Эпитафия Эдэль

      Когда Шама только начала приходить в себя, она совершенно не понимала где находится, и что произошло. Её окружал пробирающий до дрожи холод воды. У неё страшно болела голова, впрочем, даже не сколько сама голова, сколько правый глаз, ноющая боль от которого окутывала сознание. По ощущениям, его будто кто-то вытащил, при этом так неаккуратно и грубо, что казалось, будто пальцы этого человека всё ещё в глазнице.       С большим трудом Шама попыталась открыть глаза. Её веки разлипались с большим трудом и явной неохотой. Правый глаз так и вовсе открыть не получилось, ибо ресницы слиплись. Но вот взору девушки предстала, нет, не темнота. К большому удивлению она лежала посреди просторной комнаты в прохладной воде, вокруг было приятно светло, будто по периметру кто-то зажёг множество маленьких свечей. Шама начала медленно вспоминать, где она — она в старой библиотеке, они с Никки пришли сюда, чтобы найти метрическую книгу и кое-что ещё. Но, что произошло? Ведьма помнила, как нашла интересующую её книгу, нашла имя… В этот момент сознание девушки окончательно прояснилось! Ей с самого начала казалось, будто за ними кто-то идёт, будто кто-то следит. Это ощущение ни с чем нельзя было спутать, когда помимо своих собственных шагов, слышишь едва уловимые, не попадающие в такт, чужие. Когда слышишь чужое дыхание и стук сердца. Когда ощущаешь запах незнакомого человека.       По лицу Шамы скользнула легкая тень улыбки. Она не знала как Мари удалось спрятаться от них. Она действительно хитра, но сегодня дева перехитрила сама себя! Шама неспешно поднялась, опираясь дрожащими руками о скользкий камень, и стряхнула с себя слегка опутавшее её растение. После набрала в ладони холодной воды и умыла лицо. Возможно, это была далеко не лучшая идея, но живительна прохлада слегка притупила головную боль. Шама продолжила осторожно промывать правый глаз, размывая высохшую кровь. Открывать его было больно, казалось ей под веки насыпали множество мелких камушков, которые вымывались с большим трудом, впиваясь в живую ткань и доставляя страшный дискомфорт.       Закончив возиться с глазом ведьма оглядела зал библиотеки. Свет! Этот мягкий, золотистый свет излучали крохотные кувшинки, оплетающие обрушившийся потолок. Их хорошенькие бутончики неспешно покачивались на кромке воды, плотно прилегали к камням — они были везде и подобно небольшим свечам освещали зал библиотеки. Но что это за растение? Шама впервые видела его. Оно не походило ни на один из известных ей цветов, мхов или водорослей? Что оно вообще такое? Неспешно поднявшись, опираясь на книжную полку, Шама лучше оглядела зал. Он был полон этих неизвестных цветов. Их явно стало намного больше, чем пару часов назад, когда они с Никки только пришли сюда. Сколько вообще прошло времени? Шама подняла взор к витражному потолку, сквозь который виднелось чёрное небо и мелкая россыпь блестящих звёзд. Вздохнув, ведьма опустила взгляд, пытаясь найти средь цветов свою напарницу. Никки лежала у соседней стены, также слегка оплетенная тонкими, почти белыми корешками неизвестного цветка. Шама, осторожно передвигая ещё немного ватные ноги, подошла ближе и опустилась на колени перед Никки, снимая с неё стебельки растения.       — Никки. — осторожно похлопав девушку по щекам, тихо позвала Шама.       Никки в ответ лишь глубоко вздохнула. Её ресницы слегка дрогнули, глаз ИИ неспешно открылся. Зрачок в нем то расширялся, то сужался, пытаясь поймать нормальный фокус и привыкнуть к освещению. Наконец моргнув, Никки посмотрела уже на Шаму, внимательно изучая лицо ведьмы.       — Ты в порядке? — чуть склонив голову набок всё так же тихо спросила Шама.       — Да. Я просто полежу немного, не волнуйся. Компьютер должен загрузиться. — несколько странным, немного механическим голосом ответила Никки и слегка улыбнулась.       Она была рада, что проснулась. Это означало, что ни выстрел, ни удар головой о каменный пол не повредили компьютер, но она должна была проверить работу всех систем перед тем, как её сердце вновь вернётся к обычному режиму. Её тело уже далеко не первой свежести, пусть и весьма неплохо сохранилось как внутри так и снаружи, но её сердце всё же требовало бережного отношения, дабы не произошёл взрыв. Ему необходимо хорошее охлаждение, чтобы температура внутри не превышала 800 °С.       Сейчас полная проверка и загрузка системы занимали неимоверно много времени, по сравнению с тем, что было две тысячи лет назад. И не удивительно, за это время ресурсы машины были израсходованы почти полностью, да и ядерная реакция внутри её сердца проходила уже не так активно. Но в этом был значительный плюс. При полном выключении сердце Никки теперь фактически полностью останавливалось, снижая до минимума, возможность взрыва в случаи повреждения системы охлаждения или сбоя в работе компьютера. «Однажды оно всё же остановиться, и тогда моё сознание угаснет навсегда, и тогда взрыва можно будет не опасаться», — эта мысль промелькнула в голове Никки, буквально на доли секунды приведя её в ужас и в то же время небывалое облегчение. Спокойно выдохнув, когда проверка была завершена, Никки осторожно пошевелила пальцами, подняла и согнула сначала одну руку, потом другую. Её сердце начало стучать чаще, вырабатывая достаточное количество энергии, чтобы картинка перед глазом ИИ стала максимально четкой, чтобы она могла двигаться, чтобы её голос вновь стал приближен к человеческому, не имея помех. Никки неспешно поднялась, сначала на колени, потом, при поддержке Шамы, встала на ноги. Спустя пару секунд девушка уже уверенно стояла сама и могла передвигаться без какой-либо скованности. Пред её глазом была обыденно яркая и чёткая картинка, а голос вновь стал мягким и холодным.       — Что ж, нам пора уходить отсюда. — наконец поняв, что с её напарницей всё в порядке сказала Шама и потянулась к одной из книг.       — Да. Мы вернёмся сюда завтра? — спросила Никки.       К концу предложения, её голос потерял своё звучание и вопросительную интонацию, а взгляд замер на книге, что Шама держала в руке. Эта красная бархатная обложка с серебряным шитьем была ей знакома. На мгновенье Никки показалось, что она ошибается, что это не может быть она, но слова Шамы окончательно развеяли все сомнения ИИ.       — Зачем? Я знаю полное имя Мари и дневник Милисы у нас. — кивнув в сторону свой руки, ответила Шама.       Никки молчала. Её лицо выражало крайнюю степень тупика, откровенного непонимания только что произошедшего. Во взгляде же застыл немой вопрос: «он всё это время был здесь? На этом месте, и ты знала об этом!». Шама в ответ слегка улыбнулась, чем привела Никки в ещё большее замешательство.       — Я понятия не имею, где он был. — криво улыбнувшись, честно призналась Шама, её голос звучал непривычно игриво и просто. — Местонахождение метрической книги я тоже не знала. Но они находились в библиотеке, поэтому была вероятность того, что любая книга, которую я возьму в руки, может оказаться тем, что я ищу.       Никки всё ещё стояла смирно с плохо скрываемым выражением шока на лице. Ей будто только что открылась невероятная истина. Они должны были провести здесь, в этой библиотеке, не больше пары минут. По сути, Шама просто хотела подойти к полке и взять с неё две произвольные книги, которые бы оказать, по счастливой случайности, тем за чем они сюда пришли. Но появление Мари внесло изменения в этот план. Шама достала менее важную книгу, тем самым спутав деву. В этот момент у Никки в голове появилось ещё больше вопросов! Что было бы, если бы Шама не знала, что за ними следят? Или ещё хуже, что если бы Мари не сразу клюнула на уловку? Тогда Шама не отклонилась бы от заранее намеченного плана!       Шама, вновь прочтя немой вопрос во взгляде напарницы, слегка изменилась в лице. От той шутливой и несколько иронической улыбки неосталось и следа. Ведьма вновь стала серьёзна, а её взор на несколько мгновений опустился на пол, залитый тонким слоем воды, по которой расходилась лёгкая блестящая рябь.       — Этот маленький фокус, — тихо начала Шама. — с книгами, отнял у меня последние остатки маны. — подняв совершенно холодный взгляд на Никки ответила Шама.       Больше она ничего не сказала, как бы подразумевая всего один единственно верный ответ, который напрашивался сам собой. Они были буквально в шаге от провала! Однако именно сейчас, после всего этого Никки окончательно поняла, кого взяла себе в союзники. Чудо буквально шло за этой ведьмой попятам, а в его основе лежала теория вероятностей. И если есть хоть малый шанс, что случайное событие возможно, то оно произойдет с помощью самой Шамы или без неё! В этот момент Никки поняла и другую совершенно неоспоримую вещь — её наставница была целиком и полностью права! Ей, Безымянке, были подвластны только люди, что слабее её, Шама же могла контролировать саму реальность. По сути, выбирая любой из мириадов миров, который бы удовлетворил её желания. Это маленькое чудо, с точки зрения Никки было ни чем иным, как идеальным соприкосновением двух пространственно-временных ветвей. Это было тем, о чём грезили ученые военно-медицинского института «Нерв» — её создатели!       — А сейчас, можешь снять перчатки и взять эту цепь?       Шама говорила всё так же холодно и тихо, но этого было вполне достаточно, чтобы вырвать Никки из её мыслей, вновь ушедших в глубокие дебри прошлого. Никки послушно сняла с правой руки перчатку. Шама подтянула книгу к себе. Цепь, что приковывала её к полке звонко лязгнув, натянулась. Никки осторожно взялась за неё. Металл тут же почернел и начала обращаться в труху, рассыпаясь серым пеплом.       — Они были магическими? — несколько удивлённо заметила Никки, смотря, как пепел покачивается на поверхности воды.       — Да, это печать Дельты. Мы не смогли открыть её, поэтому книги прикованы цепями. — ответила Шама, Никки с любопытством посмотрела на ведьму. — А сейчас, давай вернёмся в нашу квартиру, я страшно устала. — прижав книгу к себе ответила Шама.       — Да.       К выходу девушки направились в тишине, лишь хлюпанье воды под ногами нарушало её. По лестнице поднимались так же неспешно, как и спускались, если не медленнее. Крутой путь вверх по маленьким скользким ступеням давался Шаме очень тяжело. Она часто останавливалась, чтобы сделать передышку, прислоняясь к холодной, влажной стене. Ведьма вообще чувствовала себя отвратительно. Пред глазами у неё стояла странная темная муть. В ушах раздавался лёгкий звон. Тело била мелкая дрожь ни то от холода насквозь промокшего платья, ни то от общего плохого самочувствия. И самое главное, голод! Страшный голод заполнял все её мысли, ей казалось, что она готова съесть сама себя, настолько сильно и неприятно сосало у неё в животе.       Когда девушки вышли в знакомый коридор, Шама медленно сползла по стенке, сев на пол. Ей была необходима хотя бы небольшая передышка. Никки, закрыв дверь, опустилась рядом.       — Дальше я тебя понесу. — смерив Шаму оценивающим взглядом сказала Никки.       В этот раз её тон был более мягким, потому Шама подумала, что сможет возразить. Но пока девушка думала, что ответить, Никки уже осторожно подхватила её на руки, мягко придерживая в области спины и под коленями. Несколько минут они шли в абсолютной тишине. Шаме казалось, что её не на руках несут, а что она просто плывет в воздухе. Настолько легко Никки держала её. А отсутствие звука шагов ИИ ещё сильнее усиливало это ощущение.       — Она говорила, что разбив печать, убьет тебя. — несколько сдавленным шепотом неожиданно сказала Никки.       Было ясно слышно, Никки пыталась скрыть тревогу и волнение, страх, но получалось у неё не очень. Шама подняла на неё взгляд и слегка улыбнувшись подумала: «так вот что произошло». Теперь ей стала понятна эта пульсирующая боль в правом глазу, которая раскатывалась волнами по всей голове. Да и слипшейся крови на ресницах тоже нашлось объяснение.       — Разрыв печати не всегда означает смерть мастера. Для этого необходимо наложение сразу нескольких факторов. — так же тихо ответила Шама.       Казалось, что Никки слегка улыбнулась в ответ, но в коридоре было уже темно, да и зрение, мягко говоря, подводило Шаму. Её правый глаз почти ничего не видел, лишь мутную черноту, с левым дела обстояли несколько лучше, но пред ним всё равно всё размывалось.       Остальная дорога до квартиры прошла в тишине, хотя и Шаме и Никки было что сказать. Ведьма знала, что Никки ждёт от неё объяснения. Но Шама чувствовала себя слишком уставшей, чтобы говорить, да и сейчас, на руках напарницы ведьма ощущала себя в полной безопасности, а это не могло не сказаться на её состоянии. Шама вдруг поняла, что её клонит в сон, нет, не только от усталости и бессилия, но и от этого самого ощущения безопасности и спокойствия. Поэтому оставшиеся силы ведьма тратила на то, чтобы не закрыть глаза, поддавшись искушению.       Другим немало важным фактором молчания, были плакальщики. Насекомые мирно спали в хрустальных шарах, что заменяли свечи на канделябрах в коридорах, и любой даже незначительных шум, мог разбудить их. В этом случаи коридоры тут же наполнились бы светом. Никки прекрасно помнила, что резкая смена освещения чревата для неё полной слепотой в течение нескольких минут, пока глаз привыкнет. Да и не хватало ещё наткнутся на профессора Семпронию, совершающую ночной обход, она бы точно не оставила без внимания свет в коридоре. Поэтому Никки тоже решила, что разговор можно отложить до утра. Да и, то что она хотела поведать, сейчас уже вряд ли имеет смысл, ибо Безымянка уже сказала: «тебе не понравится». Эти слова расставили всё по местам. Старая библиотека была «башней», мертвый ребенок на полу — «принцессой», что не дождалась «рыцаря» и умерла, а значит «дракон» победил. Но что-то в этой «сказке» не давало Никки покоя, эта история, о которой она даже ничего не знала, была другой. Именно поэтому, ей хотелось как можно скорее ввести Шаму в курс дела, рассказать все тонкости мира, созданного Безымянкой. Но ночной коридор академии был явно не самым подходящим местом для разговоров, пусть и таких важных.       Последние шаги до двери квартиры Никки сделала чуть быстрее, ей не терпелось оказаться внутри, дабы совершенно точно можно было облегчённо выдохнуть, не опасаясь, что профессор Семпрония выскочит из темноты как чёрт из табакерки.       Осторожно опустив Шаму на ноги, сейчас ведьма держалась явно неуверенно, Никки медленно опустила ручку, потянув дверь на себя, но она не поддалась. На лице ИИ появилась лёгкая улыбка, отчасти потому, что она была рада, что девочки заперли дверь, отчасти потому что сейчас они сломают печать из скотча, которую поставила Ханни. Опустив руку в карман Никки нащупала ключ, нет, не тот, что открывал все двери, а тот, что мог открыть конкретно этот замок. Вставив ключ в скважину, девушка провернула его три раза и вновь потянула на себя дверь, в этот раз она открылась, медленно с тихим протяжным скрипом. В тот же момент Никки сильно зажмурилась, а коридор залил ослепительно яркий свет — это проснулись плакальщики. Девушка быстро занырнула в прихожую, Шама юркнула следом и тут же закрыла дверь, послышался ещё один лёгкий стон проржавевших петель, а следом щелчок замка, знаменующий, что дверь снова заперта. На этом моменте пути девушек разминулись. Пожелав друг другу спокойной ночи, Никки пошла в свою комнату, а Шама в свою.       Осторожно приоткрыв дверь Шама вошла в спальню. Викторика уже давно дремала, свернувшись калачиком в обнимку с плюшевым мишкой и подушкой. Шама быстро вытащила свою ночнушку из-под подушки и так же тихо, насколько это позволяли скрипучие двери, отправилась в ванну. Вообще сейчас ведьма хотела просто плашмя упасть на кровать и закрыть глаза, но она была мокрая, и ладно, спать с сырыми волосами ещё можно, но не в холодном, промокшем до нитки платье.       Оказавшись в ванне Шама первым делом сняла с себя мокрую одежду и подошла к зеркалу. Её причёска знатно растрепалась и сейчас вообще выглядела мягко-говоря не очень. Да и волосах ещё остались стебельки непонятного цветка, поэтому наилучшим решением было бы помыть голову. Но, сейчас не об этом. Волосы Шаму заботили далеко не в первую очередь. Приблизившись почти в плотную к зеркалу девушка рассматривала свой правый глаз. Он всё ещё страшно болел и был совершенно черным, от печати Гаммы там ни осталось и следа.       — Гамма. — самым тихим шёпотом произнесла Шама.       Она говорила спокойно, даже несколько бесстрастно, будто не надеясь, что бабочка услышит её. Но вопреки ожиданиям ведьмы, за её спиной, в зеркале отразился едва уловимый глазам силуэт прекрасной феи. Шама обернулась, встретившись с бабочкой лицом к лицу. Гамма слегка отпрянула назад, неотрывно смотря на ведьму широко распахнутыми, но совершенно холодными и безразличными глазами.       — Ты всё ещё здесь… — всё так же тихо подытожила Шама, в ответ на это бабочка слегка улыбнулась, и её лицо приняло самое приятное выражение.       — А где ещё мне быть? То что вы лишились печати не означает, что вы перестали быть моим мастером. — заметила бабочка.       Голос у Гаммы был подстать её взгляду — холодным, пробирающим почти до дрожи в коленях, но отчего-то таким игривым и ласковым. Бабочка явно хотела казаться добрее чем есть на самом деле, впрочем, это идеально подходило ей.       — Я рада это слышать. — с лёгкими радостными нотками ответила Шама.       Бабочка вновь расплылась в улыбке, но в этот раз более тёплой и искренней. Её длинные перламутровые крылышки слегка дрогнули, она сделала шаг вперёд и осторожно обхватила лицо Шамы полупрозрачными руками, ласково поглаживая её щеки изящными пальчиками.       — Мой мастер, сейчас вы слишком слабы. — с явной печалью и даже некой тревогой произнесла Гамма.       — Тебе здесь хватит места? — проигнорировав предостережение Гаммы и окинув взглядом небольшую ванную спросила Шама, но прозвучало это, скорее как неоспоримый факт.       Бабочка кивнула. Она мягко сжала правую ладонь в кулак и закрыла глаза. Сквозь её неплотно сомкнутые пальцы прорезался синеватый холодный свет. Неспешно раскрыв ладонь, Гамма протянула ведьме острый клинок из чистого серебра и покорно отошла. Шама, взяв из её рук холодный метал, присела на колени и вскрыв себе запястье принялась кровью рисовать магический круг, повторяя про себя довольно простые правила: «Первый контур наносится один раз по часовой стрелке и служит для тела. Первый внутренний круг наносится против часовой стрелки два раза — для разума. Второй внутренний круг наносится три раза против часовой стрелки — для души. В него вписывается восьмиконечная звезда — ловушка для бабочки. Завершением является символ имени бабочки».       Разные источники по разному трактуют написание имени муртской богини чудес, но есть лишь один верный символ — птица летящая в небе. Нет, не та какую рисуют маленькие дети. Крылья этой галочки выгнуты наружу, напоминая полукруг, только с тремя скруглёнными углами, и оканчиваются расходящимися в разные стороны, слегка поднимающимися в верх линиями.       Очертив кровью призывной круг Шама медленно села в центр, опустив ладони на холодную плитку, шёпотом произнося заученное заклинание на муртском языке. Пол под её ладонями потеплел. По алому кругу побежали ярко-синие искры, обращая кровь в пламя. Его столб со звоном тысячи серебряных колокольчиков поднялся ввысь, к потолку, принимая человеческий силуэт. В этот раз Гамма была уже не бесплотным духом, а вполне осязаемой прекрасной феей. Её длинные синие волосы мягко опустились на плечи, стекая с них и по спине точно водопад, в котором отражался блеск сотен звёзд ночного неба. Её босые ступни мягко коснулись холодного пола. Её блестящие перламутром крылья замерли. Её кожа была настолько светлой, что казалось сияла. Лишь одно роднило это прелестное создание с демонами — пара небольших белых рожек.       Изящные пальчики бабочки осторожно коснулась ресниц Шамы, девушка стиснула зубы, она знала, сейчас будет больно. Аккуратные ноготочки Гаммы превратились в длинные изогнутые когти. Шама распахнула глаза, и в этот момент бабочка медленно вонзила один из когтей в зрачок её правого глаза. Шама судорожно сглотнула. Страшная боль молниеносной волной прокатилась по всему телу, но не утихла. Гамма погружала коготь всё глубже, и острая боль продолжала расти, сковывая тело ведьмы точно тески. Тёмные вены на руке бочки налились холодным синим свечением, их содержимое мелкими блестящими каплями начало просачиваться сквозь кожу, стекая по руке и указательному пальцу тонкими струйками в глаз Шамы, проявляя внутри него печать контактора.       Шама глубоко вдохнула, казалось от пронзительного, полного боли крика её отделяла лишь невероятная стойкость. Бабочка резко вырвала острый коготь из её глаза и рассыпалась сверкающей пыльцой. Тески боли тут же отпустили Шаму, и по её телу пробежала мелкая дрожь. Тяжело дыша, она осторожно поднялась с холодного пола, на плитке которого не осталось и следа от призывной печати. Девушка вновь подошла к зеркалу. Она всё ещё чувствовала себя совершенно измотанной, но вид знакомой печи в глазу заставил её обыденно властно ухмыльнуться.       Облегчённо выдохнув Шама подошла к ванне и, включив почти горячую воду, встала под душ. Приятно теплые капли падали на её голову и плечи, от удовольствия Шама даже закрыла глаза. Так прошло несколько минут, так утихала боль. Шама, поправив уже совершенно мокрые волосы, потянулась за шампунем. Налив полную ладонь, девушка нанесла его на волосы и мягкими движениями пальцев начала намыливать волосы от корней до кончиков. Тщательно промыв волосы от мелкого песка и корешков цветка, ополоснувшись от пены, она вышла из душа. Полотенцем вытерла шелковистые пряди волос, одела начнушку и быстро отправилась в свою комнату. Сейчас мягкая кровать была желанна как никогда. Шама, обычно всегда аккуратно расправляла пастель, но в этот раз она просто откинула покрывало и, упав на пуховую перину, укуталась в лёгкое одеяло. Усталость в ту же секунду взяла своё, окутав сознание девушки крепким сном, и никакие мысли или ещё не до конца утихшая боль не могли этому помешать.