Эпитафия Эдэль

      В четыре часа, как и договаривались, девочки и профессор Ария встретились у главного входа академии. Лесной воздух всё ещё пах жарой, а высокие ели стояли неподвижно, лишь их макушки слегка покачивал ветер. Викторика боязливо подняла взор в небо, на котором начинали собираться первые тучки. Было видно, она не хочет промокнуть, и вообще, идёт из-под палки, потому что поведение Авы её напугало. Впрочем, подобное чувство было у всех, ну разве что Саломею грела мысль, что в городе она сможет напиться.       Первые пару минут вся компания шла тихо. Ава и Саломея были чуть впереди. Первая, потому что это она всех позвала. Вторая, как было сказано выше, мечтала как можно скорее выпить. Викторика не желая замыкать группу пристроилась за спиной Авы, подобно хвостику. Профессор Ария и Ханни шли в конце.       — Куда мы отправимся? — с любопытством спросила Ханни, поняв, что не знает куда они идут.       — Я предлагаю не идти в центр, а прогуляться до Северного города. — задумчиво ответила Саломея.       Мысли эти были вызваны, во-первых, ответадь если не вина, то хорошего эля, во-вторых, скупостью. Северный город был ближе центра столицы, да и цены там были на пару чертей ниже. Девочки и профессор Ария, даже не предполагавшие, какими мыслями руководствуется Саломея, быстро согласились. Аве было всё равно куда они пойдут, главное, что подальше от академии. Мелисса сочла себя просто наблюдателем, тем самым человеком, которого отправляют с детьми, когда те идут на праздники вне стен школы. Викторике, по большей части, тоже было всё равно где встречать праздник. Ханни, напротив, немного надула губки, девушке хотелось музыки и танцев, иными словами, она хотела на бал, и чем дальше компания углублялась в лес, отдаляясь от замка академии, тем мрачнее становилось настроение Ханни. Впрочем, девушка дулась около получаса, но как только вышла из леса, взвизгнула от восхищения — взору её предстали праздничные огни, блестящие вдали Северного города, что медленно погружался в вечерний сумрак.       Впрочем, когда наша компания вошла в него, небо уже стемнело. В какой-то степени это было к лучшему, ибо только во тьме можно было прочувствовать всю прелесть красивых улочек, освещенных красочными бумажными фонариками и стеклянными гирляндами, внутри которых голубыми огоньками мигали плакальщики.       На широкой улице было полно народу всех возрастов. Пожилые супруги и совсем молодые пары неспешно прогуливались по мощенной белым камнем мостовой. Тут стоит заметить, что одеяния их не особо отличались от тех пышных нарядов, что Ханни видела в императорском дворце. Дамы выгуливали свои самые лучшие платья из тончайшего шелка и муслина, ибо несмотря на поздний вечер и собирающуюся грозу на улице было неимоверно жарко и душно. Кавалеры, сопровождавшие своих обворожительных дев, увы не могли иметь в своем гардеробе подобной одежды, и жарились во фраках, а потому на улице часто можно было встретить персонажа, что не просто обмахивал себя свой же шляпой, а что одолжил у своей дамы изящный веер.       И коли речь наша зашла об одежде, то тут стоит упомянуть Саломею, которая не стала изменять себе и надевать платье. Девушку совершенно не смущало присутствие в их компании профессора Арии. Она просто одела то в чем ей было удобно — белую рубашку из тонкого батиста, жилет, сюртук, его она просто несла под мышкой, и узкие панталоны ниже колен. Так что, ей, как и её подружкам в лёгких платьях, было не особо жарко. Но, что самое главное, она могла совершенно спокойно носить за поясом свою излюбленную биту, подобно мечу или шпаге.       Так, немного погуляв по улочкам Северного города, изучив людей, украшения и камни мостовой, девочки наконец остановились у одного из павильонов, украшенного блестящей гирляндой. Около него уже толпилось и смеялось много народу, аккуратно пытающегося выловить одну из дюжины небольших золотых рыбок, что плавали в большом аквариуме.       Ловля золотых рыбок — это традиционное развлечение на новогоднем фестивале и самое популярное. Суть забавы была проста: игрок пытается поймать рыбку, используя лишь деревянный сачок с бумажной перегородкой и чашу. Азарт в том, что рыбки довольно шустры, а бумага быстро намокает и легко рвётся.       И верно, первые раза три это было весело, Ава даже почти выловила рыбку. Викторика напротив, сдалась только взяв в руки сачок, а Ханни не хватило терпения даже на вторую попытку. Саломея, напротив, будучи любителем азарта просидела у бассейна добрых десять минут, и наверно сидела бы больше, если бы не девочки, которым игра явно наскучила. Так все четверо отправились дальше, оставив с рыбками профессора Арию.       К середине лета, успевшая всем надоесть, меланья наконец-то созрела. Её плоды по внешнему виду отдаленно напоминали Аве маленькие яблочки, но лишь до тех пор, пока не были отчищены. Под тонкой красной кожицей, имевшей слегка кисловатый вкус и яркий сладкий аромат скрывалось шесть-семь бледно-розовых долек. Девушка боязливо посмотрела на Саломею и Викторику, что делили только что купленный плод. До этого дня Ава не пробовала местных фруктов, и, по правде говоря, они не внушали ей доверия. Ханни, напротив, с большим удовольствием отведала сладкую диковинку, описав её как очень водянистую клубнику. Нельзя сказать, что меланья была сплошным разочарованием, просто это растение источало настолько сладкий аромат, но на вкус было таким лёгким и нежным, что вводило в замешательство.       В общем то, весь ассортимент сладостей, показанных на фестивале, представлял собой одну лишь меланью: тут она и в карамели, и в шоколаде, печёная, вареная, сушёная и засахаренная. Правда были в павильонах также леденцы в форме золотых рыбок, а ещё шоколадные золотые рыбки с сюрпризами в виде разных орехов. Ава и Ханни, решительно настроенные попробовать всё, ибо впервые были на подобном мероприятии просто не могли пройти мимо других «золотых рыбок», по сути то было просто печенье с предсказаниями, но какое вкусное!       Так, за всё время прибывания на фестивале, Ава подметила, как много внимания здесь уделяли золотым рыбкам, они были буквально везде, редкая сладость имела другую форму, да и чайные пакетики не стали исключением. Но чай — это не конфеты, так много за раз не выпьешь, поэтому девочки взяли разные вкусы, решив, что попробуют друг у друга. Викторике заварили с меланьей и розой, Ханни захотела с лимоном и мёдом, а Ава — с шоколадом. А Саломея, до этого ходившая с девочками и поначалу решившая, что будет пить воду, верно вспомнила о своем желании выпить чего покрепче, отправилась на поиски эля, или ещё лучше вина. Первого, как и чая, тоже было в изобилии.       В общем, к шести от полудня девочки в прямом смысле этого слова были навеселе. Но если Ава, Ханни и Викторика от того что набрали про запас сладостей и чая, то Саломея от крепкого вина. Хотя, стоит заметить, по девушке нельзя было сказать, что она сильно пьяна. Она всё так же уверенно держалась на ногах, смотрела на мир совершенно ясно, а что самое главное, речь её по-прежнему была внятной и не развязкой. Что же касается профессора Арии, которая по большей части только и делала, что следила за девочками, она всё же, пусть и не надолго, но отлучилась в один из павильонов, присмотрев себе пару пачек новых сигарет.       Ровно в шесть тридцать над праздничными улицами пронёсся звон колоколов, тогда толпы людей неспешно потянулись к храму, что стоял на небольшой возвышенности. Его местоположение было максимально удобно, учитывая то сколько народу он должен был принимать. К нему вела широкая крутая лестница, что предотвращало толкучку и суету. Людям банально было неудобно и тяжело бросаться к храму сломя голову, а по поднятию, они были слишком уставшие, чтобы толкаться и выбивать себе место получше.       Но, наши девочки, будучи ещё достаточно молодыми, легко преодолели это препятствие, а потому, пусть и с трудом, сумели протиснуться ближе к сцене, чего нельзя было сказать о Мелиссе, девушка выдохлась на пол пути и остановилась дабы передохнуть.       Ещё через десять минут снова ударили в колокол, и под барабанный стук на сцену, иначе не скажешь, выплыли две танцовщицы. Их движения были лёгкими и изящными, но в то же время страшными и пугающими. Их танец был подобен двум пёрышкам, что кружатся в безумном вихре. Девы то замирали в устрашающих позах, точно змеи, готовые вот-вот напасть и впрыснуть яд в тело беспомощной жертвы, завороженной этим танцем, то вдруг, осторожно и робко подняв тонкие руки вверх, отступали назад. Они будто пыталась играть за двоих меня роли жертвы и охотника, так ловко и просто переходя от резких движений к нежному танцу. Они изображали собой двух ангелов спустившихся на землю. Первый, чью роль играла дева в белом платье расшитом золотом, сошёл с неба дабы погубить мир. Второй, которым была дева в белом платье с серебряным шитьем, чтобы защитить людей.       — Сегодня, сейчас 2268 год. — прижавшись почти вплотную к деревянной сцене с восхищением смотря на ритуальный танец прошептала Викторика.       — Что он означает? — с любопытством спросила Ханни, прилагая большое усилие, дабы расслышать ответ Викторики.       — Та танцовщица, что в белом платье с серебристым шитьем — Эйнжел дэ Море, а то, что в белом с золотым — Энхо де Мортэ. — Викторика говорила уже чуть громче, но из-за возгласов толпы и грохота барабанов её слова всё равно растворялись в шуме.       — Жаль, Никки с нами нет, думаю ей было бы интересно посмотреть на себя. — с некой издёвкой буркнула себе под нос Саломея.       Под конец танца, дева изображавшая собой Айнжел, сделала резкий выпад вперёд и вырвала сердце второй танцовщицы. Конечно, выражение это образное, никто никого не убивал, она просто сорвала с её платья белую розу, которая под колдовским заклятьем окрасилась в алый цвет, так же как и по платью сраженной девы расползлась мнимые кровавые разводы.       После главного представления девочки оживились ещё больше, разве, что Мелисса, до этого радовавшаяся приобретению сигарет, снова помрачнела. Этот танец отдавался в её воспоминаниях страшным днём, когда мир, в котором она жила, был обращён в руины. Впрочем, фестиваль уже подходил к своему концу и вся компания направилась к журчащей внизу реке с корабликами из сладковатой рисовой бумаги, как говорила Ханни: «чтобы покормить карпов». Только вот значение у этой церемонии было явно другое.       — Мы отпускаем кораблики в дальнее плаванье не просто так, а вместе с нашими бедами, несчастьями и грехами. Кормить рыбок, вообще второстепенная задача, я же права? — вопросительно смотря уже на Саломею спросила Викторика.       — Отчасти. Воды уносят его и топят в своей пучине, а карпы, что съедают остатки тем самым отпускают нам грехи, открывая врата в светлое будущее, и в новый год человек входит с чистой душой. — дополнила Саломея.       С этими словами Саломея осторожно спустила свой кораблик в бурлящее течение реки и, сложив руки в молитве, попросила прощенья у Бога. Девочки повторили за ней. Мелисса смотря на это всё и слыша пояснения девочек невольно содрогнулась. Этот праздник — дань памяти трагедии, что произошла с Элладой две тысячи лет назад. Профессор Ария помнила эти события так ярко и четко будто это было вчера.       После ядерного взрыва выжившие устремились прочь с заражённого радиацией материка. Их корабли держали курс на Беловодье, землю где жили ши. Но жители, видя больных отказались пустить корабли к причалу, боясь заразится тем же. Тогда, всех у кого были наиболее яркие признаки лучевой болезни, добили и сбросили с палубы в Мёртвое море. Этого ужаса забыть было нельзя: крики людей, полные боли; сухая кожа, пластами слезавшая с их тел, обнажая внутренности, и это если повезёт, несчастные которые получили дозу больше буквально таяли, сгнивая заживо. Этот запах гниющей плоти и айвы — приторно сладкий, такой что от него сводит живот и вызывает тошноту, даже спустя столько лет, всё ещё преследовал молодую женщину.       Из страшных воспоминаний профессора Арию вывела первая капля дождя упавшая ей на лицо. На черном небе сгущались тяжелые тучи, скрывая собой блестящие звёзды. Поднимался ветер. Холодало.       — Нам стоит поторопиться, если мы не хотим возвращаться в академию по раскисшей дороге. — серьёзным тоном одернула девочек от развлечения с корабликами Мелисса.       Девочки слушали её с некой неохотой, сейчас им было весело и никто уже не жалел о походе в город. Саломею, и вовсе, к концу всё-таки одолел пьянящий напиток, теперь девушке приходилось держать себя в руках, дабы профессор не поняла, что веселость её вызвана вовсе не фестивалем. Только погода быстро портилась, да и удача явно была не на стороне путников. Мокрые, но всё же весёлые они вернулись в академию.       По возвращению девочки отправились к себе, нужно было срочно сменить одежду и высушить волосы, ни то они рисковали простыть, а лежать все выходные с кашлем или того хуже, больным горлом, не хотелось. Мелисса же, решив что на этом её долг, как сопровождающего окончен, заглянула в столовую. Ей первым делом хотелось не высушить волосы и сменить одежду, а напиться горячего чаю.       Толкнув тяжёлые двери и не услыша в помещении шума голосов веселящихся студентов, молодая женщина напряглась. А открыв их и вовсе поняла, что большой зал столовой пуст, разве что около преподавательского стола, в самой дальней части, сидело несколько человек, одной из них была профессор Семпрония. Старушка говорила с двумя неизвестными девушке дамами, и судя по тону разговора, который представлял собой почти шёпот и сопровождался особым напряжением можно было предположить, что беседа эта ведётся далеко не с сотрудниками академии.       Тем не менее Мелисса, будучи человеком далеко не робким и обладающими неиссякаемым запасом любопытства, решила узнать, что происходит и направилась вперёд. Она подошла совершенно спокойно, вполне здраво рассудив, что если этот разговор представлял собой таинство, то эти трое выбрали бы для совещания более уединённое место вроде кабинета завуча или хотя бы учительской.       Но Мелисса не успела подойти достаточно близко, а тут надо заметить, что своего присутствия она скрыть даже не пыталась и шла самым обычным шагом, постукивая каблуками о мрамор пола. Одна из сидящих дам — девушка в белом платье и с прической из тугих кос, подвязанных чёрными лентами, обернулась. Лицо её, спокойное и безразличное, вызывающее у людей некую тревогу, страх, и вовсе не из-за отсутствующего глаза, а по причине другой, сокрытой в происхождении этого существа, показалось Мелиссе знакомо.       — Профессор, я рада, что вы здесь, прошу, присядьте рядом. — произнесла девушка, приглашая неожиданную гостью за стол.       Именно в этот момент, услышала голос девушки, Мелисса окончательно узнала в ней Никки. В своем выводе профессор Ария не сомневалась. Голос ИИ был тем, что она узнает всегда, особенно теперь, когда у неё нет сомнений в том, что 00 жива.       Услышав приглашение Мелисса чуть ускорила шаг, и подойдя к столу, поздоровалась с сидящими кивком.       — С кем я имею честь говорить? — остановившись подле стола спросила Мелисса.       Сейчас она могла хорошо разглядеть всех присутствующих и даже догадаться об их именах. Она совершенно точно знала Никки, но не была уверена в том, что в этой компании к ней обращаются как к студентке. Также профессор знала и вторую девушку — ведьму в темно синем платье, волосами цвета ультрамарина, частично распущенными, частично собранными в небольшие рожки. Только, кое-что подсказывало Мелиссе, что её воспоминания из того мира, в котором она провела всю свою жизнь, могут иметь мало общего с миром этим. Тем не менее уверенность молодой женщины в том, что эта ведьма связана с ассоциацией магов было крайне сложно отвергнуть. Да и это бы объясняло, такую несвойственную профессору Семпронии напряжённость. Старушка вела себя крайне сдержанно, изредка поправляя сползающие на кончик длинного носа очки. Вот и сейчас, пред тем как представить гостье неизвестных, она вернула очки на их законное место, дабы лучше видеть профессора. Лицо её немного исказила тревога, а тонкие седые брови слегка приподнялись. В этот момент Мелисса вспомнила, что она мокрая как лягушка, только-только вылезшая из своего болота.       — Конечно, конечно, только будте любезны, скажите, где вы были? — явно недоумевающим тоном спросила завуч, разглядывая промокшую насквозь Мелиссу.       — Мы с детьми ходили в город на фестиваль и, по дороге назад, нас застал дождь. — совершенно спокойно объяснилась Мелисса.       — Хорошо. — несколько задумчивым тоном начала профессор Семпрония. — Позвольте вам представить, — с этими словами старушка показала сморщенной ладонью на Никки. — Айнжел дэ Море, с этого дня, директриса академии «Свет надежды».       При этих словах глаза Мелиссы слегка, в удивлении, округлились. Она с недоумением смотрела в безразличное лицо Никки, которое на миг исказила странная улыбка, говорившая, что ИИ сама не понимает, как это так быстро и неожиданно произошло. Тем временем профессор Семпрония показала рукой на другую девушку.       — Я представлюсь сама. — добродушно улыбнувшись старушке, произнесла Шама.       Завуч облегчённо выдохнула, но так тихо, что заметила это только Никки. Шама действительно оказала старушке большую услугу, профессор Семпрония плохо запоминала имена, вернее не с первого раза, что ж, в её возрасте это было уже простительно.       — Я Ору Гамма Эбуэ — чёрная кошка ассоциации магов.       Что ж, эти слова заставили Мелиссу буквально содрогнуться. Шама, увидя в какой ужас она привела профессора, улыбнулась, наверно, самой приятной из тех вежливо-бесстрастных улыбок, на какую только было способно её пугающе-прекрасное лицо. Впрочем, ситуацию это не особо спасло.       — Прошу вас, не смотрите на меня как на заклятого врага. — всё тем же мягким тоном продолжила Шама. — Вы, кажется хорошо знакомы с Айнжел, так знаете, её друг — мой друг.       После этих слов Мелисса медленно повернула голову к Никки, смотря на неё так, как мать смотрит на ребенка, что напроказил, но при этом ещё не веря в то, что это сделало именно её чадо. Никки этот взгляд заставил слегка напрячься от стыда, и она утвердительно кивнула. Чувство, которое сейчас испытывала ИИ было в высшей степени неприятным, мерзким. Она совершенно точно знала, что водя дружбу с черной кошкой не просто переходит грань дозволенного, она предает людей, что доверяли ей. Только почему-то совестно ей стало только сейчас, только под взглядом профессора Арии.       — Значит, кошка наш друг? — с недоверием в голосе спросила Мелисса, в этот раз уже вопросительно смотря на профессора Семпронию, что как-то неестественно зажалась.       — Да. — с трудом произнесла старушка, это в полной мере дало понять, что завуч испытывает к леди Гамме те же, не особо доверительные чувства. — А теперь, прошу, присядьте, кажется леди Айнжел хотела вам что-то сказать.       Мелисса, отодвинув стул, опустилась, не сводя внимательного взгляда с ИИ.       — Профессор, я рада, что последние несколько часов вас не было в академии, но за это время произошла ужасная вещь. — мягко подготавливая молодую женщину к объявлению своей просьбы сказала Никки, Мелисса немного напряглась. — Мне нужен четкий ответ, можно ли получить лекарство от вируса в наших условиях?       Вопрос этот прозвучал четко и страшно, но страшно только для Мелиссы, ибо ни профессор Семпрония, ни Шама не понимали с чем имеют дело, а Никки не стала утруждать себя просвещать их в ужасные детали, дабы избежать паники, но Мелисса четко знало о чем говорит ИИ. Лицо её сделалось бледным как мел, глаза потускнели, да и сама она как-то осунулась.       — Я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы мы всеми правдами и не правдами получили это лекарство. — с нервной усмешкой спросила профессор Ария, будто надеясь услышать отрицательный ответ.       — Да. Если это возможно, я хочу, чтобы вы создали этот препарат. — уверенно ответила Никки.       Мелисса издала тихий стон полный ужаса и безысходности. Она облокотилась о стол, протёрла руками влажное от дождя лицо, при этом давя максимально сильно, а после, подперев лоб ладонью тихо спросила:       — Сколько?       — Почти пятьсот человек. — спокойно ответила Никки.       — Когда? — с тем же странным спокойствием просила Мелисса.       — Около получаса назад. — тем же тоном отозвалась Никки.       — Сколько! — в ужасе вскочив с места воскликнула молодая женщина.       — Профессор, всё в порядке. — мягко произнесла Никки стараясь успокоить её. — Леди Гамма наложила на больных особое заклятье, которое остановило время для этих людей.       — Хорошо. — всё ещё тяжело дыша, процедила Мелисса. — сколько могло пройти времени с момента заражения?       — Осмелюсь предположить, что период заражения достигает от двадцати до пяти минут, не больше, учитывая, что самое серьезные повреждения — это двусторонняя пневмония с семидесяти процентным поражением лёгких и пятидесяти процентная атрофия головного мозга. — ответила Никки.       — Сколько таких? — чуть более спокойным тоном спросила Мелисса.       — Пятьдесят один человек.       После этих слов за столом наступила тишина. Мелисса, тяжко вздохнув опустилась на свое место, размышляя над имеющимися данными. Профессор Семпрония, окончательно перестала понимать что происходит. Зато завуч уяснила другое, Никки и профессор Ария знакомы давно и роли в их отношениях распределены иначе, нежели в школьной иерархии. Над другим тоже было крайне интересно подумать, но старушка решила не ворошить прошлое своей сотрудницы. Её не особо волновало какие грехи были в прошлом преподавателя истории, Мелисса была хорошим педагогом, а самое главное, сейчас, похоже единственной надеждой спасти больных неизвестной хворью студентов. Что же касается Шамы, ведьма вообще не особо пыталась вникать во взаимоотношения Никки и профессора Арии, ей был важен их результат. И почему-то ни профессор Семпрония, ни Шама не рассматривали вариант того, что Мелисса может оказаться бессильна. Этот вариант рассматривали только сама Мелисса и Никки. ИИ особенно сильно напряглась, когда молодая женщина замолчала. Машина не знала о чем думает профессор и даже предположить могла с большим трудом, ибо данный проект носил гриф особой секретности, что означало, отсутствие у Никки прав доступа к большинству документов о А-7.       Так в тишине прошло минут пять, которые в сложившейся ситуации казались чудь ли не вечностью. Мелисса, потерпев лоб, сложила руки на столе и подняла голову. Глаза её блестели идеей, но такой слабой и неуверенной, что казалось будто профессор боится собственных рассуждений и не доверяет им.       — Расскажи об айве девочки, что вылечила меня. — спокойно попросила Мелисса.       — Она необычна. Я впервые подобное вижу, понимаете, она делает это не как все ангелы с живой айвой — руками — она использует для этого волосы. — рассказывая об этом, голос Никки, впервые за весь диалог, приобрел яркую, много эмоциональную окраску, показывающую насколько ИИ поражена этой девочкой.       Вот только профессор Ария её чувств явно не разделяла, и как только ИИ заговорило о волосах, молодая женщина сделала знак рукой, прося Никки замолчать. Девушка покорно остановилась, непонимающе глядя на профессора.       — Нет. Она нам не подойдёт. — с некой жёсткостью ответила Мелисса.       — Почему? — с любопытством спросила Никки. — Она вылечила вас, значит её айва достаточно сильна, чтобы бороться с вирусом.       — Понимаешь, её айва, вероятнее всего находится не у сердца, а в мозге. Это крайне редкая и опасная форма мутации, у таких особей отсутствует понимание критической точки — они не знают момента, когда их айва может иссохнуть — это приводит к смерти. Также у таких особей, в большинстве случаев, айва напрочь отсутствует в крови. Эта мутация опасна тем, что айва находится снаружи тела, в волосах. По сути волосы и являются нитями айвы. Они наделены нервными окончаниями, кровоснабжением, они часть тела и если их повредить, достаточно сильно, то особь умрёт. Мне же нужна здоровая, или хотя бы не дефектная особь. Только так можно будет получить некое подобие лекарства. — объяснила Мелисса.       — Что вы подразумеваете под здоровой, не дефектной особью? — поинтересовалась Шама.       — О, вы понимаете о чем я говорю? — с радостной улыбкой спросила Мелисса, Шама в ответ кивнула. — Я имею в виду, что человек, который нам нужен, должен иметь: живую айву, не имеющую шипов; белые или тёмно-алые волосы с хорошо различимыми кудрями; голубые глаза.       — Предположим я знаю подходящего человека, и если я напишу ему, он точно приедет сюда. Но есть одна небольшая проблема — он проклят Граалем. — ответила Шама.       — Айнжел, ты ещё в состоянии поглощать проклятье? — оживлённо спросила Мелисса.       — Было бы более рационально полностью излечить этого человека, но на это мне не хватит сил. Но если вам нужна только айва, я могу отчищать кровь в небольшом количестве. — ответила Никки.       — Отлично. — улыбнувшись ответила Мелисса.       — Могу ли я знать, кого вы хотите пригласить? — осведомилась завуч.       — Её зовут миледи. — с таинственной улыбкой ответила Шама и, щелкнув пальцами, явила на столе чернильницу, перо, конверт и лист бумаги. Теперь оставалось только сочинить максимально вежливое письмо.