***
Было неудобно. А ещё жарко и непривычно. Даже больше того — юному главе ордена Цзинь было трудно вздохнуть. Он бы мог подумать, что это Фея, но нет. Ну не могла же Фея давить на него с двух сторон?! Открыв глаза, многое разглядеть он всё равно не сумел. В прямом смысле, во всяком случае. Судя по всему, облачённая в белую ткань грудь, в которую его вжимали, принадлежала одному Ланю. А руки, что сдавливали его рёбра сзади, выдавая это за объятия, принадлежали, по видимому, второму Ланю. И сколько бы он ни ёрзал, никто из них даже не шелохнулся. Цзинь Лин уже хотел было смириться со своей участью и умереть в руках любимых, ибо будить их всё же не хотел, как тут вспомнил. — А ну вставайте! Вы же в Гусу уже в пять не спали! И за мной уже в шесть тридцать заходили! А могли и попозже. Но нет же! А теперь ещё смеете притворяться, что спите? А ну живо отпустили меня! — с этими словами он пихнул Лань Цзинъи локтем куда-то назад, и кистью уже целенаправленно стал отпихиваться уже от Лань Сычжуя. Не то чтобы ему было неприятно, но дышать тоже хотелось. Сдавленное оханье Лань Цзинъи было бальзамом не душу, а вот игривый укус последнего за ухо — уже нет. — Эй! — А нечего нас пихать! — А-Лин, доброе утро. И сразу двое поцеловали его в щёки. Такие разные и такие непохожие — они сводили с ума. Цзинь Лин остро чувствовал, как ему хочется пинать их и бить чем-то, долго целовать и тоже обнимать в ответ. И это одновременно! — Извини, когда Цзинъи предложил не будить тебя и полежать рядом, мне показалось это хорошей идеей. Вчера тебе пришлось нелегко. Но я поступил неверно. Я виноват. — И нежная улыбка на лице Лань Юаня невольно превращалась в виноватую. И Цзинь Лину не одному она не нравилась. — Нет. Я не против. То есть не надо было так сильно сдавливать. Ты ни в чём не виноват. — Вот именно, Сычжуй! Он ведь так хотел спать между нами. Так что сам и напросился. А ты видел, как он мило пытался встать, не разбудив нас? — Ах ты! Лань Юань вздохнул, понемногу привыкая к такому положению вещей. Даже умиляясь и немного завидуя, как откровенно и пылко эти двое общались друг с другом. Вот они препираются как мальчишки, толкаются, а в следующую… Ну вот, о чём и говорилось. Рука Лань Цзинъи бесхитростно скользнула вдоль талии Цзинь Лина, а последний не утерпел и впился поцелуем-укусом в ухмылку Ланя. Довольными выглядел оба. Лань Цзинъи так особенно. Интересно, когда Цзинь Лин сообразит, что тот просто любит его провоцировать? Хотя, так ли это важно? Трое друзей ещё не знали, что будет дальше. Потому лениво и счастливо целовались, переругивались и медленно планировали когда-то всё же покинуть гостеприимную постель. Это было их время. Тихое и мирное.Глава 79. Утро.
5 декабря 2021 г. в 04:03
Было неудобно. Как-то жарко и непривычно. Желание поспать ещё немного и чувство усталости приковывали к кровати, сдавливало виски. Ещё и острое, хоть и нелепое ощущение, что на тебя пристально смотрят, раздражало. Хотя кто бы посмел прожигать взглядом самого Саньду Шэншоу, да ещё и в его же спальне?
Но как ни странно, менять мужчине ничего не хотелось. Даже открывать глаза. В воздухе будто витал знакомый полюбившийся запах, а в голове почти болезненно сладко и реалистично всплывали отрывки фантастического сна, где они признались друг другу в чувствах с главой ордена Лань. Поцелуи, ласки, эти взгляды и самое желанное и прежде самое же недоступное — понимание. Во сне Цзян Чэн чувствовал, что его понимают и разделяют его чувства. Впервые он чувствовал такую лёгкость в душе, и улыбка сама выступила на вечно хмуром лице. Он усиленно вспоминал и перебирал в памяти слова и воспоминания и не мог насытиться. Настолько не хотелось расставаться с приятными видениями, что даже когда он разумом понимал, что уже утро и ему многое предстоит делать, даже когда сам себе говорил, что уже пора вставать и убеждал, что он должен. Он лишь хмурился, но продолжал мечтать.
— Ещё немного. Ещё немного. Я заслуживаю немного счастья хотя бы во сне, — горько бормотал он, уже понимая, что всё это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Ему как никому другому уже давно было известно, что счастливые сны редко оказываются реальными. И он уже морально прощался с этими сладкими призраками счастья, которое ему нестерпимо хотелось иметь.
— Если позволишь, я дам его тебе столько, сколько захочешь. И не только во сне.
Цзян Ваньинь с юности сомневался в своём психическом здоровье, но именно в этот момент ему показалось, что он окончательно распрощался с рассудком.
Стоило ему распахнуть глаза, как он увидел прямо напротив Первого Нефрита, облачённого лишь в нижние одежды и освещённого лучами восходящего солнца. Он тепло и нежно смотрел на него.
«Да, я сошёл с ума, — обречённо подумал мужчина, невольно испустив смешок. — Только у сумасшедшего бред остаётся не только во снах, но и наяву», — покачал он головой.
«Но… Раз уж я всё равно больше не в себе, то что, если…»
Он протянул руку вперёд, легонько касаясь пальцами кожи мужчины.
— Я согласен, — сонно бросил он, про себя удивляясь, что бред может быть настолько живым и реалистичным. Но какая уже разница?
— Цзян Чэн. — Его руки схватили и по очереди поцеловали ладони, вскоре потянувшись уже к губам мужчины. — Ты проснулся?
Такие полные счастья глаза впервые за долгое время смотрели на Цзян Чэна. Было так страшно поверить, что всё случившееся всё-таки не сон. Но губы, коснувшиеся его собственных, язык, плавно и уверенно орудующий у него во рту, и руки, разминающие ещё окутанное сонной негой тело, отрезвляли.
«Неужели, это может быть правдой?» — думал глава ордена Цзян, сам же отвечая в поцелуй и растворяясь в ощущениях. Слишком велик был соблазн поддаться. Впервые поддаться, и даже если это нереально — он не станет жалеть.
— Цзян Чэн, — тем временем отстранившись хрипло произнёс уже явно проснувшийся глава ордена Лань, заглядывая в глаза мужчине. — Прости. Я давно уже проснулся и должен был разбудить тебя, напомнить о грядущем совете, столько всего нужно сделать. Да хоть что-нибудь, на самом деле, но всё это время наблюдал за тобой. Ты во сне улыбаешься, знаешь? И я не мог отвести взгляда. И не в силах был тебя коснутся, в страхе спугнуть этот миг. В страхе, что всё, что было вчера, мне лишь привиделось, а ты в моей комнате, рядом со мной — лишь иллюзия. А-Чэн. А-Чэн, я…
— Я понимаю. Не продолжай, — Цзян Ваньинь сел на кровати, на миг прикрывая глаза ладонью. Он действительно понимал. Это был не сон. Но он не знал, как реагировать на это. Он привык к разочарованиям, привык к постоянной боли, привык к расставаниям. Хотя нет, к расставаниям он, пожалуй, как бы смешно ни звучало, так и не смог привыкнуть, без конца изводя себя воспоминаниями о прошлом, о том, чего было не вернуть. Ну и как при всём этом поверить в то, что желанное счастье тебя таки настигло?
— Погоди-ка. — Но, как оказалось, были вещи немного приземлённее, что также его волновали. — Почему это на тебе нижние одежды?!
Лань Сичэнь слегка опешил, но не смутился. Наоборот, он быстро сориентировался в ситуации.
— Если тебе не нравится, я тоже могу раздеться, — с готовностью сказал он, уже берясь за края пояса.
— Да нет же! Почему ты в одежде, а я голый?! Где мои вещи, мать твою?! — привычно скрывая замешательство и смущение за агрессией, кричал Цзян Чэн. И да, эти вопросы его тоже весьма волновали. Хотя он и сам не ожидал, что быть обнажённым в постели с тем, кого любишь, будет настолько смущающе. И это при том, что они ведь даже не дошли до того самого.
— А? — Лицо главы ордена Лань предательски поскучнело.
«Да ты издеваешься!» — невольно подумал про себя второй глава ордена. Чувства при этом его обуревали крайне смешанные. Ему хотелось врезать по этой дурной башке, что посчитала несправедливостью избыток одежды, а не её недостачу. И в то же время странно льстило, как подолгу задерживался его взгляд и как искренне тот расстроился, когда Цзян Чэн, как оказалось, возмущался отсутствию на себе одежды. Неужели Лань Хуань на что-то рассчитывал?
Это и злило, и воодушевляло, и смущало. Ну что за дурость?! Почему так противоречиво?!
— Х-ха! Глава ордена Лань, не могли бы вы быть немного серьёзнее, — с привычным сарказмом заговорил Цзян Чэн, сам не понимая от чего настроение только повысилось.
— Почему же так официально? После всего, что было между нами… — снова придвинулся ближе Лань, ловя взгляд серых глаз.
— Хм, — усмехнулся Цзян Чэн. — Ну хватит, я серьёзно, где моя одежда? И что там с советом?
Увы, дальше удерживать главу ордена Цзян было не лучшей идеей, да и, к сожалению Лань Сичэня, одежда последнего нашлась преступно быстро. Хотя ночью он сложил её как можно дальше от постели. И если тогда он ещё немного корил себя за детский поступок, то на утро, при лицезрении обнажённого рельефного торса, подтянутых бёдер и стройных ног мужчины, от стыда не осталось ни следа. Взамен вернулось возбуждение.
«И ведь он наверняка даже не специально! Как же Ванцзи сдерживается, когда мастер Вэй рядом?» — про себя стонал Лань, не замечая, как в то же время наблюдают за его реакцией.
Нет, глава ордена Цзян действительно не специально это делал. Он вообще не привык спать с кем-то даже в одной комнате. Детство с Вэй Усянем и наглое влезание в его постель Цзинь Лина не в счёт. Это было слишком давно. И тем более ни разу не имело под собой никакого сексуального подтекста. А сейчас, только встав с кровати и направившись за ханьфу, он понял, что совершенно обнажён и, возможно, за ним наблюдают. Хотя разве Первый Нефрит стал бы… Да что там, стал бы! Он просто пожирал его глазами! Цзян Чэн бы наверняка разозлился и возмутился от его абсолютного бесстыдстве, если бы не одно «но». Несмотря на гнев и смущение, ему это нравилось. Нравилось чувствовать себя желанным. Особенно приятно нравиться ему, Первому Нефриту клана Гусу Лань, идеальному заклинателю и мужчине, своему возлюбленному. И пусть во всё случившееся с ним ему верилось с трудом, Цзян Чэн уже решил позволить Лань Сичэню сделать то, о чём он говорил.
«Сделать меня счастливым? Хах, ну попробуй. Хотя не скажу, что и сейчас у тебя плохо получается».
Одевались мужчины не то чтобы медленно, просто стоило взглядам встретиться, как их снова тянуло друг к другу. Провести по гладкой коже, задержатся губами на ключице, намеренно сжать чужую ленту, провести вдоль косичек в волосах другого. Каждый раз они отстранялись, одёргивая себя тем, что им уже нужно идти. Точнее одёргивал Цзян Чэн. Не то чтобы Лань Хуань был безответственным главой ордена, но Цзян Чэна сейчас волновал не только орден, но и неугомонная родня в лице Вэй Усяня и Цзинь Лина, которые в его отсутствие могли натворить что угодно. А уж со своими Ланями! Мало того, вот-вот уже нужно было собираться на совет, а перед этим нужно было успеть сделать всё то, что откладывалось. Вот чёрт его дёрнул откладывать всё на последний момент!
Только вот стоило Цзян Чэну вновь заметить заворожённый пристальный взгляд Лань Сичэня, как его вновь накрывало. Он не знал прежде, что такое ответная любовь, так что, естественно, ему было трудно противиться той нежности, сопротивляться той теплоте и желанию, что источал этот мужчина. И он снова безнадёжно срывался.
Глава ордена Лань тоже не был юнцом, но и ему не удалось вкусить прелестей первой ответной любви. И он, сам того не замечая, вёл себя как влюблённый мальчишка. Хотя почему как?
Так или иначе, двое глав орденов ещё успели урвать себе несколько поцелуев, прежде чем наконец услышали топот шагов и шепотки о пропаже главы ордена Цзян. На что последний лишь тихо ругнулся и с сожалением выбрался из рук Ланя, поправил одежду и решительно направился к двери.
Дальше был переполох.
Всем от него что-то было нужно. Подтвердить документы на обмен адептами, заверить бюджет на строительство нового тренировочного поля и починку старого зала старейшин, решить проблему лорда Хунь — чтоб его вместе с его землёй те самые гули сожрали уже, — заставить «Ханьгуан-цзюня с мужем быть несколько умереннее в удовольствиях», если б он ещё был на это способен! На это даже смерть одного из них повлиять не смогла, куда уж ему, простому главе ордена, лезть? Составить список необходимого, обговорить на совете вопросы относительно вещей и людей, которых нужно взять с собой, переплести дурацкие косички на висках (Лань Хуань тогда в покоях всё порывался помочь, из-за чего Цзян Чэн смущался, отвлекался, огрызался, и в итоге косички получились несколько небрежнее обычного), найти Цзинь Лина и его вечных друзей, передавая последних главе ордена Лань, а первому промыв мозги лекцией на тему того, как ему нужно себя вести в провинции клана Не.
От всех мыслей и необходимых дел уже раскалывалась голова. Цзян Чэну предательски захотелось назад в тёплую постель комнаты Лань Сичэня, в его крепкие объятия и нежные руки. И тишину!
С усилием подавив в себе этот порыв, Цзян Чэн наконец взял себя в руки и с молчаливой поддержкой Лань Хуаня отправился исполнять свой долг.
— Я помогу, — донеслось до него тихим шёпотом в самое ухо.
Лань Хуань мягко осаждал Цзян Чэна, когда тот уже готов был сорваться, и подправлял отчёты адептов, когда требовалось. Если бы тот не был главой ордена Лань, Цзян Чэн бы во что бы то не стало возжелал его себе в помощники. Но и в виде возлюбленного он его меньше хотеть не стал. Он и так знал, что Первый Нефрит хорош во всём, за что бы не взялся. Даже больше, ещё немного, и он бы почувствовал себя самым плохим главой ордена на фоне Первого Нефрита. Но тот, к счастью, умело помогал, не вмешиваясь больше необходимого.
Да и вообще, дело было не в том, что он лучше. Хоть глава ордена Цзян и сравнивал себя вечно с лучшими и считал себя хуже, всё было не так. Просто всё это время ему остро не хватало вот такой вот поддержки равного.
Ещё одним немаловажным препятствием тому, чтобы загонять себя в угол уничижительных мысленных комментариев, было вечно прикованное к Цзян Чэну внимание Лань Хуаня. Ну, невозможно было чувствовать себя ни на что не годным, когда на тебя смотрели так.
Пусть с детьми ещё пришлось повозиться. А с Вэй Ином и Лань Чжанем и того больше! Но, в целом, глава ордена Цзян ещё никогда не выполнял свои обязанности с таким удовольствием.
А уж с каким удовольствием и сам Лань Хуань провёл весь день со своим возлюбленным.