***
— Я не хочу больше видеть тебя рядом с ним! — Ты не можешь мне этого запретить! — И почему же это?! — Потому что он мой друг! — Ах друг! А ты вообще понимаешь, что с друзьями не целуются?! Ответь мне, А-Лин! — Ты… Ты не понимаешь, — внезапно тихо произнёс Цзинь Лин. Они уже довольно долго спорили и вот наконец произошло затишье. Когда отдалённо стали слышны стоны им обоим знакомой парочки. Что ничуть не улучшило ситуацию. — Чего я не понимаю, А-Лин?! Ты вот как эти вот хочешь закончить?! Слышишь их, да? Вот так же хочешь?! — зло продолжал напирать Цзян Чэн. — Я не знаю! Отстань! — Ещё слово, и я не завтра, а прямо сегодня пойду и выбью всю дурь из головы того бесстыдного Ланя! — Ты не посмеешь! — Ты так думаешь?! — Да! — Я твой дядя! И раз уж ты сам не можешь постоять за свою честь, то это сделаю я! — Нет! Сычжуй мой друг, я не дам тебе этого сделать! — Ах, друг? А ты уверен в этом?! — Я…я… я не… Да я пойду и узнаю сейчас! — упрямо закончил Цзинь Лин. — Ну пойди — узнай! Только потом не приходи ко мне плакаться, что всё не так, как ты думал! — Даже и не собирался! И снова звук захлопнувшейся двери. Глава Цзинь уверенно шёл по отелю в поисках «друга», а Цзян Чэн теперь дрожал и запихивался от криков и эмоций, что переполняли его. Это было опасно. «Неужели мальчишка не понимает, что такой расклад может повредить ему. К чёрту этот клан Цзинь! Но А-Лин не должен пострадать от этого. Если ради его безопасности я должен буду лично убить этого Сычжуя, я это сделаю. Даже если это не детские и наивные иллюзии, он должен понимать, что как от главы клана от него будут ждать наследников, и тогда…» — Цзян Чэн? Из приоткрывшейся двери выглянул тот, кого сам глава Цзян никак не ожидал увидеть. — Лань Сичэнь? — А где А-Лин? — Этот глупый и безрассудный мальчишка пошёл искать этого своего друга! — Кстати, насчёт этого… Он не говорил, что думает о случившемся и… о Сычжуе? — осторожно спросил Сичэнь. — А? Нет. Но он и так без конца защищал того крысеныша! И без того ясно, что он слишком привязался к нему. Только он даже не подозревает, чем это может закончиться! — Цзян Чэн, подожди, — Сичэнь медленно подступал ближе к мужчине. — Почему ты меня опять успокаиваешь?! — тут же попытался увернуться от, ставших почти обыденными и привычными, касаний Ваньинь. Не то чтобы ему не нравился сам глава Лань, но его серьёзно настораживала собственная реакция на подобное. — Цзян Чэн, я просто хочу, чтобы тебе стало лучше… — Мне не будет лучше, пока ты не отойдёшь! — внезапно резко воскликнул Цзян Чэн и, видя бледнеющее и отчаянное лицо напротив, почувствовал жгучий стыд и вину. Лань Хуань же вовсе не виноват, что у него самого всякие странные мысли насчёт главы Лань. И хоть гордость была его неотъемлемой частью, Цзян Чэн не хотел видеть эту боль на знакомом с юности лице. — Я… Я не это имел в виду. Хаа. Неважно. Почему ты здесь? — Неважно. Уже неважно. Я, пожалуй, позже зайду, — уже было развернулся тот, когда глава Цзян резко схватил его за кисть и гаркнул: — Нет! Говори! — То, зачем я изначально пришёл, не столь важно. Но я всё же хочу кое-что у тебя спросить, — при последних словах Первый Нефрит подошёл опасно близко. Но сейчас Ваньинь был слишком захвачен речью последнего. — Цзян Чэн, ты ненавидишь всех обрезанных рукавов? И нет ни единого шанса, что это изменится? — Конечно! — незамедлительно ответили ему, даже не задумываясь над ответом. — Я так и думал, — со вздохом ответили ему. — Тогда мне нечего больше тебе сказать. Но вот уйти мужчине вновь не дали. Прямо так схватив его за ворот ханьфу, ему в лицо прорычали: — И что это вообще значит, Лань Сичэнь? Тот же лишь отвёл взгляд и, вновь вздохнув, попытался аккуратно вырваться. Так что неудивительно, что в результате всех этих манипуляций из ханьфу что-то выпало. Цзян Чэн едва не наступил на это «что-то». Но, обратив внимание, наклонился и поднял, разглядывая простую заколку с лотосом. Слишком знакомую ему заколку. — Лань Хуань, откуда у тебя это? — с нечитаемыми эмоциями в голосе спросил он.Глава 50. Неожиданные открытия. Часть 2.
8 мая 2021 г. в 09:33
Примечания:
Становиться жарче!)
— Что ты сказал?! — без предупреждения ворвался в комнату метающий гром и молнии Цзян Чэн.
Лица всех присутствующих, кроме Сичэня, выражали шок.
— Э? Цзян Чэн? Что ты тут делаешь? Или ты-таки за детьми? — невозмутимо начал Вэй Усянь, подходя ближе, тем самым специально переключая внимание мужчины на себя.
— Как видишь! Но сейчас я занят, пошёл вон! Лань Сычжуй, готовься к смерти, — огрызнувшись, зловеще проговорил Цзян Чэн, пытаясь пройти мимо Вэй Ина. И если мимо последнего у него и получилось пройти, как всегда просто отпихнув его в сторону, то ставший между ним и подростками Лань Чжань стоял столь же непреклонно и неподвижно, словно скала.
— Уйди с дороги!
— Нет.
— Тогда пеняй на себя! — со злобной и зловещей ухмылкой проговорил Цзян Чэн. Но, к счастью, до того, как он успел что-либо сделать, Первый Нефрит уже положил ему руку на плечо и обеспокоенно высказался:
— Цзян Чэн, постой! Прошу тебя, не действуй сгоряча. Но, если мои слова тебя не достигают твоего сердца, и ты всё ещё хочешь навредить Лань Юаню, то я, как глава ордена, не могу этого допустить, — решительно сказал он, продолжая сжимать плечо мужчины. Стоило от этих слов Ваньиню разозлиться ещё сильнее (что и без того казалось трудновыполнимым), как Сичэнь смиренно закончил: — Всё, что ты так жаждешь сделать с этим адептом Лань, — можешь сделать со мной. Я не буду противиться.
— И какой в этом смысл?! — ошарашено, громко и зло выпалил заклинатель. — Это ведь он целовался с Цзинь Лином, а не ты. И это он только что высказал подобную чушь! Каким боком тут ты виноват-то?! Как я могу причинять боль тебе, когда её заслужил этот наглый мальчишка?! — всё больше заводился мужчина, напрочь позабыв про присутствие здесь остальных.
— И всё же, если в твоей душе так бурлит жажда крови, я предпочту, чтобы ты утолил её за мой счёт. Что бы это ни было — я выдержу. Можешь не сдерживаться, — сказал Лань Сичэнь, уверенно и непреклонно глядя в глаза Цзян Чэна.
Тот и сам не понял, когда от таких простых слов и взгляда его сердце, в котором «бурлила жажда крови», вдруг забилось чаще по какой-то совершенно иной причине. Глупой, несуразной и непонятной. Цзян Чэн не хотел больше никого бить. Он не был зол. Взамен ему хотелось куда-то сбежать, спрятаться, чтобы его никто не мог видеть в таком состоянии. И если прежде, будучи главой Юньмэн Цзян, он никогда не мог себе этого позволить. Следуя заветам матери и отца, он был сильным, терпел и шёл вперёд, даже когда душа вся изломалась, а тело едва слушалось. Он упрямо шёл вперёд. Он был главой Цзян, сыном своих родителей. И он не мог позволить себе проявить слабость.
Ранее единственной слабостью Цзян Чэна всегда была лишь его семья, к которой относился и Вэй Усянь. Затем единственным, кто имел для него вес и чьё благополучие и счастье имело значение, стал Цзинь Лин. И долгие годы это ничуть не менялось. Даже, когда Вэй Усянь вновь появился в этом мире. И только с появлением этого человека, Первого Нефрита Лань, в качестве друга, Цзян Чэн всё чаще начинал чувствовать себя странно. Не так, как привык. И это его беспокоило и даже пугало.
Он попытался безмолвно отшатнуться от Цзэу-цзюня, но тот, словно даже и не собирался его отпускать, лишь крепче сжал пальцы на его плече, не разрывая зрительного контакта. Цзян Чэн вздрогнул и, отведя взгляд, в едва сдерживаемой панике выпалил:
— Отпусти! Я… Я не буду ему ничего делать. Пока.
— И дашь ему возможность объясниться? — Лань Сичэнь сделал ещё шаг навстречу и попытался заглянуть ему в глаза. И Цзян Чэн ошалело взглянул на него и внезапно пересохшими губами резко ответил:
— Да, чёрт возьми! Только отпусти! Я понял! Понял тебя! — после чего с новыми силами попытался вырваться. На этот раз у него получилось. Или, точнее будет сказать, что сам Лань Хуань, заподозрив главу Цзян в странном даже для него поведении, настороженно отпустил его, естественно, принимая мгновенное решение понаблюдать за ним и позднее каким-либо способом выяснить причину.
«Неужели этот случай между Цзинь Лином и Сычжуем так взбудоражил его?» — думал Сичэнь в замешательстве.
— А сейчас я забираю А-Лина! — внезапно повернув голову к племяннику, угрожающе проговорил грозный Саньду Шэншоу.
— Что? — тихим и приглушённым голосом проговорил побледневший Сычжуй. Он бы лучше сам пошёл с дядей А-Лина, чем вот так просто с ним расстался сейчас. Он не был готов к этому. Совершенно не был. Но прежде, чем он успел совершить нечто неблагоразумное и даже дикое, за него высказался сам Цзинь Лин. Точнее за себя, но утешая друга, сам того не понимая.
— Нет! Я никуда не полечу! — заупрямился он.
— Дурак! Конечно не полетишь! Мы берём комнату в этом постоялом дворе и говорим!
— А? — в недоумении выдал юноша, словно до него не доходил смысл сказанного.
— Сегодня я выслушаю твою историю и выскажу всё, что думаю об этом! А там посмотрим. Возможно, твой «друг» Сычжуй отделается просто поломанными ногами, — хмуро закончил Цзян Чэн. И не успел Цзинь Лин ни возмутиться, ни хоть как-либо отреагировать на такой поворот, как его почти что насильно утащили прочь, кинув напоследок: — Вэй Усянь, держи своего воспитанника подальше от моего племянника! Завтра я с вами разберусь!
Когда дверь с гулким хлопком захлопнулась, за её пределами тут же стали слышны пререкания двоих родственников на повышенных тонах. В выражениях ни один не стеснялся, что показывало явно высокую степень близости. Хотя и не все могли понять подобное.
Сичэнь и Сычжуй выглядели одинаково разочарованно. Потому что оба понимали, что ночь они проведут хоть и в одном здании, но не со своими половинками, и вообще до следующего дня их они не увидят. И уже предчувствовали ту тоску, что будет преследовать их ночью. Как и то, что и как придётся говорить им, чтобы успокоить и усмирить, когда они вернутся.
«Он ведь не зол, что я заступился за Лань Юаня? Возможно, это было неправильно с его точки зрения, но я должен буду ему объяснить, что, как глава Лань, я отвечаю и за адептов. Тем более что ни брата, ни его мужа совсем не обрадует, если этот мальчик пострадает. Его нужно просто выслушать. Что ж, этим тогда сейчас и займёмся. От этого будет зависеть, как стоит действовать дальше», — логично рассудил Лань Сичэнь. Пока это не касалось Цзян Чэна и того не было рядом, у него это получалось более чем хорошо.
«С Цзинь Лином ведь всё будет хорошо? Его дядя ведь не станет его наказывать за этот поцелуй? И… Что этот поцелуй значил для него? Он отвечал мне. Но почему? Я должен узнать во что бы то ни стало. И всё равно, что мне скажут и сделают другие. Даже будь это глава Цзян, мне неважно!» — думал Сычжуй, когда к нему обратился Вэй Ин:
— Ну что, Сычжуй, как ты только сумел так влипнуть? — вздохнул он, с измученной улыбкой. — Так что, объяснишь нам, что значат твои слова? Ты — моя семья, но и Жулань тоже. Я должен понять, что произошло между вами двумя, — сказал Вэй Ин, положив мальчишке руку на плечо.
Дальше был рассказ. Все присутствующие внимательно слушали. Конечно, Юань не планировал рассказывать это сразу всем — и другу, и приёмным родителям, и главе Лань, — но так или иначе он собирался это когда-либо сделать. И раз так всё сложилось, то так тому и быть. К счастью, его никто не перебивал. Разве что мастер Вэй иногда кивал или понимающе хмыкал.
—…Затем я его поцеловал. Если бы он оттолкнул меня или просто не ответил, я бы не стал настаивать и даже тешить себя мимолётной надеждой, но… — скомкано закончил он.
Какое-то время в помещении царила почти звенящая тишина. Затем слово взял тот, кто говорил едва ли не меньше всех:
— Что ты к нему чувствуешь? — на обычно бесстрастном лице Лань Чжаня проскользнула странная эмоция. Но это было неважно. У Лань Юаня был лишь один ответ. И лишь его он мог озвучить:
— Я… Я люблю его, отец, — отчаянно, но уверенно ответили ему, встречаясь взглядами. Ванцзи секунду разглядывая юношу, кивнул и на том посчитал важные разговоры законченными.
— Брат, у тебя есть вопросы ко мне или А-Юаню?
— Нет, Лань Чжань. Всё, что мне было нужно, я уже услышал, — ответил тот, не уточняя, впрочем, что его собственная задача от этого легче ничуть не становилась, даже наоборот. Но теперь, во всяком случае, винить лишь Лань Юаня определённо было нельзя. Во всяком случае, он сам был уверен в своих чувствах. И другая сторона явно была не против. Значит, дело было теперь в том, что на самом деле чувствовал сам юный глава Цзинь.
— Тогда посели детей и давайте спать, — произнёс он, вставая и буквально выпроваживая «незваных гостей». Вэй Усянь и глазом не успел моргнуть, когда они с мужем вновь остались наедине. Но почти сразу же, разгадав его замысел, он игриво ухмыльнулся:
— Лань Чжааань! Ты что, только что их просто выгнал? Это чтобы мы остались наедине?
Ванцзи ему не ответил. Просто продолжал пожирать глазами, медленно подходя ближе. В итоге, уже повалив мужчину на всё ещё не застеленную постель, он лишь прошептал на краснеющее ухо:
— Мы не закончили.
Что было дальше — слышал весь отель. Кроме, что неудивительно, двоих юньменьцев, которые и без того кричали едва ли не громче. Хотя и совсем по другой причине.