«Дорогая Гермиона Грейнджер»

      На следующее утро все четверо отправились в Хогсмид, что бы купить чего-нибудь стоящего. Джинни болтала о чем-то с Гермионой, а Беллатриса разглядывала витрины с разными пирожными. Лестрейндж даже взгляда на Рона не роняла, отдавая себя полностью манящим выпечкам. Какое то пугающее чувство росло в ней все больше, но Белла не могла сказать кому-то о нем. Женщина почти всегда обходилась сама. Сама росла, обучалась и секретничала с собой же. Конечно была и Нарцисса[любимая, обожаемая до мозга костей Цисси]. Глупенькая дурочка сестренка часто водилась к тому моменту уже не с такой глупой Беллой. « — Белла, а почему люди влюбляются? — девочка болтает ногами и перекатывается по траве так, что бы увидеть серьезное, ничего не выражающее лицо сестры. — Потому что люди встречают друг друга, конечно же! — девушка теребит подол зеленого платья и поднимает голову на листву дерева, что опадала с каждым новым днем, приближающим природу к осени. — Это так странно, Белла…а ты влюблялась когда нибудь? — Нарцисса берет пухлые щеки в руки надавливая на них пока ветер играет с ее блондинистыми волосами. Беллатриса оглядывается и подзывает ладонью девочку ближе. — Обещаешь, что ни мама ни Андромеда это не узнает? — она говорит так тихо, что ее шепот едва ли слышен под шуршанием травы. — Обещаю. Расскажи же, Белла! — Блэк садится к Белле и ложит руки на колени, готовясь, как казалось, к сказке. — Во сне есть одна девушка. Ее волосы цвета каштана, а глаза — кофейная гуща. Она каждый раз является мне ночью, словно, что-то из другого мира. Как зубная фея, понимаешь? Нарцисса от изумления раскрывает рот и хлопает карими глазами. Они не такие как у Беллатрисы. Брюнетка всегда знала, что они более живые, чем собственные. Они выражали, казалось, все, что хотела сказать младшая Блэк. — Это здорово! Фея во сне должно быть очень добрая… — Цисси слабо хлопает в ладоши, но тут же осекается[вспоминает, что-то странное]. — но..почему же ты тогда постоянно плачешь по ночам, Белла? Беллатриса вздрагивает, поджимает губы и шмыгает носом, разводя руками. — Потому что она каждый раз уходит…» Беллатриса отводит взгляд от множества витрин замечая впереди Гермиону[которая даже не заметила Лестрейндж]. Ей смешно. Смешно и больно признавать то, что только ее она искала всю жизнь.       Белла все это время была такой дурочкой, глупой школьницей в тридцатилетней оболочке. Она понимала, что не будет выражать любовь как все нормальные люди[и даже просто заботиться].       Беллатриса ненормальная. Она не будет пугать Гермиону своими чувствами, не хочет ошибаться. Гермиона вряд-ли узнает вообще о ее детских снах, героиней, которых всегда была только она. У Гермионы есть Рон.       У Гермионы есть Поттер, Уизли и другие друзья. А у Беллы есть только она. И ей ужасно не хочется признаваться самой себе, что Грейнджер никогда не посмотрит на нее так, как она об этом мечтает. Беллатриса не такая как они. Она не умна, не мила, не обладает добрым сердцем.       Но она готова, если понадобиться спорить со всем миром, что для Гермионы откроет его.       Беллатриса готова не спать всю ночь, что бы смотреть как вздымается эта грудка при ясном сне. Готова перегрызть любому глотку, кто тронет прекрасного ангела. Готова уйти из ее жизни если она попросит. Но она никогда не отпустит ее. Она умрет, уйдет навсегда, потеряет Гермиону. Но никогда не отпустит.       Беллатриса смеется. Да она слишком труслива, что бы оставить Гермиону в покое!       Лестрейндж не сразу заметила, как голос Джиневры затих, а сама она остановилась. — Давайте заглянем в «Три метлы»? — Белла даже не поняла, что обращаются и к ней в том числе.       Гермиона поднимает взгляд на женщину, заставляя ту поджать губы[Мэрлин, почему она так прекрасна?]. — Я бы не отказалась от огневиски... — облизывает губы девушка, после чего рыжая хлопает в ладоши. — Вот и чудесно, идем туда!

***

      На этот раз, сидя за одним из уже гниющих столов все молчали. Никто не обмолвился ни словом. Белла сжимала в руке кружку с сливочным пивом и даже не думала, что бы сказать Рону, что могло его разозлить. Джинни пила горную воду, а Рональд с Гермионой взяли огневиски. — Слушай, Гермиона, почему твой этот телохранитель держит все в секрете и не может так и сказать кто поджег твой дом? — Уизли говорил спокойно[Беллатриса слышала утром, как он извинялся перед Гермионой].       Девушка явно была раздражена[судя по ее крикам на парня этим утром], она с грохотом опустила кружку и нахмурилась. — А я по-твоему знаю? — Миона фыркает, заставляя Лестрейндж округлить глаза. — Я... — Белла тщательно думает, что сказать. — не думаю, что неизвестный хотел, что бы подозрения пали на него. К тому же у Министерства сейчас кроты по всем углам. Если он устроит встречу, не мудрено, что туда сунет нос Скиттер, а это дойдет и до этих ублюдков. Вечно они все в тайне держат.       Морщины на лице Гермионы разгладились от искреннего удивления. — Ну да, думаю это логично, — она прикусывает губу, отстукивая пальцами по столу. — Давайте думать здраво, — продолжает брюнетка, делая глоток пива. — врагов у Грейнджер не много. У ее родителей — тем более. На просто несчастный случай даже не расчитывайте — чушь собачья. Если хотите найти, что то стоящее надо копать глубже. Не так глубоко, но глубже. А скопление древности, очевидно же библиотека.       Джиневра, собирается сделать глоток горной воды и выплевывает ее обратно в стакан, привлекая внимание. Девушка вытирает губы рукой и хлопает глазами. — Ох-ре-неть.

***

      Общественная библиотека находилась у черта на куличиках, поэтому Беллатриса не нашла способа лучше, чем трансгрессировать. Здание было таким же мрачным, как и улица. Каждый искал, что-то по разным углам библиотеки. Куча папок с какими то статьями[архив явно был лучше всякой вашей Риты Скиттер!], они не особо помогали, но были вполне правдивы. Джинни перебирает пальцами несколько папок и выдыхает. — Напомните, что именно мы ищем? — девушка сдувает пару волос, что упали ей на лицо и изредка достает какие то бумаги.       Гермиона задирает подбородок, смотря на подругу и хмурится, пытаясь выразиться правильнее. — Дела со смертью магглов. Хоть что-нибудь в этом духе, — Грейнджер продолжает поиски, не отрываясь от папок и файлов.       В здании опять наростает тишина. Иногда такое молчание доводит до безумия. Когда все умолкает, а тишь становится невыносимо громкой. Наверное поэтому Беллатриса не любила молчать в таких ситуациях. Боялась оглохнуть от тишины. Тишина, когда рядом никого, так же опасна, как и непростительные заклинания. Она пусть и медленно, но губительно уничтожает. Пожирает сначала органы, обгладывает кости, выедает кожу и в итоге не оставляет ничего. Да вот так вот. Ничего. — Почему бы ему хотя бы не скинуть ссылку на то, как найти чертового убийцу? — Джинни изгибает бровь, кашляя от пыли. — Хотелось бы, что бы все было так просто, но к сожалению, нет. — Миона выдыхает, опираясь о стенд с книгами и прикрывает глаза. — мы точно найдем тут, что нибудь, Белла? Хочу напомнить, что нас сюда не чай пить пригласили, а мы вломились в библиотеку в нерабочий день. — Бу, бу, бу, я Гермиона Грейнджер, говорю только как правильно, бу, бу, бу… — дразнит Беллатриса, понижая голос. — А я Беллатриса Лестрейндж и мне плевать на правила и Гермиону. — девушка хмурится, совсем не пытаясь пародировать чужой голос. Лестрейндж серьезно поджимает губы. — Я не могу, девушка, вы слишком нежны, что бы с вами говорить серьезно! — Ты слишком несерьезна для серьезности! Джиневра цокает языком и ложит ладонь на глаза. — Вы вообще умеете спокойно выяснять отношения?

***

      Поход в Хогсмид не дал своих плодов, да Гермиона и не надеялась их получить. А Беллатрисе стоило только искать догадки, почему Грейнджер так зла сегодня. Миона мерила комнату шагами и бурчала, что-то под нос, пока Лестрейндж разглядывала свое отражение в зеркале[или же смотрела сквозь него на Гермиону]. Женщина поднимала и опускала пряди волос, слушая как фырчит шатенка. — Злишься на Уизли, полагаю? — брюнетка поджимает губы.       Каким милым кажется это личико, даже когда Гермиона зла. Как мягки эти щеки наверное[Безусловно]. Как сладки бархатные губы и прелестна нежная кожа. Экстаз, одно удовольствие, иметь Гермиону и звать ее своей!       Миону хочется не просто целовать, Беллатриса хочет кусать ее. Хочет пробовать на вкус каждый сантиметр ее тела. Что бы Гермиона дрожала. Вздрагивала от туманного удовольствия и желания. — Да он просто болван! Он думает, что вот он ушел и я с объятьями встречу его как героя.?       Белла молча кивает, садится на окно и болтает ногами. Она отстукивает по нему ладонями и напевает, что-то под нос. — А ты… — Гермиона осекается, вскидывает подбородок вместе с указательным пальцем. — как ты меня бесишь. — Ты больна, Грейнджер? — женщина искренне недоумевает, задирая голову. — Ненавижу когда ты так делаешь. — хмурится Миона подходя к брюнетке и беря ее щеки в руки, сжимая. — Как?.. — бормочет Беллатриса, пока губы скручивают в трубочку. — Когда ты пахнешь чертовым грецким орехом! — шипит Гермиона, наконец резко отпуская чужое лицо.       Лестрейндж в еще большем недоумении начинает трогать свои щеки, пытаясь понять, что же все-таки это было. Она немного вздрагивает, стараясь не показать того, как ее насторожило поведение девушки. Может у нее критические дни.?