Эпитафия Эдэль

      На улице было ещё темно, в комнату проникал лишь тусклый звездный свет, едва пробивающийся из-за туч. Ава ещё спала, но сон её, под действием нарастающей головной боли, таял с каждой секундой. Это чувство вновь и физически, и морально выматывало девушку, потому ей было невероятно трудно даже открыть глаза. Очень странное ощущение, будто эти эмоции она уже испытывала…       Неспешно в сонный разум Авы стучались обрывки воспоминаний, а вместе с ними то, чего девушка пожелала бы никогда не видеть. Голова её стала совсем ватная, тело будто превратилось в лужу и растеклось по кровати. Глаза, вот что болело действительно сильно. Но даже эта ужасная, будто тлеющая боль, была не настолько невыносимой, как осознание собственного бессилия и беспомощности.       Медленно свернувшись в клубочек на краю постели и прерывисто дыша, девушка начала кусать руки. Ещё в раннем детстве она поняла, ни что так не глушит боль душевную, как боль физическая. А сейчас надо сказать, ей было так плохо, что Ава почти и не чувствовала, как сильно она впивается в свою же плоть, разве что лёгкий привкус крови во рту давал понять, её острые зубки довольно легко прокусывали кожу, только этот вкус никогда не мог остановить её. Другое дело, нечеловеческий вопль, от которого задрожали стены.       Ава, вздрогнув и резко вскочив на колени, щурясь смотрела в окно из которого столь неожиданно начали струиться теплые лучи восходящего солнца, в то время как по стеклу, издавая лёгкий треск, бежали сотни крохотных трещинок. В этот момент волна неимоверного страха окатила девушку с головой мелкой дрожью и выступившем на лбу холодным потом. Она резко вскочила из-под тёплого одеяла, отдаляясь от окна, стекло которого было испещрено множеством белёсых линий. Спрыгнув с постели Ава метнулась к мирно сопящей Викторике, хватая и оттаскивая её к противоположной части кровати, попутно собирая длинные распущенные волосы девочки. В следующий миг послышался оглушительный звон и красивое витражное стекло, разбившись на сотни осколков, вылетело из оконной рамы, врезаясь в подушки, на которых ещё совсем недавно спали девушки, рассыпаясь по полу мелкой крошкой. Викторика, всё ещё находящаяся в состоянии полусна и больше похожая на безвольную куклу, испуганно вскрикнув прижалась ближе к Аве. Она не понимала, что произошло, но осознавала совершенно ясно, если бы Ава её не оттащила, ей было бы очень больно, её волосы бы очень сильно пострадали. Именно за свои волосы Викторика переживала больше всего, и осознание, что вот тот кусок стекла, что впился в подушку, мог рассечь её пряди, буквально повергал девочку в ужас от которого стыла кровь. Её даже передёрнуло от фантомной боли, что выстрелила где-то у самых кончиков волос.       Прошло совсем немного времени, и дверь в комнату открыла Саломея. На щеке девушки красовалась небольшая царапина, но в целом она выглядела намного лучше, чем бледная, дрожащая от страха и ревущая в два ручья Викторика, до которой в полной мере дошло осознание случившегося, или не случившегося… Вообще, сложно было сказать от чего девочка так рыдала. То ли от пережитого ужаса, то ли от счастья.       — Вы в порядке? — подходя ближе к Аве, что успокаивающе гладила Викторику по голове, спросила Саломея.       — Да, всё хорошо. — слабо улыбнувшись ответила Ава.       При этом нельзя было не заметить улыбка эта явно была выдавлена через силу, с большим трудом, равно, как и спокойный голос. Саломее показалось, что глубоко внутри Ава сама готова разреветься, как малое дитя. Одно что, Саломея не понимала, отчего девушке так больно, ибо не видела на ней и царапины.       — Ты знаешь, что это было? — осторожно спросила Ава.       При этом казалось, что вопрос её носит просто разговорный характер, ибо девушка знает о произошедшим многим больше. Вот от этого Саломею уже немного так передёрнуло, но виду она не подала.       — Понятия не имею, но этот вой был очень похож на вопли Роа, эта тварь своим голосом вполне может разбить стекло… — обводя взглядом пустые оконные рамы и всюду валяющиеся осколки цветного стекла ответила Саломея. — А вот солнце почему так быстро встало, — переводя взор в голубое небо начала девушка. — я даже и предположить не могу. Сколько сейчас вообще времени?       — Час ночи. — бросая быстрый взгляд на настенные часы ответила Ава.       — Час ночи… Рассвет занял меньше минуты… Последнее даже здесь — что-то невероятное. — почесав затылок протянула Саломея.       В комнате было уже совсем светло. Теплые лучи залезли во все уголки недавно темного помещения и весело играли бликами на осколках стекла и солнечными зайчиками на стенах и потолке.       Входная дверь вдруг тихонько скрипнула, Ава и Саломея резко обернулись, встречая взглядом Ханни. Девушка, только завидя подруг, ясно улыбнулась, поспешив заскочить в комнату.       — Я так рада, что с вами всё хорошо. — продолжая улыбаться и обнимая девочек лепетала Ханни, а на глазах её проступали слезинки радости. — Саломея, а ты, кажется поцарапалась. — осторожно касаясь щеки девушки, прошептала Ханни.       — Пустяки. — чуть усмехнувшись ответила Саломея.       — Саломея, а кто такая Роа? — несколько запоздало спросила Ава.       — Роа? — задумчиво протянула Саломея снова опуская взгляд на Аву. — Ну, это низшее муртское божество — зависть. На редкость трусливая и опасная тварь. Она буквально выпивает душу своей жертвы, от чего может перенимать её внешность и умения. Впрочем, некоторым везёт меньше. Если жертва не представляет для Роа практического интереса, то о ней все забывают, упоминая о ней тоже стираются, редкие люди могут вспомнить, что этот человек когда-то вообще существовал       Пока Саломея продолжала распинаться о способностях Роа, у Ханни в голове вдруг что-то щёлкнуло. Это не она тупая и сходит сума! Её соседка — Адель действительно существовала, но её съела Роа. Думы об этом начали понемногу менять выражение лица девушки с радости на задумчивость. А Нему? Ханни не проверяла, есть ли она в списках студентов восьмого «А». Что если её тоже съели?       — Ты чего? — вопросительно смотря на побледневшую Ханни, спросила Саломея.       — А… Ну… Понимаешь, я получила два письма, в которых говорилось, что я должна найти кукол, две из них уже спрятаны и понимаешь… Пропали две девочки и о них никто кроме меня не помнит. — испуганно выпалила Ханни, и тут же добавила. — но отправитель обещала вернуть всё, что забрала, как только я найду её.       Саломея некоторое время молчала, верно сопоставляя полученную информацию, свои знания и догадки. Её лицо приняло, откровенно говоря, мрачный вид. Она немного прикусила губу, обвела присутствующих взглядом и остановилась на Ханни, что смотрела на неё молящими глазами, в которых уже читался лёгкий испуг.       — Если это Роа, то максимум, что может вернуть её мастер, так это трупы и воспоминания о них. — с некой досадой ответила Саломея. — Эту тварь нужно как можно быстрее поймать. — с этими словами Саломея слегка подвинула Ханни, намереваясь покинуть комнату.       — Ты куда? — подавленно спросила Ханни.       — Наведаюсь к профессору Семпронии. — уже спокойно ответила девушка.       — Я, я могу с тобой? — схватив девушку за руку спросила Ханни.       — Пока нет. — с некой грубостью отозвалась Саломея, отстраняя от себя цепкие пальчики Ханни, а после, но уже мягче добавила. — Если будешь нужна, я позову.       С этими словами Саломея вышла вон, забирая по пути в коридор биту из своей комнаты. Вой, выбитые стёкла, пропавшие студентки о которых помнит только Ханни — всё это только подкрепляло уверенность инквизитора в том, что в академию пробралась Роа. Девушка была настолько поглощена этими думами, что совершенно не обращала внимания на то, насколько холодным был пол. И лишь спускаясь по лестнице, мимо пустых рам с её уст сорвалось крепкое: «дьявол», — когда один из осколков стекла впился в босую ступню.       Оперевшись спиной о перила лестницы, девушка ловко подняла левую ногу, и придерживая её рукой, вывернула так, что порезанная стопа, испачканная в саже, была хорошо видна, как и купающийся в крови осколок, что слегка поблёскивал в лучах солнца. Недолго думая Саломея осторожно вытащила кусок стекла из пятки. Следом, прилагая не особо много усилий порвала ткань подола ночнушки, отрывая значительный кусок, которым после обмотала рану. Осторожно опустив ногу, наступая лишь на пальцы, девушка огляделась по сторонам. Её взгляд поднялся вверх по ступеням, спустился в низ. Усыпанная стеклом и покрытая лёгким налетом сажи лестница была совершенно пуста и тиха. Так, поняв, что в пролете она совершенно одна, Саломея сжала рукоять биты. В этот момент её оружие растворилось в пространстве, а ночнушка превратилась в белую блузу с широкими рукавами и штаны чёрного цвета с ремнём и пряжкой в виде серебряной розы. Волосы девушки сейчас не имели привычных кудрей, а были длинными и завязаны в тугой низкий хвост, подвязанный тёмной лентой. Правда рана на пятке никуда не делать, от того инквизитор прихрамывал на одну ногу. Это ставило его в невыгодное, несколько жалкое положение. Саломее не нравилось хромать, поэтому пару раз она всё же предпринимала попытки опираться на всю стопу, это доставляло ещё больший дискомфорт, нежели прихрамывание. Так, большую часть пути вспоминая черта и обругивая себя, инквизитор добрался до кабинета завуча. Саломея от чего-то ни на секунду не сомневалась, старушка будет там, а если нет, то в кабинете директрисы либо в учительской. Опустив ручку и потянув дверь на себя девушка довольно улыбнулась, открыто.       Появление инквизитора в кабинете было более чем беспардонным и внезапным, но от того не менее приятным. Судя по выражению лица завуча, что замерла рассматривая вальяжно ввалившегося в помещение юношу, она была несомненно рада его видеть. Другое дело, профессор Август, мужчина явно не был готов к столь близкому контакту с представителем церкви и от того сделался бледным как мел и даже поднялся со стула на котором сидел.       Хотя, по правде говоря, инквизитор явного ужаса своим видом не внушал. Телосложение у него было хоть и крепкое, но недостаточное дабы хоть припугнуть, другое дело меч, что покоился в ножнах и на рукояти которого Акеан держал ладонь. Сам юноша стоял несколько странно, не полностью наступая на левую ногу, будто она у него болела. Но наверно яснее всего в глаза бросалось не хромота инквизитора, а чуть распахнутый ворот блузы и слегка обнаженная грудь, на которой не было серебряной цепочки с крестом. Эта вроде маленькая и почти неприметная деталь вызвала на только что побледневшем от страха лице профессор Августа странную эмоцию, будто негодования, непонимания. Акеан, тем временем прикрыв дверь, чуть прихрамывая, прошёл к столу завуча.       — Я думал в такой час встретить здесь не только профессора. — на миг подарив мужчине относительно безобидную улыбку, начал инквизитор. — Неужто ни кошка, ни леди Айнжел не удосужились подняться сюда, их присутствие было бы не лишним.       После этих слов помрачнела уже старушка. Лицо её выражало крайнюю степень растерянности и страха, причём совершенно непонятного Акеану. Юноша ни то хмуро, ни то вопросительно сдвинул брови, продолжая сверлить завуча взглядом, явно требуя ответа, что же так сильно её встревожило, но профессор Семпрония продолжала молчать, разве что бросила на своего коллегу молящий взгляд избавить её от бремени объяснений. В этот момент, профессор Август, чуть поежившись произнес весьма четко и сухо:       — Кошка мертва.       После этих слов брови инквизитора чуть приподнялись, придавая его лицу удивленный вид. Он перевел взгляд на мужчину, при этом подарив ему самую искреннюю улыбку откровенной насмешки, будто слова профессора Августа были пустым звуком и никак не могли быть правдой. В ответ на что завуч неодобрительно покачала головой и одёрнув юношу очень осторожно добавила:       — Это правда, и по понятным вам причинам, произнести это я не могу, ибо слова мои убьют всякую надежду на тот ничтожно маленький шанс, что она всё же откроет глаза.       — Да этого просто не может быть! — уже в гневе воскликнул инквизитор.       — Тем не менее, это так. Я думаю, — ещё более деликатным тоном начала пояснять старушка. — что Роа увидела её маленькую слабость, ещё когда они были в чулане, и выманив кошку, просто завернула её в паутину, лишив всякой возможности оказать сопротивление.       — Я конечно знаю, что она не любила паутину, но сомневаюсь, что её можно было вот так просто победить, тем более что Роа далеко не самый опасный противник. — возмутился Акеан, всё ещё отказываясь принимать случившееся.       — Я знаю. Тем более, что она черная ведьма. Паутина и пауки всегда были их спутниками, это единственные существа способные сберечь душу от большинства пагубного влияния черной магии, но всё же, для кошки пауки и паутина были врагами, способными с невероятной легкостью справится с ней. — ответила завуч, а после непродолжительной паузы, всё так же осторожно переключилась на другую, немного более приятную тему. — Я очень рада, что вы сами пришли сюда, потому как мне будет необходима ваша помощь в поиске этой твари, и сделать это необходимо как можно раньше, ибо я не знаю, как скоро зайдет солнце.       — Не важно как скоро оно сядет. — несколько грубо перебив завуча начал инквизитор. — Роа не стала бы вопить как резаная свинья просто так, тем более после того как разобралась с кошкой. Я более чем уверен, солнце встало лишь по той причине, что кошка проиграла эту битву, а значит Роа не представляет собой опасности, по крайней мере пока, ибо она просто не сможет создать себе материальное тело, так как солнце буквально сожгло её живьём. Роа, конечно не умерла, но ослабла настолько, что для победы над ней, много труда не потребуется. Сейчас нам необходимо найти её мастера, сделать это, имея двух ведьм правды будет ещё проще.       — Боюсь от меня будет крайне мало проку, ибо то, о чём вы, вероятно, хотите меня попросить, будет стоить мне слишком больших усилий, поскольку с годами даже столь простыое колдовство, требует больше маны на свое исполнение. — несколько стыдливо призналась старушка.       — В таком случае, вы поможете мне достать мешок соли и золы. — не особо огорчившись ответил инквизитор.       — Зачем вам? — явно встревоженно спросила завуч.       — После поимки мастера Роа я устрою публичную казнь, в профилактических целях. — обнажив самую жёстокую ухмылку ответил Акеан.       Профессор Семпрония в ужасе содрогнулась, а профессор Август судорожно сглотнул. Показательная казнь, и это то, после указа её высочества об отмене этой самой казни, да ещё и в стенах учебного заведения, на глазах у студентов и преподавателей! Боже, да это же невиданная дикость!       Инквизитор, будто прочтя это немое, но несомненно ясное возражение нахмурил брови и лицо его сделалось настолько суровым, что перечить ему не посмел бы ни один человек.       — Мне плевать на указы её высочества если они препятствуют выполнению моей работы. Моя работа заключается в поимке и уничтожение нечисти, что может причинить простым людям вред. Я не могу просто поймать эту тварь, погрозить ей пальцем и отпустить на волю. Она убила трёх человек, да, двоих из них никто уже и не помнит, но это не отменяет факта совершенного преступления. У меня боле не связаны руки, я не собираюсь нежиться с этой гнидой так же как и с Мари. Мастер будет пойман и убит сегодня, здесь, это не обсуждается, а ежели вы решите возразить я сочту это за сотрудничество убийце и вас будет ждать не менее суровое наказание.       Профессора в ответ, покорно склонив головы, промолчали.       — Сейчас мне будут нужны списки всех студентов, я приведу сюда вашу левую руку. — уже более спокойно добавил Акеан.       — На счёт золы. — несколько севшим голосом, будто не обращая внимания на слова инквизитора, начала старушка, при этом медленно проводя пальцем по странно потемневшему дереву стола. — Я думаю этот вопль выбил не только стёкла, но и разрушил печать, стоящую на академии. — с этими словами завуч подняла палец, явно испачканный сажей. — Я отправила письмо в ассоциацию магов с просьбой направить к нам орден Света, для установки новой печати, но не имею ни малейшего представления, как скоро на него ответят и внемлют ли прошению, поэтому, если мои опасения верны, в чем я не сомневаюсь, то детей нужно будет эвакуировать из замка до захода солнца, ибо крайне не безопасно оставлять их наедине с тенями, тем более что замок быстро наполняется сажей, вдыхание конкретно этой, в большом количестве может вызвать так называемую сажевую болезнь и как следствие одержимость какой-либо из не упокоенные душ.       — Силы моего меча хватит дня на три, чтобы частично нейтрализовать негативное влияние жизнедеятельности теней на академию, но не более, будем надеяться, что к этому времени глава примет соответствующие меры, нам же необходимо осуществлять влажную уборку каждые три — пять часов, в зависимости от количества сажи и следить за тем, чтобы студенты и персонал пили достаточное количество воды. Да и битое стекло стоит убрать как можно скорее. Надеюсь никто из студентов сильно не пострадал? — уже с неким беспокойством поинтересовался инквизитор.       — Насчёт этого, я уже распорядилась, а стекло мы вернём в окна в ближайшие полчаса. Среди детей серьёзно пострадавших нет, только небольшие царапины, которыми сейчас занимается сестра Петра.       — Вот и хорошо. — с этими словами инквизитор покинул комнату, оставив профессоров одних в светлом кабинете, на полу которого ещё поблёскивало цветное стекло.