Эпитафия Эдэль

      Первый месяц лета. 1 эгригорхаса. Пятница.       Вчера… Или всё же, правильнее говорить сегодня? Впрочем, пусть будет так, — этой ночью в академию и свои комнаты соответственно девочки вернулись почти в три, что было на два часа позднее рассчитываемого времени, но несмотря на это, в замке, в актовом зале всё ещё горел свет, и играла музыка. Вот только идти туда сил не было от слова «совсем», поэтому девочки отправились в кровати. Им оставалось спать всего три часа, но если не учитывать того времени, которое можно потратить на сборы и завтрак, тогда можно проваляться и до восьми утра.

***

      Сегодня был первый день лета. Стояла адовая жара, поэтому даже в обычно холодном кабинете алхимии сидеть было просто невыносимо. Профессор Нинель распахнул все окна, впуская в аудиторию хоть немного воздуха.       — Доброе утро класс! — громогласно объявил профессор, бегло оглядев уже измученных студентов. — Все на месте? — спросил он, а после сам себе и ответил. — Да. Я думаю, нам сегодня стоит уделить внимание химерам.       Студенты сразу тяжко вздохнули, показывая всем видом, что это им не интересно, учитывая, что сегодня утром классная мама уже здорово промыла им мозги этой темой. На первом уроке профессор Дарси долго распиналась, рассказывая студентам, почему в ближайшее время не стоит покидать пределы академии. Время от времени, летом, такое бывает. Ворота замка закрываются на несколько дней, дабы беспечные дети не стали закуской для голодных жителей леса, что только проснулись от спячки. Тут речь шла именно о химерах. В начале осени животные зарывались в норы и спали, обычно до конца весны или начала лета. Вообще это зависело от того, как скоро южное полушарие планеты окажется повёрнуто к солнцу. Когда это случится не могли предсказать ни то что астрономы, гадалки. В прошлом планета пережила страшный взрыв, после этого Эллада накренилась в бок и вращалась не равномерно. Поэтому жители условно называли период с конца весны и до начала осени летом, остальные плюс-минус пятнадцать дней было жалкое подобие зимы.       Профессор Нинель обошёл класс, наблюдая за кислыми лицами студентов, потом, игриво улыбнувшись, продолжил свою речь.       — Я знаю, из-за того, что эти твари снова разбушевались, нашу академию закрыли, и мы не сможем покинуть её ещё несколько дней. Но я вас уверяю, не стоит отчаиваться, так бывает. Они только выползли из спячки и голодны. Пройдёт дня три и всё будет в порядке.       Класс притих. Слова профессора не особо утешали. В этом проклятом Богом лесу они были совершенно одни. Единственная дорога в Столицу была через лес, что сейчас кишил этими тварями.       — Ладно, начнём наш урок. Сегодня мы поговорим о Чумном докторе.       — Профессор, но вы сказали, что мы будем обсуждать химер. — насколько возмущённо спросила Ханни.       За эти несколько дней девочка успела освоиться и послать своих новых одногруппников лесом. Их осуждающие взгляды её больше не цепляли, ей вообще стало плевать на всех кроме своих соседок, которые относились к ней хорошо и даже по-доброму. Что же до преподавателей? Они по большей части любили Ханни, за исключением профессора Дарси. Но в случае с ней Ханни решила взять на заметку стратегию Шамы. Староста просто игнорировала все выпады преподавательницы, Ханни делала так же. А профессор Нинель нравился девочке, отчасти потому что имел такой же несколько озорной характер и любил поболтать, да, только по делу, не отклоняясь от темы урока, но всё же.       — Именно. — несколько лукаво улыбнувшись, ответил профессор.       После этих слов на лице Ханни застыло абсолютное непонимание происходящего: «как связаны химеры и Чумной доктор?».       — И так, начнём с того, кто такие химеры. Откройте страницу 17.       Студенты послушно начали перелистывать страницы, поднимая в классе лёгкий шум. Ава помнила, как ещё совсем не давно рядом с ней сидела, иногда спала, Эми. Уроки, даже самые скучные, в её компании проходили весело. Теперь Ава сидела одна и картинки в учебнике тоже рассматривала одна. С пожелтевшей страницы на девушку смотрело страшное подобие кошки с облезлой шерстью, голым хвостом, из кончика которого торчало длинное тонкое жало. Кошка оскалила желтоватые клыки, по форме напоминающие змеиные зубы. Её ощипанные крылья с черными несколько сальными перьями смотрелись нелепо, но страшно.       — Химер самок в природе не существует. Размножаются эти твари довольно мерзопакостным путем — оплодотворяя других животных. Чаще это такие же кошки, иногда птицы, реже люди. Именно это и называется чумой.       — Извините, а как это происходит? — спросил один из студентов с позеленевшим лицом.       Мальчика явно больше всех задело данное высказывание преподавателя. Остальные студенты сидели тихо, пытаясь понять, как существо размером с кошку, а это не больше вытянутой руки способно изнасиловать человека.       — Очень интересный вопрос. Если вы думали, а вы наверно об этом и подумали, то спешу вас обрадовать — вы ошиблись. — с усмешкой заметил профессор.       Позеленевший студент, сумевший представить сей акт, тут же облегчённо выдохнул, а остальные дети недоуменно уставились на профессора.       — Каждая химера рождается уже с набором яиц, которые хранятся в щековых мешках. Эти длинные клыки, — взяв в руки учебник Шамы, что сидела за первой партой, показал профессор. — необходимы для ввода яиц в потенциального носителя. Как только яйцо попадает в благоприятные условия, то бишь под кожу, оно вылупляется и личинка прокладывает путь к желудку жертвы, где и развивается в дальнейшем. Развитие занимает в среднем неделю, за это время живот жертвы сильно раздувается, а после из него вырывается полностью сформировавшийся котёнок. Но, как правило, мы видим другой исход. Чаще всего, личинка погибает. Начинается процесс гниения, и выделяется яд. Яд химер отличается от прочих, его присутствие в крови невозможно определить. Поэтому долгое время внешние симптомы никак не связывали с этими животными. А болезнь прозвали чумой. Так вот, после того, как личинка начинает разлагаться под кожей и выделять яд, болезнь развивается по всем нам известному сценарию: появляется красная сыпь, высокая температура, кровь из носа и смерть. Да, также хочу заметить. Химеры не будут нападать на существо, что вынашивает их детёныша, также химера не будет впрыскивать яд, если решила, что вы подходите на роль мамочки. — последнее он сказал с лёгкой усмешкой, отчего студенты слегка сморщилась.       В классе наступила гробовая тишина. Мальчик с позеленевшим лицом вновь тяжело дышал, казалось, что его сейчас вырвет. Остальные дети были просто бледные.       — Ах, да, вы же ещё только второгодки… — поглаживая гладкий острый подбородок, прошептал профессор Нинель. — Хорошо, теперь вы знаете немного больше. Так при чём же здесь Чумной доктор? — снова бодрым голосом спросил профессор.       Класс продолжил молчать, вопросительно смотря на преподавателя. В глазах некоторых студентов виднелось лёгкое понимание того, к чему он клонит.       — Начнём мы с вами не с того, что он создал философский камень, а с того, что он получил эффективное лекарство от чумы! — торжественно объявил профессор Нинель.       Давным-давно жил великий человек. Он был силён, умён и немного безумен. Как и полагается настоящему алхимику, он искал философский камень. Что ж, это другая история, ибо одними исследованиями сыт не будешь. Простым людям он был известен как хороший врач, что брал за свою работу пусть и не гроши, но по-божески. Люди со всей Столицы: и бедные и богатые шли к нему, и он лечил любой недуг. Так было и с чумой. Отчаявшиеся спастись просили его о помощи, и он помогал. Ему обещали бессчётные горы золотых чертей в обмен на рецепт лекарства, но алхимик молчал. Быть может лекарства и не было вовсе? Быть может всё дело в волшебном камне, что спустя долгие годы он смог создать? Этого нам увы не узнать.       — Я всё же считаю, что лекарства не было, был философский камень, на основе которого Чумной доктор и готовил целебный напиток, что исцелял от всех недугов. — закончил свою лекцию профессор Нинель.       Что ж, у девочек была проблема по-серьёзней, чем поиск ответа на вопрос: было или не было лекарства. После уроков они сидели в прихожей своей квартирки, обсуждая получившийся конфуз. Теперь они не могли ни отдать книгу, ни просто поговорить с той, кто возможно мог помочь.       — Книга сейчас у тебя? — спросила Шама.       Девушка сидела напротив Авы, Ханни и Саломеи, поэтому могла хорошо видеть всех троих, что было дня неё особенно важно. С права от Шамы сидела Никки, а Викторика пристроилась с лева на краешке, хотя там было ещё достаточно места. Девочка просто не хотела быть одна в своей комнате, поэтому чувствовала себя несколько неловко, думая что мешается. От этого она и вела себя так, будто её здесь нет, что у неё получалось весьма успешно.       — Нет, она внизу. Вчера мы решили не брать её с собой. — ответила Ава.       Данное решение было обосновано просто. Вероятность того, что миледи могла оказаться не тем человеком, отменять было нельзя. Да, Саломея сказала, что Милиса Пхонерис является автором дневников, но кто сказал, что она сама была настоящей? Была той волшебницей, которую помнила Ава? В Столице уже давно ходили слухи, что миледи покончила с собой после смерти своей племянницы.       — Ясно. Да, пусть лучше она будет там, от греха подальше. А то, ни дай Бог, её найдёт уборщица. — в данный момент этого стоило опасаться больше, чем визита преступника, ибо для него квартира была закрыта, а уборщица вполне могла войти в комнаты, иногда она брала с собой дежурных — детей, а дети порой бывают очень любопытны. — А сейчас, Ханни, я хочу, чтобы ты дала мне тот волос. — сказала Шама.       — Зачем он тебе? — с спросила Ханни.       — Пора раскрыть личность преступника. — со зловещей улыбкой предвкушения, ответила Шама.       — Как? — в раз спросили девочки.       — Опустим волос в воду и посмотри, что из себя представляет наш злодей.       Вода — это не просто жидкость. Вода — это сама жизнь, и тому кто умеет с ней говорить, она может рассказать все секреты. Чтобы открыть её тайны, маги берут особые ингредиенты, пытаясь воссоздать омут Чёртового озера: голубую траву и неразлучник, что растут в Восточном лесу, немного мяты и пару веточек брусники. Шама собрала их ещё в первый день, как только узнала, что Ханни нашла волосок. Полученный букет перевязывают белой шелковой лентой и сушат в тёмном, недоступном для солнца месте три дня.       Пока Шама готовила необходимые для ритуала ингредиенты: серебряное блюдо, наполненное ледяной водой и подвявший букет, — Ханни принесла вьющийся платиновый волос, спрятанный в чёрный бархатный мешочек. Обступив круглый кофейный столик, девочки внимательно наблюдали за тем, как Шама аккуратно наполняет почти плоскую посудину водой из хрустального бокала, шепча себе под нос волшебные слова на неведомом языке. Следом девушка взяла из рук Ханни волос и осторожно опустила его в блюдо. Минуту все стояли в гробовой тишине. Шама макнула сухие травы в воду, осторожно помешивая её. Всё это действо выглядело очень волнительно и опасно, но ни одна капля не покинула емкости. Комната наполнилась обжигающим холодом, пробирающим до костей. Букет в руках ведьмы медленно иссыхая, сплетался в тонкую палочку, которая покрылась корочкой инея. Шама опустила получившееся орудие в воду, помешивая её. Волос начал растворяться, окрашивая киселеобразную жидкость, что медленно замерзала, в тошнотворно алый цвет. Как только содержимое блюда приобрело равномерный кровавый оттенок, Шама прекратила круговые движения палочкой и положила её рядом с блюдом. В ту же секунду, когда жижа перестала соприкосаться с травами, содержимое блюда превратилось в лёд. Шама, выждав ещё несколько секунд, осторожно, коснулась обжигающей корочки пальцем, потом опустила на неё всю ладонь. Морозные узоры ледяными цветами расползались по её коже. Девушка закрыла глаза. Пред ней всё так же расстилалась кровавая тьма.       Вдруг Шама услышала приятные звуки арфы, щебет птиц и шелест листвы, вдохнула сладковатый аромат роз. Пред глазами ведьмы неспешно возникал красивый сад. Казалось, ей предстала нежная акварельная картина, но кто-то неведомый размыл её краски водой, смешав воедино лазурное небо, зелень кустов и людей, но всё же, в этой картине было одно незамазанное место. Шама ясно видела только его, вернее её. То была дева, прекрасная, точно мраморная статуя. По её светлым плечам струились длинные платиновые волосы, подобные морской пене. Её большие, выразительные глаза были темнее ночного неба. Лёгкое кремовое платье девы было расшито маленьким золотыми ромашками.       Вдруг в сад вошёл кто-то ещё. Шама попыталась разглядеть его или её черты, да хотя бы одежды, но все попытки ведьмы были тщетны. Единственное, что она могла понять — этот кто-то тоже заинтересовал предполагаемого преступника. Неизвестный пробыл в саду всего доли секунды, точно мимолётное виденье. Дева же ещё несколько минут сидела в раздумьях, осматривая других фрейлин, по её лицу казалось, что никто из них даже не заметил, что здесь был кто-то кроме них. На мгновенье и самой деве показалось, что незнакомка была лишь очередным её сном. Но она так сильно запала ей в душу, словно была той самой, мифической панацеей от всего, рецепт которой известен, но получить не может никто. Дева осторожно, поправляя платье, поднялась со скамеечки, в тот же миг раздался звон серебряного бубенчика. Мир замер. Стих щебет птиц и мелодия арфы, и шелест листвы. Дева быстро огляделась. Перед ней стоял уже знакомый силуэт прекрасной феи. Шама тоже узнала Бэтту, бабочка была так легка и неуловима точно кусочек неба, точно падающая в дневном небе звезда. Она внимательно оглядела блондинку и нежно улыбнулась, но взгляд её лазурно-голубых глаз отчего-то был суров.       — За двумя зайцами погонишься ни одного не поймаешь. — холодным, предостерегающим тоном начала Бэтта. — Подумай как следует, чего ты хочешь, счастья для себя одной или сохранить честь и доброе имя семьи. Она не панацея. Она точно цветок силенеи. Из одного бутона можно получить только противоядие или только яд. Противоядие может поможет тебе, но погубит твою семью. Яд — убьёт тебя, но спасёт твою семью.       — Ты пришла сюда, чтобы сказать мне это? Чтобы сказать это той, кому подвластно время? Я не поганюсь за двумя зайцами. Я остановлю часы и просто возьму их за уши! — возмущённо воскликнула дева.       — Ты не поняла ни меня, ни смысла сей пословицы. — спокойно ответила бабочка, нежно гладя беленькой ручкой, светлые щеки девы.       — Ты только и можешь, что болтать, ты бесполезна! — разгневанно оттолкнув бабочку, воскликнула в ответ дева.       Лицо Бэтты исказил гнев. Бабочка слегка опустила перламутровые крылышки, а после, резко расправив их, с оглушительным звоном рассыпалась сверкающей пыльцой.       — Я всё прекрасно поняла. Я получу всё. И себя сделаю счастливой и семью спасу. Мне нужно только время, которого у меня будет в избытке. — сжав ладонь в кулак со злорадной улыбкой, что так не шла её хорошенькому личику, прошипела дева.       Тишину, в которую погрузился сад, после исчезновения Бэтты, разрезал более тяжёлый и грузный звон. Маленькая чёрная бабочка опустилась на скамеечку и, объятая холодным светом, начала расти, приобретая человеческие черты. Её мертвенно-бледное личико, несмотря на пугающий взгляд тёмных лукавых глаз и странную, слегка игривую полуулыбку, ничуть не отпугивало, напротив привлекало. Омега, она же муртская богиня отчаяния, закинула ногу на ногу, поудобней устроившись на несколько жёсткой скамейке. Следом откинула назад длинные чёрные волосы, что подобно паутине опутали весь сад, превращая его в тёмный кокон. Она сидела гордо, с любопытством разглядывая замершую в оцепенении деву, изредка наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.       — Вижу, моя сестра предала твои ожидания? — голос бабочки был холоден, но с некоторыми озорными нотками. — Я предлагаю тебе в отместку предать её. — с этими словами Омега протянула к деве тонкую, изящную ручку. — Я много не прошу, лишь позволь мне выпить до дна твоё горе точно сладкий нектар, и тогда ты получишь безграничную силу и власть!       Дева, несколько подумав, сделала неуверенный шаг вперёд. Омега продолжила искушать её взглядом, и осторожно повернула ладонь сначала боком, а потом и вниз, показывая полное подчинение, своему будущему мастеру. Тогда дева и взяла её за руку. «Да, без сомнения, она мастер Омеги, бабочки отчаяния и что самое главное — незаконный контрактор», — открыв глаза, прошептала Шама. Пред ней стояло блюдо с кроваво-красным льдом, что начал медленно таять, а вокруг, девочки, с любопытством наблюдавшие за происходящим.       — Ты много узнала об этом человеке? — с любопытством заглянув в лицо ведьмы, спросила Никки.       — Ничего нового кроме внешности, впрочем, на большее я и не рассчитывала. — скучно ответила Шама.       — Я могу посмотреть? — спросила Никки, но каким-то таким тоном, который не предполагал отказа.       — Пожалуйста. — с лёгкой улыбкой ответила Шама.       Никки сняла с правой руки чёрную перчатку. Шама повернулась к ней лицом и закрыла глаз, в этот момент ИИ коснулась лба девушки совместно с этим прошептав: «код активации программы 2140, ключ доступа 44». Пред Никки тут же предстал четкий образ, тот единственный и необходимый, белокурой девы с глазами цвета ночного неба. Обладая абсолютной памятью для машины не было ничего проще, чем запомнить лица всех обитателей замка: преподавателей, студентов… Вот только сопоставив собственные воспоминания с имеющимся образом, Никки пришла к печальному выводу.       — Совпадений не найдено. Человек с таким лицом не учится и не работает в академии. — уже в слух заключила Никки, вновь пряча руку в перчатку. — Что будем делать дальше? — оглядев всех остальных, добавила она.       — Ждать. Сейчас — это всё, что мы можем сделать. — холодно, но с лёгкими нотками разочарования, отозвалась Шама.       — Никки, быть может ты можешь заглянуть и в мои воспоминания? — внезапно оживленно предложила Ава.       — Если ты не против. — несколько удивлённо ответила Никки.       ИИ не ожидала, что кто-то добровольно, сам предложит залезть в уголки его сознания и быть может даже глубже.       — Если есть хоть маленький шанс, что так мы сможем узнать виновного человека, то я на всё согласна. — решительно отозвалась Ава.       Никки едва улыбнулась, ей начинала нравиться эта девочка: «люди удивительные существа». С этой обыденно промелькнувшей мыслью ИИ вновь сняла чёрную перчатку с правой руки и осторожно коснулась лба Авы, полностью погружая собственное сознание в её воспоминания, поскольку необходимый фрагмент находился немного дальше. Прошло несколько секунд, прежде чем Никки добралась до нужного отрывка. Из-за блокировки некоторых способностей ИИ не могла слышать воспоминания, лишь видеть картинку, но и этого было вполне достаточно, по крайней мере сейчас. В воспоминаниях Авы ей предстала блондинка, вальяжно облокотившаяся на столик, один из тех, что стоят в библиотеке. Её пышные платиновые волосы стекали с плеч, точно морская пена, лижущая берег. Её несколько лукавые, сапфирово-синие глаза внимательно изучали страницы лежащей перед Авой книги, того самого дневника. Примерно в этот же момент Никки отправилась в собственные файлы, уж больно знакомой ей показалась эта девушка. И ведь верно, именно её ИИ видела в свой первый день в академии. Тогда, в столовой, у стенки с раковинами — это была несомненно она — милая девочка с нежными платиновыми кудряшками и двумя черными полосками на манжетах платья! Поняв, что информация о данной особе есть у неё в памяти, Никки поспешила отыскать её. И в конечном итоге, вернувшись в реальность, вновь спрятав руку в перчатку, выдала следующее.       — Коломбина Сальвадор, группа «А», год обучения третий.       — Прекрасно, Никки, ты и твоя память — просто находка. — с лёгкой усмешкой произнесла Шама. — Ханни, а теперь твоя очередь.       После этих слов блондинка чуть вздрогнула, не совсем понимая, что она может сделать сейчас, ну разве что построить логическую цепочку, до которой впрочем, любой догадается.       — Повтори, волос, что ты нашла в комнате Авы принадлежит убийце Эмилии.       — П-повторить? Зачем? — в замешательстве спросила Ханни.       — Ты ведьма правды, ты не умеешь врать, следовательно, твои слова — это правда. Сейчас мы имеем дело с правдой прошлого, для тебя это будет несложно. — ответила Шама.       Ханни ещё несколько подумала, а потом уже без каких-либо нареканий повторила.       — Волос, что я нашла в комнате, Авы принадлежит убийце Эмилии.       Этот ответ удовлетворил Шаму, ведьма вновь слегка ухмыльнулась. В этот момент Ханни подумала, что сейчас её попросят подтвердить, что убийцей была Каломбина, но нет. Вопреки её ожиданиям, Шама попросила сделать кое-что другое.       — Хорошо, а теперь скажи следующее — девушка из моих воспоминаний и воспоминаний Авы — это один человек.       Эта просьба немного смутила Ханни, но в месте с тем натолкнула на одну несколько неприятную мысль: «что если преступник подделал свою внешность? Взял образ и имя мёртвого человека? Этим, с горем пополам, но можно объяснить, почему моё зеркало его не увидело. А ещё, почему Никки не смогла найти девушку из воспоминаний Шамы, ибо Шама увидела настоящую внешность преступника, а Никки — фальшивую».       — Девушка из воспоминаний Шамы и воспоминаний Авы — это один человек. — произнесла Ханни, а потом тут же нетерпеливо спросила. — Скажи, это то о чём я думаю? Преступник подделал свою внешность?       — Да. А сейчас, мы это подтвердим. Повтори! Коломбина Сальватор убила Эми! — торжественно объявила Шама, от этого тона Ханни и остальные девочки слегка съёжились.       В этот раз Ханни уже не могла начать говорить с выражением «да запросто». Девушка до последнего думала, что что-то пойдет не так, но несмотря на все опасения она смогла произнести желаемое.       — Коломбина Сальватор убила Эми. — несколько сдавленно выдала Ханни.       Тем не менее, после этого в девушке закрались сомнения. А правда ли она ведьма правды? Насколько достоверны её слова? Быть может — это пустой звук? Или быть может их с Шамой догадки были ошибочны?       — И что мы будем делать с этой правдой? — взволнованно спросила Ханни.       — Ава расскажет её леди Мяте. — несколько беспечно ответила Шама, так будто крах её собственной теории ничего не значил.       На самом деле значил и очень много — их враг был не настолько страшен. Вот только лёгкие сомнения в Шаме всё же остались. Ведьму сильно мучил вопрос: почему Никки не нашла сходства между двумя одинаковыми людьми? Да, внешность одного и того же человека в разные годы может сильно отличаться, но разве для сверх разума это проблема? Сама же Никки объяснила это достаточно просто и вполне объективно — из-за повреждения главного компьютера многие функции работали не правильно или не работали вовсе. Возможно, тут барахлил датчик распознавания, хотя до этого проблем с этим не было. А может, сказалась неполнота информации, например отсутствие звукового сопровождения. В распоряжении ИИ было лишь тридцать процентов всех команд и ключей, этого всё же мало для идеальной работы. Что же до остальных семидесяти процентов — их просто не успели опробовать, ввести в систему, поэтому Никки просто их не знала. Но точно знала другое — они существуют, хотя бы из инструкции к собственному телу.       Что же до получившейся правды? Возражений ни у кого не было, а самое главное у Авы. Да, она понятия не имела о том, кто такая леди Мята, но слова окружающих сильно повлияли на её мнение об этом человеке. Она видела в этой женщине лишь положительные черты, для неё она была светом надежды, который не только спасет её от смерти, но и накажет зло. Она ждала четвертого числа без страха и сомнений, она ждала его не как свою казнь, а как день, когда восторжествует справедливость. Ей хотелось встретиться с леди Мятой лицом к лицу и рассказать ей всё, уж она-то, в отличие от того инквизитора, не только выслушает, но и поверит. Аву даже не пугало, что ей залезут в голову или заставят вновь выпить сыворотку правды, девушка знала — леди Мята сделает это сама, а значит, у неё не будет сомнений в подлинности этой информации.