***
Сумерки спустились на город малиновой дымкой, и в окнах на улочке Ивы загорелись огни. Припозднившиеся люди спешили домой до темноты, не обращая внимания на странную троицу. Куда страшнее было дать темноте застать себя вне крепких стен. Только немногие приезжие, что ещё сомневались в правдивости баек, обивали извитые лестницы, арки маленьких площадей, жались к кованым заборам в обрывках цепей. От канализационных люков уже начинал подниматься пар, за решётками стоков вспыхивали сонные искорки глаз, скребли по прутьям когти. Улицы наполнялись приглушёнными звуками кошмара. Культисты выбирались из подворотен, чтобы раздавать свежие выпуски оккультной прессы. Один из чудиков в балахонах кинулся на Марку. В отличие от своих спутников, молодой волк заблаговременно не убрал руки в карманы, отчего был вынужден слушать шепелявое напутственное бормотание из-под капюшона, пока культист не отстал. — Совсем уже, — фыркнул оборотень, на ходу разворачивая газету. Прокашлялся от первого же заголовка. — «Ясновидящий Моксеус призывает не заходить на территорию городского кладбища в полнолуние. Для прогулки по кладбищенской земле надевайте удобную обувь и несколько пар брюк…» Это ещё что? — Ожившие мертвецы переносят бешенство, — пояснил Альберт, для наглядности звонко щёлкнув зубами над ухом Марку. Тот вздрогнул, покосившись на тонкие клыки, обнажённые в милой улыбке. — Читай дальше. — По Пёстрой и не скажешь, что она посещает кладбище, — протянула девушка. — Разве что затем, чтобы пинать могилы всех несчастных, кого она довела. — Надеюсь, в следующий раз моё природное обаяние меня не подведёт, и мы выторгуем скидку, — потрепал её по плечу Альберт, и та смешно наморщила нос. — Хоть эта новая кошачья начальница та ещё… Один из культистов кинул камень в окно: последовал град осколков, сопровождающийся отборной руганью. Троица невозмутимо прошла мимо колодезной площади. Марку перелистнул страницу, скептически присматриваясь к иллюстрациям. — «Дикая Охота похитила деревенскую колдунью Дженнифер. Общественность негодует, у кого теперь покупать привороты». — Интересно, как скоро она изведёт призраков, — поморщился Альберт. – С её-то характером. — Вы покупали привороты у деревенской колдуньи? – недоверчиво взглянул на него Марку. — Я не нуждаюсь в приворотах, — с толикой грусти усмехнулся Альберт. – Нет, в тот раз я хотел их снять, Я не всегда справляюсь со своей магией, как ты мог заметить. Вот и тогда мне явно недостало практики. Но, как Дженни выяснила, моя магия совсем другого характера. Такой вывод стоил мне две тысячи. — Надеюсь, Дикая Охота сбросит её в болото, — пожала плечами кошка. – Подходящее место для ядовитых жаб. — Или вот… Новое прорицание от Птугеу: «Синее солнце над белой мышью». Истолковано J. — О нет, — кошка натянула на уши шляпку. — Только не это! Мы все умрём. — Кстати, когда конец света? — заглянул Альберт через голову кошки. — В тысяча восемьсот сорок восьмом, — закрыл газету Марку. — Это ещё Каллиник сказал. — О, я успею съездить в Индию! — Разве вы объехали не весь свет? — Пока что только в воображении, — вздохнул тот. — Наш мир огромен, времени всегда мало, а львиную долю времени занимает дорога. — Как-то милорд взял меня с собой, — влезла кошка. — Мы плыли на настоящем корабле. Это было так замечательно, но так долго… что у меня чуть не кончились крысы. Марку вздрогнул, стараясь не замечать её. Но не выдержал. — Ты что, после обращения стала есть как кошка? Ты ведь понимаешь, что ты всё ещё человек? — Вот поэтому я и не замужем, — наморщила она нос. — Снисхождение. Для дураков, Марку, я пошутила. — Раздражающая мелочь, — процедил Марку. — Так… вы говорили, что у вас есть план. С кем-то вы его собираетесь обсудить? Нас обоих поставили к этому делу и… — Ты хочешь склонить меня к самодеятельности? — из-под полей шляпы сверкнуло алым. — Предоставь такие дела бессмертным. После завтрашней ночи я поговорю с государём, и мы придём к решению этой новой, без сомнения важной проблемы. — Почему не сегодня? Они остановились у калитки. Над лесом разгорался закат, выплывала из-за рваных туч причина воцарившегося на улице затишья. Полная луна осветила звёздную половину неба над городом. — Потому что в Кужкоре сегодня не спокойно, — кивнул Альберт на громаду замка. В окнах мерцали огни свечей и лампад, за витражами носились тени. — У государя много забот, и я не намерен отвлекать его по пустякам. Марку поднял голову к луне, кривя ужимку. Раз в цикл ей выпадал шанс объять всю землю своим светом, достать до потайных уголков, разоблачая темноту. Полнолуние встречали всей радостью нежизни. Пиры и гулянки, бравады магии и метаморфоз выставляли этакой благодарностью древней прародительнице. Разумеется, Луна бросала лишь беглый взгляд на праздник, обращая все силы на поиски той, которую давно потеряла. Но Ночь была укрыта надёжно. — Тогда мне пора. Стая не может долго быть без вожака, особенно в такое время. — Как? Марку не будет на вечеринке? — вскинулась кошка. — На вечеринке? — Ну, — Альберт украдкой взглянул на свет в окнах дома. — Иначе говоря, этой ночью в Семье торжественный вечер, а у нас… — Попойка! Альберт искоса глянул на девушку, которая обратилась и запрыгнула на почтовый ящик, крутясь вокруг своей оси и сверкая янтарными глазищами. — Что-то наподобие вечера в кругу друзей. А так как из-за выходки Раштейнов почти все наши друзья лежат в сырой земле, то Полнолуние нам праздновать действительно не с кем. — Вечер в кругу друзей?.. — Придут кошки, Вульриш с невестой и Каннингем, если будет здоров. Марку переводил взгляд то на вампира, то на девушку, затем смущённо кашлянул. — Звучит отлично. — Вот и славно, — улыбнулся Альберт. — Пойдём, представлю тебя своему домашнему демону. В гостиной потихоньку собирался народ. Священник Каннингем, вопреки ожиданиям, заявился даже раньше хозяина дома. Старик чувствовал себя замечательно, судя по раскрасневшемуся лицу и проспиртованному дыханию. — Я просил его снять крест, — оправдывался Бахал, пока Альберт переодевался на втором этаже. — Но он даже не пожелал меня выслушать. — И правильно, — тот вертелся перед зеркалом в новой рубашке, заправленной в узкие брюки, изредка кидая взгляд на отражение демона. Из-за проклятых искр в черноте провалов глазниц, куда тот смотрит, было решительно невозможно. Оставалось догадываться по едва ощутимой дрожи холодка на коже. — Зачем порядочному священнику слушать демона? Много ли вреда от маленького крестика. Он вышел на первые ступени винтовой лестницы под восторженные вздохи и поднятые бокалы. Сверху можно было заметить не только круг диванов и кушеток, но и рисунок паркета, складывающийся в спираль, ведущую к одной заветной половице. Пускай это было очевидно, но сотню лет назад ему показалось, что при демоне спрятать что-либо в доме он мог только от себя. Вот и покоился камень у всех на виду. — Милорд! — помахал ему Вульриш, одной рукой приобнимая миловидную женщину в карамельном платье, которая скрывала лицо за трепыхающимся веером. — Как всегда неотразимы ни в одном зеркале! — Ах ты старый прохиндей, — оскалился Альберт, запрыгивая на перила и перемахивая гостиную, чтобы заключить лиса в объятия. — Опять сбежал от всех собак, дружище. — Не от всех, — похлопал тот его по спине, кивая на женщину рядом с собой. — Но от этой борзой, видит Ночь, никогда не сбегу! Та смущённо засмеялась, сотрясая русые завитые локоны. К ним подошла кошка с вином, пристукивая каблучками новых туфель. — Давно не виделись, Крина, — замурчала она. — Не думала, что скажу это, но я наконец-то одобряю твой выбор. Смотри только, чтобы он не переборщил с лаком для усов. Двери распахнули с ноги, с порога повеяло табаком и солёным потом. Бах вышел из стены, обнажая загнутые клыки, но в него полетела шляпа и закрутилась на обрубке рога. В свете фонаря возникла крепко сбитая высокая фигура в кожаном потрёпанном плаще, с косматой головой и сверкающими во мраке глазами. Чёрная кошка обернулась и распушила кудри, поднимаясь на носочки. Фужер вдруг оказался летящим в руки Альберту. — Рыжая! — кинулась она к вошедшей. — Ты пришла! Рыжая кошка прошагала в комнату, скидывая плащ на ближайшее кресло и вытаскивая из зубов трубку. На ней был мужской костюм, горчичная полосатая рубашка, высокие сапоги, кожаную жилетку стягивал ремень с двумя револьверами. Она откинула длинную огненно-рыжую косу за спину и уперла кулаки в бока. — Как я могла оставить тебя в этой дурной компании, Чернушка, — громко рассмеялась она. — Ну же, что ж все так притихли? Сегодня замечательная луна! Гости немного отошли от шока, вернувшись к опустошению бокалов. Чёрная кошка замурчала, крутясь вокруг Рыжей, едва ли доставая ей до плеча: — А Белая? Белая придёт? — Старушка недавно разменяла седьмую жизнь, милая, — затянулась Рыжая. — Дай ей время. — Рад видеть тебя, гроза, — подошёл Альберт, протягивая гостье руку. Та широко заулыбалась и от души пожала его ладонь. Вампир болезненно поморщился. — И я тебя, странник. Особенно после всего этого кошмара. — Вендетта ещё не окончена, — проговорил он вполголоса. И, обернувшись к притихшим гостям, повторил громче. — Вендетта ещё не окончена! Предательский род ещё не истреблён. Они прячутся и меняют фамилии, но, пока они ходят по земле, в Гартхеме или на краю света, им не уйти от расплаты. Оборотни и люди одобрительно загудели. — Все Раштейны должны умереть! — выкрикнул Вульриш. — Предательство — против Господа! — поддержал Каннингем. — Смерть предателям и их щенкам! — согласилась Крина. — За справедливость, — поднял бокал Альберт. — За справедливость! — раздался звон и последовавший за ним смех. Марку какое-то время пытался расслабиться, но в итоге сдался и упал на диван, наблюдая за вампиром. Альберт улыбался, не пряча клыков, к лицу даже прилило немного крови, придавая жизни белой маске. Над головами оборотней и оборотниц он, вопреки здравому смыслу, не казался чужим. А те вовсе его не боялись, будто не был единственным монстром среди обращённых людей. Марку вспомнил давящий мрак Кужкора, даже самым неразумным своим обитателям приказывающий не поднимать головы в присутствии хозяина. Задумался неволей, был бы этот замок другим при другом государе?.. Был ли другим Гартхем?.. — Скучаешь? — раздался голос демона над плечом Марку. Бах присел на поручень, держа поднос на изгибе кожистого хвоста. Тот раздражённо рыкнул, не поворачивая головы. — Так иди к нему. Выпей для храбрости. Он искоса взглянул на протянутый бокал с плавающим на алой кромке листочком полыни. — Отчего тут подают одну выпивку, — процедил, принюхиваясь. — Оттого, что мой хозяин не переносит другой пищи, — степенно ответил демон. – Бессмертные – это совершенно иной вид, и к твёрдой пище не приспособлены, если ты вдруг не знал. — И поэтому ты наливаешь это чёртово горькое вино, — прорычал он, готовый уже вылить его на пол. Бахал растянул губы в клыкастой улыбке, искры-светлячки зрачков пересверкнули зелёным, по его коже мазнул алый отсвет камина. Марку с сомнением приложился губами к кромке, не помня, как бокал оказался в его руке, сделал глоток. — Не вино, — понял он с запозданием. Перевёл взгляд на зал, сознавая, что всё его раздражение, все прежние мысли отходят на второй план вместе с тем, как вес бокала испаряется из руки, холодит кожу струйками пепла. Демон исчез, зелёные светлячки вспорхнули с тёмной древесной коры. Их мерцающие дорожки полёта протянулись к меркнущим, безликим теням гостей. Среди собравшихся людей остался лишь бледный силуэт вампира. Демон качнул кончиком хвоста, Марку поднялся как подвешенный на нитках. Кашлянув, поправил растрепавшиеся волосы, делая шаг в сторону гостей. — Позвольте представить вам нашего нового друга, — Альберт взял его за плечо и притянул в круг устремлённых взглядов. — Это Марку Мареш, он недавно возглавил Стаю. — Так держать, — Рыжая потрясла кулаком. — Показал им, кто тут альфа. — Со взлётом по карьерной лестнице, — хохотнул Вульриш. — Да ты, считай, чуток пониже мастера Виллиама будешь. Не по росту, парень. — Да, вроде того, — усмехнулся он, оборачиваясь к Альберту. Пальцы дрогнули над тонким запястьем. Губы разомкнулись, против воли держа слова. Он был так близко, что на нёбе чувствовался запах луга и мёда. Если он бы обхватил эту руку, взял бы его за талию, притянул бы у всех на глазах… Разве тогда он бы смог отказать?.. — Марку, не стоит, — прищурился вампир. — Подумай ещё раз. Его окатило холодом. Тот отступил на шаг, провожая его обеспокоенным взглядом, ушёл с Чёрной кошкой на кухню. Марку остался стоять посреди сущего хаоса. Прислонившись к стене, Альберт налил себе ещё вина и осушил залпом. — Что? — брызнул оставшиеся капли в кошку. Та не шелохнулась. — Я делаю всё для его блага. Думаешь, Виллу понравится, если за мной будет таскаться альфа, которому должно править и растить волчат? Дело даже не в ревности, её мы уже проходили, она здесь ни при чём. Дело в том, что у нас обоих есть обязанности. — Я чувствую неладное, — шепнула та, покосившись за окно. — Что-то хочет разрушить эту ночь. Он нахмурился и подошёл к окну. Над лесом висела полная луна, тишину не нарушала даже песня сверчков, в безоблачном небе парил дым. Пар канализаций затапливал улочки, за ним мерцали огоньки окон, на стекло оседали капли росы. Но было и что-то чужое там, куда не смотрела Луна. Чем дольше он вглядывался в ночь, тем отчётливей чувствовался на корне языка колючий горький холод, и поднимались волосы сзади на шее. — Ты права. В гостиной Вульриш спорил с громкой Рыжей о ружьях, Крина и Каннингем пытались доказать Марку, что Белой церкви нужны оборотни, Бахал доставал из-под полы всё новые и новые бутылки. Альберт вышел в центр комнаты и откашлялся. — Друзья, — дождался он, пока голоса стихнут. — Как мы знаем, в Кужкоре сейчас никому нет дела до того, что творится за его стенами. А между тем, мы с Чёрной кошкой пришли к выводу, что творится там нечто не совсем хорошее. Над лесом больная луна. У Марку расширились зрачки, когда гости покосились в его сторону. — Стая осталась без вожака, — фыркнула как всегда беспардонная Рыжая. — Ещё бы. Оборотень сорвался, распахнув двери и выбежав на затопленную паром улицу, в сторону леса. Скоро и звук шагов проглотила глухая тишина. — Надо помочь ему, — вздохнула Крина, — друзья, вы же не оставите этого мальчика на растерзание Ночи? Чёрная кошка потупилась, обнимая себя за плечи, Рыжая неприязненно прищурилась, Вульриш оттянул ус, отступая на шаг, Каннингем испуганно икнул. Альберт нахмурился, провожая взглядом сомкнувшиеся за спиной волка клубы пара. — Вам ни к чему так рисковать, — покачал он головой, подходя к демону и беря его за рукав. — Бах, есть у меня подозрение, с кем мы имеем дело. Я хотел попросить у тебя кое-что. — Неужто вы хотите взять у меня магии, хозяин? Альберт прищурился, вглядываясь в болотные огни и блестящие чешуйки. Внутри тяжёлой змеёй сворачивался холодный страх, хоть он и не позволял себе думать об этом. Не о словах старой ведьмы, которая шарахнулась от вида камня, поднятого из жерла вулкана. Не об истинном облике, который он наблюдал только после долгого голода и никогда — после стольких поглощённых душ. Он запретил себе думать о том, как говорил о нём Вилл. «Посмотрим, подержу и выпущу, демоны — свободолюбивые существа». «Выпустишь?! И устроишь внеплановый Рагнарёк?» Альберт глубоко вздохнул, переминая в пальцах ткань над тугим бицепсом, опустил веки. — Да. Я хочу немного твоей магии. Бахал растянул губы в улыбке. И, как и сотню лет тому назад, в изгибе клыков притаилась опасность, которую ему следовало заметить раньше. Но за невнимательность всегда приходится платить, и, видимо, настал его черёд. — Так бы сразу, хозяин. В руке демона возникла его обнажённая сабля. Проведя пальцами по лезвию, Бах оставил за касанием черту своей крови, раскалившую металл докрасна. От острия и до гарды воздух танцевал и плавился рядом с клинком. Поднял, вручая ему. Кошки поражённо вздохнули, Чёрная подалась вперёд, рассматривая переливы магмы в клинке. Каннингем перекрестил саблю, потом и вампира. — Какова плата? — сжал тёплую рукоять Альберт. — Ваша слюна. Он подавил вздох облегчения: для сильной магии обычно просили кровь. Приложив к губам пустой бокал, кивнул демону и гостям, выходя в ночь. Скоро за его спиной сомкнулся пар.***
Бахал незамеченным исчез посреди залы. Откинул тени как занавески, проходя в свою каморку. Бокал в его руках сверкнул, пролил содержимое в маленький сосуд, служивший тельцем фарфоровой куколке. Болотные огни вспыхнули в глазницах, когда он поднял её — с шелковыми белыми волосами, глазками-рубинами, в обрезках белого атласа и льна. Каморка полнилась отрезов тканей, сложенных на швейных машинках и манекенах, вешалках и бесчисленных полках. Были свои плюсы в том, чтобы самолично обшивать хозяина. Посадил на стол рядом со второй — деревянной, в лоскуте рубашки цвета хаки, с уже заполненным сосудом. От подвижных ручек и ножек к крестовинам тянулись тонкие нити. В гостиной притихли голоса, но он не собирался развлекать полупьяных гостей. Подняв кукол за крестовины, он опустил их на траву, серебряную от лунного света, где нити потерялись в густом тумане. В фарфоровой руке возникла сабля, тонкие конечности пришли в движение — сперва неподатливо-резкое, затем плавное, приноравливаясь к движениям вампира. Над лугом мерцали болотные огни, пока лёгкий бег в высокой траве нарушал спокойствие ночи. Альберт, должно быть, почувствовал внезапную скованность движений, раз взглянул на небо. Но не увидел среди звёзд и рваных облаков клыкастую улыбку заливающегося беззвучным смехом демона.***
Он проследил, как запах волка сперва направлялся к деревне, но потом сделал крюк и устремился на топи. Воздух был недвижим, будто само время замедлялось, замороженное на сверкающих инеем кронах. Дыхание из ниоткуда вырвавшейся зимы схватило лес. Альберт едва не оскальзывался на корнях в наледи, сминая хрупкие от мороза травинки. Ему навстречу прыгнула громадная мохнатая тень, перегородив дорогу. Серая волчица, в холке человеку по грудь, расставила лапы и зарычала, обнажая клыки. — Что происходит, Илина? — охладил он пыл оборотницы спокойным тоном. Волчица подняла морду на луну: та заливала холодной зеленью мир. В человеческих глазах среди волчьей шкуры плескался страх. До топей они бежали вместе. Из-под корней и оврагов вставали призрачные фигуры, простирая костлявые руки. Призраки волков бежали с ними наравне. Илина тонко завыла, когда под лапами хлюпнула трясина, а за спиной сомкнулись ряды полупрозрачных силуэтов. Альберт не нашёл слов утешения. Он не знал, остался ли ещё кто-то из Стаи в живых. Если нет… Он побежал по знакомой тропе среди кочек, стараясь не обращать внимания на груды движущихся, подсвеченных скелетов в толще воды. Они ползли, извиваясь, к поверхности, сцепляясь и двигаясь единой массой, из сияющих зеленью бездонных глубин. Трупы тех, на чьих костях стоял Кужкор, тысячи павших воинов, отголоски давних битв. Он даже не думал, что их может быть так много. Что прошлое этого места настолько пропитано кровью. Над водой носились всадники, сотканные из тумана. Скелеты лошадей под попонами, шлемы над голыми черепами. Их алебарды и копья в костлявых руках казались настоящими, смертельно острыми, сверкая под зелёной луной. Он различил рваный стяг Виллиама: белую валькирию на чёрном поле, как знаменосец поднялся в воздух, увлекая за собой отряд. Призраки единым строем пустились в галоп, отрываясь от земли, исчезая среди беззвёздного неба. Дикая Охота пронеслась над стенами Кужкора. Над топями стало тихо как перед грозой. Их шаги в мокрой траве бежали шорохом, полным тревоги. За рощей извитых голых стволов выросла тень холма. Марку замер на лысой вершине среди надгробий, с обнажённым палашом в руке. Силуэт перед фонарём луны, что подсвечивала и лица ангелов, искажая щели множества глаз и поджатые губы жуткими гримасами резких теней. Глаз Асу сверкнул в траве у подножия. Альберт поднялся, смотря в упор на ночное светило. Как никогда близко стоя к лику разъярённой, замученной Луны. — Я сам виноват в том, что потерял бдительность, — голос Марку звучал отстранённо, будто уже из-за порога смерти. — Эта ночь должна взять только мою кровь. — Думаешь, ты сильнее старейшин? — Стократ слабее, — покачал головой тот. На его лице отразилась мрачная решимость. — Не смей… Его оборвали на полуслове. Словно из нутра зимы вырвался ледяной ветер, осыпавший холм осколками льда. Альберт заслонил лицо, чувствуя мелкие порезы на руках, горящие холодом. Когда буран выдохся, трясина вокруг холма покрылась льдом, ноги по щиколотки утопали в снегу. Марку поражённо выдохнул пар. Илина зарычала, оборачиваясь на статуи ангелов у подножья: те раскололись надвое, отпуская остатки Белой магии серебристым дымом. — Демон, — выдохнул Альберт. — Прошу тебя, не делай глупостей. — Да неужели, — сверкнула на него пара зелёных глаз. Он прищурился. Запрокинув голову, Альберт позволил дотянуться до себя Проклятию, открывая ту магию, которую вложил в него Вилл. Темнота свилась вокруг него, обхватила коконом, докоснулась вековой пылью и золой. Послышался скрежет металла, на плечи легла тяжесть его рук, спустилась вдоль спины, задерживаясь на талии. Когда он открыл глаза, мир был разрезан решёткой забрала. Отставил ногу, привыкая к балансу и разрабатывая стыки пластин. Латы из воронёной стали служили крайней мерой, на тот случай, если он не будет уверен в своих силах. Как сейчас. Марку задержал на нём взгляд, и Альберт задумался, знал ли он о столь древней магии этого места, наверняка не единожды проявившейся в Кужкоре на его коротком веку. Но у них не было времени на расспросы: снова налетел ветер. Илина вздыбила шерсть, но даже у неё не получалось храбриться, когда льдины пошли трещинами, а из воды поднялся ком сцепленных скелетов, забираясь на лёд с отвратительным скрежетом десятков конечностей. Альберта передёрнуло от отвращения, когда копошащаяся масса костей надтреснула, исторгая внутренности, хоть его было отнюдь не просто пронять. Едва ли демоны без причин скрывали свой истинный облик. Когда вампиры мирились с человеческой оболочкой, те с начала времён только в ней и прятались. А прятать было что: мокрая, местами обледенелая шкура, тощее, непропорциональное тело, висящая сосульками шерсть… пасть распахнулась натрое, язык вывалился на лёд, скребя шипами. Чешуйчатый хвост ударил по льдинам, поднял брызги, застывшие в воздухе. Вокруг головы пульсировало зелёное сияние, в моменты угасания позволяя различить ветвистые рога. Луна огладила призрачным светом создание иного мира, любуясь в больном и безумном порыве. — Ты. Тебя я запомнил! — свистящий голос был сильным потоком ветра, ведь пасть едва ли могла издать звук кроме влажного хрипа на грани крика. Демон врывался в его сознание едва не до боли. — Тебя я хотел убить больше всех них… Ты развоплотил нас! Ты бросил нас здесь одних, в безлюдной глуши, среди гниющих душ… Ещё никто не обращался так непочтительно с Иуравеа! Мы злы до нашей смерти. Но мы заперты! — О ком это он? — переглянулся с ним Марку. — Их вроде один. — Должно быть, кто-то из тех, кого я убил, был одержим, — протянул Альберт, отступая на шаг от яростного напора голоса, что звенел в его голове. — Мы проглядели в Кужкоре демона… Скребнув когтями по льду, демон пошёл к холму. Марку напрягся, принял боевую стойку: — Не время думать, — палаш нацелился на Иуравеа, переходящего на рысь. Когти высекали вихри снега. Альберт со вздохом опустил забрало. Он мог бы договориться с ним, понять, откуда тот взялся, если бы тот был настроен на диалог. Похоже, что от времени на болотах рассудок Иуравеа помутился, оставив только жажду убийства. Ему не оставили выбора. Приноровившись к движениям демона, Альберт сорвался в прыжок. Единственным способом убить демона было разрушение его сути, запрятанной глубоко внутри монструозной оболочки или клетки. Альберт почти не сомневался, что, когда замахнётся, когда демон встанет на задние лапы и попытается достать его когтями, а клинок коснётся шкуры, из разреза вырвется луч холодного сияния. Суть была внутри. Оставалось миновать смертоносные когти и челюсти, мечущийся язык и разламывающий льдины как скорлупу хвост. Тяжело приземлившись на лёд, Альберт выставил перед собой саблю, та вошла в шкуру ладони, хлынули кровь и пар. Перекатился от когтей, поднявших ледяные брызги. Он привык двигаться в латах, но металл грозил стать хрупким на морозе, ремешки уже нехорошо скрипели. Илина вцепилась в загривок демона, поднимая его на задние лапы. Тот открылся, и Марку полоснул его по сухожилиям. Покачнувшись, демон снёс статую ангела, оставив на обломках камня распростёртую волчицу. Илина поморщилась от боли, её тело стало человеческим, опасно выгнутым в спине. Альберт заметил, что на ней кожаная крепкая одежда, под которой блестит сталь. Его кольнуло чувство узнавания, прежде чем она вытащила винтовку. Устроив бёдра на обломках ангельской рясы, оборотница прицелилась из-под стекающей на глаза крови и липких прядей. Выстрел снёс ветвистый рог, второй — прострелил череп, над тремя челюстями брызнул фонтан крови, зашипевшей паром на латах Альберта, едва не проедая их насквозь. Ноздри защекотал запах серебра. Он успел подумать, что было бы, если бы охотник адресовал ему хоть один такой залп. — Иуравеа! — крикнул Альберт, нанося удар за ударом, просыпая искры от когтей и срубая длинную шерсть. — Почему ты убиваешь волков?! Чего ты хочешь?.. Стряхнув с морды кровь, тот полоснул когтями воздух совсем рядом с Марку. Но место оборотня тут же занял Альберт, срезая пальцы до оплавленных обрубков. От рыка, полного боли, поднялся ветер. Осколки льда скребли по металлу, снег щипал глаза за забралом. Альберт даже думать не хотел, каково Марку в распахнутом кафтане. Но тот перешёл от размашистых движений к скупым, наступая вместе с ним шаг к шагу, спина к спине. Альберт усмехнулся, в следующий миг сглатывая с тревогой: Марку в точности повторял его движения. Третий и четвёртый выстрелы прошили костлявую грудную клетку, из прорех вырвалось сияние. Они были близко. — Ответь мне! — голос гулким эхом бился о шлем. Иуравеа мотнул головой, призывая ветер. Когда ему ответила метель, напрочь перекрывшая обзор, Альберт потерял равновесие: льдина поднялась на ребро. Он замер от страха, в кружащейся белизне чувствуя близость бездны. …Он упал в сияние и захлебнулся в нём, пропуская через себя видения ледяных пустошей, голых обветренных скал, деревьев, гнущихся от ветра под свинцовым небом. Напрочь потерявшись в пространстве, Альберт оттолкнулся от поверхности льда, прыгая через трясину и через тьму пропасти, испещрённую обломками айсбергов и кораблей из металла. Приземлился на траву и на жёсткую шершавую скалу, замершую среди стен прозрачного льда. Иуравеа не замедлил появиться, пресекая чехарду образов, — паук из белой шерсти и стальных когтей, исторгающий из множества пастей осклизлые языки-плети. Демон спрыгнул на край скалы, ударил всеми отростками, те оплели его руки и тело, мгновенно достигая кожи и вдавливая в плоть ядовитые шипы. Альберт захлебнулся от ужаса, не в силах пошевелиться от нахлынувшего холода и боли. Но среди косматой шерсти он различил очертания цепи. Тяжёлый железный обруч оттягивал шею Иуравеа. Кто-то смог подчинить себе демона. …Над головой замер шипастый язык, а по ногам и рукам взобрались скелеты, не давая двинуться. Он слишком поздно осознал себя среди топей, под зелёной луной. Свист ветра порвал нитки слюны и пустил струю крови. Уже приготовившись к удару, Альберт воззрился на Марку, на дёргающийся перед ним на траве обрубленный язык, истекающий ядом. Скелеты рассыпались грудой костей. Оборотень вытер палаш о высокую траву, занял стойку между ним и демоном, корчащимся от боли. — Не время витать в облаках, — процедил Марку. Альберт тяжело дышал, будто на собственных крыльях облетел половину чужого мира. Подняв саблю, заставил себя кивнуть и встать рядом с оборотнем. — Да. Надо… найти его суть, иначе… Новый порыв ветра потащил их к демону. В свете луны блеснули тонкие нити. Альберта подкинуло в воздух, пронесло над Иуравеа, сабля ударила в зелёное свечение, из-под клинка упали страницы. Прищурившись сквозь забрало, он различил источник сияния, вросший в череп демона: книга, открытая между пустых глазниц. Марку оказался между костяных отростков хребта, вонзил палаш в шею демона. Тот встал на задние ноги, и он повис на клинке. Илина расстреляла живот, пока тот переступал с ноги на ногу в тщетных попытках найти равновесие. Подтянувшись на плечи Иуравеа, Марку занёс палаш над черепом. Альберт побежал под мечущиеся лапы. Его руки до сих пор мелко дрожали, перед глазами мелькали видения, не давая сконцентрироваться на разрезающих воздух когтях и пулях. Но, вцепившись взглядом в книгу, он подрубил заднюю ногу демона, заставил его упасть мордой на лёд. Марку пригвоздил шею ко льду, вогнав клинок в затылок. Перекатившись из-под туши, Альберт ударил, концентрируясь на пульсирующем сиянии. Сам бы он ни за что не коснулся демонической сути. Поэтому от шага к шагу, лязгом металла отдающегося в теле, потянулся к магии своего клинка. Его руки накрыли горячие ладони, ноги стали лёгкими, боль и усталость схлынули, уступая место сокрушающей уверенности. Раскалённое дыхание опалило шею, спина уперлась в твёрдую грудь. Альберт поражённо проследил, как струйки магмы текут по латам, как он отрывается от земли в длинный прыжок, замахиваясь ощутимо потяжелевшей саблей, полыхающей в тёплых латных рукавицах. — Я не смогу, Бах… — чёрт знает, отчего его вдруг потянуло на откровенность, но время вытягивалось как потоки лавы за ним. Как медленно расширяющиеся зрачки в глазах Марку, озарённого светом огня. — Предоставьте это мне. — …совладать с тобой, — в ответ раздался утробный хохот, сковавший его ужасом. А потом его клинок обрушился на Иуравеа. Сабля высекла искры и потоки света. Ноги заскрипели, бороздя по стремительно тающему льду. Воздух раскалился, затапливая мир сиянием. Остаток сознания демона ударил его в висок. …Альберт тяжело повалился на площадку из металла, слыша за спиной шаги демона, что сминали эту сталь как бумагу. Он дрожал от холода, сковывающего настолько, что любые движения причиняли боль. Но всё же оглянулся, наблюдая истекающее кровью существо, напоминающее израненного, изломанного мотылька. — Где я? — прохрипел Альберт. — Это место… — Он приказал мне добраться до Виллиама, — ветер резанул по ушам, едва не до крови. — Я всего лишь хотел бежать. Я хотел быть свободным. — Кто? От скалы отделился кусок, сметая Иуравеа в пропасть и пригвождая его тушку к скалам внизу. Альберт похолодел, когда оценил высоту и количество металлических обломков. Едва ли в их мире были такие пропасти. На месте разлома дымилась магма. Подняв взгляд, он различил в очертаниях горы силуэт Бахала. Демон наблюдал за ним, и за облаками сверкнули в улыбке знакомые клыки. …Он распахнул глаза на могильной плите, сжимающим на груди свою саблю. Ни лат, ни огня на клинке, только ночная тишь. Над ним застыла полная луна — белоснежная и круглолицая, позволив облегчённо выдохнуть, успокаивая бешеное сердцебиение. Альберт поднялся, стараясь не потревожить шрама, и без того отзывающегося болью от каждого движения. Куда бы ни затащил его демон, на пальцах остались следы обморожения, а тёплый ночной ветер показался непривычно душным. Он прищурился к останкам у подножия холма, замечая блеск. Марку помог спуститься Илине, и теперь они стояли над грудой окровавленной шерсти, опираясь друг на друга и не обращая внимания подошедшего к ним Альберта. — Иди домой. Проверь, что с деревней, — кивнул Марку девушке, и та пошла по тропе к лесу, опираясь на винтовку. В воцарившемся затишье каждый её шаг полнился тревоги. Наклонившись к расколотому черепу, Альберт поднял сверкающий осколок. Стараясь не порезаться о грани, повертел в пальцах, всё больше хмурясь в десятках маленьких отражений. Не то чтобы он был удивлён, но уж точно ожидал чего-то другого. Например, что от демона останется книга, избавив его от очередной загадки. Но она обгорела, оставив только обугленную кожаную обложку, которую он тоже поднял. В конце концов, существовали заклинания восстановления, на худой конец реставраторы. — Что это? — спросил Марку, кивая на осколок. — Это… лёд, — голос против воли дрогнул, отчего на корне языка появился давно забытый привкус. — Из тех, которые не тают. Осторожнее, Марку. Попади такой в сердце… хотя, не важно, — он спрятал осколок в ножны. — Пойдём в город. От нас ждут добрых вестей. Попойка ещё не успела закончиться, когда Марку и Альберт поднялись на крыльцо. Их встретили звоном бокалов и поздравлениями. Оборотень повалился на диван, смеясь и приобнимая Чёрную кошку, не отрывавшуюся от опустошения фужера. — Луна исцелена! — провозгласила оборотница. — Ночь снова спокойна! Раздался осторожный стук в дверь, и Бах отворил Илине. Та взглянула на демона, вошла по стеночке, прихрамывая и направляясь к Марку, что даже не убрал руку с талии Чёрной кошки. Гости искоса осмотрели её потрёпанный доспех, разводы крови под растрёпанными волосами. Крина отпустила жалостливый вздох: «Бедная девочка». Кошка подавилась и чихнула вином, спешно утираясь. На дворе её ждали волки, чуть меньше, чем они надеялись. — Марку, — произнесла Илина, — мы вряд ли сегодня сможем заночевать в лесу. Я собрала немного денег на гостиницу… Чёрная кошка впилась когтями в руку оборотня, и тот вздрогнул, поднялся перед волчицей. — Да, иди… — его взгляд ещё блуждал по головам гостей, задерживаясь на платиновой макушке. Он ободряюще похлопал её по плечу с натянутой улыбкой. — Я скоро буду. Илина вышла, с явным облегчением, что может-таки покинуть проклятый дом. Чёрная кошка проводила её взглядом, затуманенным выпивкой, взъерошила кудри, щурясь от яркого света. Уголки карминовых губ дрогнули. Когда Марку снова положил руку ей на талию, она впилась в него ногтями. — Идиот, — прошипела Чёрная кошка, отталкивая его и стуча каблуками к двери. Марку всплеснул руками, пригубил вино, отворачиваясь. Ночь окатила её обнажённые плечи холодным ветром, брусчатка огласила стуком спешащую походку. Благо, хромая волчица ушла недалеко и слишком устала, чтобы спорить с мягкой кошачьей лапкой, переплетёнными с её пальцами. Чёрная улыбнулась, заглядывая ей в глаза. — Будем знакомы, Илина.***
Первыми ушли Вульриш с Криной, потом Рыжая кошка взялась тащить старика Каннингема до церкви, сетуя, что тот проспит утреннюю проповедь, на которую уж она-то точно не собиралась. Альберт без сил упал на подушки рядом с оборотнем, прикрывая глаза и наслаждаясь воцарившейся тишиной. Бах куда-то запропастился, наверняка занятый уборкой. Альберт никогда не жалел, что завёл такого чистоплотного демона, который к тому же знал, когда нужно исчезнуть. Вздохнул, поворачиваясь к оборотню. — Ты хорошо сражался, — произнёс он, слабо улыбаясь. — Прости, что сомневался в тебе. Марку напрягся, отвёл взгляд. — Куда мне до вас, — хмыкнул, заправляя прядь за покрасневшее ухо. — Тем более, сегодня нам кто-то помог. Вы ведь тоже это заметили? Нас будто… вели. Альберт с грустной ухмылкой опустил взгляд на своё запястье, вывернул кисть, касаясь едва ощутимой нити, блеснувшей в свете камина. — За всё следует платить, — вздохнул он. — Но не все цены известны. — От того, что мы убили монстра, мало что прояснилось. Надеюсь, нас перестанут убивать. И все, кто не пережил эту ночь, погибли не зря. Что цена именно такова. — Я тебя успокою, если скажу, что Стая тут ни при чём? — Тогда кто?.. Альберт отвёл взгляд, пожимая плечами. Да что-то подсказывало мерзким голоском, кто разозлил зиму, настроив её против государя Кужкора. — Я хотел тебе кое-что показать, — поднялся вампир. — Идёшь? В комнате наверху, заставленной книжными полками и вмещающей только кресло и маленький столик, он остановился, прислонившись к окну. Достал один из переплётов в жёсткой кожаной обложке, пролистал страницы. Марку осторожно заглянул через плечо. — Это было в тысяча четыреста тридцать девятом, — коготь постучал по иллюстрации, изображавшей большого волка в окружении людей с факелами. — Тогда Стая лишилась своего вожака. Людские легенды до наших дней пестрят деталями того случая, описаниями ужасного зверя, чучело которого украсило дом заморского богача. Считается, что он был последним из оборотней-волков. И хорошо бы, что б так и продолжали думать. В этом наша задача, в сохранении тайны как единственного пути к спасению. В продолжении поколений наших видов, в поисках новых и новых способов выживания. Этот мир стал опасным, он давно уже не принадлежит нам, и мы тоже не можем принадлежать себе, если хотим существовать в нём. — Я знаю, — поднял голову от книги тот, останавливаясь в дюйме от его лица. — Но я подумал ещё раз. Шеи под платиновыми локонами коснулась рука, проводя по прохладной коже и притягивая чуть выше. Марку прикоснулся губами к его губам, сжимая их мягкость над клыками. Его встретил взгляд — холодный алый свет льдистой полуночной луны. Когти прокололи ткань под ключицами. — Я не ясно выразился? Я не могу поставить под угрозу безопасность Стаи, пока она нужна государю Гартхема. — Я не уйду от них, — Марку огладил его плечи за рубашкой. — Всё останется прежним. — Вот видишь, ты понимаешь, — Альберт отложил журнал и взял его голову обеими руками, очерчивая скулы и убирая волосы за уши. — Всё должно остаться прежним. Так, как было на протяжении тысяч лет, в этом и смысл, и ключ к спасению. — Но я люблю вас. — Не меня, — устало улыбнулся Альберт. — То, что ты видишь перед собой… это лишь моя магия. Я бы обратился, хоть сейчас, чтобы ты посмотрел на меня настоящего. Возможно, это было бы лучшим лекарством от твоей любви. Но я не здоров, и метаморфоза может быть для меня опасной. — Но… Я был уверен, что вы бились в полную силу. Марку не отпускал его, высматривая мерцание льда за алыми радужками. — Что может сделать одна ночь… — Стать первой из многих, — Альберт сжал его руку на своём плече. — Ты нужен не мне, ты нужен Стае. Виллиаму нужен сильный вожак, на которого он сможет положиться. Внешний мир гораздо опаснее там, за пределами территории. Что будет с нами, если ты не будешь отдавать себе отчёта в том, что творишь? Марку прищурился, отступая и оборачиваясь на дверь. — Прогоняете меня? Альберт коротко кивнул. Тот вышел на лестницу, сбегая по ступенькам лёгким шорохом. Когда его тень растаяла за клочьями тумана, в доме воцарилась тишина. — Скажешь, я поступил неправильно? — обернулся Альберт к Баху, который едва ощутимо выделялся из теней. — Что таким образом нельзя образумить молодого волка? — Вы как всегда правы, хозяин, — оскалился тот. Он обвёл скучающим взглядом крыши Гартхема, одинокие огоньки людских домов, курящиеся струйки дыма. Луна клонилась к горизонту, заглядывая в окна глазом небес. Альберт вернулся в свою комнату, проходя мимо шкафов и японской ширмы, ступая по восточному мягкому ковру и молчаливым половицам. Затем взял с полки одну из книг, вытащил закладку, которая от старости рассыпалась в пальцах. Устроился в кресле возле окна с южной стороны, подтянув к груди колени и поморщившись от стянувших кожу нитей. — Прогоняете, — фыркнул он под нос. Перелистнул страницу, отвлекаясь на свет звёзд между клубами дыма, не запомнив ни слова прочитанного. Захлопнув книгу, глубоко вздохнул и оглядел полки в поисках более занимательного чтения. — Вот ведь… Луна смотрела глазом небес, скользила над крышами и между рваных туч, отыскивала тех, кто открывался её свету. Альберт покосился на неё, перебирая старые корешки. — Прогоняете, — повторил, обращаясь к пыльному мраку. И, не выбрав книги, вернулся к журналу, открывая на той же странице. Волк скалился в предсмертном рыке, загнанный в капкан острых вил. Альберт поднял светящиеся алым глаза, не понимая, отчего те слипают наледью ресницы.