Вирус. III
28 ноября 2021 г. в 10:13
14 Фовоса. Вторник.
Лучи солнца украдкой входили в комнату, сквозь неплотно закрытое шторами окно. Они скользили по позавчерашней газете, что лежала сверху груды тетрадей. Их блики играли в чернильнице и на серебряном наконечнике пера. Так, неспешно пробираясь сквозь завал на рабочем столе, солнце медленно осветило кресло-качалку: сначала ноги молодой женщины, укрытые мягким пледом цвета шоколада, затем её руки в перчатках, лицо и кудри алых волос. Мелисса, жмурясь и не желая просыпаеться, отчаянно хотя продлить блаженные минуты покоя, отвернула голову в сторону, уткнувшись носом в плед.
Вот только поспать дольше не вышло, ибо спустя пару минут после того, как в комнату вошло солнце, раздался громкий звонок будильника. Мелисса, резко открыв глаза, вздрогнула, от чего кресло, в котором она спала, закачалось взад-вперёд. Вскакивая с тёплого пледа, молодая женщина метнулась к столу, дабы отыскать в хламе будильник. Чудесное утро! Хороший подъем! За бессчетное количество времени профессор Ария успела забыть каково это просыпаться от звона будильника, да что там! Она забыла, где он вообще находится, поэтому его выключение превратилось в невыполнимый квест, по ходу которого Мелисса тщетно пыталась откопать будильник из завала книг, при этом не устроив погром. Но в конечном счёте одного неосторожного движения, все тетради полетели с её стола на пол, хватая с собой чернильницу, перо и прочую мелкую канцелярию.
Мелисса, закатив глаза и пытаясь подавить рвущуюся наружу ругань, подняла с полу пачку с остатками сигарет. Упав обратно в кресло-кочалку, она затянула утреннюю дозу горького дыма. Это немного успокоило разум, а потому уже минут через десять, молодая женщина спокойно, как ни в чём не бывало начала собираться на любимую работу, попутно пытаясь вспомнить на чём она и её студенты остановились. Прокручивая в голове данную мысль Мелисса сменила мятую блузку на новую. Переодевать платье она не стала, ибо вид у него был ещё вполне приличный. Всё так же стоя пред большим зеркалом она причесала спутанные волосы. Это занимало больше всего времени, ибо за ночь кудри ни то свалялись, ни то запутались… Одним словом, на голове профессора Арии был точно такой же бардак, как и на её рабочем месте.
Но если вы думали, что рабочий день преподавателя начинается с уроков, то спешу вас обрадовать, первым делом завтрак. К тому моменту когда Мелисса спустилась в столовую, там уже было полным-полно детей. В зале стоял ровный гул. Студенты активно обсуждали предстоящие новогодние каникулы, будто совершенно забыв, что сегодня ещё учебный день.
Пробираясь меж столиков, к самой дальней стене столовой, где располагался преподавательский стол, Мелисса то и дело здоровались со студентами, что оторвавшись от своей беседы желали ей доброго утра. Это, а ещё восхитительнейшие запахи свежего хлеба и овсяной каши, явно приправленной чем-то сладким, возможно кусочками ягод, и аромат горячего киселя действительно поднимали настроение. В этот момент Мелисса искренне пожалела, что не сможет насладиться мягким белым хлебом, который так соблазнительно пах и чудесной овсяной с клубникой.
— О, утро добренькое! — махая одной рукой Мелиссе, а другой похлопывая по стоящему рядом стулу воскликнула сестра Петра, заметя подругу.
— Действительно доброе! — радостно улыбаясь ответила Мелисса и присела на любезно занятое для неё место рядом с врачом.
Молодая женщина была очень рада видеть подругу, учитывая что последние время она видела только ухмыляющуюся рожу профессора Абеларда. Вспомнив о нём и произошедшем вчера Мелисса вновь напряглась. Сейчас начиналось самое сложное, этот мир мог сильно отличаться от того в котором она жила до этого. На мгновенье молодая женщина даже подумала, что в случае чего можно будет притвориться пьяной. Но эта затея была слишком радикальной, поэтому Мелисса решила, что в случае не стыковки фактов она будет просто ссылаться на сильную усталость и страшный недосып. Впрочем, оправдываться не пришлось. Петра с ходу начала лепетать о прекрасной ночи, проведенной с профессором Нинелем. Мужчина, до этого спокойно сидевший совсем неподалеку раскраснелся и быстро доев завтрак поспешил удалиться в свой кабинет.
— Боже, Петра, говори тише. — смеясь прошептала Мелисса.
— Тише? Разве есть что-то плохое в том, что мы собирали слёзы единорога? Это восхитительнейшие животное! А ещё мы набрали очень много селение и других лечебных травок и, представляешь, мы даже нашли целую поляну вороньего глаза.
— Ты набрала эту гадость? — чуть поперхнувшись киселём, уже в ужасе спросила Мелисса.
— Да. Это растение крайне трудно найти в нашем то лесу. — несколько возмущённо заметила Дроздопетра.
— Петра, это растение сильно понижает иммунитет. Из-за одной такой ягодки можно умереть от обычной простуды. — сказала Мелисса, пытаясь обосновать своё крайне негативное мнение.
— Да, но профессор Нинель и его студенты варят сонное зелье. Воронов глаз на рынке стоит крайне дорого, а теперь академия сможет обеспечить студентов данным препаратом. — с умным видом ответила Петра. — И вообще, почему ты опять не ешь? — подвигая тарелку с овсяной к подруге обеспокоенно спросила врач.
Мелисса с жадностью посмотрела на тарелку с кашей. Она очень приятно пахла и выглядела весьма аппетитно.
— Почему это не ем? Я просто предпочитаю употреблять пищу по отдельности. — оправдалась Мелисса и тут же взяла лежащую около тарелки ложку.
Молодая женщина уже очень давно не ела ни только кашу, любую другую не жидкую пишу. И нет, тут дело не в зубах, которые были плохими с детства и почти полностью выпали к пятнадцати годам. Зубы у неё есть, да не свои, но жевать она может. Дело было немного в другом. Организм Мелиссы просто не принимал твёрдую пишу. Но соблазн оказался сильнее. «Всего один раз, всего одна тарелочка, можно и потерпеть», — с такими мыслями Мелисса набрала в серебряную ложечку ароматную кашу и отправила её в рот.
После завтрака настроение было просто прекрасным. Настолько прекрасным, что Мелисса даже не могла определить чём конкретно оно вызвано. И не удивительно, ибо столько положительных факторов наложились один на другой. Тут и встреча с подругой и прекрасный завтрак, а ещё эти милые студенты с их, несомненно приятным, пожеланием доброго утра.
Впрочем, столь хорошо и окрылёно профессор Ария чувствовала себя недолго. Мелисса не успела даже дойти до своего кабинета, как почувствовала острую боль в животе, а в горле давящий горький комок. В этот момент она несколько пожалела, что съела на завтрак не только кисель, но и кашу.
Коридор тем временем был полон студентов, дети ждали своих преподавателей, а потому было бы крайне неприятно неожиданно сорваться с места, бросившись в уборную. С большим трудом, проглотив твердый горько-кислый комок Мелисса неспешно направилась в конец коридора, так будто ей было совсем не срочно, так будто её вовсе не тошнит. Сдерживать рвоту и сами позывы она научилась достаточно давно, ещё работая в институте. Это было необходимо, в первую очередь для того, чтобы не превратится из учёного в подопытную крысу. У профессора Арии были все симптомы для этого — тут и уши немного неправильной, заострённой формы, и невесть от куда взявшаяся способность к магии, но самое главное — это невозможность употреблять в пищу что-либо кроме жидкости.
По пути до уборной профессор Ария поздоровалась с ещё несколькими студентами, только в этот раз не открывая рта. Туалеты в замке располагались во всех учебных лучах на каждом этаже одинаково — это были крайние двери коридора, дальше только библиотека. Внутри это было просторное светлое помещение округлой формы с мраморными раковинами в центре, что образовывали ровный пятиугольник и кабинками у стен. Так, спрятавшись в одной из небольших коморок, Мелисса нагнулась над унитазом, и надавив двумя пальцами на корень языка, срыгнула вниз несколько некрупных шариков. Они походили на стеклянные камешки, разве что испачканные в желчи и крови. Делать это она тоже научилась максимально тихо, без неприятных звуков и почти безболезненно для себя. Хотя молодая женщина не могла не отметить, горло её немного болело, в нём всё ещё ощущались твёрдые комочки. Так, утерев рот туалетной бумагой и потирая больное горло, Мелисса смыла воду и отправилась в свой кабинет.
Впрочем, больное горло не сильно испортило настроение Мелиссы, она знала, что ей придется пройти через это, поэтому на первом уроке студенты всё равно могли созерцать знакомого им, весёлого преподавателя с милейшей улыбкой. Правда, ещё сонным детям было всё равно что и как рассказывала профессор Ария, ибо они просто пытались понять чего от них хотят.
В целом день проходил размеренно и спокойно. Студенты любили Мелиссу и активно взаимодействовали с ней. Они не боялись задавать даже глупых вопросов, ибо знали, профессор не будет ругаться и упрекать за склероз, а деликатно напомнит упущенный материал. Да и сама Мелисса чувствовала себя комфортно среди ребят. Хотя стоит заметить, что сегодня она проводила все уроки в обнимку с учебником, дабы ни дай Бог не сболтнуть детям не ту информацию, и как оказалось не зря. Прошлое, особенно более глубокое, этого мира значительно отличалось от того, которое она знала. Больше всего преподавателя истории поразил тот факт, что на этой пространственно-временной ветви Восточное восстание имело уж очень печальный и просто аморальный итог. В учебнике сей факт описан был довольно сухо, мол так и так, графине отделили голову от плеч, народ земель восточных вырезали весь, а кто остался — был загнан в замок, что подожгли и всё, конец.
Закрыв книгу, но продолжая смотреть на неё откровенно шокированным взглядом, профессор Ария отложила учебник. Ей боле не хотелось открывать его и читать дальше, ибо происходящее после, обещало быть не менее неприятным. Так, посидев над закрытой книгой, разглядывая её обложку и осмысляя произошедшее, молодая женщина поняла, что продолжать всё же надо. Да, уже не эту тему, дальше, но надо, она чувствовала себя крайне не комфортно, тупо читая детям материал.
Но особенно неуютно профессор Ария ощутила себя лишь на пятом уроке, со вторым «В». Это был не её класс. Обычно лекции по истории этим детям читает профессор Лазар. Сейчас её коллега прихворал, а потому Мелисса заменяла старичка. Данная ситуация ничуть не смутила молодую женщину, ибо и в её мире он болел. Более того, Мелиссе было совершенно не страшно прийти к новым детям, она легко находила общий язык со студентами. Но с этим классом было что-то не так. В аудитории стояла гробовая тишина. Самих студентов было значительно меньше, чем в других группах. Быстро посчитав детей, Мелисса отметила, что присутствуют только одиннадцать человек.
— Кто староста? Где ваш журнал? — опустившись в кресло, в котором обычно сидел профессор Лазар, встревоженно спросила Мелисса.
Бледный мальчишка на самой задней парте вдруг вздрогнул, будто вспомнив нечто очень важное, встал с места и под противный смешок одной из студенток поспешил принести забытый предмет. Парнишка всё никак не мог свыкнуться с мыслью, что Шамы больше нет в их классе, а за журнал теперь ответственный он. Ирис вообще не понимал и не помнил, когда он успел стать старостой. Это вышло совершенно случайно и неожиданно. Он даже не сразу понял почему преподаватели теперь дёргают именно его.
— Хорошо, тогда, пока мы ждём ваш журнал я представлюсь. Меня зовут Мелисса Ария, с этого дня и до тех пор, пока профессор Лазар не поправится я буду вести у вас историю. — мило произнесла она, правда, вышло это у неё не очень.
В её голосе проскакивали лёгкие нотки страха, а улыбка была несколько кривой. Впрочем, студенты не обратили никакого внимания на несколько замкнутое поведение преподавателя, они лишь сухо кивнули. Это ещё больше встревожило молодую женщину. Этот класс определенно отличался от других, но она не могла понять чем. Хотя стоит заметить, из своего мира, Мелисса помнила, что учились в этом классе немного другие дети, но с уверенностью сказать это она не могла, ибо вела у них всего один урок и то на первом курсе в один из первых дней учёбы. Мало ли что могло произойти за это время.
К тому моменту, когда Ирис вернулся в класс с журналом Мелисса успела вдоволь наглядеться на детей и понять, что этот мир очень сильно отличается. Это пугало, заставляло бегать мурашки по спине молодой женщины. И, разумеется, лишь взглянув на список класса она напряглась ещё сильнее. Сейчас её действительно сильно волновало, что произошло в этом прошлом? Что вызвало столь кардинальные изменения будущего?
— Хорошо, давайте мы продолжим знакомиться. Я буду называть ваши имена, а вы поднимайте руку или вставайте. — улыбнувшись детям произнесла Мелисса, она всё ещё надеялась на более живую реакцию класса, но она была неизменна — в аудитории было тихо, дети лишь кивнули в ответ.
Первой в списке была девочка с вычеркнутыми именем и фамилией. Они совершенно ничего не давали Мелиссе. Она не знала такой студентки, а потому ей было совершенно безразлично кто она и что с ней. Вторым оказался мальчик, что принёс журнал. Худой и бледный он носил очки в изящной оправе, его длинные чёрные волосы были собраны в тугой хвост и перевязаны атласной белой лентой. Этого юношу Милиса видела впервые, поэтому ей хотелось как можно дольше рассматривать паренька, который производил впечатление отпрыска из богатой семьи. Далее в списке следовало знакомое, но тоже вычеркнутое, имя — Эмилия Велоришь.
— А что произошло с ней? Её перевели? — с любопытством спросила Мелисса.
Молодая женщина тут же поняла, что ей вообще не следовало этого делать. В аудитории поднялся шёпот, дети начали переглядываться, бросая откровенно говоря озлобленные взгляды на рыжую девчушку. И вдруг блондинка, сидевшая за средней партой второго ряда сказала:
— Она её убила.
То была знакомая Мелиссе девчонка с противным голосом и позорным бейджиком на шее. По началу Мелиссе показалось, что это очень грубая шутка, но рыжик и правда опустила глаза, будто соглашаясь со словами Ешизаветы. Большая часть класса начала активно поддерживать блондинку. В аудитории поднялся страшный шум. Мелисса встала с места и несколько раз ударила ладонью по столу, достаточно сильно, чтобы её рука начала гореть, но дети не унимались. Из простых обвинений в адрес рыжика послышались уже неприличные оскорбления.
— Заткнись, сука! — громко и чётко, так что казалось слышно это было даже на другом конце коридора, сказала Саломея, пнув парту Лизы, отчего все её вещи, упав со стола, разлетелись по полу.
В классе вновь наступила тишина. Блондинка сначала залилась краской, потом побледнела. Саломея меж тем поправила подол задравшегося платья и с совершенно спокойным лицом, будто ничего не произошло, повернулась к профессору. Лицо Мелиссы было не менее бледным. Отчасти из-за кома истерики, что вновь подкатывал к горлу, отчасти из-за шока. Молодая женщина чисто морально была не готова услышать в стенах магической школы, по отношению к юной ведьме слово «сука». Маги вообще не употребляют в свой речи, по отношению друг к другу, слова обозначающие собак, да и само слова «собака» услышать можно крайне редко, разумеется если речь не идёт о домашней живности, и то! Собак в домах держат только служители церкви либо верующие!
— Пожалуйста, давайте обойдёмся без оскорблений. — глупо улыбнувшись, пытаясь скрыть смесь шока и ужаса, произнесла Мелисса.
В классе продолжила стоять та же тишина. Елизавета всё так же сидела в пол оборота, смотря круглыми глазами на Самомею.
— Не кидайся в других дерьмом и в тебя не прилетит. — беспечно добавила Саломея, чем просто добила юную ведьму.
У Лизы открывался и закрывался рот, она явно хотела что-то сказать, но не могла выдавить из себя и слова.
— Девочки, пожалуйста, прекратите, я не хочу вести вас к директрисе. — всё ещё довольно мягко сказала Мелисса.
Лища перевела взгляд на профессора Арию, потом посмотрела на свою грудь, где покоился бейджик, потом снова на профессора. Девушка совершенно точно хотела сказать какую-нибудь колкость. И по её обескураженному лицу было видно, что в ответ она собирается ляпнуть что-то не менее бескультурное.
— Прошу, выйди. — указав рукой на дверь спокойно попросила Мелисса.
Елизавкта, пронзая преподавателя озлобленным взглядом встала с места. Девушка повернулась назад, ещё более гневно смотря на Саломею, что совершенно беспечно пожала плечами и улыбнулась в ответ. В этот момент лицо Лизы буквально перекосило от злости, она фыркнув, резко отвернулась, тряхнув золотыми локонами, и пулей вылетела из аудитории, напоследок громко хлопнув дверью, от чего та издала пронзительный стон.
Мелисса посмотрела на Саломею, с особой досадой, ей не хотелось обращаться к студентке на ты, но имени её она тоже не знала. Это был немного неприятный факт, ещё раз напоминающий о том, что её занесло к чёрту на куличики.
— Саломея. Саломея Невелон. — вяло-уважительным тоном произнесла Саломея.
Мелисса облегчённо выдохнула, уже просто не обращая внимания на то как к ней обращаются.
— Салемея, пожалуйста, не произноси боле таких ужасных слов.
Девушка спокойно кивнула, так будто это обещание и медного чёрта не стоило. Впрочем, Мелисса вновь не обратила на это внимания, она продолжила перекличку и изучение студентов, но в этот раз также максимально сухо и безэмоционально, при этом совершенно не интересуясь, что стало с другими вычеркнутыми из списка детьми. Кстати говоря, именно этих четверых и не хватало в классе. К концу переклички Елизавета, до этого стоявшая под дверью и ожидавшая, когда назовут её фамилию, вернулась в класс и подобрала с полу свои вещи.
В целом, для Мелиссы, этот урок прошёл точно в тумане. Она была максимально бесстрастна, совершенно монотонно читая детям параграф учебника, который студенты, скрупулёзно шурша перьями, конспектировали.
Во время обеденного перерыва Мелисса отправилась в центральную башню, в лазарет к своей подруге — Петре. По большей части целью её визита было не сколько желание просто поболтать, сколько узнать как себя чувствует профессор Лазар, ибо после последнего урока, она чувствовала себя морально выжатой.
Дроздопетра сидела в своём кабинете, заполняя медицинские карточки студентов и делая для себя пометки за кем из детей ей следует понаблюдать. В её коморке было очень светло, отчасти потому, что на витражных окнах не было тёмных стеклышек, их узор был весьма простым и прозрачным. Но главной отличительной чертой кабинета врача, да и всего лазарета, был пусть и не навязчивый, но очень стойкий запах спирта.
Мелисса села на стул рядом с большим белым столом, на котором Петра расположила документы, сама врач сидела за ним. К слову сейчас настроение Дроздопетры было несколько хуже, чем утром, она уже не улыбалась, и её лицо не излучало заразительную радость. Она будто пребывала в состоянии мучительного ожидания и сейчас заполняла дела просто, чтобы отвлечь себя от волнующей проблемы. Мелисса, быстро прикинув с чем может быть связано настроение подруги решила, что начнёт задавать вопросы с конца, ибо была только одна причина, что могла омрачить думы её жизнерадостной подруги — скорая смерть. А если быть точнее — то неизбежная смерть, которой врач просто не могла помешать. Тяжко вздохнув и облокотившись о стол Мелисса осторожно начала говорить:
— Слушай, ты случаем не знаешь, что произошло с вторым «В»? Эти дети немного странные, злые и нелюдимые. — тихо, смотря куда-то в пол произнесла Мелисса.
— В начале учебного года в этом классе умерла девочка. Ты разве не знала? — с каким-то холодным безразличием спросила Петра.
— Умерла? — непонимающе спросила Мелисса, а после продолжила. — Елизавета кажется говорила что-то подобное… Да, она обвинила в убийстве Анастасию, когда я прочла имя той девочки. Неужели рыжик и правда, что-то плохое сделала… — уже почти шёпотом закончила Мелисса.
— Брось. — несколько раздражённо рявкнула Петра и промокнула излишки чернил на деле. — Рыжик ничего плохого не делала, более того, ей тоже знатно досталось, я вообще думала, что у нас будет два тела. — ещё более отстраненно пояснила врач, а после чуть более живо добавила. — Бедная девочка просто стала козлом отпущения, хотя! Леди Мята её полностью оправдала.
— Но если она не в чём не виновата, неужели эту, травлю нельзя прекратить? — с некоторым возмущение спросила Мелисса.
— Если она молчит, то её всё устраивает. — оживлённым тоном начала Петра. — Тем более, насколько мне известно она неплохо общается с президентом студсовета и её подружкой. Знаешь же этих двоих: родственница директрисы и дочка главы ассоциации магов. — тут врач слегка усмехнулась. — В академии это не афишируют, но студенты предпочитают не переходить им дорогу, вернее ей, сама знаешь почему. Или у тебя, как и у тех двоечников склероз? — уже с лёгким смешком спросила Петра, заметя некое непонимание в глазах подруги.
Мелисса и правда понятия не имела о чём сейчас говорит Дроздопетра. Ей было интересно каждое слово, произнесённое подругой. Петра, покачав головой, вновь начала говорить, но уже совсем тихо, будто рассказывала то, о чём говорить нельзя:
— Это произошло в начале позапрошлого года, тогда в академию поступила Шамара Авэриян.
После этих слов Мелисса начала слушать особенно внимательно, ибо именно имя этой девочки было вычеркнуто из журнала 2 «В» класса.
— Тогда никто, включая и профессоров, не знал кто она. Ну девочка, ну хорошо учится… Преподаватели её быстро полюбили, студенты вроде тоже… — тут голос Петры резко сел, а чтобы произнесли следующую фразу молодая женщина явно приложила массу усилий, ибо говорить это было больно. — Знаешь, под новый год её одноклассники на неделю заперли в чулане, в старом корпусе. Возможно из зависти или может обидела она их чем. Они ей ладони стеклом порезали, как это обычно преступникам делают. Они доставали крыс, из мышеловок и пытались заставить её их есть. А потом… А потом бедная девочка сломалась… — тут Петра тяжело вздохнула, а её голос начал дрожать. — когда мучители пришли к ней в очередной раз она, напала на одного из них. Дети ставшие свидетелем этого в ужасе сбежали, заперев её и того мальчика в подвале. А когда пришли взрослые: я, леди Интегра и профессор Семпрония было уже поздно. Понимаешь… Эта комната походила на паучье логов, пахшее свежей кровью и мёдом. За каких то пару минут, это чудовище почти полностью съело мальчишку. Впрочем, мне парня не жалко. Он попал под естественный отбор. Ибо глуп тот кролик, что дразнит голодного волка. Мне куда больше было жаль, да и сейчас жалко, Шаму. Она не понимала и помнила как это произошло. Она очень долго плакала, не могла спать и есть. Она пролежала в лазарете многим больше месяца, из-за тупых уродов. Родители их, тоже, не меньший сброд, всячески оправдывали своих отпрысков. А потом, об этом узнала глава… Селена быстро заткнула и малолетних дебилов и их родителей, да и нас тоже. Так мы узнали, что эта бедная девочка была дочерью главы ассоциации магов. Конечно, среди студентов ходят сплетни, о том, что произошло два года назад, но для них это что-то вроде дополнения образа Шамы. После того происшествия она сильно изменилась, да и не удивительно. Если в первые пол года это была вполне дружелюбная девочка, которая старалась быть милой и доброй со всеми, то после нового года она превратилась в одиночку, которой уже совершенно нет дела до того, что о ней подумают окружающие. Младшекурсникам она внушает ужас, ибо похожа на злую ведьму из страшной сказки. Те кто по старше либо её не замечают, либо стараются поддерживать тёплые отношения. Шама умная девочка и подающая большие надежды волшебница. Она пользуется уважением среди студентов, а ещё ей нравиться рыжик. — уже с обыденно озорной улыбкой произнесла Петра. — Она смотрит на эту девочку как на то, что хочет съесть, но не может, ибо возненавидит себя. Так что, тебе не стоит волноваться об Анастасии, Шама её в обиду не даст. Также не следует забывать и о другой, не менее важной фигуре — Никки. Ты, я думаю знаешь, как студсовет наказывает за травлю? Поставить мучителей на горох — меньшее из того на что они способны. Никто из детей не хочет иметь дело со студсоветом, уж лучше сразу к завучу или директрисе. И я понимаю их. Никки совершенно безразлично кто пред ней, она не будет делать поблажек ни одному хулигану, в отличии от Сесилии.
— А с ней что произошло? — поняв, что это единственное имя, которое она помнит, спросила Мелисса.
— Директриса выставила её из студсовета в прошлом году, говорят это она потеряла ключ от чулана. — ответила врач.
— Разве ни директриса, ни профессор Семпрония не давали ей сыворотку правды? — в полном непонимании спросила Мелисса.
— Нет. В тот год в академии сывороткой правды вообще никого не поили, ибо она кончилась. Так что Сеси избежала этой участи, а сейчас уже никто не захочет ворошить это дело. — вздохнув ответила Петра. — Кстати! — тут врач встав со своего места подошла к Мелиссе.
Её рука легонько откинула волосы подруги ей за спину. Её пальчики мягко скользнули по шее. Петра, легонько улыбнувшись, прищурила изумрудно-зеленые глаза.
— Думаю, я рассказала достаточно много, чтобы узнать немного больше о тебе.
— Опять к ней цепляешься. — рефлекторно прикрывая шею возмутилась Мелисса.
— Ну же расскажи мне. Я зря тут распиналась что ли? — обиженно скрестив руки на груди фыркнула Петра.
— Это герб института, где я раньше работала. — немного подумав, несколько раздраженно ответила Мелисса, поглаживая чёрную татуировку, что своей формой напоминала нервную клетку.
— Не помню, чтобы я раньше видела печать с таким символом. — задумчиво произнесла Петра, но при этом скосив взгляд куда-то в сторону, точно пытаясь скрыть факт того, что символ ей всё же знаком.
— Институт был расформирован уже очень давно, информацию о нём даже при большом желании не найти… — с некой тоской ответила Мелисса. — Слушай у тебя случаем не найдётся чего-нибудь, что могло бы вывести её? — с явным оживлением спросила Мелисса.
— Нет, не думаю. — помотав головой ответила Петра. — А почему ты так хочешь от неё избавиться? — уже с любопытством спросила врач.
— Хочу стереть всё упоминая об институте. Он творил ужасные вещи… — тяжко вздохнув ответила Мелисса.
— Все мы творили ужасные вещи, наше прошлое это часть нас. От него нельзя избавиться просто стерев татуировку. — с неким возмущением отозвалась Петра.
— Я знаю… Скажи, почему ты вообще об этом меня спрашиваешь, причём уже не в первый раз. — поинтересовалась Мелисса.
— Я видела похожую у Весты. Она не особо общительная девушка, вот я и подумала, что лучше у тебя спросить. — уже совершенно честно призналась Петра.
— Уж больно имя у неё знакомое. — с явной задумчивостью прошептала Мелисса, а после спросила — Это одна из медсестер?
— Да. Ты с ней общалась? — с лёгким любопытством спросила врач.
— Не думаю. Просто так звали одну мою коллегу. — опуская взгляд ответила Мелисса. — Где она сейчас?
— Возможно с больным, но думаю она тоже отошла на обед.
— С больным, это с моим профессором Лазаром? — уже немного настороженно спросила Мелисса.
— Да. — с совершенным безразличием отозвалась врач, возвращаясь к своему рабочему месту.
— Скажи мне, чем он болен? Как он вообще себя чувствует? — спросила Мелисса, она не надеялась услышать от Петры положительного ответа, но ей очень хотелось получить его.
— Мы перепробовали всё доступные нам средства, поэтому я думаю ему осталось ещё немного. — смотря пустыми глазами в стол ответила Петра.
— Можешь описать мне его состояние? Может я смогу помочь? — попросила Мелисса.
Дроздопетра перевела взор на подругу, будто спрашивая чем она вообще может помочь.
— Я почти пятнадцать лет работала в медицине, да в основном с крайне редкими вирусами и заболеваниями, но может это как раз то, что нужно. — будто оправдываясь произнесла Мелисса.
Петра, тяжко вздохнув, опустилась на стул и начала совсем тихо пересказывать подруге историю болезни профессора Лазара.
— Пару дней назад он пожаловался на головную боль, попросил у меня какие-нибудь таблеточки или настойку. Ну я и дала ему немного отвара селенеи, это всегда помогает. А к вечеру у него подскочила температура почти до сорока. Тогда я попросила его остаются в лазарете и сварила для него уже свежее зелье. Правда и это помогло не на долго, к полуночи у него появилась отдышка и сухой кашель. Я продолжила давать ему отвар из селении, но добавила ещё и микстуру от кашля. А потом он начал жаловаться на боль в мышцах и судороги. Сейчас его температура спала, но он не приходит в сознание.
Мелисса некоторое время смотрела в пол, эти симптомы были ей знакомы, она знала эту болезнь. Вот только хвори этой не должно существовать.
— Вижу, ты тоже в ступоре. — начала Петра. — я с таким никогда не сталкивалась, хотя у меня есть как минимум три болячки на примете, но случай профессора не под одну из них полностью не попадает.
В кабинете некоторое время стояла тишина. Петра вновь обречённо вздохнула, Мелисса смотрела в пол, обдумывая может ли она дать дельный совет, который при этом не сделает хуже.
— Попробуй сделать ему полное переливание крови и прокапай ему сок воронова глаза. — наконец, но всё же с сомнением, произнесла Мелисса, а после добавила. — Точную дозировку сказать не могу, ибо это растение всё же слабо тянет на хороший иммунодепрессант. Да и в диагнозе я не уверена.
— Я ни где не читала о таком странном лечении. Что это за хворь? — с неким испугом спросила Петра.
— Это несуществующая болезнь, институт разработал её лишь на бумаге. — тихо ответила Мелисса.
— Ты же сказала, что института больше не существует! — с неким испугом произнесла Петра.
— Да, но всё же. Если это не А-7, с которой совпали все перечисленные тобой симптомы, то я не знаю, что это ещё может быть. И будь внимательна по отношению к Весте, если у неё на шее действительно такая же татуировка, как и у меня. — с этими словами Мелисса поднялась с места. — Мне пора идти, ни то мои дети после пятнадцати минут ожидания смоются с урока.
— Хорошо. — несколько испуганно ответила врач, провожая подругу взглядом.
Петра ещё некоторое время смотрела на дверь, за которой скрылась Мелисса, её пробирала мелкая дрожь. Она не могла объяснить чего она боится. В конечном итоге, с большим трудом выдохнув врач снова повернулась к своему рабочему столу.
Вдруг из глубин кладовой послышались неспешные шаги. Петра, отодвинув стул и поднявшись с места, напряглась, смотря в сторону прикрытой двери. Спустя ещё пару секунд в кабинет вышла девушка среднего роста, в чёрном платье с белым передником и коробкой пустых, но грязных банок. Её светлые, немного вьющиеся волосы были заплетены в две пышные косы, что покоились на печах.
— Я напугала вас? — смущённо смотря на бледное от испуга лицо Петры спросила Веста.
— Немного. — глупо улыбнувшись ответила врач. — что ты там делала?
— Я решила немного убраться. Вот, собрала грязные банки. — посмотрев на коробку в своих руках ответила девушка.
— Оставь их. Нам будет нужна кровь и воронов глаз. Ты проищешь первое, в кладовой наверняка должны быть запасы подходящей группы, а я выжму сок из ягод. — уверенно сказала Петра.
— Хорошо. — несколько рассеянно отозвалась Веста и, поставив коробку с банками на пол, вновь удалилась в кладовку.
Петра судорожно сглотнув, последовала туда же, чтобы взять ягоды. Слова подруги произвели на неё сильное впечатление, а потому, совершенно неожиданное появление медсестры напугало её буквально да чёртиков.
Сама же Мелисса вернулась к восьмому «Б». Дети ждали её достаточно тихо, видать заранее делали вид, что их нет в коридоре под дверьми закрытого класса. Тем не менее приход преподавателя их ничуть не расстроил. Напротив они с радостными лицами приветствовали Мелиссу. Этих детей, да и детей из последующих классов молодая женщина вела с самого первого курса, а потому с ними было намного легче, чем с группами, что до этого вёл профессор Лазал, а в особенности 2 «В».
К концу рабочего дня, ближе к ужину, академия начала погружаться в идеальную тишину. Мелисса решила задержаться в своём кабинете, ибо совершенно не горела желанием тащить очередную пачку тетрадей в свою квартирку. Она будто заранее знала, если эта стопка окажется на её столе, то проверит она её ой как не скоро. Так, слушая монотонное тиканье часов, скрип пера и собственное дыхание профессор Ария проверяла работы студентов. Некоторые из них были прекрасны — написаны чисто и правильно, а некоторые доставляли молодой женщине головную боль из-за написанной внутри ереси или отвратного почерка и смазанных чернил. Вдруг в дверь тихонько постучали, раздался лёгкий скрип. Мелисса заранее приготовилась к вопросам, но их не последовало. Подумав, что это какой-то застенчивый студент, не решается отрывать её от работы и покорно ждёт, она отвлеклась от тетрадей и обернулась, тут же ощутив как что-то тонкое и холодное вошло в её шею.
— Вы помните, что делали с предателями? — тихо спросил женский голос.
Мелисса была совершенно уверена, она знает его, но её мысли моментально заняла острая головная боль. Да такая сильна и физически истощающая, что молодая женщина тут же упала на стол, не в силах не то что голову поднять, просто открыть слипшиеся глаза. Мелисса не слышала шагов, она не знала, одна ли она в кабинете, или за ней всё ещё кто-то стоит. Но очень скоро и это стало совершенно не важно. Боль очень быстро вымотала её морально, и сознание молодой женщины начало угасать. Она чувствовала как по её телу пробегала дрожь, а дышать носом становилось всё труднее. Мелисса хотела открыть рот, дабы глубоко вдохнуть, но сил, чтобы сделать это, просто не хватало. В конечном итоге она устала бороться и просто перестала дышать. Делать это было намного легче, чем пытаться вдохнуть мизерное количество воздуха.