Эпитафия Эдэль

      Новогодние каникулы в академии «Свет надежды» прошли относительно тихо. В первый день дети ходили точно в прострации, осознавая произошедшее, а если быть точнее, то пытаясь принять тот неприятный факт, что большинство их одногрупников сейчас находится в лазарете с признаками доселе никому не известной болезни. Третий день проходил более живо, ибо стараниями докторов уже к вечеру второго дня почти половина счастливчиков была здорова. На четвертый день, остатки переболевших студентов травились розовым чаем и неизвестной горькой жидкостью, после которой последние немногочисленные симптомы аллергии на род шиповника сходили на нет. Оставшиеся три дня прошли обыденно просто, детей, только отошедших от стресса, соизволили известить о смерти директрисы. Новость эта, безусловно, опечалила всех, в первую очередь потому, что живая леди Интегра была залогом дальнейшего обучения по старой программе, собственно говоря, из-за которой местные студенты обучались именно здесь, а не в академии «Бесконечность». По столовому залу тут же побежала волна шёпота, о том куда можно будет перевестись. Наиболее популярным и обсуждаемым местом оказалась академия со сложно-непривычным для ши названием «Чечыен нянь вуэ» расположенная у чёрта на куличиках — на планете Юсь, в созвездии Лебедя. Далее фигурировали такие названия как школа Мэрилина и академия Григория Распутина, находящиеся не менее далеко. Перешёптывания студентов прекратила профессор Семпрония, объявившая, что беспокоится не о чем, а после представила новую директрису.       Часть детей уже видели эту девушку вживую — в первый день празднования нового года именно она сказала как лучше действовать, дабы сохранить жизни студентам, а потому уважение к ней уже было немалым. Кроме того, она выглядела молодо и свежо, а черты её лица в чём-то были даже привлекательны. Хотя, стоит отдать должное, было в ней что-то, что вызывало неосознанную тревогу, чувство лёгкого ужаса и холодок в животе. Она выглядела столь же строго, как и профессор Семпрония, но в отличие от старушки, леди Айнжел вызывала желание сидеть не просто тихо, а исчезнуть. Казалось, ей не нужна была сыворотка правды, дабы заставить кого-либо отвечать честно, её взгляд смотрел прямо в душу, будто она заранее знает всё.       Впрочем, нельзя было сказать, что студенты как-то особо опечалились или сильно воодушевились узнав, что пост директрисы заняла вечная ведьма. Их просто радовал тот факт, что леди Айнжел, во-первых, не имеет никакого отношения к ассоциации магов, и, во-вторых, является уважаемым человеком, хотя, многих смущали некоторые аспекты её биографии, связанные с причастностью к церкви.       Подводя итог, после кончины леди Интегры академия никоим образом не изменилась. Всё осталось как прежде, за исключением, пожалуй только того, что отныне директорское кресло занимал совершенно незнакомый человек, на которого возлагались большие надежды.       Середина лета. 24 Фовоса. Пятница.       Было около девяти. На улице всё ещё стояла отвратная погода, моросил дождь. Для студентов второго «Б» это был первый урок магии в этом году. Профессор Август, как и всегда, вразвалочку, совершенно некуда не спеша открыл скрипучую дверь большого класса, вошел в аудиторию и подобно коту, развалился в преподавательском кресле вертя в руках волшебную палочку. Дети действовали несколько иначе. Они входили в аудиторию с большим энтузиазмом, поспешно занимая свои места и в нетерпении ожидая звонка.       Ханни, как и её одногруппники, с недавних пор тоже начала посещать уроки магии с особой любовью, особенно после того как у неё наконец получилось совладать с волшебной палочкой. Успехи девушки были заметны невооружённым глазом. Волшебство теперь давалось ей легко, а новые, хоть и очень простые, заклинания, благодаря невероятной памяти и внимательности, Ханни щелкала как орешки.       Вот и сейчас, войдя в класс девушка прилежно, с довольной улыбкой предвкушения, поспешила за свою парту — последнюю во втором ряду. Ещё не доходя до места, идя в проходе, Ханни заметила, что на её столе что-то лежит. Любопытство, чувство неизменно сопровождавшее её с детства, проснулось буквально в то же мгновенье. Ханни, ускорив шаг, почти подлетела к своему месту, но при этом с невероятным спокойствием и сдержанностью подняла лежащий на парте конверт. С виду самый обычный, но не покупной, а самодельный. И то, с какой аккуратностью и любовью он был выполнен заставило Ханни загореться ещё большим желанием вскрыть его. Тем не менее девушка продолжила изучать находку, ибо желала понять кому она адресована. Читая заветные строчки внизу Ханни поняла, что лицо её начинает гореть ни то от смущения, ни то от стыда, но вместе с этими странными чувствами её переполняли замешательство и облегчение. Последнее потому, что конверт был адресован ей, и она может без зрения совести посмотреть что внутри. Первое потому, что она понятия не имела от кого он, и что может находится в нём, ибо отправитель себя не подписал.       Опустившись на стул и придвинувшись ближе, Ханни мельком осмотрелась. Одногруппники готовились к занятию, профессор Август всё ещё сидел в своем кресле, но уже с учебником, верно вспоминая на чём остановился на прошлом занятии, что было почти неделю назад. Так, поняв, что на неё никто не смотрит, Ханни осторожно вскрыла конверт. Внутри лежала новогодняя открытка, так же самодельная и очень красивая с теплыми пожеланиями счастливого праздника. Ханни несколько раз перечитывала эти строки, они совершенно не были похожи на обычное, формальное поздравление, они были пропитаны искренностью самых нежных и чувственных слов. Таких, будто писал их безнадёжно влюбленный.       Из полного погружения в глубокие и в то же время совершенно невинные и чистые чувства неизвестного отправителя Ханни вывел тонкий скрип двери. Девушка вздрогнув, вновь налилась краской и быстро спрятала открытку обратно в конверт. Жар с лица сходил медленно, ровно как и отдающийся в ушах стук сердца, а в классе стало так тихо, что Ханни начало казаться, что её испуг и стыд слышен всем.       Впрочем, одногруппники не обращали на смущённую блондинку, сидящую в самой дальней части аудитории, совершенно никакого внимания, всецело предоставив его вошедшим в помещение членам студсовета. Профессор Август так и вовсе облегчённо выдохнул, ибо сегодня утром ему можно будет не заботится пересчетом детей, поскольку всё сделают сами студенты.       Ханни, слегка отошедшая от своего волнения сразу заметила, что лицо у Никки было, немного обеспокоенные, но в целом такое же безразличное ко всему происходящему. Следом Ханни перевела взгляд на Кару, то была невысокая девчушка с пышными темно-каштановыми волосами, стриженными под каре. Обе девушки осмотрели класс, проверяя, все ли на месте. Ханни тоже бегло оглядела одногруппников, совершенно ясно поняв, что одной из девочек нет. Тут же она подметила, что в классе не хватает именно её соседки — Адель, да и вообще, сегодня, Ханни девушку ещё не видела, только вчера вечером, когда они ложились спать. Проснулась Ханни уже одна. В этот же момент девушка поняла, что не помнит, была ли кровать Адель заправлена или нет, и вообще, были ли на месте её вещи. Подобные мысли заставили девушку сильно напрячься, ибо она крайне редко что-то смутно помнила, обычно её память была ясна как фотография. Сейчас, всё было иначе. Но ещё более насторожил Ханни именно тот факт, что ни Никки, ни Кара не поинтересовались у студентов, где их одногруппница. Последним тревожным звоночком стало то, что Кара, совершенно точно, не поставила «Н» напротив имени отсутствующей девушки. Ханни чётко видела, что девчушка не сделала этот росчерк пером в ведомости. В этот момент она начала сомневаться уже в своём здравом рассудке, а не сходит ли она сума?       Весь оставшийся день эти думы не покидали голову Ханни, она то и дело возвращалась к исчезнувшей соседке, не в состоянии понять, что же произошло. Наконец вернувшись в комнату после уроков, девушка вдруг обнаружила, что кровать Адель не просто заправлена, на ней не было даже постельного белья. Более того, у Ханни вдруг возникло стойкое ощущение, что соседки у неё никогда не было, ибо в комнате были лишь её собственные вещи.       Всё это окончательно ввело девушку в глубокую тоску и напряжённость, а потому, дабы хоть как-то развеяться, Ханни достала вкусняшки и одну из книг, что одолжила у Авы. Она была не большой и не маленькой, относительно лёгкой в твердом переплете и с красивой обложкой, украшенной иллюстрацией маленького мальчика в очках, на руке которого сидела белая сова.       Книга не сразу, но всё же довольно быстро, захватила воспалённый разум Ханни. Медленно, но верно она уходила из реальности в мир, созданный писателем, погружаясь с головой в историю мальчика, который выжил. Эта книга была непривычна девушке, обычно она читала детективы, но сейчас, конкретно в этой ситуации, её мозг требовал чего-то простого, над чем не надо сильно думать.       Внезапно откуда-то с улицы донёсся звонкий, знакомый голосок: «пам — пам — пам. Сегодня ровно через десять минут на арене состоится дуэль президента студсовета и Сесилии Соммер. Приглашаем всех посмотреть и сделать ставки, хотя, чего там мелочиться мы же все знаем, кто победит!»       От неожиданности Ханни буквально вздрогнула, поворачивая голову к окну. С минуту она сидела соображая, что произошло, и о чём вообще говорила Полюшка, а после её захлестнула волна негодования: «почему я узнаю об этом только сейчас?». Но переведя взгляд на настенные часы девушка подскочила во второй раз, было уже почти шесть! Скоро ужин! В полном недоумении Ханни опустила глаза, понимая, что толстенькая книга настолько увлекла её в свой мир, что она даже не заметила как быстро пролетели три часа, и что самое главное, до конца этой самой книги оставалось меньше десяти листов. В этот момент пред Ханни встала действительно сложная дилемма: дочитать «Гарри Поттера» или пойти посмотреть дуэль. Так, подумав с минуту, она пришла к выводу, что книга никуда не убежит, а вот на дуэль она вряд ли ещё раз посмотрит. Тем не менее девушка весьма вяло поднялась с кровати, нехотя отрываясь от книги, чтение которой было столь бесцеремонно прервано. На пол с платья посыпались крошки. Ханни ещё раз дополнительно отряхнулась, посмотрелась в зеркало и убедившись в том что, она всё же похожа на студентку 2 «Б» класса и члена студсовета, а не на свинью, вылезшую с помойки, пошла на улицу.       К вечеру погода стала немногим лучше. Небо всё ещё заволакивали тяжёлые тучи, а воздух пропитался духотой. Было жарко, несмотря на отсутствие солнца и слабый ветерок. Земля ещё была влажной, местами и вовсе раскисшей, точно болотная трясина, ибо не могла вобрать в себя столько воды, сколько на новогодних каникулах и после извергло небо, при этом запасы его слез явно не были израсходованы даже на половину.       Ханни, сопровождаемая множеством других любопытных студентов, осторожно ступая по скользкой от мокрой земли тропинки побрела в сторону арены. Там было уже полным-полно народу, потому Ханни пришлось потрудиться, дабы найти свободное место. Было оно не очень удобным, находилось далеко от сцены, а поэтому, видно происходящее было плохо. Девушка быстро окинула взглядом трибуны, забитые почти до отказа, бросила взор на самое удобное место, где с театральным биноклем сидела Полюшка и профессора. А после посмотрела на саму сцену. Внизу стояли двое.       Никки, как и всегда, была совершенно спокойна. Ветер легонько трепал длинные пряди её фиолетовых волос и подол платья. Сесилия, напротив, была довольно оживлена и, казалось, нервничала, накручивая длинный волнистый волос цвета вишни на палец. А может просто делала вид? Без преувеличения Сесилия была лучшей из лучших. Любимица преподавателей и тем более студентов. Большинство из присутствующих в тайне надеялись, что победит именно она, и не удивительно, Никки не особо любили. Она была строгой и холодной, правильной просто до безобразия. По большей части студенты её просто боялись. К Сеси напротив, отношение было совершенно иное. Она была доброй и понимающей, всегда на одной волне с детьми. Впрочем, тут не малую роль играли не только характеры девушек, но и их внешность. Никки за глаза называли страшной, и верно лицо её пугало, а медицинская повязка на правом глазу привлекательности ей и вовсе не добавляла. Сесилия, опять же, обладала приятным, даже несколько смазливым личиком, на котором никогда нельзя было увидеть даже намек на недоброжелательность. Голоса девушек тоже сильно разнились. С Никки разговаривать не хотелось, студенты вообще всегда вздрагивали, когда она обращалась к ним, ибо от такой, как она, ждали лишь упрёков. Голосок Сеси напротив, был очень приятным и нежным. И то же замечание из её уст звучало куда менее болезненно и неприятно.       Подводя итог можно было с уверенностью сказать, студенты были рады этой дуэли и возлагали на Сесилию большие надежды. Она должна была победить, или хотя бы уйти в ничью, дабы состоялись перевыборы. С другой стороны дети в академии были реалистами, а потому мыслили вполне здраво — на дуэли с Никки у Сеси нет и шанса. Президент была идеальна во всём, разумеется кроме общения с людьми. Она хорошо владела оружием, а в магии равных ей не было по той причине, что прикосновение Никки просто разрушало её. Именно поэтому, те кто хотел заработать денег на этой дуэли, несмотря на свою любовь к Сеси, ставили на победу Никки.       «Пам — пам — пам! А мы уже начинаем!», — объявила Полюшка. Голос её благодаря особым чарам был хорошо слышен на всей территории близь арены. После этих слов на сцену с чёрным кожаным чемоданом в правой руке спустился высокий белобрысый юноша и низенькая девушка. Артур и Нему остановились в метре от Никки и Сеси. Артур взял чемодан в обе руки, а Нему аккуратно открыла его. Внутри на красной бархатной ткани лежали два уже заряженных револьвера.       В этот момент лицо Сесилии исказила лёгкая, едва заметная тревога и неуверенность, что просто не могло не укрыться от Нему. Девушка внимательно посмотрела в карие глаза бывшего президента и спокойно произнесла:       — Членами совета безопасности было принято решение выдать вам револьверы по той причине, что дуэль с использованием волшебных палочек может быть не безопасна, так как в случае победы президента ты можешь пострадать от антимагического токсина.       Было видно, подобный расклад не нравился Сесилии, так как её прелестное личико приобрело очень опечаленные выражение.       — Осмелюсь спросить, не желаете ли вы решить проблему за столом переговоров? — дополнила Нему.       При этом взгляд её всё так же оставался прикован к бывшему президенту, девушка не на секунду не сомневалась, если Сесилия вдруг решит спасовать, Никки не будет настаивать на проведении дуэли и без тени усмешки обсудит всё за чашечкой чая. Вот только Сеси была настроена более чем решительно, а потому непривычное оружие, хоть и пугало её, но не могло стать помехой на пути к желанной победе. Более того, именно в дуэли она видела наиболее правильное решение этой проблемы. В её памяти ещё была свежа первая встреча с Никки и то чувство глубокого унижения, которому в тот день её подвергла леди Интегра. А потому поправить уязвленную гордость могла лишь дуэль! Вообще, как бы отвратно то не звучало, но смерть директрисы очень обрадовала девушку, ибо теперь никто не вступится за Никки.       Так, получив отрицательный ответ, Нему отошла к Артуру и с лёгкой улыбкой, показывая рукой на чемоданчик, произнесла:       — Прошу к оружию, дамы!       Взяв револьверы обе девушки повернулись друг к другу спиной и пройдя 10 шагов вперёд развернулись, направив дула друг на друга. И без того душный воздух пропитался странной удушливой тишиной, в которой на миг замерло всё. Полюшка начала обратный отчёт, наполняя пространство арены ещё большим напряжением и какой-то странной атмосферой ни то подставы, ни то обмана. Ханни отчётливо ощущала, что что-то не так, но понять что именно не могла, но для себя решила точно, если Никки проиграет — это было спланировано. Меж тем голос Полюшки, отчитывающей секунды, звучал ровно и сдержанно. Сесилия уже не выглядела взволнованной. Она стояла ровно, готовая спустить курок.       Что же Никки? Она изначально не хотела сильно ранить Сеси, так как у неё было значительное преимущество перед простым человеком. Поэтому Никки спокойно просчитала, что наиболее меньший урон она нанесет если слегка поцарапает девушке левое плечо.       «Один!», — объявила Полюшка, и в этот же миг прогремело два оглушительных выстрела. И будто вторя им над ареной разнеслось громкое карканье перепуганных ворон, что черным облаком сорвались со своих насиженных веток. И даже зрители, явно знавшие и ожидавшие этот грохот, вздрогнули от пронзительного звука.       Сесилия, закусив губу и давя слёзы, схватилась нежными пальчиками за плечо, чувствуя как из раны струится теплая липкая кровь. Никки напротив почти безразлично провела свободной рукой по правому боку. Крови не было, лишь небольшая царапина, испортившая кожу, ибо пуля выпущенная из столь примитивного оружия была не в состоянии пробить метал из которого сделано её тело. Никки просто чувствовала, что в неё попали. Ощущение неприятное, да, просто неприятное, в сравнении с той болью, которою всё же пришлось испытать Сеси.       Впрочем, сама Сесилия быстро забыла о боли, ясно поняв, она всё же попала! При чём в отличие от Никки, рана, которую она нанесла, более уверенная и должна быть серьезной. Осознание этого приносила ни с чем не сравнимое удовольствие. Да, она конечно не победила, но уровняла счёт, ушла в ничью. Это тоже неплохо. По крайней мере теперь её требование насчёт перевыборов будет удовлетворено, а там и до поста президента студсовета рукой подать. В любви студентов девушка уж точно не сомневалась. Она получит то, чего хочет. Вернёт себе свое место. И никто больше её не подвинет, а уж тем более так подло, как это сделала Никки.