***
— Так что думаете, Лань Ванцзи? — напряжённо глядел на мужчину юноша. — Лань Юань… «Нужно его успокоить. Пусть выскажется, и ему станет легче. Он ведь уже сказал, что признался и ждёт ответа. Так что же сейчас заставляет его так страдать и даже избегать Цзинь Лина?» — Тебя отвергли? — А? Н-нет. «Кажется, он стал напряжённее. Почему же?» — Тогда что тебя беспокоит? Какое-то время двое из клана Лань просто стояли в тишине. Сычжуй собирался со смелостью и словами, а Лань Чжань смиренно ждал. Сперва медленно, с запинками, затем быстро и сбивчиво, то краснея, то бледнея, юноша начал рассказывать. — Я… Что мне делать? Я отвратителен… я… я знаю, но что? Как мне быть? Ханьгуан-цзюнь видел, что от него ждут ответов, реакции, совета. В нём видят мудрого и всезнающего взрослого. Но после всего услышанного, первой здравой мыслью, что крутилась в его голове, было лишь: «Что мне делать?» Он нёс ответственность за этого мальчика. Лань Юань с детства не доставлял особых проблем, всегда был старательным и внимательным, редко плакал или звал родителей или другую родню. С ним было настолько легко все эти годы, что мужчина, как родитель, внезапно понял, что слишком расслабился. Дядя Цижэнь говорил ему, что воспитание детей — задача трудная и сложная. И вот теперь Ванцзи понял, наконец, почему. Ещё больше ситуацию усугубляло, пожалуй, и то, что сам Лань Чжань не мог поставить себя на место юноши, ибо он всегда любил одного единственного человека и никогда не искал общества кого бы то ни было ещё. Его ни к кому ни тянуло, ни влекло, никто больше не занимал его мысли и сердце. А тут… Он не осуждал юношу. Просто не понимал, как такое возможно. Он также точно знал, что Лань Юань не из тех ветреных и непостоянных юношей, что переходят от партнёра к партнёру. Он видел, как тот мучается своими противоречивыми чувствами. Мучается, но продолжает думать о них. Об обоих юношах. Это было странно, непонятно, сбивало с толку. Лань Чжань не знал, что делать в такой ситуации. Сычжуй же долго всматривался в лицо взрослого и, так и не дождавшись ответа, понял всё по-своему. Сглотнув тяжёлый ком, он сказал: — Ханьгуан-цзюнь, вы считаете, мне стоит отказаться от чувств к кому-то из них? Потому что это мерзко? Но я не могу без них! И пусть я ещё не понял, что чувствую к Цзинъи, я не хочу его отпускать. А как только пойму, я буду бороться за нас! И не важно, двоих или троих! — уверенный взгляд и решимость в голосе юноши говорили сами за себя. Теперь Ванцзи узнавал в этом самого себя. «Вот что ты решил. Значит, ты серьёзен. Это я могу понять. Не важно, кого ты выберешь и с кем останешься, я поддержу тебя. Если ты счастлив, то прочее не важно». — Мгм. Борись, А-Юань. — Ха? — удивлённо воззрились глаза Сычжуя на Лань Ванцзи. — Ты не отвратителен. Борись за свою любовь. Что бы ты ни выбрал, я твой отец и буду на твоей стороне. Когда-то именно таких слов не хватило самому Лань Чжаню. Конечно, он достаточно силён, чтобы справиться и без того. Его брат тоже пытался как-то намекнуть ему нечто подобное, но такой прямой и безоговорочной поддержки, сейчас он понимал, ему недоставало. Сычжуй же, широко раскрыв глаза, всё не мог поверить своим ушам. А поверив, глаза сами собой наполнились слезами. Которые он поспешно смахивал, хоть и понимал, что Лань Ванцзи бы не ругал его за такое. Он сам не знал, с чего он вдруг заплакал, то ли из-за того, что мужчина называл и на самом деле считал себя его отцом, то ли из-за того, что искренне и однозначно оставался на его стороне. Когда же они внезапно услышали крики и голоса возлюбленных недалеко от комнаты главы Цзян, то не сговариваясь отправились в ту же сторону.Глава 59. Едем в Юнь Мэн!
11 июля 2021 г. в 00:40
В комнате повисла тишина, прерываемая лишь тихим дыханием двоих и их ускоренным сердцебиением.
Всего лишь соприкосновение губ, но какую бурю оно пробудило в каждом из них.
«Не может быть. Я… Я поцеловал его. Нет. Я не готов! Как это вообще произошло? Чёрт, тело не слушается! Не могу отодвинуться! Мать твою, да что это такое? Его губы такие мягкие и тёплые. Я чувствую его дыхание. Нет! Возьми себя в руки! Оттолкни его! Не нужна ему твоя любовь и твои поцелуи! И тебе тоже не нужны! От этой любви будет только боль. Впрочем, как и всегда. Не стоит и пытаться. Поэтому прямо сейчас лучше прогнать его и как-то замять ситуацию. И забыть. Как можно скорее забыть и похоронить это воспоминание и эти чувства. Интересно, он поверит, если скажу, что случайно? Или по дружбе? Чёрт возьми, да до этого бреда бы даже Вэй Усянь не додумался! Да почему же ты так пахнешь, Сичэнь?!» — беспорядочно думал Цзян Чэн, не замечая, какими глазами смотрит тот, о ком он думает, на его зажмуренные глаза и заалевшие щёки. Лань Сичэнь едва сдерживался, чтобы не сделать что-то большее, чем просто поцелуй.
«Я… Я поцеловал его. Боги, я поцеловал А-Чэна. Снова. И сейчас он в сознании и даже не отталкивает меня! Но почему? Ох, как же он краснеет. Сейчас он такой взъерошенный, помятый и смущённый. Цзян Чэн, это наш поцелуй тебя так смутил? Пусть я и не хотел этого, но спасибо, Боги. Я хотел ему рассказать про заколку, про наше свидание, про всё, что видел и узнал, но… Позже. Пусть этот миг длится хоть немного дольше. Я чувствую его дыхание кожей и этот лёгкий аромат лотосов, что уже давно должен был выветрится, так близко, что сводит с ума. Надо держать себя в руках. Он ведь считает меня своим другом. Не спеши, не…» — Лань Хуань методично и безуспешно успокаивал себя. С трудом он почти убедил себя отстраниться и всё же попытаться снова объясниться тому в чувствах. Но ровно в тот момент, когда он начал отдаляться, Ваньинь, неожиданно даже для самого себя, потянулся следом за его губами, не открывая глаз. Ощущение чужих губ на своих собственных было слишком желанным.
«Боги, Цзян Чэн, что же ты со мной делаешь?» — думал, разрываясь от противоречивых эмоций, глава Лань. Он вновь прильнул к чужим губам с громким вздохом и с напором. Он почти углубил поцелуй и готов был повалить мужчину на кровать, не задумываясь о последствиях, как они оба услышали голос:
— Дядя!
В этот момент, глава Цзян моментально раскрыл глаза и рефлекторно отстранился от мужчины в белом, резко поворачиваясь к двери и пытаясь пусть не мысли, но хотя бы внешний вид привести в порядок, радуясь хотя бы тому, что несносный мальчишка в этот раз хотя бы удосужился позвать его, прежде чем ворваться в покои. В детстве Цзинь Лин всегда молниеносно врывался к дяде, считая кощунством стучаться в комнату. Ну он же дядя! И пусть глава Цзян всегда бурчал на это и буднично отчитывал мальчика, даже Цзинь Лин понимал, что тот не зол всерьёз. В общем-то, так и было. Никогда прежде появление племянника не отвлекало мужчину от чего-либо, что он бы хотел скрыть от него.
Но не в этот раз!
Лань Сичэнь же выглядел совершенно спокойно и непринуждённо, будто бы не он сейчас целовался с кем-то, грозясь перейти к куда более активным и откровенным действиям. Но то, что творилось в его голове, никак иначе как хаосом назвать было нельзя. Досада напополам с едва скрываемым желанием тем не менее успешно скрывались за внешней холодностью.
— Дядя! — уже совсем близко прозвучал знакомый голос, прежде чем раскрылась дверь, и на удивление весь красный и чем-то разозлённый юноша влетел в помещение. Следом за ним, посмеиваясь, шёл Вэй Усянь, ничуть не сдерживая своего веселья.
— Ха. А-Лин. Спокойно, без лишнего шума и криков, объясни, что случилось, — едва сдерживая раздражение, сказал Цзян Чэн.
Цзинь Лин, не замечая состояния родственника, так же громко начал:
— Этот Вэй Усянь абсолютно несерьёзен! Он издевается надо мной! Ни малейшего почтения! У него вообще стыда нет!
Цзян Чэна эти слова развеселили. Он даже усмехнулся, благодушно и ехидно одновременно отвечая:
— Да что ты говоришь? Как будто я прежде этого не знал, прожив с ним почти всю его прошлую жизнь.
— Поверить не могу, что ты его не убил! — в запале бросил мальчишка, вызвав притворный ужас на лице тёмного заклинателя.
— Сам не верю.
— Ты его даже не покалечил!
— Ты думаешь, я не пытался?
— Как ты вообще его выдерживал? Он же вообще невыносим!
— Невыносим? Вот пожил бы ты с ним лет десять в одной комнате, тогда бы я на тебя посмотрел! А то пару дней — и всё, уже невыносим… — с высоты своего опыта вещал Цзян Чэн, скрестив руки на груди. — В такие моменты мне кажется, что было бы даже неплохо оставить тебя рядом с этим ненормальным на какое-то время. Хоть терпению бы научился.
— А-Чэн! Да неужели ты ничего, кроме терпения, ко мне не испытывал?! — возмущённо воскликнул Вэй Усянь, на которого со вздохом-таки подняли глаза.
— Ты всю Пристань Лотоса вместе с окраинами переворачивал вверх дном едва ли не каждую неделю, — строго бросил он, на что Вэй Усянь только продолжил беззаботно смеяться. Ему не хватало такого по-простому бурчащего по мелочам шиди. И пусть тот опять бурчит на него, это не важно. Он цел и невредим, и они снова могут вот так легко общаться. В такие моменты кажется, что не было всех этих лет вражды и недопонимания и нет между ними никакой стены. И пусть Цзян Чэн всё ещё не готов видеться с Вэй Ином в Пристани Лотоса, пусть они так и не поговорили, уже этого Усяню было достаточно. Вот в чём уверенно убеждал себя мужчина, пытаясь, как всегда, искать самую светлую сторону в происходящем. И он нашёл её. Только вот глава Цзян, как оказалось, не закончил…
— Но это не значит, что тебе там не будут рады. Иногда, — отворачиваясь, кинул он. Только Лань Хуань видел, как на лице того вновь появился румянец, а на лице неловкая улыбка. И сам не мог не улыбаться.
Вэй Усянь же замер, не веря в услышанное. Цзян Чэн, самый упрямый и принципиальный человек, которого он знал, вдруг пошёл на такое. Сам. И сказал такие слова. Конечно, он уже говорил нечто подобное некоторое время назад, но тогда всё было несколько иначе. Но теперь они общались уже совсем по-другому. И более того, были на самой окраине Юньмэна! Значит ли это, что он приглашает его? Значит ли это, что он наконец готов поговорить? Неужели он дождался того, что его шиди наконец вырос? Они… смогут помириться?
От таких мыслей у него на лицо вышла искренняя улыбка, а из глаз полились слёзы счастья. Это было глупо, смешно и странно. В его жизни уже был самый дорогой и любимый человек, но пусть Вэй Ин это и отрицал, глубоко внутри он ждал. Ждал, когда его упрямый и резкий шиди, единственный, кроме А-Лина, кого он мог считать своей семьёй, примет его. И именно эти слёзы счастья и облегчения и застал на лице любимого Лань Чжань, входя в комнату.
— Ты… — молниеносно определил он главную причину слёз, направляясь к больному. Тут уже почти сразу среагировали сразу двое. Лань Сичэнь, вставая и закрывая собой Ваньиня, и Вэй Усянь, кинувшийся на мужа.
— Брат, успокойся. Глава Цзян не сказал ничего плохого. Он…
— Цзян Чэн позвал нас в Юньмэн! Лань Чжань, в Пристань Лотоса! Поехали, а?! — с восторгом выпалил мужчина, продолжая цепляться за мужа. Тот так и застыл. Сперва повернувшись к возлюбленному. У Вэй Усяня глаза светились от нетерпения. А как же? Он так сразу и решил, что, зная его шиди, нужно было действовать быстро! Не в духе Цзян Чэна, конечно, было забирать назад свои же слова, но Вэй Ину не терпелось наконец выпить с ним и поговорить, как следует! Лань Чжань снова посмотрел на главу Цзян, молчаливо вопрошая.
— Да правда это, правда. А теперь валите уже все отсюда. Я спать хочу.
Ему уже было стыдно за сказанное. Он сказал то, о чём уже давно думал. Он уже звал Вэй Ина в Пристань Лотоса, но тот намёка не узрел. Так что теперь, когда они уже совсем рядом, он, кажется, наконец приедет домой на какое-то время. У него столько всего произошло, что им есть что обсудить, кроме прошлого.
Мысли о том, что он бы хотел как-нибудь тайно и завуалировано посоветоваться о своих чувствах к Сичэню, Цзян Чэн упрямо гнал прочь. Хотя он прекрасно понимал, что ни с кем бы, кроме этого человека, ни за что бы не стал это обсуждать. Ваньинь вообще планировал отказаться от своих чувств, но этот поцелуй и мягкий взгляд Сичэня, ничуть не изменившийся ни до, ни после этого неловкого и неожиданного действия, сбивали с толку. И, как ни странно это признавать, довериться и разделить подобное безумие Цзян Чэну было попросту не с кем. Кроме как с Вэй Ином. Он ведь всё-таки муж брата Сичэня.
«Тьфу ты! И о чём я вообще думаю!» — встряхнув головой, Цзян Чэн попытался выпихнуть эти мысли из головы, но тут же его бесцеремонно схватили в охапку и крепко сдавили.
— Ах, А-Чэн! Я так рад! Всё! Завтра же отправляемся! Ура! Настоящая острая еда и суп со свиными рёбрышками! — Цзян Чэн только хмыкнул, терпеливо неся своё бремя младшего брата.
Братья Лань даже не успели ничего ни сказать, ни сделать, как Вэй Усянь рванул к Ваньиню. Но прежде, чем они оба подорвались, чтобы наконец разнять их «близкие до неприличия» объятья, Вэй Усянь уже и сам отпрянул, шутливо подмигнул шиди, схватил Лань Чжаня за руку и был таков.
Единственным, кроме потерпевшего, кто остался в комнате, был сам Лань Хуань.
— Ты уверен? — сдержанно задал вопрос он.
— Да ладно, я уже почти здоров. Могу даже сегодня лететь.
— Я не об этом. Я же верно тебя понял, ты хочешь поговорить с ним откровенно? — по лицу главы Лань было видно, что тот нервничает. И Цзян Чэн, как ему казалось, понял почему.
— Не волнуйся. Всё пройдёт прилично. Я уже говорил, что больше не влюблён в него. Это в прошлом. Мы просто поговорим. Нам это нужно, — вздохнул с задумчивым видом тот. — Куда больше я переживаю за запасы спиртного на Юньмэне, — со смешком хмыкнул Цзян Чэн.
— Я рад, — это всё, что произнёс Лань Сичэнь. Всё с той же неизменно мягкой, но сейчас невероятно светлой искренней улыбкой. Даже не понимая, как это действует на Цзян Чэна.
— Не пойми неправильно, но ты тоже летишь с нами! Я ещё должен поговорить с детьми, а самому тебе возвращаться в Облачные Глубины может быть опасно! И мне будет спокойнее, если они вернутся туда с тобой!
«Господи, что за бред я несу?!..» — поносил себя Цзян Чэн.
Но Лань Хуань только покорно кивнул.
— Благодарю за беспокойство. Я с радостью посещу Пристань Лотоса вместе с вами. А пока пойду возьму тебе что-нибудь поесть, подожди немного.
«Ах, хорошо, что он не придал значения той чуши, что я наговорил!»
«Ну почему ты настолько мил, А-Чэн? Ты ведь даже не понимаешь, что когда ты так себя ведёшь, то я начинаю надеяться…» — подумал Лань Сичэнь, временно отступая и давая своему сердцу время успокоиться.
Так никто даже не заметил, куда и когда исчез юный глава Цзинь и то, что Лань Чжань также приходил не один…