Сыновья Луны

       Альберт проснулся в своей постели, когда комната утопала в золотистом полумраке. Похоже, день наступил уже давно и уже клонился к вечеру. Он повернул голову к мягкому свечению солнца, проникающему сквозь плотные шторы, вспоминая, что засыпал в кресле. Бах единственный мог переносить его, не тревожа чуткий сон. Альберт в который раз благодарил Ночь за то, что этот демон не желает ему зла. Он осторожно потянулся, проводя рукой по шву. Бах стоял в дверях недвижимой тенью.        — К вам гости, хозяин.        — Гости? — фыркнул тот, даже не пытаясь справиться с копной спутавшихся волос, оставляя свой внешний вид на совести демона. — Снова? Великая Тьма, я же говорил не пускать никого в дом без моего ведома.        — Некоторым я не в силах отказать, — потупился Бах, и Альберт насторожился.        Он рывком сел в постели, обернулся на зеркало, откуда на него взглянуло лохматое долговязое создание с нездоровой белизной кожи опухшего лица.        — Давай быстрее прибирай меня, — прошипел, падая в кресло. — Не надо заставлять их ждать.        — Да он всё равно ждёт с самого утра, — пожал плечами демон, доставая гребешок и сундук с косметикой. — Предвосхищая ваш вопрос, хозяин, сейчас четыре часа после полудня.        Когда Альберт сбежал по ступеням лестницы, то по спине спустился холодок, заставив приглушить и без того бесшумный шаг.        — Вилл?..        Древний вампир расположился в кресле возле камина, повернув то спинкой к огню. Сложенные за спиной крылья простирались от середины комнаты до дверей на кухню. Бесформенный чёрный плащ, служивший ему верхней одеждой, походил на разверзшийся в комнате чернильный водоворот.        — Доброе утро, — обернулся он.        — Что ты тут делаешь?        — Прячусь, — пошевелился Вилл, приводя комнату в движение. Бах вышел из тени, чтобы подхватить китайскую вазу. — В замке кавардак после вчерашнего. Если я там появлюсь, меня привлекут к ответственности с уборкой.        — Тебя страшатся все окрестные земли, — Альберт перешагнул крылья, проходя на кухню к дымящейся турке. — Упыри и бруксы, кошмары и культисты трепещут в ужасе от одного твоего имени. Какая ещё уборка?        — Намагичил чутка сверх меры. Ладно, когда-нибудь слуги справятся. Лет эдак через… пять?        — И как же ты сюда попал? Лётом, на глазах у всего Гартхема?..        — Отчего ты думаешь, что я не могу обращаться стаей летучих мышей и просачиваться туманом сквозь щели?        — Я знаю, — Альберт занял свободное место в кресле напротив, скрестил ноги и прикрыл веки над ароматным паром. Горячую кружку он держал обеими ладонями, согревая пальцы, что ещё помнили вчерашний холод. — Ты сам придумал эту байку.        Вилл невесело хмыкнул, после чего опустил подбородок на скрещенные на спинке кресла руки.        — Рассказывай.        — С чего бы начать, — он потянул кофе, смотря на изгиб кожистых крыльев. — Похоже, что Раштейнов надоумили напасть на нас. Демон сказал, что ему приказали добраться до тебя. Кто приказал — понятия не имею. Но, — Альберт протянул руку, и Бах вложил ему в ладонь ножны. Из тех выскользнул осколок льда. Вилл прищурился. — Это было сутью демона по имени Иуравеа. Я убил его, и тем не менее…        — Это лёд Нифльхейма, — тому не следовало и приглядываться, чтобы почувствовать неестественный холод, от которого по ладони расползлась краснота обморожения. Альберт кинул осколок обратно в ножны.        Так вот где он был. Нифльхейм, мир льда и тьмы, бесконечных скал и пустошей.        — Но кто мог достать сюда этого демона? Из самого Нифльхейма…        Вилл отчего-то повеселел, растрепал себе волосы, и без того нуждающиеся в укладке, хотя бы в расчёске. Крылья мелко задрожали от смеха.        — Разве это не я должен у тебя спрашивать?        Альберт невозмутимо вздёрнул бровь, уголок рта выдал нарождающееся раздражение. Вилл сокрушённо вздохнул, знающий все его лица:        — Другое дело, зачем Николаю демоны.        — Да уж, тебя не проведёшь, — подобрался он в кресле, цедя кофе сквозь зубы. — Ещё бы я сам это знал.        — Меня просто бесит, что ты знаешь больше меня, а скрыть это не умеешь.        Альберт хмыкнул, обиженно царапая поручень кресла.        — У него есть причины ненавидеть тебя? Ну, кроме снедающей ревности.        — Мы знакомы достаточно давно… С тех времён, как я ещё не дошёл до Залесья, и не обзавёлся гербом. Ходили тогда по рекам, крупных войн не вели, развлекались мелкими грабежами. Эта земля была нам незнакома, и чёрт нас дёрнул проверить, что как у друидов.        Вилл едва поморщился, отчего Альберт только живее представил туманные берега островов под вековыми дубами, куда пристал драккар, ещё не подозревая об опасности. О том, что колдун был выходцем из друидов, он и не догадывался. Колдунов вообще осталось слишком мало, чтобы знать о них наверняка.        — Он тогда недавно вышел из Священной Рощи, где получил силу. Должно быть, одна его неопытность в колдовстве спасла мне жизнь. Николай заморозил волну под нашим бортом. Я сломал ему пару костей. С тех пор наша дружба как-то не заладилась. То на пиру крышу спалим, то в море корабль на айсберг закинем, — Вилл поворошил уголья тростью, медленно расправляя и складывая крылья и проводя когтями бахрому по обоям. — Случилось так, что я сопровождал его в Нифльхейме, в походе за головой одного великана, и на нас напали монстры. Я-то улетел, а вот Николая хорошо потрепали. Ты не подумай, я его вытащил через несколько дней… полярных дней. Наверное, стокгольмский синдром, иначе зачем ему тамошние твари... Может, я что-то упускаю, но вроде бы весомых причин для ненависти у него нет.        — Значит, это из-за меня.        — Бель, если бы ты стащил что-то важное, у него, быть может, и был бы повод. Николай не обиженная девица, чтобы мстить за поруганную честь.        Альберт подавил ухмылку.        — Тогда я так и не выменял эту книжку ни на что стоящее, — провёл он языком по зубам, вспоминая то своё приключение. — Плохой из меня оказался вор, нет мне оправданий.        — Не хватало ещё тебе оправдываться передо мной. Я тебе не отец. К тому же, по сравнению со мной в твои годы, тебя можно записать хоть в монашки.        — Всё ещё надеюсь услышать детали.        — …И воспринять как инструкцию к действию, — процедил тот. — Так что ты нашёл?        — Как ни странно, книгу, — Альберт принял из рук демона обгоревшую обложку. — Только от неё мало что осталось. По всему выходит, что демон её украл у шамана Стаи, но это же обстоятельство позволило запереть демона в кругу призыва.        Вилл пригляделся к истёршемуся тиснению на кожаном переплёте, провёл рукой над ней знак рассеяния иллюзий. Но ничего не произошло, обгоревшая обложка осталась прежней.        — Это не она, — хмыкнул Вилл. – Конкретно эта — Книга Мёртвых, пятый том. Большинство заклинаний из неё не применимы без сложной ритуальной составляющей, не людям их практиковать уж точно. Вещь, несомненно, нужная, но, судя по тому, что за все эти годы её не спохватились, заклинания в ней были не такими уж необходимыми. Я закажу ещё один экземпляр, чтобы не пустовало место.        — Это её просил сохранить Асу?        — Он просил на изучение твою краденую книгу, но я подсунул ему эту вместо неё. Видишь ли, Асу прослышал, что ты стащил с Северного Полюса какие-то тайные знания, а я не мог позволить ему колдовать что-то такое, с чем ещё сам не разобрался.        — Значит, та книга, которая была нужна Николаю, всё ещё где-то в замке? – хитрость мастера заставила его выдохнуть с облегчением. Колдун не добрался до книги, и это было ещё одной победой. Пусть он и не особо расстроился, сгори та самая книга: всё равно победа осталась бы за ним.        — Я даже знаю, где. Ты же не думаешь, что я позволю её стащить? Я полистал на досуге, подумал даже тебя отправить обратно, заодно и бездонный мешок захватишь. Ты как?        — Боюсь, с меня уже сошёл младенческий пух, — Альберт пожал плечами, потянулся за портсигаром на столике, щёлкнул пальцами, доставая из воздуха огонёк. Вилл наморщил нос, покосившись на него.        — Где ты этого набрался?        — Ты не живёшь с открытой раной над кишками, — проговорил тот, выпуская дым. — Табак полезен, я был знаком со многими врачами, кто так утверждал. Мне кажется, он немного помогает. По крайней мере, с ним я не так сильно хочу убивать. Единственный минус, запах притупляет обоняние, но это не критично.        — Тут и так всё пропахло псиной, так что действительно не критично.        — Марку вчера остался допоздна, — прикрыл веки Альберт. — Я пытался рассказать ему, зачем мы тут вообще что-то делаем, организуем и скрываемся, вместо того, чтобы перебить человеческую часть города и пойти сеять смуту и хаос во внешнем мире. Но он, кажется, ничего не понял.        — Ещё бы, — тот помахал рукой, разгоняя дым. — После твоих методов никто ещё ничего не понял, что бы ты ни пытался объяснить.        — Кто бы говорил.        — Я и не претендовал на роль хорошего наставника.        Он опустил взгляд на складки чернильного плаща. Ну да, ведь Виллу его, можно сказать, подкинули. И едва ли с надеждой на то, что он сподобится заботиться о маленьком бессмертном. Скорее уж его родители надеялись умилостивить государя Кужкора таким подарком, преследуя корыстные цели. Альберт понимал, что, не окажись Вилл таким порядочным, его ждала бы участь куда более незавидная: или выпитая вместе с жизнью кровь, или вечное услужение без возможности нарастить силы для протеста, или что-то куда более страшное.        — Ты замечательный наставник, — серьёзно ответил он.        — Было время, когда я бы поверил в это, — хмыкнул Вилл. — Так я помешал тебе развлекаться?        — Разве что проспать до вечера.        — А это самое лучшее развлечение.        Альберт усмехнулся, смотря на него сквозь развеивающийся дым. Когда ещё он мог представить государя Кужкора у себя в гостиной… Вилл так редко бывал за пределами своей клетки, что почти прирос к мрачным интерьерам, стал одной из статуй, чуть более одушевлённой. А ведь когда-то он стоял во главе своего войска. Теперь всё, что у него было, — кучка зависимых от его крови слуг, гордо именующих себя роднёй. Когда настоящая родня, пожертвовавшая жизнями ради него, больше полувека гнила в гробах.        — Ты не думаешь, что в Семье остались союзники Раштейнов? — спросил он напрямую, даже не пытаясь скрыть засевшей под сердцем тревоги.        Вилл выудил трость и поворошил уголья в камине. Отсыпал от кучки три, по очереди разбил методичными ударами.        — Понятия не имею, — вдохнул он. — Давай спросим у Дьявола. Надо ведь уважить богов и этого мира, не всё же Ночь с Луной поминать.        — А что дадим взамен? — поднялся Альберт, обходя его полукругом. — Душу? Магию?.. Не уверен, что у меня есть подходящий дар…        — У меня как раз завалялся.        Из-за пазухи тот вытянул тонкий конверт. Альберт заглянул через плечо, различая печать с опрокинутым крестом.        — Что это? Какая-то организация?        — Нашёл вчера на подоконнике. На обороте написано, что меня приглашают в какую-то Чёрную Церковь, и что они как-то сюда засунули тридцать невинных душ. Вот думаю, это шутка такая или новые технологии. Ты, когда был на севере, ни о чём таком не слышал?        Альберт отрицательно помотал головой, приглядываясь к конверту.        — Судя по размеру взятки, у них это дело поставлено на поток. И как ты собираешься ответить на приглашение?        — Я что, похож на идиота? Они бы ещё послали птичку, которая бы мне это насвистела. Пусть приходят под стены как полагается. Поставим шатёр, поговорим как приличные правители. Это вот что, — он разорвал конверт и заглянул внутрь. — Нет, это несерьёзно. Тут ещё какие-то бумажки.        Альберт забрал у него конверт и вытащил письмо, пробежал глазами по строкам.        — Тебя приглашают в Санкт-Петербург, это в Российской Империи.        — Собираю манатки, — буркнул тот. — Души где?        Альберт потряс конверт, раскрыл его пополам, оглядывая чистую бумагу.        — Может, выветрились?        — Чёрт с ними, — Вилл ткнул тростью в огонь. — Дьявол, тут к тебе вопрос.        Среди языков пламени вылезла маленькая раскалённая фигурка, стала отплясывать на угольях, будто те жгли копытца.        — Кто-то из моей семьи поддерживал Раштейнов, предательский род, союзничал с ними?        Дьявол сделал сальто, упал на спину и рассыпался на искорки. Альберт уставился сначала на камин, потом на Вилла.        — Что это было, о великий, понимающий дьявольский язык?..       — Вроде как положительный ответ, — покосился на трость тот. — Может, надо было его посильнее… кхм. Всё равно без душ никакого толку. Погоди. Я совсем позабыл про твою домашнюю зверюшку.        — Обезьянка уже сотню лет как издохла.        — Я про твоего ручного демона. Вот ведь меня угораздило, конечно. Надо было конверт хоть на пороге оставить. Ну да ладно, тридцать душ — это пустяк, маленькая деревенька.        — Бахал! — крикнул Альберт. — Где души, рогатый проглот?!        — Ну так как, — развёл руками тот, появляясь в одной из теней. — Вы сами говорили, распоряжаться по своему разумению всеми людьми в этом доме, кроме священника.        Альберт погрозил ему кулаком, и тот растаял в воздухе, не забыв сверкнуть улыбкой.        — Священника? — прищурился Вилл. — А священник-то тебе зачем? Для острых ощущений?        — Каннингем мой старый друг, — опустился на край кресла тот. — Мы познакомились накануне предательства Раштейнов. Он был беглецом из Ордена. В те времена в Чертополохе сменялась власть, и простые адепты выживали как могли. Он многое рассказал мне об охотниках, я отплатил тем же. Если бы я не погнался за Раштейнами, то обратил бы его. Сейчас он уже не всегда может назвать свой Орден и как оказался в Гартхеме. Я уже не хочу обрекать его на вечные муки в старом теле. Стоит просто принять то, что я опоздал.        — Я слышал, у тебя ещё гостят оборотни. — Альберт пожал плечами, отводя взгляд. Голос Вилла потеплел. — Ты собираешь свою Семью.        — Они не пьют мою кровь, — отрезал тот. — И тем более не зависят от моей магии. Это всего лишь мои друзья.        — Так вот какая грядёт эпоха, — Вилл отстранённо улыбнулся, глядя на огонь. — И верно, временам должно сменять друг друга. Выходит, что от века к веку мы перестанем полагаться за привязку магии и крови…        — Не факт.        — В любом случае, я рад за тебя. Ты наконец-то становишься самостоятельным. Недолог час, когда тебе надоест эта ржавая клетка, захочется построить свой замок…        — Я никогда не покину тебя.        — Покинешь, — обернулся тот. — Ты много раз пытался уйти, иначе к чему были твои путешествия?.. Я ведь вижу, что моё общество тебе в тягость.        Альберт сжал пальцы в замок на коленях, кривя губы.        — Я и сам бы рехнулся третий век сидеть в глуши со старым, страшным, скучным и ужасно старомодным вампиром, помешанным на архитектуре.        Альберт поднялся и обхватил его голову, притянул, впился в губы, углубил поцелуй, оглаживая языком нёбо.        — Я бы рехнулся, если бы ты был другим, — прошептал он, не разрывая нитей слюны и взгляда.        — На твоё счастье, моложе и красивее я не стану, — улыбнулся тот, поднимаясь на ноги и подхватывая его. — Ну что, найдётся у тебя какой-нибудь не сильно пропахший демонами коврик?

***

       На Гартхем опускался вечер, и по извилистой улочке, залитой розовым светом заката, шла невысокая миловидная девушка с угольно-чёрным ворохом кудрей под фетровой шляпкой. На её губах цвета тёмного кармина застыла полуулыбка. Она свернула в подворотню, придерживая юбки чёрного платья над сточными канавами, простучала каблучками зашнурованных сапожек к пересечению закоулков, импровизированной площади. Над крышами высился богатый особняк, скрывая кипарисами окна.        Среди глухих кирпичных стен и заборов её ждала ещё одна дама, в бриджах и тугой жилетке. Она курила трубку, щурясь на особняк, словно пыталась отыскать в нём замочную скважину.        — Привет, Чернушка, — Рыжая кошка откинула косу за спину, одёрнула воротник коричневого плаща. — Ты не думаешь, что это немного… рискованно?        — Милорд Альберт разрешил мне приносить дичь на порог, — мяукнула та, перестукивая ноготками и кокетливо крутя бёдрами. — Жду не дождусь, когда сделаю это. Он будет в восторге.        — Раштейны хорошо охраняются, — снова приложилась Рыжая к мундштуку, — будет сложно их оттуда достать. Я составила план здания, пока ждала тебя.        — Ты просто чудо, — замурчала Чёрная кошка, хватаясь за плащ и к ней простирая руки. — Я так тебя люблю!        — Эй-эй, — отцепила её от себя Рыжая. — Мне ещё понадобится мой кошелёк. К тому же… Я перестраховалась.        Чёрная замерла, вздёрнув подведённую угольком бровь, когда Рыжая кивнула ей за спину. В подворотне стояла, прислонившись плечом к стене и не издавая ни звука, седая негритянка в простом белом платье прислуги. Из-за её острого плеча выглядывало дуло винтовки, на поясе с обеих сторон крепились патронташи. Сухонькая и невысокая, с лицом, испещрённым морщинами и тонкими шрамами, когда она открыла пронзительно голубые глаза, Чёрная кошка поражённо выдохнула.        — Белая, — смахнула она слезинку. — Живая и невредимая.        — Относительно, — криво усмехнулась старушка, одёргивая подол платья. На месте левой ноги ниже голени блеснула деревяшка. — Жирный попался ублюдок.        — Я подумала, что нам может помочь опытная охотница за головами, — пожала широкими плечами Рыжая. — Мы не знаем, сколько там стражи. И насколько кровь маленькой медиум дала о себе знать в их детях.        — Как бы то ни было, — Чёрная надвинула на глаза шляпку и хищно заулыбалась. — Хорошо, что мы наконец-то вместе, подруги.        Из подворотни выбежали три юркие тени, просочились через решётку чугунного забора, прыжками миновали тенистый сад и посеменили на мягких лапках по пересохшему водостоку. Рыжая первой заскочила в приоткрытое окно, воинственно распушилась, осматриваясь в маленькой комнатке. Белой потребовалось время, чтобы спланировать прыжок и оттолкнуться одной лапкой, Чёрная замыкала процессию. Они осмотрели углы, лежащие на журнальном столике бумаги. Чёрная сдвинула лапками раскрытые конверты, взяла один в зубы и выбросила в окно, пока Рыжая, прижимая уши с кисточками и мотая пушистым хвостом, возилась с ручкой двери. Когда проход был открыт, кошки побежали вдоль стены узкого коридора.        На повороте Рыжая присела, пропуская мимо суетливую служанку. Поджимая культю лапки, Белая побежала за ними в неприметную дверь, откуда сочился запах книжных паразитов. Во мраке библиотеки из кошачьего силуэта выросла тень и закрыла за собой щеколду. Кошки поднялись на ноги и отряхнулись.        — Не дом, а лабиринт! — пожаловалась Чёрная, взбивая кудри. — Раштейны специально его таким построили.        — От Раштейнов здесь разве что портреты, — фыркнула Белая. — Не трать время попусту.        Кошки приступили к зачистке библиотеки, выкладывая с полок на пол все подозрительные книги. Рыжая вытрясала страницы и рвала, Чёрная достала флакончик с клеем и выливала его между страниц. Скоро на полу образовалась стопка литературы от брошюр до старых рукописных фолиантов, так или иначе затрагивающая тёмную сторону. Исследования, дневники и заметки, бестиарии и оккультные трактаты с догадками о сути магии — этого добра оказалось навалом. Белая взяла брусок мела и очертила круг, нашёптывая слова заклинания. Огонь вспыхнул и принялся поглощать бумагу, не выдыхая ни дыма, ни запаха гари.        — Готово, — заключила она. — Теперь… приступим к карательным мерам.        Чёрная кошка замурчала, ужимаясь в размерах и обрастая шелковистой шёрсткой. Рыжая отворила щеколду и тоже обратилась, вместе с двумя тенями выбегая в коридор. На лестнице они разделились: Белая побежала наверх в комнаты хозяина семейства и его жены, Рыжая — к их сыну, только что вернувшемуся из военной академии, Чёрная выбрала своей целью дядюшку, прямого родственника Раштейнов, свернув в гостевые комнаты.        Неизвестность в этот раз её не пугала, она уверенно перебежала пустующую залу за спинами у слуг, бесшумно ступая по коврам и скрипучим половицам, прыгнула за ширму с наброшенной сверху одеждой. С другой стороны вышла, стуча каблучками и натягивая длинные кружевные митенки, миниатюрная девушка, под полями шляпки горели узкие щёлки зрачков. Она распахнула дверь, оглядывая комнату, бывшую верхней площадкой винтовой лестницы, заваленную бумагами и холстами. В воздухе витал крепкий дух виски и табака, чуть меньше — магии.        Она прижалась к стене, когда мимо пролетела шаровая молния, рассыпавшись с треском и оставив подпалину на стене.        — Я знал, что ты придёшь, — вышел из укрытия на нижней площадке седой мужчина, расправляя плечи с хрустом пиджака и складывая руки в замысловатый жест. Между его ладоней проскочила искра. — Не выдержала, что кто-то ещё живёт с твоей тайной, Луиза?        — Я всего лишь соскучилась, Юстав, — показала она клыки в улыбке, прыгая через перила.

***

       Он упал навзничь в постель, тотчас приникая к прижавшему его телу, впиваясь в губы и обхватывая бёдрами. Объятия раскалились жаром, касания пробегали дрожью желания. Альберт крутанулся и оседлал Вилла, перехватывая инициативу, двигаясь пахом на твёрдом члене и обращая истому в срывающееся дыхание. Его волосы потеряли ленту и разметались по плечам снежной позёмкой. Тот чертыхнулся, столкнул его, Альберт метнулся к туалетному столику, сметая ненужные склянки в поисках той самой.        — Погоди. Сперва мне приходится объяснять тебе элементарные вещи, затем ты хочешь навредить себе…        — Мне такое по душе, — пожал плечами Альберт, расставляя ноги и растягивая себя намасленными пальцами. — Не тебе меня судить, милый, не твоё тело после стольких лет соскучилось по этим ощущениям.        Вилл поднял перчатку и надел на руку, коготь продырявил её насквозь.        — По этим? — пошевелил он пальцем. Альберт закатил глаза.        Прижимая его плечи, он повалил Вилла на подушки, вспыхнул румянцем, мурлыча вослед упрашивающим движениям бёдер. Огладил рельеф мышц, падая в долгий поцелуй ответных ласк. Руки были аккуратны с ним, двигаясь в обход шва, не позволяя народиться боли. Её предчувствие не давало забыться до конца, уже ставшее фантомом.        Альберт направил руку Вилла, вжал в себя его пальцы, намеренно вдавливая когти в кожу, надеясь забыть даже об иллюзии боли под рёбрами. Тот нехотя поддался, измотанный его приглашением. Альберт признал за собой победу, когда его мягко приподняли, посадили, заставляя отпустить вздох восхищения, прикусить губу от тянущей неги.        — Я знал, что ты не удержишься, — усмехнулся Альберт, сдувая прядь с лица.        Ластясь к Виллу, он даже позволил ему задать темп, хоть тело и изнывало от вожделения, требовало снять истому. Альберт всецело доверял своему мастеру, доверял вести себя и направлять, сколько бы ему не приходилось сгорать от нетерпения. Вилл знал его тело, знал, насколько ярче награда, что следует за страданием. Его движения были выверенными, от них чувства отзывались мурашками, спускались мягкой дрожью к ногам. Он не стеснялся в стонах и поцелуях, лёгких уколах клыков над ключицами и плечами.        — А ведь меня не так просто очаровать, — протянул Вилл, довольно отстранённо, что не вязалось с плавящимся под ресницами огнём. — Даже магу вроде тебя.        — Так ты знаешь, — выдохнул Альберт, замирая над ним. — И не злишься?        Ответом ему был поцелуй, такой, от которого обмякли мышцы, а губы не смогли сдержать улыбки.        — Я горжусь.        От такого у Альберта зашумело в голове. Он позволил себе задохнуться от участившихся движений, подаваясь навстречу. И тем приятнее было знать, что в расположении мастера нет иллюзий, что Вилл действительно любит его.

***

       Она мягко приземлилась на полусогнутые, с места бросаясь на мага, выпуская когти. Тот распахнул объятия, с обеих ладоней сорвались трескучие молнии. Кошка крутанулась в пируэт на бегу, перехватывая их словно змей, парировала в стороны, поджигая и обращая в пепел груды бумаг. Её волосы от электричества вздыбились мерцающим вихрем, юбки поднялись, демонстрируя сталь за высокой шнуровкой. Юстав чертыхнулся, попятился, его рука коснулась старого переплёта.        — Одумайся, Луиза, — дрогнули уголки его губ. — Сперва ты бежишь от помолвки, затем входишь в шабаш этих тварей… Господь ещё может тебя помиловать.        — Мне по душе такая жизнь, — оскалилась та. — Не тебе меня судить, милый, не твоё тело после стольких лет ещё молодо и прекрасно!        Вскинув перед собой руку, Юстав выкрикнул слова заклинания, и воздух занялся мелкими трескучими молниями. Луиза обратилась на ходу, в одно мгновение пролетая комнату чёрной кошкой, в другое — возникая с занесёнными руками за его спиной. И распадаясь на радужные брызги от удара. Юстав схватил опалённую кочергу, отмахиваясь от иллюзий. Те изматывали, возникая в разных местах и заставляя наносить удары впустую. Силуэт девушки двоился и мерцал, встречаясь с электричеством. Очередной удар откинул её прочь, лишая равновесия. Молния оставила подпалину на платье.        Вторая была более меткой, и Луиза выгнулась в судороге. Пальцы мага побелели от напряжения, держа пляшущую молнию на её теле, заставляя её прогибаться в хватке электричества, но вот послышался тошнотворный хруст. Кошка выпрямила спину, держа второй конец в ладони. Её рукава тлели, волосы стояли вихрем, колени подгибались. Она сжала молнию и пошла навстречу Юставу, пока та судорожными зигзагами скакала по комнате, оставляя за собой огонь. Маг прищурился, нашёптывая усиливающие формулы сквозь поднявшийся ветер.        — Не старайся, малыш, — карминовые губы изогнулись серпом. — Я сильнее.        Она схватила трескучий огонь и ударила им как плетью, заставляя Юстава отлететь от удара, снося тумбы и кипы бумаг. Его кожа обуглилась, но в глазах больше прежнего полыхала ярость.        — Мага не так просто убить, — прошипел он, когда она прыгнула и уперла кулаки в его ладони, наваливаясь заметно потяжелевшим телом. В следующий миг Луиза барахталась в воздухе до удара о противоположную стену. — Даже твари вроде тебя…        Она зарычала, нащупывая предел своей новой силы. Не чувствуя боли, выгнулась и обратилась чёрной тенью. Дым стаял с шкуры крупной пантеры уже после того, как зверь сорвался в прыжок. Когти вонзились в Юстава, разрывая кожу, пуская горячую кровь. В янтарных глазах светилась розовая луна.        Молнии обвили её тело, но Луиза не ослабила хватку, зубы смыкались и смыкались рядом с открытой шеей, пока мышцы сводили судороги. Она зашипела ему в лицо, отпрыгивая на подгибающиеся лапы. Молнии ударили с новой силой, бок обожгло, в нос ударил запах палёной плоти. Луиза прыгнула и полоснула когтями наотмашь. По шерсти заструилась тёплая кровь, поселив в сердце мимолётную радость. До того момента, как пришла боль. До того, как она поняла, что это её кровь окропляет пол…

***

       Перегнувшись через подушки, он уперся затылком в пол, отпуская с искусанных губ стон и падая безвольным телом. Перед глазами плыла мыльная плёнка. Вилл пропустил по коже ещё одну молнию, но он был уже не в силах кричать, только хватал ртом воздух от разливающейся по мышцам неги. Казалось, его кожа дымится чистым блаженством, разбегающимся мурашками. Его взяли под талию, поднимая бёдра и прижимая спину к измятой, взмокшей простыне. Он с любовью заглянул ему в глаза.        — Вот она, жизнь, Бель, — тепло улыбнулся Вилл. — И я буду готов столько раз, сколько у тебя ещё осталось сил.        Его ресницы задрожали, губы изогнулись в мягкой ухмылке. С новым поцелуем на внутренней стороне бедра воздух стремительно покинул грудь, заставляя податься навстречу. Он прикрыл веки, с каждым движением понимая, что проваливается в сладкое забытье.        Тишина разорвалась его криком, бёдра напряглись и упали, вместе с ослабевшим телом. Альберт нашёл себя лежащим в водовороте постели, хватающим ртом воздух не в силах пошевелиться.        Вилл осмотрел поле боя, переводя взгляд на прозрачные разводы на его бёдрах и животе.        — Красота, — оттянул уголок рта. — Хорошо тут у тебя, так бы и остался, ещё бы серой не воняло.        — В тебе ни капли романтики, — прыснул Альберт.        — Только мёд поэзии.        Вилл расправил крылья, располагаясь на кровати и заставляя дубовый каркас натужно скрипеть. Было в этом что-то инаковое, словно каменная горгулья забрела в цветочный сад. Но Альберт бы многое отдал, чтобы со временем избавиться от этого чувства, расширив дом на пару комнат и удержав в этих родных стенах мастера. Конечно, это было всего лишь фантазией, но из тех, что не отпускают, прячась в потаённом уголке сознания и напоминая о себе. Он лёг рядом, осторожно устраиваясь между перепонкой крыла и подушкой.        — Вилл, — Альберт усмехнулся от собственной дерзости. — Я тут подумал, не пора ли мне обзавестись фамилией?        — Действительно, — пожал плечами тот. — Надо было раньше это сделать. Выбирай, какую хочешь.        — Я бы хотел продолжить традицию, чтобы не только имя, но и фамилию дал мне ты.        — Хорошо. Сейчас что-нибудь придумаю…        — Забудь, — поднялся Альберт, набрасывая на плечи рубашку, едва достающую ему до бёдер, и выскользнул нагой бледной тенью в коридор. — Если так, то обойдусь.        Вскоре за дверью упала с шумом вода. Вилл обречённо вздохнул и откинулся на подушки, оставаясь лежать среди хаоса измятой постели.

***

       Пролетев через кофейный столик, она ударилась лопатками о стену, отпуская с разбитых губ стон и падая оземь безвольным телом. Перед глазами стоял кровавый туман. Юстав отпустил ещё одну молнию, но она уже была не в силах кричать, только хватала ртом воздух от пронзающей боли. От электричества её изорванное платье дымилось, щекоча ноздри. По половицам оглушительно простучали шаги. Её взяли за горло, поднимая и прижимая к мышьяково-зелёным обоям. Она заставила себя смотреть ему в глаза.        — Распрощайся с жизнями, дорогуша, — оскалился Юстав. — Потому что я буду убивать тебя столько раз, сколько их у тебя осталось.        Её ресницы задрожали, губы попытались оскалить клыки. Воздух стремительно покидал её, заставляя тонко хрипеть. Она прикрыла веки, со сжимающимся сердцем понимая, что проваливается в темноту.        Громыхнул выстрел. Голова Юстава мотнулась и упала, вместе с ослабевшим телом. Чёрная кошка нашла себя на полу, яростно откашливающей кровь и хватающей воздух саднящим горлом.        Рыжая осмотрела поле боя, перевела взгляд на подругу, подбежала, чертыхаясь и убирая револьвер в кобуру.        — Откуда у тебя эта магия? — присела она на корточки перед ней, подавая платок. — Ты что… пила кровь вампира?        Чёрная утёрла губы, отводя взгляд и растирая шею. Обеспокоенное лицо Рыжей, полностью усеянное конопушками, было совсем близко, в мимических морщинках поселилась тревога.        — Ты хотела вступить в Семью?        — Н-нет, — прохрипела та. Закашлялась в платок.        — Пойдём, — помогла ей подняться Рыжая, приобняв за дрожащие плечи. — Нет времени убирать тела. Белая ждёт снаружи.        — Мне надо… забрать письмо. В нём… всё. Всё, что у меня было. Моё настоящее прошлое. Прости, что сделала это твоими и Белой руками.        Глаза Рыжей настороженно сверкнули, она с опаской отпустила её.        — Твоё прошлое… в этом доме?        Чёрная болезненно прищурилась, смотря на неё.        — Моё прошлое в этой семье, — скривилась она. Лицо Рыжей вытянулось, чего она уже не могла стерпеть, видя отчаяние и недоумение в её глазах. Чёрная кошка утёрла тушь, поспешно отступая. — Прости меня.        Кинув последний взгляд на Рыжую, она обернулась и юркой тенью пересекла прыжками поле боя, выпрыгнула в окно. Рыжая осталась стоять посреди разрухи.