Эпитафия Эдэль

      2 эгригорхаса. Суббота.       Было ещё раннее утро. Возможно около пяти, судя по тому, что в комнатах ещё царил полумрак, а на небе только заливалась алая полоска зари. Было тихо, как вдру, девочки буквально подлетели с мест от пронзительного, полного ужаса крика Ханни. Шаму невольно бросило в холодный пот. Пред глазами ведьмы предстало то утро… Она вновь вспомнила ту отвратную картину: Аву, сидящую на полу, и стеклянным взглядом, смотрящую в пустоту; Эми, окоченевшее тело которой лежало на окровавленной кровати. Тяжко вздохнув, Шама откинула спутанные волосы за спину и поднялась с постели, направившись в ванну, к источнику крика.       — Ну и какого чёрта?! — с этими словами, произнесёнными явно возмущенным тоном, Шама распахнула дверь ванной и поставив руки на пояс вопроситольно гневно посмотрела на изумлённую Ханни. Сумрак прихожей освещал свет догорающей свечи.       — Из крана текла кровь… — испуганно смотря на свои руки ответила Ханни.       — Господи. — разозлённо сказала Шама, входя в ванну и включая воду.       Из крана и правда потекло что-то густое, красно-коричневого цвета, забрызгивая белоснежную раковину точно кровь из перерезанной глотки. Ханни поморщившись отошла назад, испуганно выглядывая из-за спины Шамы.       — Она просто ржавая. Подожди немного. — уже спокойно ответила Шама, Ханни покорно кивнула.       По-первости Шаме действительно хотелось обругать паникёршу, но за что? За то что она испугалась? Произошедшее несколько дней назад оставило жгучий отпечаток в сердцах девочек. Даже Шама, всегда думавшая, что готова к любому дерьму после резни на Востоке, тогда застыла в ужасе, а чего говорить о Ханни и других? Каждый переживал этот кошмар по своему. Ава утешала себя мыслью о том, что сможет отомстить за смерть подруги, а потому смотрела лишь вперёд, стараясь как можно скорее стереть из памяти то утро. Ханни… Что ж, по детективу и вовсе не было видно, что произошедшее хоть как-то задело её. На деле же, девочка точно так же как и Ава, пыталась стереть из памяти образ мёртвого тела и жить будущим. Но ей, с её фотографической памятью, сделать это было просто невозможно. Да, до Никки ей было далеко, но в одном, человеческое дитя превосходило машину. Ханни не нужно было искать необходимый файл в память компьютера, желаемое изображение само всплывало в воспоминаниях девушки яркой картинкой в ту же секунду, стоило лишь ей подумать о нём. Так было и в этот раз. Тёмно-коричневая вода, что брызнула из крана, напоминала высохшую кровь, что расползлась по белой простыне, только вместо неё был мрамор раковины.       Ханни ещё некоторое время стояла в оцепенении над текущей струёй, ожидая, кода пробежит ржавчина, а после быстро умыла лицо ледяной водой, стараясь скорее проснуться и прогнать жуткое виденье.       Шама же вернулась в постель и едва прикрыла глаза, как буквально через пару мгновений раздался звон будильника. Девушка, вновь поднявшись, бросила быстрый взгляд в окно. На небе ещё было видно звёзды, оно только-только начинало окрашиваться кровавым заревом рассвета.       Конфузы с чёрным небом в полдень или вот, как сейчас, сумрачным утром случались редко, но местных жителей не удивляли. Для Столицы это было обычное дело. Многие века назад жители пытались подстроиться под ритм сна и бодрствования планеты, но Эллада была столь не постоянна… Порой её световой день длился 17 часов, а иногда и все 29. То же самое было и с ночью. Тогда жители взяли за основу дня средние в 23 часа. Да, иногда случалось, что днём стояла непроглядная тьма, а ночью во всю пекло солнце, но со временем это стало своеобразной фишкой Столицы и на это совсем перестали обращать внимание. Город жил в своём ритме, не зависимо от часов планеты. Так что, да, эта суббота была самым обычным днём, пусть и с запоздалым рассветом.       В прочем нет, для девочек это был день, когда они не думали ни о чем кроме учебы. Их расследование подошло к завершению, по крайней мере они знали кто преступник, поэтому было решено на время оставить всё, до тех пор, пока двери академии вновь не откроются.       — Ну же, давайте поторопимся! Сегодня должны давать омлет! — прыгая на месте и подгоняя ещё не собравшихся девочек повторяла Ханни.       Настоящее утро в академии начинается вовсе не со звонов будильников, когда сонные дети идут умываться. Настоящее утро начинается с завтрака. Сегодня столовая академии пахла ароматным свежевыпеченным хлебом. Но самое главное, от чего текли слюнки — горячий омлет приправленный зелёным луком, укропом и клюквой. В столовой, как и всегда было шумно. Звенели тарелки, приборы. Сегодня, благодаря Ханни, девочки оказались в столовой почти на десять минут раньше обычного, дабы омлет точно не остыл. И именно по этому успели застать дежурных. Дежурными были в основном студенты групп «Г» и «Д», но иногда и провинившиеся дети. Они разносили тарелки, хлеб и чай на столы, ставили салфетки и проверяли, чтобы у каждого были столовые приборы.       Дежурили дети не только в столовой. Студенты групп «Г» и «Д» сами выбрали места для дежурств, кто-то мог помогать мыть пол, кто-то посуду, некоторые ухаживали за садом, а кто-то напрашивался в помощники к любимому преподавателю, в общем выбрать было из чего. Что же до проказников — это уже как повезёт. Можно было угодить чистить туалеты, а можно было пойти в подвал, снимать грызунов с мышеловок.       После завтрака девочки поспешили в восточный луч. До урока ещё оставалось несколько минут. По коридорам раздались неспешные глухие шаги. То был профессор Нинель. Мужчина подошёл к двери и немного навалился на неё. Она издала жалобный скрип. В замке щёлкнул ключ. Дверь отворилась и впустила преподавателя, в ту же секунду мужчина махнул студентам рукой, приглашая их войти.       Это был другой класс, тот самый, предназначенный для практики. Это, по меньшей мере, было просто огромное помещение, с отдельной партой для каждого студента. На столах стояли небольшие, литровые котлы, старые и неказистые. Именно поэтому работать с ними было нестрашно — портить-то было уже нечего.       — Сегодня никто не умер, не заболел? — обхаживая аудиторию спросил профессор, на что тут же получил положительный ответ.       Он конечно понял, что дети имели в виду, но прозвучало это странно.       — И так, сегодня, в продолжение вчерашней темы, мы с вами сварим лекарство от чумы! — торжественно объявил профессор.       Студенты тут же презрительно уставились на преподавателя, ведь ещё вчера он заявил, что лекарства от чумы нет. И это было правдой. Чуму лечили обильным употреблением солевой воды и луковым маслом. Это помогало в случаи если внутри больного развивался зародыш, вызывая его смерть, тем самым переводя чуму в её основную форму.       — Вы правы. Лекарства нет, но есть множество вариантов того, из чего Чумной доктор делал его. И сегодня мы опробуем их все. Каждый из вас получит рецепт и попробует создать лекарство.       — Профессор, вам не кажется, что это просто бессмысленный перевод продуктов? — несколько возмущенно спросила Шама.       — Да, но если я дам вам настоящие реактивы — это будет бессмысленный перевод студентов. — с усмешкой, мягко намекая на то, что детям ещё рано давать что-то серьёзное, ответил профессор.       Эти слова окончательно убедили всех, что можно не стараться, ибо от того насколько качественно будут нарезаны ингредиенты ничего не изменится — это будет просто жижа, какую обычно готовят маленькие девочки играя в поварёнка.       Следующим уроком было ЗОТИ с профессором Дарси. Её занятия были унылыми и скучными. Она без сомнения хорошо знала свой предмет, но донести его до детей могла с большим трудом. Всё занятие она говорила о химерах, почти не останавливаясь, а на просьбы повторить отвечала сухое: «да», — и продолжала лекцию. Самые умные студенты писали конспект попеременно, некоторые сокращали слова, кто-то и вовсе писал невнятную чушь, отчаявшиеся угнаться за преподавателем сидели с уставшим лицом, а те, кто с самого начала понял, что записывать бессмысленно, поудобнее устроились на толстенной тетради и засопели.       К концу урока, вымотанные в конец и выспавшиеся на ура дети отправились на обед, а потом в кабинет магии. Сегодня должно было быть первое занятие в новом учебном году, и первое когда им дадут волшебные палочки, разумеется не для всех. Так например Шама уже прекрасно владела данным атрибутом. Никки же, палочку просто не доверяли, во-первых, волшебной палочке это грозило превращением в пепел, а во-вторых, Никки прекрасно обходилась и без неё. А что же Ханни? Студенты групп «Б» тоже приступали к практике ещё на первом году обучения. Что ж, собственного говоря, волшебная палочка, да и вообще магия в целом, и были тем из-за чего девушку перевели в другую группу. В аудиторию она входила мягко говоря без энтузиазма.       Студенты тем временем с предвкушением расселись за парты, что описывали полукруг вокруг преподавательского стола, ожидая, когда профессор соизволит явиться на урок. Будь это история или черчение дети были бы рады опозданиям, но здесь и сейчас их съедало любопытство и нетерпение начать, только профессор Август опять опаздывал.       Дверь вдруг утробно взвыла, ударилась о стену, испуганные студенты от этого подскочили с мест. В кабинет вошёл высокий мужчина в белом костюме. Его светлые залаченные волосы были заплетены в длинную, тугую косу. На носу сидели узкие очки в тонкой серебряной оправе. Профессор Август вальяжно опустился в кресло, открыл журнал, следом его взгляд устремился на группу. Мужчина быстро пересчитал студентов, снова заглянул в журнал, закрыл его и отложил в сторону.       — У нас с вами два часа? — спросил он, дети ответили одобрением.       На самом деле уроки всегда длились два часа, за исключением предметов, что не предполагали практику вроде истории и вето.       — Замечательно. — с этими словами мужчина вытянул ноги и сложил тонкие пальцы, украшенные серебряными кольцами, в замок. — И так, дети. С сегодняшнего дня мы с вами начнём изучение магии. И так, положили перья! Слушайте и запоминайте! — заметя, что кто-то из студентов решил записывать лекцию, воскликнул профессор. — И так, начнём с того, что такое волшебная палочка.       С этими словами профессор Август поднялся с места, взял со стола одну из множества небольших коробочек и обхаживая класс начал раздавать студентам волшебные палочки. Они все были деревянные, сантиметров пятнадцать в длину, простые, сужающиеся к кончику.       — Волшебная палочка это продолжение вашей руки, вы должны четко это понимать пока учитесь магии. Взрослые волшебники не используют данный предмет, ну только если в качестве побрякушки. Для вас она необходима, ибо вы ещё ни то что не можете сконцентрировать ману в кончиках пальцев, не можете даже довести её до туда. Я говорю не о всех.       С этими словами профессор Август погладил Шаму по головке, точно хваля маленького ребёнка. Данный жест девушке явно пришелся не по нраву, но преподаватель не обратил на это никакого внимания и продолжил трепать её причёску. Возможно, если бы девушка сидела не за первой партой, её жизнь была бы намного легче, по крайней мере, у преподавателей не возникло бы желания идти в конец аудитории, чтобы взять её учебник, погладить по голове или сделать что-нибудь ещё неожиданное, странное.       — Для изготовления данных волшебных палочек использована древесина Белой ивы, той, что растёт в Северном городе. Это лёгкое и податливое дерево, оно легко проводит ману, накапливает её и концентрирует. Как только вы овладеете этими палочками, к второй трети, мы перейдём на палочки из дуба. А потом, на последней трети, будем учиться колдовать при помощи рук.       — Профессор, а если у меня сильный антимагический токсин? — подняв руку несколько небрежно спросила Саломея.       — Тебе сколько лет? — серьёзным тоном спросил профессор Август.       — Пятнадцать.       — Ну, вот видишь, пятнадцать не сорок пять. Из тебя ещё можно слепить волшебницу. — на последнем слове профессор очень неаккуратно, заметно прервался, скосив озабоченный взгляд в сторону Никки, он прекрасно помнил, что сделала эта девочка в прошлом году. Прошло ещё несколько секунд прежде, чем он вернулся в настоящее и продолжил лекцию. — Раз уж мы затронули данную тему, я думаю вас можно ближе познакомить с понятием антимагического токсина. Это важно и лучше, чтобы вы узнали о нём пораньше. Да, определённо лучше. — задумчиво почесав острый подбородок с лёгкой бородкой произнес преподаватель.       Поняв, что после вопроса девушки у студентов тоже могут появиться вопросы по типу «что это» или ещё хуже «вы это не объясняли» профессор Август пошёл на опережение программы, вкратце поясняя, что это и с чем это едят.       — Антимагический токсин — это яд убивающий любую магию. Иногда, когда этого токсина очень много, раны от него могут не заживать веками или и вовсе способны убить волшебника. В детях до шести лет антимагический токсин отсутствует полностью, он накапливается по мере взросления и столкновения человека с реальностью. Такие люди не обучаемы магии в обычном представлении, ибо антимагический токсин — это своего рода тоже магия, причем более мощная. Чёрная и в подметки ей не годится. Есть три категории антимагического токсина. Первая, она же самая слабая. Такой токсин не способен навредить волшебнику и как-то повлиять на его магию — встречается часто. Вторая категория уже способна навредить волшебнику — лишить его сил. Третья категория самая опасная, если человек с таким антимагическим токсином коснется волшебника, то тело второго начнет рассыпаться, при этом, велика вероятность того, что рана не будет заживать. Также на таких людей не действует магия, даже вечный волшебник не всегда может противостоять им. А сейчас, позвольте мне привести пример самого сильного и опасного антимагического токсина. Инквизиция зовёт его Санктор — Божественный меч, служащий для искоренения ереси. Меч не материален, то что видят люди — его ножны. Они представляют собой изящный, тонкий клинок длиной в 1040 миллиметров. Его украшает серебряная роза. Сам же меч невидим, его длина в разы больше ножен, около двух метров. Такой меч режет всё, что имеет магическую или близкую к ней природу, а также… Да в принципе и всё остальное тоже. Раны от него не заживают и как правило смертельны. Взять в руки меч без ножен может только человек с сильным антимагическим токсином, но церковь утверждает, что Санктор сам выберет себе хозяина. Так или иначе в истории известен лишь один человек, что владел им — это Акеан, он же великий инквизитор.       В этот момент по губам Саломеи скользнула лёгкая ухмылка, девушка невольно коснулась своей деревянной биты, с которой не расставалась буквально ни на секунду.       — И так, вернёмся к волшебным палочкам. Возьмите их в ведущую руку. Почувствуйте её, слейтесь с ней. Почувствуйте тепло в ваших руках, почувствуйте как оно течет по вашим венам к пальцам.       В этот момент на кончике палочки профессора Августа появился слабый свет. Вот только помимо него данный «фокус» получился только у Шамы, и то, наверно только потому, что ранее она уже практиковалась с палочкой. Остальные дети сидели с серьёзными лицами, концентрируя своё внимание на палочке. Так прошло всё оставшееся время: в пыхтении, сопении и тщетных попытках высечь хоть какие-то искры. Что же касается Ханни? Девушка, казалась, даже не пыталась сделать что-то. Она не чувствовала тепла в руке, не чувствовала, как мана течет по её жилам к кончикам пальцев. Быть может это от того, что она бракованная — левша? А возможно ей просто не дано, а может тонкие нити айвы всё же пронизывают тело «белобрысого недоразумения» мешая девушке творить магию. Одним словом этот урок для Ханни был полным разочарованием, в первую очередь в самой себе, а между тем, хотелось бы заметить, она должна была овладеть волшебной палочкой, в противном случае ей грозило навсегда остаться в группе «В» с классной мамой в воде профессора Дарси. Мысли об этом окончательно расстроили девушку.       — Ни у кого не получается с первого раза. — ободряюще похлопав Ханни по плечу сказала Саломея, Ханни в ответ лишь шмыгнула носом.       — Мой первый раз был в прошлом году! — дрожащим голосом воскликнула готовая вот-вот заплакать Ханни.       На глазах её и правда навернулись слёзы. Ханни вновь поймала на себе взгляды одногруппников, выходивших из класса, и будто говоривших, насколько она неправильная и глупая. В этот момент Аве вновь захотелось обнять девушку, так, как она делала это с Эми, но что-то вновь остановило её.       — Давай я сделаю нам чай с мятой, он успокаивает. — предложила Ава.       — Чай? — несколько возмущенно спросила Ханни.       — Верно, настоящие ведьмы всегда пьют чай. — неожиданно вмешалась в диалог Шама, от чего Ханни слегка шарахнулась в сторону, ближе к Аве. — Пойдёмте. И, да, чай с мятой в Столице лучше не пить, ни то тебя легко отравят. — дополнила свой ответ Шама.       — Почему? — удивлённо, в раз спросили Ава и Ханни.       — Есть такой цветок — селенея — из его молодых бутонов делают две вещи — яд и панацею — это удивительное растение очень нравиться сестре Петре, она даёт его отвар каждому больному студенту. Но если цветок приготовить неправильно — можно получить жидкую смерть, яд не настолько сильный как у аталеи, но если не ввести противоядие в первые три минуты, то уже ничего не поможет. Кстати говоря, это один из самых вкусных и приятных ядов. Раньше его часто добавляли в чай, а поскольку он пахнет как мята, Столица уже несколько веков повсеместно не пьёт чай с мятой, дабы не привыкнуть и случайно не выпить отраву. — пояснила Шама. — так что мы будем пить чай с ромашкой — он тоже успокаивает. А потом, мой дорогой детектив, я покажу тебе кое-что интересное. — уже ободряюще добавила Шама.       После этих слов Ханни немного повеселела, и девочки отправились в свою квартиру уже в хорошем расположении духа. Потом Шама и Ава приготовили чай, а остальные накрыли столик всевозможными вкусностями. Прихожая быстро наполнилась приятным запахом ромашки и сладостей. Вот только, Шама поставила на столик не только фарфоровый чайничек с кипятком, но и узкую чёрную коробочку. Ханни замерла с чашечкой в руке, не отводя взгляда от старосты, девушка помнила о её обещании. Остальные тоже с любопытством наблюдали, как ведьма осторожно открывает коробочку.       — Что там? — в нетерпении спросила Ханни, заглядывая по другую сторону столика.       Шама в ответ улыбнулась и достала из коробочки волшебную палочку золотисто-белого цвета, напоминающего слоновую кость. Она сильно отличалась от тех, что девочкам выдали на уроке магии. Это орудие было более тонкое и изящное.       — Знаешь, Белая ива не единственное дерево, что хорошо проводит и концентрирует ману. Есть ещё одно — бузина. — сладко произнесла Шама, протянув Ханни волшебную палочку.       Ханни осторожно взяла предмет в руки, чай с самого начала не особо интересовал девушку, а вот это, орудие, больше походившее на маленькое произведение искусства нежели на волшебную палочку, очень даже. Сейчас Ханни, и сидящие рядом девочки: Саломея и Ава, — могли хорошо его рассмотреть. На рукояти палочки был вырезан, похоже, ангел с чем-то вроде маленькой луны во лбу, сложивший руки в молитве, а основная — вертикальная часть была переплетением его крыльев, кончалась волшебная палочка заострённым пером.       — Это правда бузина? — подняв вопрошающий взгляд на Шаму спросила Саломея, в то время как Ханни всё ещё внимательно изучала каждый миллиметр искусной резьбы.       Её искренне и неподдельно интересовало дерево из которого было изготовлено орудие, ибо сейчас достать настоящие бузинные палочки почти невозможно. Их давно уже не изготавливают из этого дерева, по той причине, что большинство волшебников, что забавлялись с таким чудом кончали, как правило, не очень — сходили сума.       — Да. — подтвердила Шама. — Торговец сказал, что эта волшебная палочка ранее принадлежала Лилит — вечной ведьме истоков.       — Той, которую сожгли по обвинению в ереси и нарушении «Вето». — холодно закончила слова Шамы Саломея.       — Тоже о ней слышала? — слегка, улыбнувшись, спросила Шама.       — Да, это ведь именно ей принадлежат труды по исследованию селенеи. Это именно она готовила страшный яд и панацею. — в той же манере ответила Саломея.       — А я слышала, что бузина — это чёрное дерево. — наконец подала голос Ханни, тоже не понаслышке знавшая, что бузинная палочка — это не самое лучшее орудие.       — О всё верно. Бесы живут под его корнями и корой, в дуплах и кроне. Именно поэтому, если ты хочешь быстро научиться обращаться с волшебной палочкой, то начать стоит с бузинной.       Эти слова повергли в шок по большей части именно Саломею, такую откровенную глупость, нет, безумие она слышала впервые. Ханни тоже всем нутром чувствовала, что в словах старосты есть какой-то подвох, не даром же профессор Август выдает им на уроке полочки из Белой ивы, а не бузины. Но несмотря на это девушка решила молчать, внимательно слушая Шаму.       — Бузина пропитана тёмной энергией, поэтому, чтобы палочка из неё начала проводить и концентрировать ману, бесов, что живут в бузине, нужно усемирить, а вместе с тем и своих собственных. Когда и те и другие найдут общий язык друг с другом и с тобой, палочка покориться тебе и позволит творить волшебство. Если ты сможешь обуздать бузину, то и с другими палочками проблем не будет. Этот путь более сложный как морально, так и физически. Но что более важно, для тебя, бузина способна расщеплять нити айвы на физические и духовные составляющее. Слившись с такой волшебной палочкой, ты сможешь сама понять как это сделать и без неё, и тогда станешь полноценной ведьмой.       После этих слов все сомнения в глупости и безумстве предложения Шамы отпали сами собой. Вот только в голове Ханни всплыла сразу целая куча вопросов. Девушка не помнила, чтобы говорила кому-то о своём происхождении — это раз. А во-вторых, внешне она на ангела, альбку, не похожа совершенно: золотые волосы, а должны быть алые или белые; глаз у неё тоже, карего цвета, а не голубого. С другой стороны, а если быть точным, то с лева, она, вернее её сестра, ещё хоть как-то походила на ангела, нигрумку. Неужто Шама определила расу девушки по ней?       — Откуда ты знаешь, что я ангел? — с некоторым ужасом спросила Ханни.       — Ну, во-первых, я сама ангел и могу чувствовать запах айвы, и ты пахнешь как ангел. А во-вторых, ты так забавно шарахнулась, когда увидела леди Маргарет, тогда во дворце. После этого у меня сразу отпали все сомнения в твоём происхождении — несчастное, бракованные дитя дома Пхонерис. — тут Шама ядовито улыбнулась.       В ответ на это Ханни насупилась и опустила взгляд в чашку с чаем, где смутно отражалась она сама. Слышать такое девушке было несколько неприятно, но возразить ей было нечего, она и правда бракованная.       — Можешь не волноваться, в ближайшее время тебе ничего не грозит, ибо я уверена, что эта женщина испортила свои панталоны, после того как миледи склонилась пред ней в реверансе. — тут Шама рассмеялась всё так же противно, ясно давая понять, что леди Маргарет и её принципы — это единственное, что раздражает её, и к Ханни не имеет никакого отношения.       — Так миледи всё же предупредила её о том что…       Сейчас Ханни тщетно пыталась подобрать слова, но отчего-то не могла придумать подходящие, возможно от того, что просто не было синонима способного в той же мере выразить всю суть слова «месть». Шама, в отличие от девушки изощряться не стала и сказала всё как есть.       — Нет, она просто показала, что её терпению пришёл конец, и она собирается мстить. Сейчас леди Маргарет никакого дела не будет до бракованных и грязнокровок, ибо если она сумела вывести из себя миледи, то её шкура в серьёзной опасности. — после этих слов ведьма неожиданно перевела тему, вернее, вернула её в прежнее русло. — Ах, да, когда будешь тренироваться, не забывай, что неожиданный приступ жажды — это тревожный звоночек и упражнение лучше прекратить.       Ханни вновь посмотрела на палочку. Студентам их выдавали только на уроках и только под чутким присмотром, а Ханни, сейчас, выпала прекрасная возможность потренироваться самостоятельно и в гордом одиночестве.       — Да. Спасибо, я буду осторожна. — лучезарно улыбнувшись ответила девушка.       Заниматься одной, конечно, немного страшно, но всё же лучше чем ничего не делать. И потом, девушка всё больше меняла своё мнение о Шаме. В некотором роде ей даже нравилась такая забота и внимание, хотя Ханни и чувствовала в этом некий подвох. Привыкшая искать во всём второе дно, она не могла понять, какую выгоду получит Шама от того, что научит её магии, поэтому Ханни решила быть просто благодарной за то, что с ней возятся как с малым дитём.       После этого Ханни на время убрала волшебную палочку в коробочку, и девочки продолжили чаепитие, а поскольку ранее были затронуты несколько интересных тем, в ходе диалога было принято решение развивать именно их. Аве было интересно узнать об ангелах и айве, да и о семье Пхонерис тоже. Ханни охотно рассказала о том, что она знает, стараясь не вдаваться в мрачные подробности. Шама напротив была честна и открыто сказала, что ангелы едят людей, а в некоторых случаях и себе подобных. Например, как семья Пхонерис — они и собственных отпрысков ели, если те рождались бракованными: с прямыми волосами или их другим оттенком. Вообще волосы говорят очень много об айве. И если у нигрумов эталоном считается прямые волосы чётного или тёмно-синего цвета, то у альбов кудрявые алого или белого. Шаг в лево, шаг в право говорил о том, что с айвой было что-то не так. Например у таких, бракованных особей, могла отсутствовать регенерация или того хуже — не свёртывалась кровь, в редких случаях, они и вовсе были бесплодны. Конечно, встречались и другие мутации, например, вообще полное отсутствие айвы, их можно перечислять бесконечно, но эти, самые основные и именно об их наличии говорил неправильный цвет волос. А зачем держать в семье бесполезного урода, который может родить такую же пакость? А если не может родить вообще, тогда зачем ему жить? Суть жизни заключается в её передаче. Если не можешь её передать — то ты понапрасну растрачиваешь ценные ресурсы, и от тебя лучше всего избавиться, ибо какую пользу ты можешь принести? Примерно такова философия дома Пхонерис и леди Маргарет в частности. Все бракованные особи, будь то даже твой собственный ребенок, не более чем ценный ресурс, мясо, которое может продлить молодость. Так что, да, из бракованных извлекают всю пользу какую они только способны принести, а она не велика и учесть их незавидна.       — Но инквизиция вырезала весь Восток и его жителей, почему они не поступили точно так же с семьёй Пхонерис? — в некотором замешательстве спросила Ава.       Сперва показалось, что её вопрос проигнорировали. В прихожей воцарилась тишина, Шама и Саломея смотрели в чашки с чаем, Ханни грызла пряник, а Ава наблюдала за ними. На самом деле первые двое старательно думали над ответом, но если Шама могла лишь догадываться, Саломея чётко знала его, просто не хотела говорить. Тем не менее спустя ещё пару секунд она отозвалась с холодным безразличием.       — Наш Господь происходит из семьи Пхонерис. Их почитают и уважают. Сама инквизиция целует им ноги. Вот так и живём. — уже с кривой ухмылкой, показывающей всё отвращение к этой семейке, добавила девушка.       Ответ Саломеи был краток и ясен, и в полной мере покрывал вообще все имеющиеся вопросы относительно этой семьи. Они потомки Господа. Только Господь в праве решить, что им дозволено, а что уже переходит рамки. Но покуда великая богиня жизни Айва не обрушила на них свой праведный гнев, трогать их и пальцем никто не будет. Вмешиваться в их дела тоже не станут, сами разберутся.       На этом разговор был исчерпан, да и чай уже заканчивался и остывал. Девочки быстро опустошили кружки, прибрались на столе и разошлись по своим углам. Ханни решила попробовать усмирить волшебную палочку, что ей одолжила Шама. Девушка поудобней устроилась на кровати и отчистив разум от мыслей, взяла орудие в левую руку, пытаясь прочувствовать как по её жилам струится мана, медленно перетекая в палочку. Саломея, сидевшая на соседней кровати некоторое время наблюдала за потугами Ханни, а потом достала из-под подушки ветхий завет и повернувшись на левый бок уткнулась в церковную книгу. В другой комнате, буквально за стенкой в окружении ниток и ваты сидела Ава, аккуратно пришивая голову плюшевой кукле. Она обещала Эми, что закончит её подарок ещё в прошедший вторник. Вот только теперь дарить игрушку было уже некому. Несмотря на это Ава решила доделать её и оставить себе, но тут главное не начать говорить с ней. Поймав себя на подобной мысли Ава слегка улыбнулась. Ей оставалось совсем чудь-чудь, буквально пара стежков и всё будет готово.