Исцеление. XV
17 июля 2022 г. в 07:03
Призыв Грааля высосал из Милисы всё те немногие остатки сил, а потому единственное чего после ритуала она хотела так это хорошо поесть и лечь спать, ни больше, ни меньше. Только в первые пару минут хоть как-то заявить о своих желаниях молодая женщина была не в состоянии, будучи слишком слабой даже, чтобы открыть глаза. Благо доктор понимал её без лишних слов, а потому, сразу после церемонии казни, тактично удалился, правдиво мотивируя это тем, что миледи сильно устала, и ей необходим отдых, в отличие от прочих, коих исцеляющая сила Грааля буквально вытащила с того света, но и то лишь потому, что, во-первых, будучи достаточно сильными магами, они могли долго сопротивляться скверне, яду, коим жалили их скорпионы, во-вторых, леди Аталея не собиралась никого убивать, а потому просто погрузила всех в сон, и тут надо отметить, что в самый нужный момент. По сути именно те чары, что наложила графиня, позволили выжить и волшебникам и инквизитору. Сон, точно лёд сковал для них время, не позволяя скверне растекается по телу тем самым губя в нём жизнь.
Вообще-то именно от того, что все чувствовали себя хорошо, а миледи, мягко говоря, пребывала в состоянии овоща, её и доктора Сапфира отпустили без лишних вопросов, хотя таковых, особенно у инквизитора, опять же, было предостаточно. Так, в ожидание, когда Милиса придёт в себя, дабы занять свою голову чем-то другим, Акеан, одолжив одну из лошадей, что стояли в загоне академии, отправился вместе с Климентом в западный мужской монастырь, именно там несостоявшемуся злодею предстояло коротать свой век.
Инквизитор не убил мальчика по одной простой причине — он ничего не делал, лишь наблюдал, да и его подручная Йю, была, мягко говоря, безразлична к происходящему. По сути Климент, да, был соучастником, но сам лично участия в злодеяниях не принимал, а потому и наказание его было не таким строгим, хотя это с какой стороны посмотреть. Для близнецов, что крепко связаны друг с другом, потеря своей второй половинки равносильна смерти. После казни Клэр плечи мальчишки осунулись, взгляд стал пустым, а движения лишенными воли. Но этого было мало, вишенкой на торте страданий Климента были порезанные Санктором крест-накрест ладони. Позорная метка для любого мага, ибо боле он не только не сможет колдовать, но и никогда больше не будет человеком, так, мусор, второсортная особь.
Поездка в Западный город обещала быть спокойной. Инквизитор, точно куклу, водрузил мальчишку перед собой и, пришпоря коня, пустил его по раскисшей от недавнего дождя дороге. Запах мокрой хвои и сырости буквально врывались в нос, вместе с редкими, но всё же достаточно сильными порывами, ещё по-летнему тёплого, ветра. Впрочем, непогоде ещё только предстояло разыграться. Тучи собирались медленно, окутывая собою небо и скрывая звёзды. Прошло совсем немного времени и первые прохладные капли коснулись цветного стекла окон академии, послышался мерный лёгкий стук.
Вернувшись в отведённую им комнату, Сапфир бережно уложил Милису на кровать, а сам запер дверь и задёрнул занавески на залитых дождем окнах. В помещении было совершенно темно, но несмотря на это, недостаточно, чтобы мужчина ничего не видел. Существа вроде него столь же быстро, как и ангелы, адаптировались к любому освещению, и прекрасно видели и в ярком свете дня и во тьме ночи, одно дело что, некоторые вещи всё же удобнее делать, когда на улице светит солнце или в помещении горит свеча. Что же сейчас, то свет был ни к чему. Но главным образом потому, что он больно резал глаза совершенно уставшей Милисы.
Как только мужчина опустился на кровать, Милиса тут же, осторожно потянула к нему руку, как бы прося, чтобы он подсел ближе. Сапфир, ласково сжав её ладонь в своих пальцах, придвинулся, мягко поцеловав молодую женщину в щеку.
— Когда мы с леди Айнжел покидали комнату, дела у тебя с профессором шли не очень. Чем всё кончилось? — с намеком на беспокойство в ровном голосе поинтересовался он, гладя прямые, белые как первый снег, волосы Милисы.
— Намного лучше, чем начиналось. — через чур вымученно, даже несмотря на своё состояние ответила Милиса.
Сапфир вновь провел рукой по её волосам, с лёгкой тревогой смотря на молодую женщину. Мужчина очень хорошо понимал Милису, вот и сейчас, столь надломленно она говорила отнюдь не от усталости. Было что-то, что тревожило миледи больше, чем её теперешнее состояние.
— И ты веришь каждому её слову? — совершенно ясно понимая, что ничего хорошего от профессора Милиса не услышала, спросил Сапфир.
— Она была слишком напугана, чтобы лгать. Да и я, пока ещё могу отличать фальшь от правды. — обречённо ответила Милиса.
Сапфир чуть отстранился от неё, внимательно смотря в измученные серые глаза девушки.
— Если тебе станет легче, ты можешь рассказать мне. — спокойно произнес он.
Милиса немного повернула голову, так чтобы ей было удобнее смотреть в лицо мужчины. По её губкам скользнула лёгкая ласковая улыбка. Молодая женщина подняла на Сапфира взгляд, а после осторожно коснулась пальцами пряди его длинных темных волос. Спустя время им вернулся прежний вид, они снова были, как бы это сказать, материальными. Единственным отголоском прошлого образа доктора был лишь едва заметный, серебристый полумесяц, обращённый вниз, в его лбу и тонкие вертикальные зрачки. Впрочем, последнее было совсем невидно из-за того, что глаза Сапфира были настолько темными, особенно сейчас, во мраке комнаты, что казались полностью чёрными.
— Я уже говорила, что когда ты распускаешь волосы, то становился похож на черного мага из старых страшных сказок, когда ты говоришь так тихо и спокойно, когда смотришь так чисто и открыто, совершенно ничего не боясь. — ласково прошептала Милиса.
— Разве я должен чего-то боятся? — игриво улыбнувшись спросил Сапфир. — Ведь единственное, что пугало меня, теперь моё. — уже с властной улыбкой смотря в глаза Милисы прошептал он.
— И ты не откажешься от меня, узнав, что я даже близко ничего общего с людьми, кроме этого тела не имею? — несколько взволнованно спросила Милиса, смотря прямо в глаза доктора.
— Если бы меня интересовало только ваше тело, миледи, — тут Сапфир вновь нагнулся к ней, — я бы воспользовался им однажды и выбросил, я быстро теряю интерес к красивым, но пустым куклам. Мое прошлое для вас не секрет. — с этими словами он вновь отстранился, показывая девушке холодный, жестокий оскал.
— Но это правда так, — весьма цинично начала Милиса. — Я буквально просто цветок, паразит, что управляет совершенно мертвым телом.
Говорила это Милиса абсолютно спокойно, и от того слова её звучали немного пугающе, страшно, даже для неё самой. Она подняла взгляд на Сапфира и вновь, несколько застенчиво опустила. В ответ на что Сапфир слегка рассмеялся, и смех его, хоть и очень холодный, был ласковым.
— Я уже знаю, что ты даже не настоящая Милиса и имени у тебя нет. — всё тем же, несколько игривым тоном начал Сапфир, вместе с тем, вновь проведя пальцем по щеке молодой женщины. — а теперь оказывается, что всё это время ты была цветком.
После этих слов Милиса и вовсе отвела глаза в сторону, теперь смотря на закрытое шторами окно, за которым гудел ветер и стучали капли дождя.
— Что ж, а я большой злой дракон. — с этими словами Сапфир вновь рассмеялся.
Резко нагнувшись, мужчина нежно поцеловал девушку в шею. Он совершенно точно знал, Милисе нравится то, что он делает, а потому продолжил обжигать её кожу поцелуями, до тех пор пока молодая женщина тихонько не засмеялась в ответ, осторожно обвивая его шею руками. После этого Сапфир чуть отпрянул, заглянул ей в лицо и тепло улыбнувшись, произнёс:
— У моего народа есть древняя легенда, будто много веков назад, когда богиня любви отчего-то горько рыдала, одна её слеза, упав на землю, проросла цветком — светлым, точно алмаз и пламенным, точно заря. Он не видим грешным глазам, а чистым является сам. Он мечтою зовётся не зря, ибо он есть Грааль, сокрытый от всех холодом бесплодных скал и алчностью беспощадного дракона, что однажды увидев цветок, влюбился в его лик, позабыв обо всём.
С этими словами Сапфир осторожно поднял руку Милисы и поцеловал её аккуратные пальчики. Молодая женщина в ответ смущённо улыбнулась. Сапфир поднял на неё взгляд, теперь совершенно хищный, и уже другим голосом, в котором смешались любовь, жадность и бесконечное желание, добавил:
— Я буду этим злым драконом, а ты, моим Граалем. И я тебя никому не отдам. Ни рыцарю, ни праведнику, ни уж тем более нечестивцу. Я и только я буду владеть тобой, и совершенно не важно какую боль мне принесет твой свет.
С этими словами мужчина ласково коснулся подбородка Милисы, едва удерживая её лицо, и осторожно поцеловал в губы. Она вновь медленно подняла руки, обвивая ими шею Сапфира и запуская пальцы в его волосы. Он аккуратно провел ладонью по плечу молодой женщины, чуть опуская одежду, будто тем самым только спрашивая разрешения. Милиса, медленно опуская руки с его шеи, провела пальцами по лицу доктора, спустилась к вороту рубашки, будто требуя, чтобы Сапфир снял её, ибо её руки, всё же, были слишком слабы для сложных манипуляций с пуговицами. Сапфир отстранился, но не надолго, лишь для того, чтобы скинуть одежду с себя. В этот момент уже глаза Милисы загорелись голодной жадностью. Смотря на его торс, она сглотнула слюну, что наполняла рот в предвкушении вожделенного ужина. Она не смотрела вниз, это бесполезно, доктор всё равно не даст поласкать себя, ей оставалось наслаждаться лишь его грудью и плечами, мясо там мягкое.
Приблизившись к Милисе, Сапфир, осторожно опустил её платье и стянул белье. Погладил её голени, кожа была нежной и бархатистой, поцеловал колени и мягко раздвинув ноги молодой женщины вошёл в неё, при этом вновь нагнувшись совсем близко и целуя её шею, ключицы и грудь. Милиса, чуть поджав губы, тихонько застонала, впиваясь ноготками в спину мужчины, оставляя на его коже белые следы, что медленно краснели. Он всё так же двигался медленно, нежно, постепенно увеличивая тем и продолжая целовать Милису. Она дышала всё чаще, одновременно сдерживая сладостные стоны, от чего её тонкий голосок почти напоминал мяуканье мурчащего котенка, и жажду крови, ибо с каждым последующим движением Сапфира, её ногти всё глубже вливались в его кожу, до тех пор пока Милиса не выгнувшись под ним и чуть отвернув голову, зажмурив глаза, не издала последний, полный наслаждения стон, разрывая кожу на спине мужчины. Тогда Сапфир вновь нагнулся к ней, целуя в шею, почти касаясь мочки уха. Милиса резко повернула голову, чуть приоткрывая глаза, зрачок в которых сузился до размера крохотной щёлки. Её горячее дыхание обожгло шею Сапфира. Девушка ласково поцеловала его, провела языком по коже и всё ещё осторожно прикусила, медленно разрывая плоть тонкими острыми клыками. Горячая кровь хлынула в её рот из артерии. Подобная боль была для Сапфира уже привычна, он не особо обращал на неё внимание, лишь тяжело выдыхая, сводил брови вместе. Мужчина перевернулся на спину, когда девушка ненадолго отпустила его плоть, с которой пульсирующей струёй сочилась кровь. Милиса поднялась быстро, глаза её горели зимним холодом, а с губ по подбородку стекали алые капли. Девушка ласково провела пальцами по бледнеющему лицу мужчины, едва обожгла его губы поцелуем и вновь опустилась к шее, жадно глотая горячую кровь, а после аккуратно вырывая куски мяса. Её волосам, медленно, но верно возвращался глубокий, темно красный цвет и крупные кудри, а глаза приобретали лёгкий, точно небесная лазурь, голубой оттенок. Выпивая жизнь из Сапфира Милиса возрождалась сама, превращаясь из гадкого утёнка в прекрасного лебедя.
Поднявшись со смятой, прописанной кровью постели Милиса прошлась до кофейного столика, беря с него стакан со слегка поблескивающей жидкостью. Вновь устроившись рядом с Сапфиром, сидя на коленях, она осторожно приподняла его голову и поднесла стакан к губам мужчины, наклоняя его, чтобы Сапфир мог выпить живительный нектар. Зелье действовало быстро, почти моментально затягивая рану, но до тех пор, пока Сапфир полностью не пришёл в себя Милиса сидела рядом, ласково гладя его по голове.