***
Первой от душераздирающего крика проснулась Ханни. Вернее как проснулась, девушка буквально подлетела с кровати в холодном поту, услышать нечто подобное в стенах академии она была не готова. Её соседка, тоже севшая на кровати, протирала заспанные глаза, в то время как Ханни, соскочив с места, как была в ночной рубахе, выскочила в коридор и попыталась открыть соседнюю дверь. Девушка несколько раз тщетно опускала ручку и тянула её на себя, но дверь не поддавалась. Должно быть, жильцы закрыли её на замок. — Что случилось? — встревоженно спросила Шама, подходя ближе. — Ты тоже слышала крик? — взволнованно выполила Ханни, смотря на девушку снизу вверх. Шама одобрительно кивнула. Утром девушка выглядела не так шикарно, но её чёрная повязка всё ещё скрывала правый глаз. — Отойди. — холодно ответила ведьма. Ханни послушно сделала шаг назад, наткнувшись на Саломею, тоже выползшую из кровати и стоящую чуть поодаль. Девушка была примерно на голову выше блондинки. Сама Шама напротив, подошла чуть ближе, вытянула правую руку, так будто в ней была волшебная палочка и щёлкнула пальцами, не произнеся ни слова, чем вызвала шок и восхищение на лицах наблюдавших. В этот же момент мощное заклятье вышибло замок, и дверь распахнулась. Шама, первая увидевшая, что творилось в комнате, в ужасе отпрянула назад. Ханни и Саломея напротив подались вперёд и, о, лучше бы они этого не делали. Казалось, в эту секунду академию, не проснувшуюся от первого крика, добудит второй, но Саломея быстро схватила Ханни, крепко зажав блондинке рот. «Молчи», — сдавленным шёпотом процедила девушка. Да, их глазам предстала не самая приятная картина: рыжик, сидящая на полу, содрогающаяся от тихих всхлипов и закусившая палец своей руки, которой, должно быть, прикрыла рот; и самое страшное, со входа было плохо видно, но всё же понятно — на кровати в высохшей крови лежал труп. Гробовое молчание, во время которого до студенток медленно доходило осознание произошедшего, продлилось около тридцати секунд, после Шама всё так же чётко и ясно скомандовала: — Ханни, позови профессора Семпронию. Саломея, сходи за сестрой Петрой. Саломея тут же выпустила Ханни, и девчёнка поспешила исполнять поручение. — Может, я сразу отнесу девочку в лазарет? Ей явно нужна будет помощь, а… — тут ровный голос Саломеи чуть дрогнул, и она попыталась подобрать более подходящие слова. — тут не нужен врач, чтобы понять, что душа уже покинула это тело. — Хорошо. — в той же, несколько сдавленной манере, ответила Шама. Вообще, девушка хотела остаться с рыжиком и попытаться поговорить с ней, но Саломея всё же была права. Было бы куда правильнее отвести в лазарет Аву, а не звать врача сюда, тем более, что да, Эми уже мертва, и её смерь нужно просто подтвердить. Саломея подошла к Аве, помогая девушке подняться с полу и вместе с тем аккуратно убирая её руку ото рта. В этот момент рыжик походила на марионетку, которой обрезали нити. Девушка послушно опустила руку, но встать не смогла, ноги не держали её. Тогда Саломея ловко, но аккуратно взяла девушку на руки, сейчас и вовсе стало очевидно, что сознание Авы где-то далеко, но точно не здесь. Её мутные, стеклянные глаза смотрели в пустоту, а тело и впрямь было подобно шарнирной кукле. Сама Шама не долго стояла в коридоре одна, спустя пару минут в помещение уже вбежали Ханни и старушка Семпрония, тоже в ночном платье и чепчике. — И так, прошу вас, теперь внятно обрисуйте мне ситуацию. — поправив очки, сказала завуч. О, она уже всё поняла и даже своими глазами увидела бездыханное тело девочки, да и бледные лица студенток буквально кричали о том, насколько всё плохо. Старушке просто хотелось ещё раз услышать всё, что произошло, дабы окончательно прийти к осознанию ситуации. Ответ Шамы не заставил себя долго ждать. Голос девушки по-прежнему оставался ровным, но не заметить нотки ужаса в нём было просто невозможно. — Мы проснулись от крика. Следом открыли дверь, она была заперта на замок, поэтому пришлось прибегнуть к магии. В комнате мы увидели Аву сидящую на полу и тело Эми на кровати. Сейчас Саломея отнесла Аву в лазарет. — Хорошо. Значит, запертая комната… Ханни, можешь осмотреть место преступления, только аккуратно. — холодно ответила старушка. — Я? — испуганно пискнула блондинка. — Ты же хотела стать детективом? Я пойму, если тебе страшно. В этом случае я закрою дверь комнаты, и мы будем ждать приезда инквизиции. — пояснила профессор Семпрония. — Хорошо, я буду аккуратна. — несколько подумав, ответила Ханни. — Шамара, я могу на вас рассчитывать? Вы присмотрите за комнатой и моей левой рукой, пока я извещу о происшествии инквизицию? — спросила старушка. Своей левой рукой старушка звала Ханни не потому, что у неё была более любимая и надёжная студентка, а по причине более простой — Ханни была левшой. — Да. — кивнув, ответила Шама. После этих слов, профессор Семпрония покинула квартиру, оставив девочек один на один со страшной реальностью. Ханни боязливо ступила за порог комнаты, которая ничуть не изменилась за пару минут её отсутствия. — Собери волосы. — холодно сказала Шама, прислонившись к стене. Ханни, вздрогнув, посмотрела на неё. До девушки быстро дошло, чего хочет староста. В следующие пару секунд Ханни сбегала до своей тумбочки и быстро собрала длинные волосы в лёгкую косу, чтобы они не мешали, и случайный волосок не упал с головы. Осмотр комнаты девушка начала с того, что проверила оконные рамы — они были плотно заперты изнутри, а значит проникнуть в комнату через окно убийца не мог. Далее, Ханни тщательно изучила все стены на наличие в них потайных дверей или чего-нибудь подобного, сомнительного — такого не обнаружилось. Теперь оставалось самое неприятное. Девушка с некоторой брезгливостью и страхом подошла к телу, просунула руку в карман своей ночнушки, достав оттуда зеркало в золотой оправе. Это выглядело глупо — проверять мёртв ли мертвец, учитывая, что с такой раной выжить просто невозможно, тем не менее, Ханни поднесла зеркальце к губам Эми. Нет, сейчас это уже просто тело. Прошла минута, поверхность зеркала не запотела, чего и следовало ожидать. Тело не дышало. «Для совершения преступления необходимо три составляющих: средства, возможность и мотив. На данном этапе можно определить, что девушку убили выстрелом в грудь, но осмотреть рану на наличие пули я не могу, тем не менее, можно предположить, что пули в её прямом значении и не было. Возможно их заменили перетертые в порошок листья аталеи. Яд этого растения, по своему эффекту, несколько напоминает антимагический токсин. Вкупе с выстрелом, вероятнее всего с близкого расстояния… Да, вполне можно получить такую рану, но что самое главное — разорвать в клочья кокон души и основные магические цепи. Самых крупных четыре. Две из них идут в голову и кончаются в мозгу, разделяясь на сотни маленьких нитей. Две другие идут в руки, левую и правую соответственно, и точно также разделяются на множество маленьких нитей, благодаря этому можно творить магию. Если разорвана хотя бы одна из этих четырех магических цепей, волшебник умрет. Возможно, смерть наступила именно из-за этого. Разрушенная магическая цепь выплескивает содержащуюся в ней ману в плоть из-за чего ткани начинают вариться, этим и объясняется, что несмотря на серьезность раны, крови не так много. Да, крови должно быть больше, намного больше. Так, кажется всё, надеюсь я ничего не забыла и не упустила», — Ханни мысленно закончила первый пункт. «Теперь возможности. Это идеальная закрытая комната, а значит, значит если не думать и не принимать во внимание магию, то убийца — это Ава. Самый очевидный вариант. Но, пойдем от противного. Я просто исключу возможность того, что убийца — это Ава. Думать я тоже не буду, просто потому что, и за убийство и за нарушение «Вето» предусмотрена одинаковая мера наказания — смерть. Так спрашивается, зачем преступнику изощряться, дабы создать закрытую комнату, когда есть заклинание для открытия кротовых нор? Да, всё просто, убийца открыл межпространственные врата и вошёл в комнату, вышел точно также», — с этими мыслями девушка поставила точку по второму пункту. «И в-третих, — мотив!», — а вот здесь Ханни встала в ступор. Кому и зачем потребовалось убивать девочку? Ханни вновь внимательно осмотрела комнату взглядом — это было совершенно чистое и аккуратное помещение. Неужто это было убийство ради убийства? Или, быть может, Эми знала что-то? А, может Ава тоже что-то знает?***
Лазарет находился на втором этаже главной башни. В палатах, так же как и в жилых комнатах академии, использовали заговорённые свечи. Из-за этого в помещении стоял мягкий золотистый свет, а ещё, в отличие от остальной части замка, лазарет имел отчётливый запах спирта. Палата, в которой лежала Ава, была именно такой: с тёплым освещением и слегка пахшей спиртом. Сестра Петра заботливо положила на голову девушки холодный компресс, дабы сбить жар и уменьшить её головную боль. Сама Ава спала, укутанная в лёгкое, мягкое одеяло. Врач сидела рядом. Она тоже ещё не до конца проснулась, но уже успела привести себя в порядок — заплести длинные морковно-рыжиие волосы в култышку и подобающе одеться в длинное чёрное платье с белым передником. Вообще, произошедшее и на неё легло тяжким грузом шока, от этого обычно доброжелательное лицо сестры Дроздопетры было бледным и встревоженным. В дверь палаты постучали. Сестра Петра тут же подскочила со стула, приветствуя профессора Семпронию. Старушка тоже уже переоделась, предстала перед ней в своём повседневном изумрудно-зеленом платье. — Как она? — кивая в сторону спящей студентки, спросила профессор Семпрония. — Вы же знаете. У неё слабая психика, но сейчас дело даже не в этом. — с тихим ужасом в голосе начала говорить врач. — Я думаю, что этой ночью преступник хотел убить обоих девочек. Я осмотрела тело Эми и скажу сразу, исключив даже само слово «думаю». Девушка была убита при помощи особых пуль, сделанных из перетёртых листьев аталеи. Вы знаете, это поистине смертоносное растение, от которого нет эффективного противоядия. Также замечу, что стреляли с близкого расстояния, возможно даже в упор. Смерть была быстрой и безболезненной, пуля прошла сквозь кокон души, моментально убив девушку. А теперь, чтобы вы понимали. — тут сестра Петра подошла к постели Авы и осторожно наклонила голову девушки, показывая старушке её висок. Зрелище было не такое ужасное, но и приятным его назвать было нельзя. В месте предполагаемого ранения был лёгкий, уже почти заживший ожог, от которого осталось только легкое покраснение и несколько шелушащаяся кожа. Всю высохшую кровь сестра Петра уже отмыла, поэтому рана имела более приятный вид. — Возможно, пуля лишь едва коснулась её, оставив только ожоги, слегка разъевшие кожу, но это не отменяет того, что яд аталеи попал в тело Анастасии. Об этом в первую очередь говорят стеклянные глаза, вполне возможно, что она умрёт к обеду. Так что, не питайте особых надежд на этот счёт. Всё это врач говорила спокойно и бесстрастно, но именно этот ледяной тон выдавал состояние, в котором сейчас пребывала сестра Петра. Она привыкла, что легко могла вылечить любую хворь за пару часов дав больному немного волшебного зелья, но сейчас… Сейчас она могла только смотреть на то, как девочка медленно и болезненно умирает от яда цветка, противоядия от которого нет. — Вы говорили ей об этом? — тихо спросила профессор Семпрония, в этот момент врач слегка содрогнулась. — Нет. У девочки имеются некоторые зачатки магии книжника, знание того, что она может умереть, может убить её быстрее яда аталеи. — сестра Петра тут же оправдалась. — Хорошо. Тогда, я думаю, будет намного лучше, если после того, как она очнётся, вы выпишите её. Самовнушение сильнейшее лекарство и яд одновременно. Поэтому процесс выздоровления будет проходить быстрее вне стен лазарета. — распорядилась профессор Семпрония. — Хорошо. Часовая стрелка медленно подбиралась к обеду. Всё это время сестра Петра безвылазно просидела в палате Авы, наблюдая за её состоянием, большего она сделать не могла. Впрочем, это было и не нужно. Спустя пару часов врач поняла, она рано поставила точку в жизни студентки, ибо вероятность того, что она выживет, неустанно росла. Сначала спал жар, и девочка начала ровно дышать, её сердцебиение и давление тоже пришли в норму. Потом нездорово бледное лицо, потихоньку стало приобретать нормальный цвет. А когда Ава проснулась и открыла лазурно-голубые глазки, у врача больше не осталась сомнений — студентка будет жить. В этот момент и сама сестра Петра будто воскресла. На её лице вновь появилась приветливая улыбка, а от голоса перестало веять холодом. — Как ты себя чувствуешь? — взволнованным, но сейчас уже таким нежным голосом спросила сестра Петра. Ава протёрла заспанные глаза и осторожно села на кровати. Девушку всё ещё немного пошатывало, а голова слегка кружилась, но в целом, Ава, и в правду, чувствовала себя намного лучше, чем утром. — Лучше. — со слабой улыбкой ответила девушка. — Хорошо. Тогда сейчас ты пообедаешь, я дам тебе отвар из семян селенеи, и если ты хорошо себя чувствуешь, то пойдёшь к себе. Ава кивнула, но лицо её перестало излучать радость того, что головная боль стихла, оставив после себя лишь неприятные ощущения, которые тоже должны скоро кончиться. Сестра Петра, подарив девочке тёплую улыбку, ненадолго покинула палату, оставив Аву наедине с собой. Что ж, с её уходом лицо Авы окончательно помрачнело. Девушке не особо хотелось возвращаться в свою комнату, но и оставаться в палате тоже. Это место морально давило на неё, заставляя чувствовать себя несколько хуже, чем есть на самом деле, а её комната… Воспоминания об этом месте приносили боль… Спустя пару минут в палату вернулась врач, и поставила поднос с обедом на прикроватную тумбочку. Помещение, до этого пахшее спиртом, наполнилось приятным ароматом сырного супа и варёного мяса. Эти запахи невольно вызывали улыбку. Ава придвинулась ближе, взяла серебряную ложку, сейчас она казалась несколько тяжелее обычного. Девушка вдохнула горячий пар смешанный со сладковатым ароматом супа и наполнила ложку яично-жёлным бульоном. Вкус суп имел восхитительный, нежные сырные нотки буквально таяли во рту! Надо ли говорить, что после обеда Ава окончательно ожила? — Так, а теперь тебе стоит переодеться. Надеюсь, ничего страшного, что я принесла тебе это платье. — раскладывая на кровати нежно-голубое, почти белое простенькое платье, сказала сестра Петра. — Нет, всё хорошо. Спасибо. — с лёгкой улыбкой ответила девушка, сестра Петра улыбнулась в ответ. — Я понимаю, сейчас тебе вряд ли захочется говорить об этом, но тебе придется встретиться с шавкой церкви. — уже с сочувствием начала говорить врач. — Он уже закончил осмотр комнаты и тела, опросил свидетелей, осталась только ты. Вероятнее всего в преступлении инквизиция обвинит именно тебя, но у них нет права самолично отправить тебя на плаху. Поэтому, не бойся. Это дело передадут в сенат, и если всё пойдёт как по маслу, леди Мята за считанные секунды снимет с тебя всё обвинения. — Хорошо. — холодно отозвалась Ава, а потом, будто переварив слова сестры Дроздопетры, спросила. — Почему? Врач села рядом, нежно приобняв девушку, погладила её по ещё растрёпанным, слегка спутанным рыжим волосам. — Они имеют право самостоятельно казнить только своих псов, так же как и ассоциация магов, может отрубить голову только своей кошке. — с некой брезгливостью, но всё же успокаивающим тоном ответила Дроздопетра. Спустя пару минут личико Авы вновь приняло подобающий вид. Да, его не украшала улыбка, и это было бы странно, ведь девушке предстояло встретиться с инквизитором, говорить с ним о смерти лучшей подруги. Два этих мало приятных факта наложили на лицо рыжика странную маску помеси ужаса и горя, с первого взгляда чем-то напоминающую безразличие и апатию. Дополнением к печальному портрету Авы служили распущенные волосы, да, уже причёсанные, но уложенные не особо аккуратно. Сестра Петра любезно проводила девушку до кабинета директрисы, что находился на втором этаже западного луча, в самом дальнем помещении, близь дверей библиотеки. Внутри было темно, это всё от плотных алых штор, что прикрывали и без того узкие витражные окна. Старушка Интегра сидела в своём кресле за столом. Она выглядела по-обыденному безучастной, слушая рассказ Авы, смотря на девушку кукольно-стеклянными глазами. Единственное, что она вообще удосужились сделать, чтобы помочь Аве — предложила ей выписать сыворотку правды, не более. А если учесть, что в соседнем кресле сидел инквизитор с хмурым лицом, действия директрисы вообще не имели смысла. Под видом сыворотки правды пожилая ведьма могла дать своей студентке простую подкрашенную золотом воду, ибо препарат это бы крайне дефицитеый. Инквизитор часто сталкивался с подобным, от того не верил ни единому слову Авы. Ещё пущее недоверие к девушке вызывали её огненно-рыжие волосы. В реалиях современной Столицы — это не более чем суеверия, но служители Бога не отличаются научным мировоззрением. — И так, вы утверждаете, что не убивали свою подругу. — почёсывая слегка заросший растительностью подбородок, процедил инквизитор, пристально разглядывая сидящую перед ним девочку. — Да. — сдавленно подытожила Ава. — Хорошо. А как вы объясните, что в комнате кроме вас и вашей подруги никого не было и быть не могло? — спросил инквизитор. — Я не могу это объяснить. — всё тем же тоном ответила Ава. В ответ инквизитор молчал долго, обдумывая слова девушки, которые, отчего-то звучали весьма убедительно. Быть может зелье, которое директриса предложила выпить Аве на самом деле было сывороткой правды? Инквизитор вновь почесал подбородок. Нет! Сколь убедительны бы ни были эти слова, он им не поверит. Кроме того, в его памяти ещё был свеж недавний разговор с человеком, пред именем которого, трепетало всякое духовное лицо. Они говорили не долго. Намного меньше чем с другими людьми, которых он допрашивал, более того, чтобы не вызвать подозрений оба служителя господа сидели в молчании добрых десять минут. Но, за то небольшое количество времени, инквизитор успел получить довольно четкие и ясные указания своих дальнейших действий. Следуя протоколу, сейчас, он должен забрать девочку с собой и передать её, до судного дня, на попечение сестрам милосердия, в женский монастырь. Инквизитор тяжко вздохнул и почесал нос, ему было крайне некомфортно нарушать установленные правила, но и ослушаться приказа цепного пса, простая шавка не могла. — Мне всё же придётся поставить ей на руку печать «Вето», и оставить здесь… — спустя пару минут молчания заключил инквизитор. — И это после того как моя студентка выпила сыворотку правды! — ударив ладонью по столу сиплым голосом закричала, наконец вмешавшаяся в диалог, директриса. — Не верю я, что в этом пузырьке была сыворотка правды. Да и труп, явно не сам себя убил. — поднявшись с места, сухо констатировал мужчина. — Вы нашли орудие убийства? — уже вполне чётко и разборчиво спросила старушка Интегра, чем посадила инквизитора обратно в кресло. — Орудием убийства был револьвер, заряженный пулями из порошка аталеи. Девочка могла застрелить свою подругу, а револьвер выбросить в окно. — несколько подумав, ответил мужчина. — Вы осмотрели кусты под окнами? — Разумеется, орудия убийства там не было, но это не значит, что оно не могло быть там до моего приезда, учитывая, что преступник несколько часов мог совершенно свободно перемещаться по территории академии. — Эти несколько часов девочка провела в лазарете под чутким наблюдением сестры Петры. — Да… В этом случаи, у вашей девочки мог быть сообщник или просто случайный человек, подобравший револьвер и унёсший его в неизвестном направлении. — вновь вставая с места, заключил инквизитор. — Вы не имеете права применять столь строгое «Вето» по отношению к девочке! — вновь возмутилась старушка. — Скажу больше, я имею право сжечь вашу школу и всех её обитателей к чёртовой матери! — устав от бессмысленных разговоров, огрызнулся инквизитор. Эти слова быстро заткнули директрису. У академии были не очень хорошие отношения ни только с церковью, но и с ассоциацией магов. И те и другие подозревали, что в стенах древнего замка практикуют запрещённую магию, хранят литературу подлежащую сожжению. Именно поэтому, данный инцидент ничуть не удивил инквизитора, напротив, он считал, что жертва была необходима для чёрного обряда, и все, включая директрису, пытаются это скрыть. Да и сама директриса ему, мягко говоря, не нравилась. Но ещё пуще в этом его убежтал приказ цепного пса. Некоторое время мужчина ещё подумал, какую из печатей ему лучше подарить девушке. Он вновь бегло оглядел Аву. Рыжие волосы так и бросались в глаза. Лоб инквизитора взмок, руки немного дрожали, он впервые за сорок лет службы нарушал устав. А что если сейчас он совершит страшную ошибку, которая может стоит жизни ещё одного человека? Но вот, через пару секунд промедления инквизитор грубо схватил Аву за ладонь. По коже девушки тут же расползались узоры запрещающей печати, образовав ровный круг с мало понятными ей символами. — Если ты доживёшь до четвертого эгригорхаса, в чём я сомневаюсь, то может быть, леди Мята закончит твою сказку счастливо. А пока, постарайся случайно не умереть. — с некой издёвкой, пытаясь скрыть свой страх, прошипел инквизитор. — Что вы имеете в виду? — сдавленно прошептала Ава. — О, только не говори, что не знаешь, что это такое. — ткнув сухим, намозоленным пальцем в ладонь девушки, с противным смешком сказал инквизитор. — Нет. — Если попытаешься кому-то навредить, эта печать разорвёт кокон твоей души. Так что если ты действительно никого не убивала, то в твоих интересах дождаться суда. А до тех пор, пока леди Мята тебя не оправдала, то эту девочку убила ты, ты и иных подозреваемых быть не может. А теперь ступай, наслаждайся последними глотками воздуха. Последнее мужчина произнёс с чёткой уверенностью, что четверного числа следующего месяца леди Мята не только не оправдает девушку, но и вынесет приговор. Почесав тупой подбородок, инквизитор ухмыльнулся, думая о том, что волосы Авы будут хорошо сочетаться с пламенем костра: «впрочем, почему костёр? Быть может, император захочет её расчленить? Он любит зрелища. С другой стороны, леди Мята может сама выбрать метод казни. Эта женщина не славится любовью к жестокости, поэтому нашу девушку могу повесить или, как вариант, леди Мята сама своими руками окончит её жизнь. Это будет верх скуки…». Ава предполагала, нет, она знала, что этот разговор ничем хорошим не кончится, но осознание этого ни чуть не убавило бури негативных чувств, захлестнувших девушку! Вбежав в свою комнату она упала на постель, вытирая заплаканное лицо наволочкой подушки. Боль медленно растекалась внутри, и пытаясь хоть чуть-чуть притупить её, девушка начала покусывать пальцы. Скачало тихонько, но с каждым разом всё сильнее впиваясь в собственную плоть, это вызывало лёгкое удовлетворение. Она не злилась на инквизитора, преступника или кого-либо ещё кроме себя. Она знала, что случится что-то плохое, но ничего не сделала и даже не попыталась сделать. Ава не знала как ещё можно выплеснуть весь накопившийся гнев на саму себя, поэтому всё сильнее и сильнее сжимала зубы. Её не останавливал даже вкус крови во рту, напротив, он заставил сильнее прокусывать плоть.***
Когда дверь комнаты Авы открылась, девушка уже не истязала себя, она мирно сопела, сжавшись в комок. Шама с минуту стояла над ней, с жалостью разглядывая покрасневшие глаза, растрёпанные волосы и обкусанные пальцы, на которых застыла кровь. — Класс и профессор Дарсия хотят видеть тебя. — достаточно громко, чтобы Ава вновь открыла перепуганные голубые глазёнки, с холодным безразличием произнесла Шама. Как только Ава проснулась, лицо Шамы быстро изменилось. От прежней жалости и сочувствия не осталось и следа. Ава тут же протёрла глаза. Идти в класс девушка хотела меньше всего. Она и до этого не особо ладила с одногруппниками, а теперь, у них появится ещё один повод, поиздеваться над ней. Да и в любимчиках профессора девушка не числилась. Но слова старосты явно не подлежали возражению. Когда они вошли в аудиторию, все были в сборе. Шама велела Аве садится, на место. В классе царила отвратительная атмосфера. Студенты сидели тихо, лишь их глаза с отвращением, гневом и злобой смотрели на Аву, будто говоря: «Убийца! Убийца! Убийца!». Девушка с ужасом оглядывалась по сторонам и видела только этот взгляд, слышала их перешёптывание и всё то же слово. «Профессор Дарси вновь начала свои скучные и бессмысленные нравоучения, говоря, как сильно я подвела и подставила всех. Впрочем, уже миновала добрая половина урока, так что мне нужно просто немного потерпеть», — смотря на мокрую от слёз парту, прошептала Ава. — Анастасия Вэрэмонд, мне кажется, или вы совершенно не понимаете в какой ситуации оказались? — строго спросила профессор Дарси. У Авы дрожали руки и в горле будто застрял ком. Она просто не могла говорить, а на её глазах вновь наворачивались слёзы. — Понимаете, всё будет намного проще, если вы признаете свою вину. «люди интересные существа», — раздражённо, пронеслось в мыслях Никки. — «Почему у них нет функции сброса всех настроек? Программу этой особи стоило бы подчистить, а после заново установить необходимые функции. Почему леди Интегра позволила подобное, мне казалось, она хочет, чтобы все в академии считали, будто Эми умерла своей смертью, во сне, от остановки сердца, так почему? Что ж, меня позвали сюда следить за порядком, это моя первостепенная задача. И коли я облажалась с одной девушкой, смерти второй не допущу», — Никки бросила быстрый взгляд на Шаму и прислушалась. Казалось, ей было плевать с высокой башни на всё происходящее в классе, но Никки явно слышала, как сильно бьётся её сердце, будто сейчас отчитывали не рыжика, а её саму. — Возможно, ты меня ещё не знаешь, возможно ещё не запомнила, я представлюсь снова. Меня зовут Никквейм Ладис — я президент студенческого совета. Не думаю, что могу поправить ситуацию, но постараюсь сгладить внешние факторы. После ты пойдёшь со мной.— выждав, когда профессор Дарси сделает остановку, Никки бесцеремонно перебила её, будто тем самым показывая, насколько сильно женщина опустилась в её глазах, что теперь она не более чем простой человек и даже школьная иерархия не способна поднять её выше. — Так ты будешь защищать её? — склонив голову на бок, спросила Елизавета — зеленоглазая блондинка с позорным бейджиком на шее. — Не боишься, что за твоё самодурство директриса перепишет завещание, оставив тебя у разбитого корыта? — её голос, наполненный надменностью, к концу речи стал ещё противнее, вот только Никки полностью проигнорировала данный выпад, чем вызвала на лице девушки откровенную злобу. — Если бы рыжая была не виновна, печать на руку ей бы не поставили! — активно жестикулируя, показывая на руку, добавила Лиза. — Но… Я… Я не убивала её. — тихим держащим голосом попыталась возразить Ава. Елизавета, резко повернувшись к Аве, бросила на неё испепеляющий, полный презрения взгляд. «Всё ещё стоишь на своём? Да сколько можно? Просто признайся! Не отрицай свою вину! Сознайся!» — посыпались со всех сторон голоса одноклассников. Ава беспомощно, точно забитый котёнок, со спасительной надеждой подняла взор на Никки, ища в её безразлично-холодном взгляде поддержку, которую та обещала… Ханни, тоже больше не в силах усидеть на месте и сдерживать свою злость, с хрустом раскусила леденец, и, встав с места, ударила кулаком по столу. Это был первый раз за эти два дня, когда девушке как никогда хотелось показать всем, что она существует, и что она не будет жаться в угол, когда вокруг гуляют лживые сплетни. — Хватит! — с отвращением закричала Ханни, и с презрением осмотрела класс, все студенты и профессор Дарси посмотрели на неё, в аудитории повисло удушающее, мерзкое молчание, такое, будто слова Ханни были ничем не лучше бессмысленных попыток Авы оправдаться, но несмотря на это блондинка продолжила изливать душу, сейчас ей было уже плевать, что о ней думают. — Сколько можно обвинять её в том, чего она не делала! Разве не нужно разобраться в произошедшем? — раздражённо спросила Ханни. — Слышь, рука Фемиды, прикуси язык, это тебе не расследование по типу «кто разбил окно в столовой». — с противной улыбкой, визгливым голоском сказала Лиза. Ханни опустила глаза в парту, а после и сама села на место. Да, Елизавете удалось заткнуть ей рот, но только сегодня, только сейчас. «Правда для меня всегда была превыше всего, но всё то, что я говорила и знала до этого момента было пустым местом. Моей попыткой самоутвердится за счёт принижения других, ведь то что я делала по-простому называется доносом, а за это меня ещё и неплохо поощряли. Но тут совсем другая правда. И эта правда может спасти человека». Тишину, что воцарилась после заявления Елизаветы разорвал звонок с урока. Студенты поднялись из-за парт. Никки, подойдя к Аве, осторожно взяла девушку за запястье и повела за собой. Ава то и дело ловила осуждающие взгляды одногруппников. И в то время как ей от них становилось больно и страшно, Никки, казалось и вовсе было всё равно под каким углом на них смотрят. Кабинет студсовета был таким же небольшим, как и приемная директрисы, но он был светлее и находится в нём было приятнее. По началу в помещении они были одни, после вошла староста. Они не особо долго смотрели друг на друга, но от их взгляда Аве было не по себе, поэтому она опустила глаза в пол. — Как я уже говорила, я сомневаюсь, что смогу чем-то помочь, но постараюсь сгладить ситуацию. Высока вероятность, что за твоё дело возьмётся леди Мята и тебя оправдают, можно закончить всё на этом. А можно не тратить имеющееся у нас время и попытаться найти человека, что убил Эми. — сказала Никки. — Вы правда верите, что это сделала не я? — всё ещё недоверчиво спросила Ава. — Мы знаем. — коротко ответила Шама. — Тогда, быть может, вы предполагаете кто может быть убийцей? — оживлённо спросила Ава. — Нет. — ответила Никки. — Мы знаем лишь то, что он играет без правил. У нас может быть общий враг, и у тебя и у нас, есть причина его ненавидеть, причина отомстить, так почему бы нам не объединить усилия? Подумай над этими словами. — добавила Шама. — Я, я согласна! — быстро ответила Ава. В дверь кабинета постучали. Девушки, тут же замолчав, насторожились. В комнату осторожно вошла Ханни. — Могу-ли я помочь? — смущённо спросила девушка. — Тебя это не касается. — с неким раздражением ответила Шама, будто тайком подстёгивая начинающего детектива к решительным действиям. — Почему? Или ты думаешь, что я только доносить на других умею? — этот ответ в полной мере удовлетворил Шаму, но, после, этого ей всё же показалось мало. — Именно. Ты только это и умеешь. Я не желаю иметь с тобой ничего общего. — театрально отвернувшись, сказала Шама. — Ты же ещё с прошлого года что-то скрываешь? Что ты делала той ночью в коридоре академии? Тебя же вовсе не волнуют чувства Авы, ты думаешь только о выгоде, которую могут принести её знания. А ещё ты не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал. Ты хочешь найти этого человека и сама разобраться с ним, тебя не интересует справедливый суд! «Да, она определённо что-то скрывала. И это что-то возможно связывало её с убитою Эми и Авой, которую подозревали в убийстве, и истинной убийцей. Я уже поняла, чем и как было совершенно убийство, остался только мотив. Сейчас важно зачем и почему это произошло, должна быть причина, вещь, человек или что-нибудь ещё, что бы объединяло этих четверых», — с ухмылкой смотря на старосту, думала Ханни. — Да будто ты сама не ищешь во всём этом выгоды! — возразила Шама, намекая на то, что Ханни вновь хочет самоутвердиться, только уже за счёт вытаскивания наружу внутренностей настоящей правды, а не бесполезной загадки. — Я правда хочу помочь! — возмутилась Ханни. — Ава, не обманывайся, эта ведьма только хочет казаться милой. Ава молча смотрела то на Шаму и Никки, то на Ханни. Первые казались девушке более сильными союзниками, в то время Ханни она воспринимала как девушку, которая вечно сует свой нос куда непоподя. Но с другой стороны, у Шамы и правда была дурная слава, а Никки — как многие говорили — просто подпевала. Что же Ханни, девушка хоть и была доносчицей, но всё же была правильной и честной. Она внушала больше доверия. Да, и душа Авы боле тянулась к свету. — Выбор за тобой, я осуждать не буду. — с безразличием сказала Шама, заметя, что Ава всё же склоняется к Ханни. — Тогда простите меня, мы пойдём. — встав с места, сказала Ава. Ава и Ханни покинули кабинет, оставив Шаму и Никки вдвоём. По правде говоря, с момента появления Ханни в кабинете, Шама ни на секунду не сомневалась в том, что Ава выберет именно её сторону. В конце концов, кто как не детектив должен расследовать преступление? — Тебя устраивает такой результат? — в первые за весь день Никки проявила намёк на человеческие эмоции, интерес. — Да, вполне. — с неким безразличием ответила Шама. — Я думала, ты собираешься держать все фигуры под своим крылом? Я думала, ты хочешь собрать их вместе? — наклонив голову на бок спросила ИИ, она не понимала, почему Шама сознательно настраивает одного из ключевых персонажей против себя. — Они и так все при мне, всё идёт по плану. — намекая на то, что она собрала всех интересующих её людей в одном месте, и никуда они не разбегуться, ответила Шама. — Да? Верно, мало-ли какой у тебя безумный план… — с лёгкой, слегка гневливой усмешкой произнесла Никки, на миг её лицо исказило некое недоверие. — Я всё же советую тебе быть более аккуратной и немного побеспокоиться о сохранности всех персонажей, в конце концов сегодня умерла фигура из твоей армии. В шахматах иногда один неверный ход, может повлечь за собой полный крах. Ты знаешь, что тебя ждёт в этом случаи. В этот раз ты уже не сможешь также просто сбросить фигуры в коробку и начать всё заново. — уже со всей серьёзностью предупредила Никки. — Да. Я счастливо закончу эту сказку, и ты получишь душу. Я помню условия нашей сделки. — подарив ИИ самую убедительную улыбку ответила Шама.