***
«Может, ему было противно? Или, быть может, он просто стесняется?» — всё думал Лань Юань, стараясь вздыхать не слишком часто, ибо друзья уже не единожды спрашивали о его самочувствии. И, судя по взгляду обоих друзей, следующий вздох привёл бы только к серьёзному, но ужасно нежелательному разговору. — Хэй, ребята, ну как дела? Что вы сегодня делаете? — любопытно воскликнул появившийся из ниоткуда Вэй Усянь. Он довольно часто подлавливал друзей и старался провести с ними время, чему-то уча. — А у меня тут есть одна очень любопытная книжка! Для ребят в вашем возрасте — это то, что надо! …И не всегда хорошему. — Только, кхм, читать её лучше, когда будете одни, договорились? Ну, держи, Сычжуй, доверяю её тебе, как самому ответственному! Я верю, что ты не позволишь драгоценной книге пострадать! — и был таков. Естественно, несмотря на все мысли и переживания, после такого тремя друзьями завладело любопытство. — Это…это… Это бесстыдство! Только к вечеру, по негласной традиции собравшись в покоях юного главы Цзинь, они поняли, почему мастер Вэй советовал читать эту книжку без посторонних глаз. Что удивительно, больше всех возмущался похабным картинкам и коротким примечаниям к различным позам, в которых соединялись обнажённые тела, единственный не Лань в помещении. И также был наиболее смущён. Что, если так подумать, совсем и не было удивительно, ибо из всех присутствующих именно у него было меньше всего опыта даже в наблюдении за подобным. Не то что у юных Ланей, что уже давно привыкли и к стонам, и к заметным проявлениям любви, и страсти между четой Второго Нефрита и Мастера Вэя. — Как… Да как он мог?! Да и как вообще он сумел пронести в такое чопорное место такую похабщину?! — Цзинь Лин, успокойся, иначе нас может кто-то услышать, — пытался образумить юношу всё же и сам смутившийся Лань Юань. — Ха. Но всё же он прав. Как Мастер Вэй мог дать нам подобное? — добавил также покрасневший Цзинъи, сложив руки на груди. — Ладно, что он сам с Лань Ванцзи делает… делает всякое! Но дать нам подобное?! Лань Сычжуй, дай мне эту книгу, я её разорву! — Нет, Цзинь Лин. Это книга… — Это сборник похабщины! — И тем не менее это книга. Нельзя так просто обращаться с книгами. Я не могу это позволить. — Ты что, защищаешь её?! — Лань Ванцзи защищал библиотеку клана Лань до тех пор, пока его едва не покалечили. И пусть это совсем не та книга, что достойна великих жертв, но и уничтожать и портить её я не дам. Завтра я просто верну её мастеру Вэю, — непреклонно и решительно закончил Сычжуй. За сим книга с красочными картинками была захлопнута. Но, несмотря на то, что двое из собравшихся лишь фыркали плевались на «сомнительное литературное произведение», ни Цзинъи, ни Цзинь Лин бы ни за что не сознались, что с небывалым интересом и замиранием сердца смотрели на те несколько страниц, что успели разглядеть. Не стоит и говорить, что книгу никто не отдал ни на следующий день, ни через неделю, ни после. Хотя, тайно разглядывая поодиночке картинки в книге, ни один из друзей так и не дошёл до конца. А картинки начали сниться и в ночи, только с более живыми и знакомыми лицами и телами. Вэй Усянь после этого несколько раз спрашивал у Сычжуя про сборник, на что имел удовольствие видеть смущение на лице юноши и едва проскальзывающее нежелание отдавать книгу. Что не могло его не радовать. После этого он не отказывал себе в удовольствии ещё немного подшутить над юношей и понаблюдать за его неловкой реакцией. После чего вновь «забывал» о сборнике. И всё бы так и шло, если бы в один день, после очередного сна с Сычжуем, Цзинь Лин не проснулся со стойким… ощущением. Он твёрдо был намерен рассказать Лань Юаню о той ночи, когда они выпили. Он собирался рассказать ему, что, как ему кажется, было всё-таки не сном. Собирался рассказать ему, что если это так, то ему понравился тот поцелуй и… Ну то, что Сычжуй делал с ним! Цзинь Лин всё ещё не до конца понимал свои чувства. Ему было слишком страшно копаться в себе. Ведь то, что крылось в его глубине, могло быть ужасным и пугающим. Так что он успокаивал себя словами, что сказал им Вэй Усянь, передавая книгу. «Для ребят в вашем возрасте — это то, что надо!» А это значило, что то, что с ним происходит, тоже нормально. Это тело, просто тело! …Которое хотело Лань Сычжуя. От одной мысли о стройном теле друга, о его сильных пальцах и настойчивых губах, а главное, о том жадном взгляде, что он помнил с той памятной ночи, у Цзинь Лина тяжелело в паху. Нормально ли хотеть своего друга? Но почему Сычжуй тогда его поцеловал? У него ведь тогда не было сборника. Тогда почему? Нескончаемые вопросы мучали юного главу. Впрочем, без ответа. Отчего тот и маялся домыслами и догадками, заключив, что, только раскрыв всю правду Лань Юаню, он сможет разобраться хотя бы в себе, раз не во всей этой ситуации в целом. Утром он оделся, как всегда уже уверенно открывал дверь и шагал навстречу друзьям, чётко зная, что с него достаточно странных мыслей и неопределённости. И на секунду он столкнулся со странным, будто бы схожим с его, взглядом Сычжуя. «Да нет, не может этого быть», — с колотящимся сердцем подумал он, отводя взгляд. Но так просто сдаваться Цзинь Лин не собирался! Просто он перенесёт этот разговор на попозже… Лань Юань же продолжал смотреть на него не отводя взгляд и словно поймал какую-то вечно ускользающую от него мысль. В его глазах горело что-то необъяснимое, что-то странное и даже дикое. Он уже поднял руку в сторону главы Цзинь, как… — Пойдёмте быстрее, Цзэу-цзюнь нас уже ждёт. Сычжуй, ты же знаешь. Лань Цзинъи не хотел. Правда не хотел быть тем, кто разлучает и портит отношения. Но это было невыносимо. Невыносимо больно видеть, как между этими двумя что-то происходит. Что-то, чему Цзинъи никогда не был частью. И никогда не станет. Эта мысль была слишком болезненна, слишком невыносима. Настолько, что каждый раз видя сны с Сычжуем или, что и вовсе странно, с Цзинь Лином, он просыпался в поту и тут же в слезах. Потому что знал, видел и чувствовал. Им не быть вместе. И пусть эти двое ещё не поняли, кто они друг для друга. А он… А он просто друг? Просто друзья не хотят друг друга. Тогда кто же он? Встрепенувшийся Сычжуй тут же одёрнул руку и, покачав головой, произнёс: — Верно. Цзинь Лин, глава Лань нас зовёт к себе. Всех троих. Я не знаю, что за причина, но, думаю, нам стоит поспешить. — А? Возможно, стоило заволноваться, что-то спросить или уточнить. Но впервые они просто пошли вместе к ланьши. Каждый мучился своими мыслями.Глава 44. Безответная любовь
29 марта 2021 г. в 01:23
Не Хуайсан не сомневался в своём плане. Он знал, что всё должно пройти безупречно.
Когда день третьего свидания наконец настал, он точно знал, как всё произойдёт. Ведь он сам заранее всё подстроил так, что девушка прийти бы не смогла ни в коем случае (всего-то стоило подкупить какого-то потрёпанного жизнью юношу, чтобы тот подобрался к ней и довольно заметно похитил её сумку).
Не Хуайсан знал, что это неправильно. Но в его плане и вправду не было изъяна: он не стал нанимать профессионального вора. Простого бродягу, которого было бы не так сложно поймать, так что собственность девушки не пострадала бы. А того самого будущего неудавшегося воришку он заранее достаточно щедро вознаградил, так что на лекарства от побоев и даже какую-никакую скромную жизнь ему хватит.
Он сделал всё, чтобы самому подобраться наконец к юному наследнику клана Цзян. Теперь Не Хуайсан лично планировал встретиться с ним, уже не в женской одежде, а прямо так. Он собирался будто бы случайно появиться, когда Цзян Чэн уже отчается встретиться с девушкой, и утешить.
Не соблазнить, нет. На это, как он рассчитал, уйдёт больше времени. А к этому человеку нужен был особый плавный подход. Эта встреча должна была стать их тайной, сблизить их, сплотить. Хоть, по сути, это была бы лишь небольшая встреча двух отпрысков разных кланов, но это был важный шаг, чтобы завладеть сердцем Цзян Чэна.
Но Не Хуайсан просчитался.
В тот день он был сам не свой от волнения. Из головы всё не выходили планы о встрече. Каким будет Ваньинь? Насколько сильно это повлияет на их дальнейшие отношения? Не Хуайсан едва ли не считал мгновения до встречи. И вот всё уже готово, девушка не пришла и не придёт — это точно. Цзян Чэн стоял упрямо, с поджатыми губами, и лицо его становилось всё более и более хмурым. Вот-вот. Ещё немного, и Не Хуайсан выйдет к нему и…
— Брат Хуайсан, позволь узнать, что ты здесь делаешь?
Ледяной голос, что невозможно было не узнать, прозвучал за спиной.
— Б-брат Минцзюэ?
Не столь удивительно было, что брат знал, где он находится, сколь то, что он пришёл сюда за ним.
— Ты считаешь, что можешь позволить себе прохлаждаться здесь в Юньмэне? Ты должен готовиться к обучению в Облачных Глубинах! Я бы ещё стерпел мелкую блажь, если бы твои успехи с саблей были бы хотя бы на уровне среднего заклинателя клана Не, но они даже до навыков конюха не дотягивают! Ты немедленно возвращаешься в Нечистую Юдоль.
— Но-но, брат! Я не могу… Только не сейчас! Сейчас я…
«Нет-нет-нет! Ведь если я сейчас уйду, то что будет с Цзян Чэном? Что будет с нами? Нет, я не могу этого позволить! Я должен уговорить брата!» — панически думал Не Хуайсан тогда, ища пути отступления. Но в этот момент старший Не, не желая слушать возражений, мгновенно нажал на несколько точек и тем самым обездвижил его.
Не Хуайсан пытался сопротивляться, пытался хоть как-то выскользнуть из рук брата, но ничего не помогало. Они медленно отдалялись от того места, где одиноко стоял юноша в пурпурном.
Но последним его воспоминанием, самым отчаянным и вопиющим, было то, как Цзян Чэн встретился с какой-то высокой красавицей и они вместе ушли прочь.
Насколько он знал, именно с тех пор юный наследник клана Цзян больше никогда не интересовался женщинами. И сколько бы Не Хуайсан не пытался сблизиться, дальше дружбы дело не шло. Цзян Чэн даже не рассматривал его как-то иначе. Не Хуайсан пытался хоть как-то сблизиться с ним через Вэй Ина, когда они вместе попали уже на обучение к клану Лань.
Маневрируя между строгими выговорами учителя Цижэня, его бесконечными придирками и наказаниями за неуспеваемость и такими же нескончаемыми нагоняями от старшего брата (который непостижимым образом узнавал об этом), Не Хуайсан пытался как-то угнаться, как-то достичь Цзян Чэна. Но всё, что ему удавалось, — это ровная дружба. Не столь сильная, как с Вэй Ином (конечно, тот ведь был с Цзян Чэном рядом с самого детства), и ни разу не давшая поводов к надежде на что-то большое. Но Не Хуайсан продолжал. Изо всех сил пытался найти пути к сердцу Цзян Чэна, к нему. Если бы Лань Чжань не появился в тот день пьянки, то, возможно, между ним и Цзян Чэном могло ещё хоть что-то проскользнуть. Но не успел он оглянуться, как тот был уже пьян, а Второй Нефрит их поймал.
Он думал, что, возможно, без Вэй Усяня сможет подобраться к объекту своей безответной любви. Но после драки с Цзинь Цзисюанем и последующим уходом из Глубин непоседливого юноши, Цзян Чэн не столь охотно шёл на контакт, снова медленно закрываясь в кокон. Хотя внешне был всё так же вежлив и учтив, но ни на какие авантюры или же шалости уже не вёлся, решив посвятить оставшееся время в этом месте «очищению репутации своего клана».
Не Хуайсан знал, что значит быть навязчивым. Именно поэтому он снизил свой уровень внимания и дружбы с Цзян Чэном, чтобы тот ничего не заподозрил.
После учёбы он уже думал над тем, как начнёт действовать дальше. Но всё опять пошло не по плану.
Сперва своеволие Вэней поставило его в весьма затруднительное положение, венцом которого стало путешествие в пещеру Черепахи-губительницы. Слишком не к месту было в таком месте и при подобных обстоятельствах воплощать свой план или даже просто выражать чувства. Он это понимал, а потому продолжал ждать. И дождался. Но совершенно не того.
Война.
Сгоревшая Пристань Лотоса.
Не Хуайсан думал, что его сердце умерло, когда он узнал об этом. Навсегда схоронившись в свежем пепле, так и умерев, задохнувшись, не имея ни малейшего шанса даже на мимолётную близость. В то время он был в отчаянии. Ему не хотелось ни есть, ни спать, ни любоваться своими любимыми веерами и книгами, ничего. Даже волнение за брата ушло на второй план, когда Не Хуайсан думал о том, что навсегда потерял его.
Он впервые был рад тому, что ошибался, когда узнал, что Цзян Чэн жив. Ему казалось, что он снова может дышать.
Не Хуайсан всецело поддерживал идеи брата против клана Вэнь, что было нетрудно, ибо тот всегда радел за справедливость. А никто на тот момент не был более невежественен, чем Вэни.
Когда всё так обернулось, что Вэй Усянь стал Магистром Дьявольских Искусств, а сам Цзян Чэн — главой, неспособным контролировать своего союзника?
Не Хуайсан не успевал ничего предпринять, как обстоятельства постоянно круто менялись. Одно за другим они рушили его едва сформировавшийся план. Каждый раз.
И вот Цзян Чэн один, распрощавшийся со своим другом и шисюном, сестрой и родителями. С месячным ребёнком — единственным живым членом своей семьи.
Никто ему тогда не помог, не пришёл, не поддержал, не встал на его сторону. Лишь Не Хуайсан наблюдал издалека, следя за ним по своим каналам и создавая идеальный план. Как ненавязчиво и без подозрений вновь заявится в жизнь Цзян Чэна.
Только всё опять посыпалось прахом. Когда не стало Не Минцзюэ. И Не Хуайсан определённо догадывался, чья это была вина. С тех пор он поклялся отомстить, не бросая наблюдение за главой Цзян. Чтобы в нужный момент быть там для него. Или сделать так, чтобы нужные люди были рядом.
И когда встал вопрос о том, что же делать с рукой брата Минцзюэ и каким же образом выйти на след Мэн Яо, Не Хуайсан не нашёл ничего лучше, чем обманом и хитростью воскресить Вэй Усяня. И пусть Цзян Чэн будет злиться, ворчать, возможно, даже попытается убить шисюна, Не Хуайсан точно знал — не убьёт. Не покажет, но будет рад. Ведь… С тех пор он так ни с кем и не сблизился. На его стороне не было ни женщины, ни друга. Лишь совсем юный ребёнок — его племянник, который и сам нуждался в поддержке. Потому глава Не знал, что делает.
И наконец-то всё вновь шло по плану. Наконец-то Цзян Чэн был спокоен, а брат Минцзюэ отмщён. Но…
«Так почему? Почему, глава Лань?! Тебя не было с ним, ты не был на его стороне никогда! Тогда почему сейчас ты смотришь так на Цзян Чэна? Что ты делаешь? Почему он? Почему его? Почему именно того единственного, кого я так давно хотел себе?!» — думал он теперь, сжимая кулак на веере и хмурясь. Его план опять шёл под откос, и на этот раз у него не было ни единого понятия почему. Но и это он собирался выяснить.