Как уходила боль...

      В то время пока за главой Цзян неустанно присматривали Вэй Усянь, Лань Хуань и Цзинь Лин, на остальных же пали прочие обязанности.       После того, как Цзян Чэн проткнул тварь, та долго не продержалась. Правда как минимум троим из присутствующих было больно наблюдать, как сяньли умирал в облике Саньду Шэншоу.       Вэй Усянь побледнел тогда и замер, Цзинь Лин едва не дрожал, во все глаза глядя на происходящее, Лань Сичэнь же тоже, казалось, едва дышал. Видеть подобное было тяжело. Но, в конце концов, взглянув на бледного, хмурого, но всё ещё живого и дышащего Цзян Чэна, им удалось взять себя в руки.       Затем всё завертелось совсем быстро. Нужно было связаться с местными властями, упокоить останки чудовища, очистить помещение от миазмов и поискать следы возможных других монстров или жертв.       На всё это у троих Ланей ушло чуть больше суток, за которые они виделись со своими спутниками всего раз и то мельком.       Лань Чжань лишь успел сжать плечо Вэй Ина, пока Цзян Чэна осматривал очередной лекарь, и поцеловать в висок перед уходом, с братом они лишь обменялись кивками. Адепты же Лань с опаской тогда смотрели на спину юного главы Цзинь, но так и не осмелились подойти ближе, потому как плечи его дрожали.       Только к глубокой ночи следующего дня они наконец смогли выдохнуть спокойно. С делами покончено, состояние главы Цзян было стабильным.       — Хааах! Ну наконец-то ванная! — с облегчением непроизвольно выдохнул Цзинъи, когда Лань Юань вышел из комнаты.       Они до сих пор так толком и не разговаривали друг с другом о том случае. И юноша чувствовал себя странно. Конечно, ему, как и прежде, нравилось целоваться с Юанем, но в то же время ему было горько и обидно. Его съедали противоречивые чувства. Но в этот раз к ним добавилось и чувство вины. Цзинъи было нелегко, потому что, хоть ему нравился и был дорог Сычжуй, он не хотел вставать между ним и Цзинь Лином. Никогда не хотел. И после того поцелуя он почувствовал себя гадко. Да, он этого хотел. Хотел Сычжуя и не только физически, но не так!       Лань Цзинъи хотелось извиниться перед Цзинь Лином. Он ведь видел, как эти двое смотрели друг на друга, как они медленно сближались, как им было хорошо друг с другом, а он… Третий лишний.       Но самое пугающее — ему понравилось с каким желанием, с каким жаром и пылкостью на него смотрели и целовали его губы. От этих воспоминаний сердце билось чаще и в душе разливалось тепло, которое тут же превращало в гниль чувство вины.       Поэтому Лань Цзинъи не мог оставаться один на один с Сычжуем. Это было слишком трудно. Он должен был увидеться и поговорить с Юной Госпожой. Как бы пугающе это ни было, но он должен был ему сказать то же, что он недавно сказал Сычжую. И про поцелуй. Как бы ему не хотелось скрыть всё это, но Цзинъи уже начал высвобождать правду. Пути назад не было.       Мрачные мысли окутывали его мысли, пока он раздевался, оголяя своё подтянутое и ещё не до конца сформировавшееся, но уже одарённое развитыми мышцами тело.       Цзинъи вздохнул, распустил волосы и стянул ленту. Он уже направился к бадье с горячей водой, как вдруг услышал шум шагов и звук распахнувшейся двери. Цзинъи не успел ничего сказать, как не успел и прикрыться, лишь шокированными глазами наблюдал за незваным гостем, что сперва явно хотел что-то сказать, но затем, стоило Цзинь Лину разглядеть, кто перед ним и в каком положении, как он так и застыл с открытым ртом.       Первой реакцией Цзинъи было прикрыться как можно скорее и выгнать ворвавшегося нахала, но, глядя на покрывшегося румянцем юношу, который не мог оторвать от него взгляда, ему даже захотелось горделиво выпрямиться, ещё и покрутиться. Ещё хотелось сделать что-то странное, может, как-нибудь подшутить над другом. Что он и сделал.       Ухмыльнувшись и наклонив голову набок, он облокотился одной рукой на бадью, а вторую демонстративно протянул Цзинь Лину.       — Не хотите ли присоединиться, Юная Госпожа?       Голос звучал хрипло и почему-то ломко, но на юного главу Цзинь подействовал незамедлительно. Да ещё как! Тот, покраснев до самых кончиков ушей и прокричав «Развратник!», моментально сбежал, хлопнув дверью.       Да, Цзинъи хотел увидеть Юную Госпожу, хотел поговорить, извиниться…       Но в итоге всё пошло не так.       И, казалось бы, теперь он один и может наслаждаться ванной, так ещё и «победа» полностью осталась за ним в связи с позорным побегом соперника, но вместо удовлетворения Цзинъи чувствовал досаду. Но вовсе не из-за того, что так и не поговорил откровенно с Цзинь Лином.       Он плюхнулся в воду почти с головой, едва не расплескав всё на пол. Грязь и пыль наконец покинули его, Лань Цзинъи должен был чувствовать расслабленность и негу, но вместо этого, пока вода совсем не остыла, он сидел сложа руки и, скривив рот, думал о произошедшем только что.       «Ну и чего ты сбежал? Глупая стеснительная Госпожа!»       «Возможно, шутка и была слишком откровенной, но Цзинь Лин же смотрел! Сам смотрел и ему нравилось! Нравилось же? Чёрт, узнать бы как-то… Но всё же тот взгляд, тот приоткрытый ротик и нежный мягкий румянец на обычно надменном лице»..       Цзинъи невольно закрыл глаза, вспоминая. А если бы он поступил иначе?       Лань Цзинъи подошёл ближе, пока Цзинь Лин шокировано и смущённо что-то кричал и пытался сопротивляться, прижал его к стенке и провёл пальцами по горящей скуле. Юноша отвёл глаза и пытался сбежать, как-то оттолкнуть, но напрасно. Пока губы Лина всё ещё что-то бы бормотали, их поцеловал Цзинъи. Он мычал в поцелуй и вырывался, но руки у Цзинъи сильные — всё впустую. В конце концов, Цзинь Лин сдался и просто поддался. В этот момент адепт Лань наконец приняться изучать тело Юной Госпожи. Лин дёргался, когда касались его особо чувствительных точек, вздрагивал, постанывал и опять пытался вырваться, даже кусаясь в поцелуе. Но это заводило Цзинъи ещё сильнее.       Одежда юного главы долго не продержалась, а сам он не выстоял под напором настойчивых ласк и осел в бадью. Гибкое и бледное тело, наполовину в воде, наполовину облокотившись о край, стояло, выпятив аккуратную и ладную попку прямо перед Цзинъи, и он собирался упустить своего.       Он двигался слитно и ритмично, глубоко входя в тело под собой, пока Цзинь Линь то сладко стонал, то ругался сквозь зубы. И то и другое приносило Цзинъи равное удовольствие, он кусал его плечи и резко входил, получая новую порцию соблазнительных звуков. Ещё немного, уже почти, совсем чуть-чуть, и…       Когда Цзинъи понял, что он только что сделал и думая о ком, то схватился за голову с тихим стоном. Теперь всё становилось только сложнее и запутаннее.       С этого момента он будет много думать о своих чувствах и мыслях в отношении юного главы Цзинь.

***

      «Что за чёрт?!» — мысленно кричал Цзинь Лин, убегая.       «Не хочу ли я присоединиться? К тебе в ванной?! Откуда в тебе вообще столько бесстыдства?! А! Может, ты слишком много общался с Вэй Усянем… Но я ведь, мать твою, не Лань Чжань! Мне не нравятся мужчины! А…»       На последней мысли Цзинь Лин понял, что всё не так просто. Ведь ему уже нравился Сычжуй. Он уже понял это и почти признал. Правда слишком боялся увидеться, посмотреть ему в глаза и поговорить. Да и совершенно не до того было. Его душа и без того разрывалась, когда он чуть было не потерял дядю Цзян.       Но сейчас-то, когда Цзян Чэн очнулся, почти так же, как прежде, рычал на всех и бурчал, Цзинь Лину было спокойнее. Он чувствовал, что теперь всё наладится, что теперь возможно всё. И поэтому, как только его выгнали, не стал возмущаться, а покорно ушёл, тут же направляясь в комнату к друзьям в поисках Лань Юаня. Только вот Лин совсем не ожидал увидеть там полностью обнажённого Лань Цзинъи! Ещё и так нагло заявляющего ему такие странные вещи!       Он ведь… он ведь был совсем голым! Как так можно?!       Юноша шёл и время от времени бурчал едва слышно. Цзинь Лин никуда не смотрел и был полностью погружен в свои мысли и переживания, так что совершенно не заметил, как столкнулся с кем-то.       — Оу! Цзинь Лин, что ты тут так пыхтишь? Что-то случилось? — вновь вернувшись к своему беспечному состоянию, выдал Вэй Усянь.       — Ничего! — поспешно ответили ему. Слишком поспешно.       — Ты весь красный и какой-то нервный. Расскажи мне. Тебе станет легче. Да и советом я, проживший две жизни, могу помочь, — подмигнул мужчина.       — Поможет он, тоже мне, — пробурчал Цзинь Лин, но всё же задумался.       Конечно, этот мужчина тот ещё прохвост и совершенно безответственный взрослый, не умеющий контролировать себя, но… Он единственный живой «обрезанный рукав», которого Лин знал. Идти за любовным советом к дяде Цзян было бы самоубийством, а из такого рода у Цзинь Лина знакомых было всего двое. Ну не к Лань Чжаню же идти! Тем более что Ханьгуан-цзюня юноша всё ещё немного опасался и боялся идти к нему не только за советом, но и просто так. Оставался только этот неугомонный чокнутый.       «Да какой совет он вообще может дать?!» — отчаянно думал юноша. И так как у него всё было на лице написано, Вэй Ин со смешком добавил:       — Ты же понимаешь, что можешь и не слушать меня? Советчики на то и советчики, чтобы советовать. Но решение принимать всё равно только тебе. В конце концов, что бы я не сказал, ты можешь просто сделать по-своему. И никто тебя не остановит. Ну так что, поделишься со своим дядюшкой?       — Пф! С каких пор это ты мой дядюшка? — вновь пробурчал юноша, но, вопреки своим словам, в душе после услышанного появилась твёрдая уверенность в том, чтобы выслушать мужчину. Возможно, Вэй Усянь сможет ему помочь…       — Кроме того, что я в теле твоего дяди? Что ж, это длинная история. Давай-ка найдём более укромное место. Думаю, ты бы не хотел, чтобы у нас тут были лишние уши.

***

      — Так что думаете, Лань Ванцзи?       Сычжую больше не к кому было пойти за советом. Ну не к Мастеру Вэю же идти! Он, конечно, умён, силён и проницателен, но замечать и распознавать чужие чувства совершенно не умеет. (И трудно представить, сколько раз Лань Чжань делал что-то однозначное, но Вэй Ин продолжал воспринимать его как друга. Но Ванцзи тем не менее сумел показать свои истинные чувства и достучаться до Мастера Вэя, так что кто ещё может помочь?) А Сычжую как раз и нужен был кто-то знающий, как показать свою любовь. Кто-то, кто уже прошёл через подобное, что и он сам.       Лань Юань долго думал о своих чувствах, но так и не сумел в них разобраться. Всё казалось так просто и ясно, что только после того поцелуя у оврага он понял, что всё куда сложнее. Он отчётливо чувствовал, что искренне любит Цзинь Лина. И если тот ответит взаимностью, казалось, ему больше ничего не будет нужно, но…       В тот момент, когда их с Цзинъи губы соприкоснулись, как когда-то прежде, он понял, что это не всё. Он сам не понял, когда углубил поцелуй, как они целовались, цепляясь друг за друга и почему ему так хорошо. Почему он так спокоен и рад? Ведь разве может быть так? Разве должно?       «А как же Цзинь Лин? Я ведь точно знаю, что люблю его. Не может быть, что это не так. Но почему мне хорошо с Цзинъи? Нет. Я не могу быть как те мужчины, что изменяют своим возлюбленным. Лань Ванцзи никогда даже не смотрел в сторону кого-то другого, кроме мастера Вэя».       «А я даже поцеловал. Мало того, мне понравилось! Я ужасен. Отвратителен. Как я могу так поступать? Мне нужно пока держаться от них обоих подальше. Я не могу очернять ещё и их своими грязными чувствами. Что со мной не так?»       «Но, может, Лань Ванцзи сможет помочь мне?»       Мужчина же какое-то время с непроницаемым лицом просто смотрел на своего приёмного сына. Из сумбурных и почти абстрактных слов, что юноша говорил, Лань Чжань распознал только то, что Лань Юань запутался в себе. Странно. Ведь ещё совсем недавно он так уверенно и однозначно говорил о своих чувствах к молодому главе Цзинь, а теперь… Неужели что-то случилось, что он теперь и сам не знает, что правда, а что нет? Ванцзи, конечно, никогда не разбирался в любви, в юности и вовсе, отвергая свои яркие чувства, но, как отец Сычжуя, он должен был дать хоть какой-то ценный совет, должен был помочь.       Нелёгкого он, конечно, выбрал возлюбленного. Цзинь Лин — вспыльчивый, упрямый, высокомерный и к тому же глава своего клана и племянник Цзян Чэна. На которого мальчик так сильно походил. С ним трудно поладить. Но как-то Сычжуй и Цзинъи нашли к нему путь и подружились. Но, судя по всему, не ради дружбы Лань Юань сблизился с Цзинь Лином. Так или иначе, Лань Чжань соврал бы, если бы сказал, что выбор сына не заставляет его беспокоиться. Но это было его решение. И теперь этот, кажется, уже не мальчишка, а влюблённый юноша пришёл к Ванцзи за помощью и советом. И он должен был во что бы то ни стало помочь.       — Лань Юань…

***

      — Что-что?!       — Я уверен, что ты меня прекрасно услышал!       — Да ты с ума сошёл! Как так вообще можно?!       — Цзинь Лин, поверь моему опыту, чем быстрее ты скажешь всё прямо так, как есть, тем будет лучше. За свои жизни я видел и испытал сам столько недопониманий из-за недосказанности и намеренного умалчивания, что точно знаю — ничего хорошего не выйдет, если ты будешь молчать.       Вэй Усянь выглядел уверенным и смотрел на потемневшее небо без грамма насмешки в голосе или взгляде. Лину, может, и хотелось бы посмеяться или пошутить с его слов, но, видя мужчину таким и слушая эти речи, он не мог не задумываться. «А что же именно пережил Вэй Усянь? Как много боли выпало на его долю?» Прежде Цзинь Лин всегда считал себя и дядю Цзян потерявшими больше всего, но, познакомившись ближе с Вэй Ином и отпустив жажду мести, его ненависть утихала, а пустоту заполнило нечто новое. Он не мог не прислушиваться к словам этого человека. Как бы странно это не звучало и не выглядело, Лин чувствовал в Вэй Ине что-то родное. Чувствовал, что, как и дядя Цзян, этот несуразный, неуправляемый и чокнутый взрослый дорожил им.       — Но признаваться в лю… В чувствах! Разве это не слишком?!       — А что в этом такого? Разве сам Сычжуй тебе не поведал о своих? Или дело в том, что ты не чувствуешь к нему того же? — с добродушной улыбкой спросили его.       — Н-нет. Я… Кажется, я… люблю его, — покраснев до кончиков ушей, промямлил юноша.       «Боже, малыш уже совсем вырос. Но как же он мило краснеет! Совсем как Лань Чжань в этом возрасте. Сычжуй, не представляю, как тебе удалось завоевать сердце такого неуправляемого и упрямого Жуланя. Только бы у вас всё сложилось лучше, чем у нас с Лань Чжанем в моей первой жизни», — с тихим вздохом и надеждой думал Вэй Усянь. Его не беспокоило то, что они оба мальчишки, как и не беспокоило то, что один был его племянником, а второй — приёмным сыном. Ведь главным было здесь лишь то, что они оба чувствуют друг к другу. И он точно не позволит никому вмешиваться в это. Да он с любым демоном или человеком разберётся, только бы эти двое были счастливы. И сам потом поговорит с Цзян Чэном. Пусть этот человек и будет пострашнее каких-то там сильнейших демонов и призраков. Ох.       — Но, Цзинь Лин, ты выбежал из комнаты Сычжуя такой красный из-за того, что тот признался, или из-за того, что сам пытался объясниться? — ему показалось это простым и элементарным вопросом, но юноша вдруг остолбенел и вновь пошёл румянцем и принялся что-то бормотать:       — Н-нет! Ничего подобного! Просто Цзинъи — развратник!       Пока тот кричал и возмущался, Вэй Усяню вдруг подумалось, что всё куда сложнее и интереснее, чем ему казалось сперва. Ох, нелегко же будет.       И он не представлял, насколько прав.