***
— Цзинь Лин, ты такой красивый. — А ты сжимаешь слишком сильно, Сычжуй! П-полегче! — Нет! — Да ну хватит же! — Нет! Стоило двоим юношам ополовинить второй кувшин «Улыбки императора», как Лань Юань вдруг сжал в объятиях А-Лина и категорически не желал отпускать. С того момента прошло уже полчаса. И если поначалу молодой глава Цзинь был пусть и немного смущён, но в общем-то не против, но теперь уже чувствовал жар и неудобство. Но самым коварным оказалось то, что чем сильнее Цзинь Лин сопротивлялся, тем сильнее его сжимали, категорически отказываясь, как отпускать, так и просто ослаблять хватку. — Да, демоны, отцепись же ты! Сычжуй, ну что мне сделать, чтобы ты меня уже отпустил?! В тот же момент тело, что так сильно прижималось к нему, вдруг вздрогнуло, и Лань Юань поднял на него свой взгляд, полный немого обожания. Он ослабил свои объятия, а затем и вовсе поднял ладонь, обводя пальцами скулы юноши, в то время как на его лице сияла блаженная улыбка. — Прямо всё сделаешь? Всё-всё, что я хочу? Цзинь Лин… «Ааа! Да что с ним такое?! Он, конечно, и выпил больше моего, но что он вообще творит? И почему он так улыбается? И почему он так близко? А почему мне так хорошо?» — окончательно запутался пьяный мозг Цзинь Лина, когда вдруг Лань Юань продолжил, наклоняясь всё ближе, будто желая прикоснуться к его губам: — А-Лин… Я люблю тебя. Этот взгляд, эти слова, это ощущение волнения и мягкости… «А! Я понял, это сон!» — моментально решил все свои моральные проблемы юноша. — «Наверняка я уже заснул, и мне опять снится, что я целуюсь с Сычжуем. Хех, это уже во второй раз. Интересно, а когда я успел заснуть. Нет, а что мне делать сейчас? Хотя если это всего лишь сон, то…» На этой мысли юный глава Цзинь с чистой совестью потянулся навстречу другу. Это ведь всего лишь сон. Да и в прошлый раз ему понравилось. Ничего страшного ведь не будет от одного поцелуя. Тем более наяву он же ни о чём таком не думает! А сны — это просто сны. Кто о них вообще узнает? Но этот поцелуй отличался от прошлого. В этом сне руки Сычжуя не просто лежали на талии, а медленно перемещались по его телу, где-то просто поглаживая, а где-то сжимая. И в этом сне Лань Юань использовал язык. И, ох! Как! Как он его использовал! Если бы они сейчас стояли, то от дрожи в коленках Цзинь Лин бы наверняка опустился бы на пол. Горячий и влажный язык, играючи с его собственным, вторгался в его рот, мешая дышать. Почему-то носом дышать не выходило. А руки словно были везде и постоянно отвлекали от главного. Цзинь Лину было слишком трудно сосредоточиться на одном поцелуе, когда комната вокруг будто кружилась, а Лань Юань словно был везде, его губы, язык, руки, пальцы… Стоп. Пальцы? Почему он чувствует их тепло? Только сейчас он заметил, что аккуратные длинные пальцы друга забрались под ворот нижнего ханьфу и ласкали его кожу. Все ощущения были такими яркими и сильными, что Цзинь Лин просто задыхался. — По… Погоди. Подожди, Сычжуй! — едва оттолкнув от себя юношу, крепко удерживающего его, проговорил красный то ли от смущения, то ли от выпитого Цзинь Жулань. В ответ на него лишь посмотрели взглядом, полным желания и жажды. — Сычжуй, ты… Я не могу, медленнее… — едва он договорил, как искры в глазах Юаня окончательно превратились в пламя, и он снова вовлёк юного главу Цзинь в ещё более неистовый поцелуй. На этот раз остановить его оказалось ещё тяжелее, но А-Лин чувствовал, что если не сделает этого, то определённо сгорит или задохнётся, настолько ему было жарко и душно. — Нет, нет. Сычжуй, не надо так, я… В лице напротив присутствовала сущая мука, когда до его владельца, кажется, медленно доходил смысл сказанного. — Прошу, позволь мне, А-Лин… Хотя бы это. — Что ты… Не успел он ответить, как юный Лань припал к основанию его шеи и, сперва звонко поцеловав, начал делать что-то странное. — Аах! Ммм! — невольно вскрикнул Цзинь Лин от переизбытка чувств. Это было и больно, и приятно одновременно. Когда Сычжуй закончил и провёл своим языком вдоль того места, которое, кажется укусил (хоть и по-странному), по телу А-Лина в очередной раз прошлась дрожь. «Какой же жаркий сон», — успел подумать юный глава Цзинь, как в следующий же миг его голова закружилась, а тело обмякло. «Кажется, он уснул», — через некоторое время окончательно дошло до Лань Юаня, когда тело в его руках ровно и безмятежно задышало. Тогда же он, не особо раздумывая, взял Цзинь Лина на руки, положил на кровать и лёг рядом. Чего, конечно же, он никогда не позволил бы себе подобного в трезвом состоянии, но сейчас в голове у него было совсем иное. Ленивые мысли крутились лишь вокруг этого юноши, его стройного тела, мягких волос, что так приятно было пропускать вот так сквозь пальцы, его красивого и милого лица, заалевших от их поцелуев губ. «Как бы я хотел поцеловать тебя ещё…» — думал счастливый и затуманенный алкоголем разум Лань Юаня. В то время как юноша продолжал рассматривать каждую деталь, каждую черту любимого и вдыхать аромат его волос, чтобы запомнить, сохранить в глубинах памяти как самое бесценное сокровище. Так в трепещущем счастье он и провалился в сон, уже не услышав, как кто-то открыл дверь.***
Лань Хуань не удержался и подошёл ближе, чтобы проверить, не подводит ли его зрение в полумраке комнаты. Но нет, ничего не изменилось. Адепт Лань, как стало понятно, это был Лань Юань, спокойно и мирно спал в обнимку с Цзинь Лином. Правда оба были одеты, а в самой комнате стоял лёгкий аромат так любимой мужем его брата «Улыбки императора». Оба мальчика просто спали. Заклинатель наконец сумел выдохнуть с облегчением. «Ах, так они просто выпили и уснули», — подумал он, тут же забывая о мрачных картинах, что возникли в его голове лишь несколькими минутами ранее. — «Но не думаю, что Цзян Чэну всё же стоит об этом знать. Он может всё неправильно понять. После замужества брата, возможно, даже увидит в этом нечто неправильное и тогда вновь поссорится с племянником. Не думаю, что они делали что-то предосудительное. Вероятно, они, как и их старшие в своё время, просто хотели попробовать нечто запретное, как алкоголь. Ничего ужасного в этом нет, но поговорить с ними всё же следует. И всё же, как им удалось так легко незамеченными пронести алкоголь на территорию Облачных Глубин? Это ещё никому не удавалось, даже Вэй Усяню… Но, что важнее, оставить ли мне всё как есть или стоит что-то предпринять сейчас?» Недолгое время думая, Цзэу-цзюнь просто укрыл детей и, захватив пустую и полупустую бутыли, вышел прочь. Цзинь Лин был в порядке, а значит, и А-Чэн будет, а это главное.***
«Что? Что происходит? Где Сычжуй?!» — судорожно думал Цзинъи у себя в комнате. Его вещи были идеально сложены, настолько идеально, что ему с трудом верилось, что это именно он их сложил, комната была убрана и совершенно чиста. Настолько, что даже Лань Юаня в ней не было! И последний факт очень волновал юного Ланя. Не говоря уже о том, что он совершенно не помнил, как оказался здесь. Последнее, что он помнил, это как они с друзьями собрались тайно выпить алкоголь и он выпил первую чарку. Горько-сладкая горячительная жидкость стекла внутрь и… Всё. Совершенно всё! Но что было потом? И если он ушёл спать или его унесли сюда, то где же Лань Юань? Или он остался на ночь с Юной Госпожой? Тогда, получается, они ночевали вместе? Но там ведь всего одна кровать! А что если они… От представшей в его воображении картинки к горлу подкатил ком, а на глаза наворачивались слёзы обиды. Он не знал, почему ему так плохо от этих мыслей, не знал, почему так больно и неуютно, почему хочется кричать, но именно это он и чувствовал. Он не мог их винить, ведь он сам делал нечто подобное с Лань Юанем, и не мог осуждать их, но всё равно было горько! Тут он вдруг подскочил и начал быстро собираться. «Нет, я должен убедиться! Я обязан проверить!» — решительно думал он, уже выходя к комнатам Цзинь Лина. Он не обращал внимание ни на что вокруг, пока перед его глазами наконец не возникла знакомая дверь, и он, сделав глубокий вдох, не постучал, одновременно сказав: — Цзинь Лин, Лань Сычжуй, вы там? Сказать, что он отчего-то нервничал, — это ничего не сказать. Сердце стучало, казалось, в самой глотке, мешая нормально дышать. Но он ждал ответа. Хоть какого-нибудь! — Да… — прозвучал едва слышный голос Лань Юаня. — Тогда я вхожу, — не слушая ничего более, тут же ответил Цзинъи, открыл дверь и зашёл внутрь. На него тут же уставился сонный и помятый Сычжуй в том же ханьфу, что и вчера. Он сидел на кровати, а позади него лежал спящий Цзинь Лин. — Что ты… — начал кричать было кричать юноша, как А-Юань немедленно подскочил и с ошалелыми глазами закрыл его рот своей ладонью, громко шепча: — Цзинъи, тише, прошу тебя. — Что… что произошло? Не говори мне, что вы… Что вы с ним… — дальнейшие слова упорно отказывались срываться с его уст. Он покраснел и трясся всем телом, но упорно смотрел в глаза другу и по-прежнему ждал ответа. — Ха. Это совсем не то, что ты думаешь. Вчера… То, что произошло вчера, я помню довольно плохо, но, похоже, что мы выпили и уснули. Посмотри, мы с ним оба в одежде, между нами… ничего не было, — с запинкой сказал последнее юноша. — Тогда почему я спал в нашей комнате? Это вы меня выгнали или унесли? — Что? Нет. Конечно, нет. Как только ты выпил, начал странно себя вести, а когда время было около девяти вечера, ушёл спать. — Я? Ты шутишь? — Когда Цзинь Лин проснётся, можешь спросить у него. — Тогда давай его просто разбудим. Сколько можно разговаривать шёпотом? Всё равно уже пора вставать, — немного успокоился Цзинъи, но всё равно немного обидчиво бубнил. Невольно он кинул взгляд на спящего, чей сон его сейчас так сильно раздражал, и не смог сдержать тихого неуместного вздоха. Обычно мрачное лицо просветлело, нахмуренные брови расправились, а волосы спутались из-за сбившегося хвоста, а слегка заалевшие губы наводили на странные мысли, отчего самому юноше вдруг стало стыдно — желания. В голове возникло идеальное слово для этого зрелища: «пленительный». Это было позорно, странно и нелепо, но так беззащитно спящий Цзинь Лин будил в нём буря эмоций, о которых сам Цзинъи даже не подозревал. Это было странно. Слишком странно. Он не мог заставить себя подойти ближе и разбудить друга, не мог заставить теперь себя говорить громче шёпота. — Цзинъи? — прервал его поток мыслей обеспокоенный голос. Сычжуй странно на него смотрел и едва хотел повернуть голову в ту сторону, куда он смотрел, как Цзинъи его резко одёрнул. — Всё в порядке. Цзинь Лина, думаю, лучше разбудить позже, тебе всё равно нужно зайти в комнату, чтобы переодеться. — Ах, да. Похоже на то… Но ты… — Я же сказал, всё в порядке. Поговорим об этом позже, когда он проснётся и у нас будет больше времени наедине. Отчего-то я почти ничего не помню, — признался он. — Как такое возможно? — Если бы я знал! Обменявшись ещё несколькими фразами, адепты Лань поспешили незаметно покинуть покои юного главы Цзинь. И оба, стараясь сделать это незаметно для другого, бросили последний взгляд на спящего безмятежным сном друга. Оба думали о разном, но, сами не осознавая того, хотели одного и того же.***
В голову упиралось что-то твёрдое, а во рту был не очень приятный привкус. Это первое, что почувствовал Цзинь Лин по пробуждению. Он тут же дотянулся до заколки, что так и не снял перед сном, и принялся задумчиво её разглядывать, медленно вспоминая, что было прошлым вечером. В какой-то миг его лицо приобрело пунцовый оттенок, и он подскочил на кровати и вскричал: — Твою мать! Он помнил вино, помнил друзей, а вот то, что было потом… Те жаркие воспоминания, что будоражили кровь и вводили в ступор. «Нет! Не может быть, не может быть!» — ошарашенно думал Цзинь Лин, когда к нему постучались. — Цзинь Лин, ты готов? «Нет! Я не готов! Я совершенно не готов даже смотреть тебе в глаза! Ааа!» — в панике думал юный глава Цзинь, пытаясь придумать хоть какой-то выход из положения и… придумал.