***
— Здравствуй… Села на корточки около маленькой могилы. Убрала высохший букетик, отщипала мелкий сорняк и начала тихую беседу о наболевшем. Это помогало. Не закрывало, но держало временную завесу спокойствия. Пустота внутри заполнялась чем-то мягким и туманным. — Мама принесёт новые, малыш… Какие ты хочешь цветочки? Может лютики или ириски?.. — Зачем ты это делаешь? От прозвучавшего голоса над головой подпрыгнула ахнув. — Недим… — приложила руку к колотящейся груди. — Напугал… Зачем подкрадываешься? — Я давно тут стою. — Не слышала, как ты подошёл… — заметила жёлтый конверт в его руке. — Адвокат приходил? — Ты не ответила на вопрос. — Не знаю… — подняла глаза к голубому небу с редкими лениво плывущими облаками. — Мне думается, это правильно. — Легче оставить в прошлом, нет? — Вопрос задан не мне, кажется… — Недим отвёл глаза в сторону, подтверждая мои слова. Встала, поворачиваясь к нему. — И как, получается забыть? — Нет… — Вот и у меня не выходит. Да и не хочу… — растянула губы в грустной улыбке. Кивнув каким-то выводам у себя в голове, Недим протянул руку: — Пойдём?.. Не ожидающая от него таких действий, я растерялась. Что это? Оливковая ветка мира или первая капля в чаше милосердия? Не заставляя долго ждать, вложила свою озябшую ладонь в его горячую. Ничего не сказав, потянул меня к машине. Он шёл впереди, загораживая солнце, смотря вперёд прямо и открыто. Не сводя глаз с его спины и наших сомкнутых рук, я чувствовала гордость. Этот сильный мужчина был моим мужем. До недавних пор я мечтала о том, что буду держать эту руку крепко, буду поддержкой ему, а он защитой. Буду непоколебимо верить и любить… Вот же… Сбылось… Прошу, Господи, пусть он позволит… Даст больше сил, надежду на возможное будущее, не разрушив обретённый мною хрупкий мир. Не доезжая до дома, Недим вдруг резко затормозил около тротуара. Нетерпеливо порвал и достал из конверта знакомый мне диктофон и с усилием сжал, ломая корпус тонкого пластика. Я наблюдала за угрюмым мужем, боясь словом ещё больше усугубить его сердитый нрав. Сломав маленькое устройство, вышел, дойдя до края набережной, замахнулся бросая в море. Вернувшись, взял пакет, вытаскивая конверт. Развернул сложенную втрое бумажку и втянул с усилием воздух. Руки упали с глухим звуком на руль. — Что она пишет? — осторожно спросила. Тягостная тишина затянулась, я буквально кожей ощущала заклубившееся в пространстве салона напряжение. Вытерев покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза, Недим бросил бумажку мне. Увиденное вызвало у меня смятение. — Этого не может быть… — Может. — Почему? — Я догадывался… Учитывая прошлое отца и Шениз, не трудно было сложить два и два. Опустила глаза, повторно проходясь по строчкам ДНК-теста. Они родные братья… — Она запросто могла сфальсифицировать документ, Недим. — А смысл?.. — Что ты будешь с этим делать? — Ничего… — Но… — Ничего не поменялось, ясно?! Ты будешь молчать, Джерен, поняла меня?! — сказал твёрдо, взглянув при этом сурово. — Обещаю, я буду молчать. — Хорошо. Повернул руль, резко нажимая на газ. Так и подмывало спросить, почему он раскрылся мне и в этом. Не спросила из страха быть разочарованной или, что похуже, униженной. Мотор под капотом внедорожника рокотал, напоминая рёв голодного зверя. Сердце тревожно ёкнуло. Стрелка спидометра поднималась выше, а проезжающие машины превратились в размазанную линию. — Недим, сбавь скорость… Внимания — ноль. Этот мужчина перестанет когда-нибудь меня игнорировать?.. Думала мягче попросить ещё раз, но передумала делая наоборот: — Давай ещё быстрее! Вылетим на встречку и встретимся со смертью! Как в клятвах там говорится? «Долго и счастливо и умрём в один день!»… Недим почему-то засмеялся и постепенно сбавил скорость. — Нет, дорогуша, на том свете я хочу от тебя отдохнуть. — Вообще-то это обидно… Делая вид, что надулась, отвернулась к окну. Накалённая атмосфера спала.***
После муторно протянувшихся несколько часов занятий, я с гудящей головой зашла в просторный холл особняка и чуть не споткнулась увидев Дженка. Он стоял посреди гостиной с сомкнутыми сзади руками. Поза открытая, взгляд высокомерный. Что он тут делает? — Джерен, подойди… — Где мой муж? — подошла неуверенно, останавливаясь перед ним. — Его нет. Сядем? Надо поговорить… С неприятием ситуации села на другой конец дивана: — Ну? С тревогой на лице Дженк покрутил на пальце кольцо: — Я хочу рассказать всё Джемре… — Нет. — нервно сглотнула. — Я устал её обманывать… — Нет, я сказала! — Я пытаюсь проявить немного уважения, сказав сначала тебе! Хочу сделать правильно, начать с правильного! Тебя это тоже коснётся! — Ты что, идиот?! Она тебя бросит! Ты её потеряешь, Дженк! — Меня это поедает, мне тяжело смотреть ей в глаза и обманывать! — Почему?! — подорвалась с экспрессией жестикулируя. — Почему все хотят сделать моё прошлое трофеем благонравия?! Я не знала от чего больше пришла в ярость. От того, что узнав Джемре вероятно сблизится с Недимом, или от того, что сестра отвернётся от меня окончательно. — Я много ошибался в своей жизни… Нашел правду в Джемре. Я хочу стать лучше, быть достойным ей мужем… Губы дёрнулись в усмешке. Он говорит моими же словами. Какие же мы одинаковые в этом… В зависимой, неподвластной контролю, накрывающей волной эйфории любви. Если я сама стремлюсь к этому, почему он не должен? Села рядом. Покрутила кольцо, как и он недавно. — Делай, как считаешь нужным… Надеюсь, Джемре достаточно осознала свою любовь к тебе, — тихо проговорила, понимая, что поставила крест на крохотном новообретённом доверии сёстры. Не ожидавший от меня белого флага, Дженк удивлённо повернулся ко мне всем корпусом. — Кто ты и куда дела ту взбалмошную особу? — Ха-ха… — искусственно засмеялась, ехидно прищурив глаза. — Что тут происходит? Прозвучавший голос Недима был сродни ушату ледяной воды, что заставило меня аж подскочить. Не взглянув на меня, подошёл вплотную ко вставшему Дженку. — Что ты забыл в моём доме?.. Дженк с иронией приподнял левую бровь: — Мне и даром твой дом не сдался, остынь. — Выйди вон, я не хочу тебя здесь видеть… — в голосе один металл. Не понимала, почему он так с ходу на него взъелся. Посмотрев сначала на меня, потом на Недима, Дженк чему-то усмехнулся и ушёл. — Зная, что он твой родной брат, неужели ты к нему ничего не ощущаешь? — Нет. — Кажется, ты лжёшь… Недим полоснул по мне ядовитым взглядом. — Всё-всё… — подняла руки примирительно. — Я понимаю, между вами не всегда гладко и даже не думаю лезть, но к чему эти показательные сцены гнева? Сжимая и разжимая руки и дергая ногой, он явно сильно злился. — Почему ты злишься? — Зачем он приходил? — Он… — Плевать… Иди наверх, чтобы я тебя не видел… — Что за тон?.. Я не собачонка, чтобы прогонять, когда тебе вздумается! И прекрати вымещать на меня злость за брата! — с накопившейся за секунду обидой выбежала из дома. Села в машину, попросила Метина просто ехать. Вдыхая бьющий в лицо с открытых окон прохладный вечерний ветер, мне стало до невозможности одиноко. Гонимая огорчением, загнала себя в клетку своих страхов. Они брали верх надо мной. И поделиться не с кем, просто обнять и излить душу некому… Беспокоить сестру я не хотела, у неё своя семья, свой дом. И я надеялась, что в скором времени она выстоит и не разрушится под гнётом пережитого. Наблюдая без интереса за проносившимися улицами города — моё внимание привлекла знакомая вывеска клуба. Попросив водителя остановиться, вышла, на ходу пытаясь вспомнить имя когда-то знакомого бармена. Клуб был открыт, но посетителей было совсем немного. Молодой парень был за стойкой и орудовал тряпкой над гладкой поверхностью стола. Вспомнила, его звали Мерт. — Привет… — скомканно поздоровалась, садясь на высокий стул. — Ааа, оторва со стойки, не ожидал… Коньяк? Узнал всё-таки… — Нет, апельсиновый сок. — А что так? — хмыкнул насмешливо, приподняв проколотую бровь. — Я в завязке. — Сильно тогда от мужа досталось? — Не сильно, — обхватила двумя ладонями поставленный стакан прохладного сока: — Можно я побуду здесь недолго, мне не к кому пойти, чтобы просто поговорить… — Не уверен, что смогу удержать охрану, если ты вздумаешь повторить недавний аншлаг. Засмеялась: — Не повторится, — выдохнула, накрывая лицо рукой. — На самом деле, я ужасный человек… — решила начать с главного. — Не думаю, что эта мордашка способна на что-то ужасное… — Я тоже в своё время так думала. — Ну давай тогда, изливай душу, — произнёс он, рассматривая отполированный до блеска бокал. — Я и так работаю здесь бесплатным психологом. — Я могу заплатить… — Ой, мы поняли, что денег у тебя куры не клюют. Оставь, я не жалуюсь. В этом есть и свои плюсы. Такими темпами я скоро переквалифицируюсь в семейного психолога… — непринуждённо засмеялся, чем и расположил к себе, наверно. Своей непосредственной, лёгкой, ни к чему не обязывающей, тем более не заставляющей думать беседой. Мерт слушал не перебивая и ни о чём не спрашивая, изредка вставлял какие-то добродушные шутки, что заставляли меня хохотать. Я не вдавалась в подробности, деликатно обходя моменты прошлого. Скорее рассказывала поверхностно свои мысли — то, что гложет и огорчает. Мне этого не хватало: простого общения с обычным человеком. Вернулась домой я к ночи. Опустошённая и уставшая. — Где ты была? — враждебно настроенный голос Недима настиг меня у лестницы. — Немного отдохнула, сок выпила, — обернулась я к стоящему в домашней одежде мужу, который поднял брови в неверии. — Я совершенно трезвая, не беспокойся… Хотя нет, какие уж тут беспокойства. Ваш преданный питомец вернулся, хозяин, желаете пнуть или погладить? — Прекращай ломать комедию, Джерен! — А ты прекращай унижать меня! — Не тебе говорить об унижениях. Напомнить? Грудь сжало в тиски, сковывая дыхание, парализуя тело. Мягко засмеялась. Вот мы и вернулись назад. Опять больно, почему так больно. Я противоречила сама себе. Каких-то несколько дней назад я дала себе надежду, а теперь с жестокой реальностью понимаю. Это невозможно… До тех пор, пока это прошлое между нами будет висеть, невозможно. Возвела глаза к потолку, пытаясь затолкать слёзы обратно, одна всё-таки скатилась. Недим сделал шаг и застыл. А я ждала, сама не зная чего. Может того, что удержит, не даст упасть и разбиться. Минуты шли, мы так же стояли смотря друг другу в глаза, ведя немой диалог. Между нами такая пропасть, эта пропасть непреодолима, необратима. Конца края истязаниям не будет. Словно мазохисты издевались над собой, изводили свои чувства до предела. Он что-то испытывает. Я это вижу в долгих задумчивых взглядах, в расположенных к диалогу словах. Заставила себя сделать шаг назад, разрезав зрительную нить, ушла наверх. Не окликнул, не остановил… Не удержал… Карточный замок обманчивых грёз рухнул. Развалился в одночасье. Я больно упала на бренную землю безысходного отчаяния и пожирающей тоски. Прямо в вещах залезла под душ, сползла вниз, захлебываясь в рыданиях. Меня переклинило, я начала орать в голос, разбивать руки о кафель, пытаясь физической болью перекрыть боль душевную. Царапала грудь — хотела выдрать исходящее чёрной кровью сердце и бросить к его ногам. К ногам мужчины, который возводил к небу и опускал в пучину душевных страданий одним взглядом, одной лишь фразой. В такие моменты наш мозг ищет спасение в забытьи, хочет избавиться от боли, как от злокачественной опухоли, тем самым мучая пытками ещё больше. Доведенная до изнеможения, ставшая пустым сосудом, я опомнилась, когда смотрела на бритву. Испугавшись, бросила, словно ползучую гадость. Обхватила голову. Слабая, какая же жалкая. Вытерла вспотевшее зеркало, всматриваясь в отражение бледной мрачной девушки: — Это не выход, Джерен… Не выход.