адепта Лань, а огромное косматое чудовище неслось на А-Лина. Не помня себя, с раскалённым добела Цзыдянем Цзян Чэн тут же накинулся на зверя, успев в последний момент и не дав тому сомкнуть челюсти на кисти своего племянника. — А-Лин! Прочь! — рявкнул он. Скорость реакции, силу и опыт главы Цзян и молодёжи невозможно было сравнивать. Зверь же, хоть и был и сильнее, и быстрее, и свирепее обычных яогуаев, но и он всё же не выдерживал чистой ярости Цзян Чэна, наконец отступая, но теперь это бы его уже не спасло. Тем временем пока Саньду попеременно с Цзыдянем всё сильнее теснили тварь, Лань Сичэнь проверил адептов Лань и А-Лина, временно вздыхая спокойно. Он уже собирался послать оповестительный талисман своему брату и Вэй Усяню, как зверь обратил своё внимание на него. Цзэу-цзюнь тоже это заметил, хоть и слишком поздно. Но он даже успел достать свой Шоюэ, но не воспользоваться им. Тут же пурпурной молнией в поле зрения появился Цзян Чэн. С силой отпихнув главу Лань, он принял весь удар на себя. И казалось, опасность миновала, как чудовище, будто пытаясь достать детей позади, дернуло мордой, но стоило Саньду занять сторону юношей, как зверь нанёс яростный удар по незащищенной груди заклинателя. — Дядя! — Цзян Чэн! — забывшись прокричал глава Лань. А когда увидел, как тот отхаркивается кровью, но снова становиться в оборонительную позицию — не выдержал. Уже не обращая внимания ни на детей, ни на что иное, Сичэнь вступил в бой. Его меч, подобно лунным бликам появлялся то там, то тут — не давая яогуаю и мига для передышки. А сам мужчина двигался быстро, яростно, но в то же время держался изящно и величественно. Только Цзэу-цзюнь способен был сражаться так. Цзян Чэна же обуревали смешанные чувства при этой картине. И злость, что так глупо подставился, и ощущение бессилия, что теперь сражаться в полную силу не сумеет, и зависть чужим талантами, и восхищение этой силой и грацией в бою. Но ни в чём из этого он бы в жизни не признался! Но единственное, чего он даже сам не понял, так это почему он вообще закрыл его собой? Он ведь всегда был сторонником именно невмешательства. Даже много лет назад ставил Вэй Ину в вину, да и сейчас так до конца и не простил то, что он заступился за Ванцзи, а теперь он сам… «Чёрт! Какой бред! О чём я вообще думаю?! Я должен сейчас так же сражаться!» — но вот Лань Сичэнь сделал последний отточенный взмах, и тварь упала замертво. Быстро проверив, что чудовище и впрямь мертво, мужчина вернулся к детям и Цзян Чэну. Встретил его Лань Юань, с обеспокоенным лицом поддерживающий Цзинь Лина за плечо. Цзинь Лин был едва ли не такой же мрачный, как дядя. А Цзинъи просто в восторге смотрел на главу своего клана. Сичэнь хотел было что-то сказать, то ли спросить, то ли успокоить, то ли укорить, но Цзян Чэн успел раньше, повернувшись всем корпусом к детям: — Какого чёрта вы сбежали?! — прозвучал рёв, едва ли не страшнее самого яогуая. — Мы просто хотели попасть на ночную охоту, — насупился Цзинь Лин, но уверенно отвечал. — Так спросили бы разрешения и взяли бы старших! — Как будто бы нам кто-то позволил! — распалялся, по-прежнему опираясь на Сычжуя, юноша. — И правильно бы сделали! — А мы бы всё равно пошли! — Да я тебе…! — от бессильной злости не столько на мальчишку, сколько на собственную беспомощность начал было Цзян Чэн. — Переломаешь ноги?! Боюсь, дядя, я и без тебя, как видишь, с этим прекрасно справляюсь. — Ты! — Я! — Глава Цзян, прошу Вас, нам стоит поспешить в Гусу. Вы и юный глава Цзинь ранены. — Не так уж я и ранен, — в один голос пробурчали оба родича. Адепты Лань и их глава насилу сдержали улыбки от такого единодушия этих двоих. Но, так или иначе, им пришлось дождаться Вэй Усяня с мужем и Вэнь Нином. Расследование и зачистка ещё не были завершены, но и продолжать охоту с ранеными было отвратительной идеей. Как только Вэй Ин увидел Цзинь Лина, опирающимся на Лань Юаня, он тут же подскочил к нему, облапал с головы до ног и, только убедившись в вердикте Сычжуя, немного успокоился, но не преминул поддеть племянника: — Хм, какой ты покорный с Сычжуем. — Да ты! — тут же разозлился мальчишка. — Глава Цзинь, прошу Вас, не двигайтесь столь резко, это может плохо повлиять на вашу ногу. Наслаждаясь устроенным балаганом, Вэй Усянь повернулся к главам Цзян и Лань, как заметил рваную рану на груди первого, что он прикрывал рукой. — Цзян Чэн? — от представшего зрелища он, кажется, даже побледнел. — Да всё со мной нормально. Лучше детям всыпь, чтоб дурь в одном месте не гуляла! — Ха! Раз ругаешься, значит, и впрямь в норме! — тут же пришел в себя Вэй Ин, про себя сделав пометку следить и за состоянием шиди в ближайшее время. — Но с ним я согласен, — тут же абсолютно серьёзно перевёл он свой взгляд опять на молодёжь. И от его слов, и от поведения удивились на поляне абсолютно все. — Вы обязаны были взять меня с собой! — тут же закончил он, и у всех отлегло от сердца. Это был всё тот же непоседливый и невменяемый Вэй Усянь. Он не исправился. Вэнь Нин же подошёл ближе, внимательно осматрел Сычжуя и мягко спросил: — А-Юань, ты в порядке? — Да, дядя Нин, я в порядке, в отличие от ребят, — так же мягко улыбнулся он в ответ мёртвецу. И тут же, вновь поворачиваясь к остальным, твердо произнёс: — Простите, это всё была моя идея. — Эх, А-Юань, это уже не столь важно. Главное, что вы живы, — не преминул потрепать его по голове Вэй Ин. Как сообщил он, поблизости не было больше никакой опасной нечисти. Но кое-что всё же оставалось подозрительным, и ко всему прочему мужчина явно желал осмотреть останки преображенного яогуая. Так что главы кланов и дети уже собирались покинуть это место, как выяснилось, что Цзян Чэн почти утратил энергию ян и не способен теперь использовать даже меч для полёта. Вэй Усянь и Лань Сичэнь тут же принялись его осматривать и в итоге пришли к выводу, что энергия вскоре восстановится, но как быстро, точно сказать было невозможно. «Ясно. Значит, на ногах держаться трудно не потому, что я слабак», — мрачно думал он. — Удивительно! Значит, всего лишь ранив кого-то, этот зверь способен, словно цзяньши, пожирать его энергию. Цзян Чэн, как ты себя чувствуешь? Головокружение? Опустошение? Боль? Тошнота? — Головная боль… — Хм, да, это вполне естественно. А что ещё? — Ты — головная боль! Просто заткнись уже. — Как грубо, Цзян Чэн! — Глава Цзян, я не могу Вас оставить здесь, — вмешался в привычную перепалку Лань Хуань. — Вам необходимо последовать со мной в Облачные Глубины. Там ваши раны осмотрят и смогут обеспечить им надлежащее лечение и уход, — говорил он со своей мягкой и естественной улыбкой на лице, прямо-таки излучая внутренний покой и силу. Но в глубине его глаз всё теплилось беспокойство. — И как, по-вашему, я могу это сделать без меча и энергии? — сквозь зубы тем не менее ответил Ваньинь. — На Шоюэ достаточно места и для двоих. — Вы… — потрясённо начал было Цзян Чэн. — Отличная идея! Цзэу-цзюнь, позаботьтесь уж о моём шиди! — Кто этот тут твой шиди? — тут же взъелся на него мужчина. — Обязательно, господин Вэй, — степенно откликнулся Лань Хуань. — Эй, я ещё не давал своего согласия! — Вы против? — вновь повернулся к нему Сичэнь. И Цзян Чэн не нашел в себе сил отказать ему вот так в лицо, полное беспокойства. Вместо этого он вновь прокричал: — Цзинь Лин! — Что? — тут же вздрогнул юноша. — Ты можешь стоять на мече? — Я… — Я позабочусь о нём, — вмешался Лань Сычжуй, всё так же поддерживая юношу. — Ты уже позаботился о нём, — колко с едва скрываемой злостью бросил Цзян Чэн, всаживая острую иглу в сердце юноши. Тот на секунду сжал кулаки, сдерживая чувство вины и обиду, но затем всё же взял себя в руки. — Я готов принять наказание, но сейчас позвольте мне о нём позаботиться, — по-прежнему твёрдо повторил он. — Ты хоть… — Цзян Чэн, — тихо проговорил глава Лань, — Цзинь Лину сейчас опасно использовать меч для полётов, да и сам ты его взять не можешь. Не беспокойся, я буду лететь ровно за ними, — его речь была едва слышной, но до странного внушительной. Видимо, долгие годы усмирения сурового нрава Не Минцзюэ не прошли даром. Мужчине оставалось лишь кивнуть. Провожая взглядами их всей, Вэй Усянь всё думал. «С чего бы наша юная и капризная госпожа А-Лин и этот упрямый и гордый осёл Цзян Чэн вдруг стали такими покорными? Это совершенно на них не похоже. Интересно. Надо бы разузнать, что к чему».