***
Но спокойствие этой ночью обрели не все. Двое адептов Лань в это время всё ещё не сводили глаз с пришибленного и огорошенного Цзинь Лина. — Как же так? — выскользнуло из его уст, когда он нахмурился. Но никто не мог ему ответить. — Что же теперь? Смотреть на него такого было решительно невозможно, поэтому двое не сговариваясь подошли ближе и обняли юношу с обоих сторон. — А-Лин, всё решится. — Вот именно! Пусть трое так и не разобрались в себе и друг друге окончательно, но Лань Цзинъи так же точно, как и Лань Сычжуй, знал только одно — не обнять юношу или, того хуже, оставить одного они просто были не способны. Ну кто бы мог подумать, что именно в тот момент, когда они найдут общий язык в своём маленьком трио, случится такое.Глава 75. Ночью
8 ноября 2021 г. в 16:55
— Теперь твоя очередь.
— Что? — с резко пересохшим ртом пробормотал глава Цзян, не отрывая взгляда от улыбающегося какой-то не такой улыбкой мужчины, не то чтобы не мягкой или не доброй, но… Скорее предвкушающей. От этого лёгкая дрожь смущения и предательского нетерпения прошлась по телу.
— Именно то, что я и сказал, — легко и быстро коснувшись своими губами губ мужчины, Лань Хуань вскоре окончательно и бесповоротно стянул с него, обескураженного и сбитого с толку, штаны.
— Нет! — Прикрыться Цзян Чэн не успел, лишь покраснеть до корней волос и протянуть руку в безуспешной попытке остановить Первого Нефрита. Даже когда рука Цзян Ваньиня коснулась ленты на его затылке, тот и не подумал останавливаться, одной ладонью обхватив естество, крепко и осторожно, другой же фиксируя его руку.
«Хочу. Хочу его. Хочу его так сильно», — билось в голове у главы Лань. Руки подрагивали от нетерпения и… Ах да, понимания, что этот человек его. Цзян Чэн так уверенно касается его ленты, что страсть неумолимо смешивалась с нежностью. Хотелось ласкать и ублажать этого упрямого, вспыльчивого и такого смущённого и растерянного сейчас мужчину до помутнения. И он не стал себя сдерживать.
— Аах! Мм… — сперва задохнулся от ощущений Цзян Чэн, чтобы потом упрямо прикусить губы. Сперва этот безупречный идеал мужчины повалил его и раздел, а затем принялся за его естество. Он лизнул его широко и с наслаждением, от самых яичек, то кончика головки, не отводя взгляда от лица Ваньиня. И чёрт возьми, тот и сам поразился своей выдержке, что не кончил от одного этого!
Только вот дальше было только хуже.
«Этот чёртов Лань может хоть что-то делать неидеально?!» — мельком подумал Цзян Чэн, когда его член исчез в восхитительно жаркой тесной и влажной глубине рта мужчины и когда тот принялся двигаться. Он вбирал его член не полностью, частично помогая себе рукой, но двигался так быстро, сладко и верно, что Цзян Чэн уже снова был на самом пределе. Он снова сжимал, не желая сдерживать своё собственничество, волосы и ленту мужчины. Да, пусть подло, но никто ведь не видит, а сам Лань Сичэнь даже не замечает — насколько занят… Чёрт!
— Не… Не делай этого… С-Сичэнь… — отчаянно пробормотал он, рискнув потянуть его за волосы сильнее, а заодно и за ту самую ленту. Потому что Цзян Чэна сводила судорогой от перевозбуждения сама мысль о том, что его семя окажется прямо во рту и глотке Лань Сичэня, как он невольно проглотит часть, а остальное будет стекать с уголка его губ.
«Чёрт возьми! Чёрт возьми!»
Он и сам не понимал, что его возбуждало и убивало сильнее — его собственные мысли или то, что Лань Хуань вместо того, чтобы остановиться или хотя бы замедлиться, лишь ускорился и сильнее сжал свои губы на его члене, то полностью выпуская, оставляя внутри лишь самый краешек, то снова заглатывая так глубоко, как только мог. И так снова и снова, даже не замечая, как сильно пальцы Цзян Чэна уже сжимали его почти полностью слетевшую ленту. Но последним ударом стал его взгляд. Он взял его в рот и сквозь слегка растрёпанные волосы и перекосившуюся ленту смотрел на него жадным взглядом, удерживая его же изнывающий член у себя во рту.
— Ааах! — Оргазм накрыл мужчину резко и неожиданно, лишив возможности мыслить здраво или делать хоть что-то, кроме как тонуть, слепнуть и глохнуть от этих ощущений. Так что ни предупредить, ни отстранить Лань Сичэня Цзян Чэн не смог.
Но понял это лишь спустя несколько долгих секунд.
— Ты… Ты же выплюнул? — поспешно спросил он.
— Нет. Проглотил, — растерянно ответил Лань Хуань. Он и сам не ожидал, что всё произойдёт так быстро, и немного опешил. Он бездумно сделал первое, что пришло в голову.
— Чёрт возьми! Прости, я не хотел, — хмурясь и снова кусая и без того уже почти до крови искусанные губы.
— Нет, всё в порядке, — поспешил его успокоить Лань Хуань. — Я не против, если это с тобой.
— Да ты! Ты просто издеваешься надо мной?! Я же…
— Цзян Чэн, всё хорошо, — придвигаясь вплотную, с привычной мягкой и какой-то светлой — светлее обычного — улыбкой проговорил тихо и уверенно он, касаясь своим лбом лба Цзян Ваньиня, осторожно удерживая его за затылок.
Затем просто соприкоснулся своими губами с его.
Не нужно было углублять поцелуй. Им хватало и этого простого касания. Они чувствовали друг друга уже и так, чувствовали и негу, и нерешительность, и радость, и страх, и счастье, и любовь. Вся гамма чувств одного поглощала другого. Одним поцелуем они растворялись друг в друге. Это было как море, океан… Как река, в которой с готовностью тонул Лань Сичэнь. Это было как парить на мече, даже без меча с лёгкостью доставая до облаков и в них же теряясь. И Цзян Чэн бы ни что не променял на это.
Когда они отстранились, у обоих было смутное, дикое и безумное ощущение, что вкус другого всё ещё остался на губах. И оба с тайным наслаждением продолжали с закрытыми глазами молча им наслаждаться не меньше, чем той близостью, что была между ними сейчас и немного ранее.
Открыв глаза, Лань Хуань вскоре наткнулся на свою ленту. В руках Цзян Чэна.
Тот, так же вспомнил про неё, проследив за взглядом главы Лань.
— Ах! Она твоя! Я не хотел! — соврал он, мгновенно краснея и отворачиваясь, протягивая ему его вещь.
«Такой милый».
— Да ничего, — снова улыбнулся Лань Хуань. Не мог не улыбаться. Всего за один день он заполучил больше, чем мечтал когда-либо в своих самых смелых и безрассудных мечтах.
«Нет, твоя. Но пока ты не готов принять её и всё, что я хочу тебе отдать. Я подожду. Я и сам не знаю, как всё принять. Всё так повернулось, как я даже не смел мечтать. Ты чувствуешь то же, что и я, позволяешь прикасаться к себе, любить себя. И делаешь такие вещи, что просто сводят меня с ума. И даже сейчас, с алыми щеками, припухшими губами и растрёпанными волосами, почти полностью обнажённый, настолько желанный и пленительный, что это просто преступление. Ты вынуждаешь меня осознавать насколько я сам порочен и извращён. Потому что даже после того, что между нами было, я хочу ещё. Хочу ещё больше. Ещё больше тебя».
Тем временем пока Первый Нефрит был глубоко погружён в свои не столь светлые, в отличие от его титула, мысли, глава Цзян, до того бездумно и то сжимая, то разжимая ладонь с лентой и разглядывая это прекрасное лицо и тело, вдруг тоже заметил нечто интересное.
— Ты… Ты опять возбуждён! — то ли шокировано, то ли обвинительно воскликнул Цзян Чэн.
— Ах. Это ничего, — тут же вздрогнул Лань, пытаясь прикрыть свой уже снова готовый к действиям член.
— Ты всё ещё не… Ты всё ещё хочешь… — не зная, как сформулировать свою мысль, но продолжая пытаться, силился спросить Цзян Чэн.
— Нет, — поспешно, но твёрдо ответил тот, отодвигаясь. — Давай закончим на этом. — И собирался было отодвинуться ещё дальше, как вдруг заметил кое-что.
Цзян Чэн смотрел на него не мигая, и его помрачневшее лицо не предвещало ничего хорошего. Но худшим было то, что тот не был зол. Это было разочарование.
«Нет, стой! Ты же не подумал что-то плохое?!»
«Для него это несерьёзно. Ему не понравилось, и теперь он…»
— Цзян Чэн, что бы ты сейчас не думал, прекрати! — поспешнее прежнего выпалил Лань Хуань, снова хватая заклинателя за руку.
— Если ты не хочешь больше ничего, то не нужно притворяться, — сквозь зубы выдавил тот. — Мы можем просто остаться друзьями, — ещё тише и отчаяннее проговорил он осипшим голосом, не глядя на Лань Сичэня. Но если бы он взглянул на мужчину, то увидел бы потрясение на грани с ужасом.
— Нет, — отдышавшись, наконец выдавил Лань Хуань. — Не смей. Больше никогда. Так говорить. — И обнял его едва ли не до хруста костей. Глупая маленькая месть за слова. Но это было слишком неожиданно, слишком больно. — Тебе теперь не избавиться от меня.
— Хех, могу обещать тебе то же самое, — прозвучало так же сипло, но уже не так мрачно. — Только не мог бы ты ослабить хватку? Или ты всё же решил от меня избавиться?
— Нет, — мгновенно ослабил хватку Лань Хуань. — Но ты ведь понимаешь, что ты для меня больше, чем друг? Я бы не смог с просто другом делать нечто подобное. И лента — ты, наверное, не знаешь, но в моём клане…
Мужчина продолжал смущённо объяснять, а в глубине души главы Цзян разливалось тепло, облегчение и довольство. Словно одичавшего, изголодавшего, грязного и побитого матёрого чёрного кота, отстранённо бродившего по январской безлюдной улице вдруг поймали, отогрели, помыли и накормили. А теперь взяли на руки прямо у тёплого костра под тёплое-тёплое одеяло, обнимали, уверенно наглаживая уставшую спинку, и любили. Непонятно за что, но любили.
Это было странно, непривычно, почти больно, но это было совершенно неважно. Цзян Чэн устал корить себя, устал ненавидеть за всё сделанное и несделанное. И он просто с улыбкой слушал голос Лань Сичэня, рассказывающего про истинное значение его ленты.
Когда тот заметил, как на него смотрит и выглядит при этом Цзян Ваньинь, то запнулся.
— Так что, всё совсем не так. Понимаешь, я хочу тебя. Боги, даже сейчас хочу! И после всего, что сегодня сказал, услышал и сделал, я просто не смогу быть твоим другом! Цзян Чэн, пожалуйста, пойми.
— Хорошо, — просто сказал он с той же улыбкой. — Тогда мы можем… — Потянулся он к Лань Сичэню и, опустив ладонь на его лицо, хотел было продолжить.
— Цзян Чэн, постой. Если мы продолжим, я боюсь, что не сдержусь. Я не хотел бы спешить с этим, — с волнением говорил Лань Хуань.
— Да какая разница?! Ты меня хочешь, я тебя хочу, ты меня любишь, я тебя люблю, кто нам вообще посмеет помешать?! — нахмурился мужчина, готовый сам сделать… Что-нибудь, в общем!
— Не провоцируй. Ты ведь знаешь мои чувства, — ласково сказал Лань Хуань, беря в свою руку чужую ладонь и нежно целуя каждый палец. — Пойми, я хочу, чтобы ты принял всю мою любовь. И ты даже не представляешь, сколько это. И я уж точно не хочу, чтобы это случилось поспешно и без подготовки. Я уже твой, так что позволь мне сделать тебя своим как следует.
И нежно улыбнулся Цзян Ваньиню, который едва дышал, с трудом осознавая, что это не сон, не галлюцинации и не посмертие, и наконец отчаянно краснея, когда понял смысл слов Первого Нефрита.
Он пытался сказать хоть что-то. Рассказать, что его любовь тоже «не маленькая», что он тоже не хотел спешить, но не против, если это произойдёт с Лань Сичэнем в любое время, что принять от него он готов что угодно и не меньшее отдать взамен. Только вот разговоры о чём-то, кроме искусства ведения боя и дел клана, были его слабым местом. Единственное, что он смог выдавить, было невнятное:
— Лента.
— А?
— Держи свою ленту. — Ткнул он ею в Сичэня наконец. Лань Хуань помолчал немного, а затем расплылся в той же блаженной предвкушающей улыбке.
— Надень её мне.
— Что? Разве у вас так можно? — с сомнением и тем же смущением выпалил глава Цзян.
— Тебе можно. Давай же, — продолжал подначивать его Лань Хуань с лёгким весельем в голосе. Ему нравилось, как реагировал на его слова и действия этот невозможный мужчина. Как и нравилось то, что Цзян Чэн вот-вот по своей воле согласится повязать на него ленту. Он не рассказал ему, но по традиции у этого действия тоже есть своё довольно личное значение. Но не сейчас.
Затем Лань Хуань с удовольствием смотрел, как лохматый и всклокоченный, но безумно эротичный глава Цзян накидывает на себя нижнее ханьфу. Он чувствовал, как руки мужчины, что казались грубыми и неумелыми в таких делах, осторожно расчёсывают его длинные волосы, снова закалывают и наконец надевают ленту, аккуратно расправляя пряди волос.
— Ты нежнее, чем я думал, — не удержался Сичэнь и, ловя руку того и снова притягивая к себе, потёрся о тыльную сторону ладони. Некстати, Цзян Чэн вспомнил своих собак, что были у него когда-то очень давно. Они тоже любили так делать.
— Цзинь Лина заплетал в детстве, — отвернувшись, фыркнул он. Но руку не высвободил.
— Ясно, — ответили ему с тем же выражением и тем же тоном.
Отчего-то вдруг исчезли вопросы и сомнения, боль и сожаления. Было хорошо. Просто хорошо. Так как обоим не было уже очень, очень давно. И не хотелось больше говорить, просто быть рядом и чувствовать друг друга.
Лань Сичэнь так же молча помог одеться Цзян Чэну и привёл его в порядок, как только можно было. И так же, не говоря ни слова, он повёл его за собой во временные покои, не поленившись набросить небольшое заклятие. «Никто не заметит», — только обронил он, пропуская мужчину внутрь. Первый Нефрит не собирался ночевать вместе с возлюбленным. Правда, не собирался, но понял, что хотя бы эту ночь перед отъездом он должен провести с Цзян Чэном. Он просто не может отпустить его так далеко от себя прямо сейчас.
Цзян Чэн чувствовал то же. Поэтому даже сомневаясь в намерении мужчины не торопиться, не колеблясь последовал за ним. Он тоже хотел хоть немного дольше побыть с ним. Хотя бы сейчас.
В эту ночь двое глав кланов спали вместе. Просто спали, тихо прижимаясь друг другу и впитывая любимый запах и желанное тепло дорогого человека. Пусть им обоим было это в новинку, но им это нравилось. Даже луна постеснялась тревожить их общий сон.