Эпитафия Эдэль

      К завтраку Акеан как раз успел вернуться в академию из своей ночной прогулки, что просто не могла не нагулять аппетит. А из-за того, что на улице погода стояла на редкость отвратительная, больше чем хорошо поесть, инквизитор хотел лишь обогреться. Сильный косой дождь насквозь промочил одежду, а холодный ветер отнюдь не способствовал согреванию. В общем в замок Акеан вернулся вымокший до последней нитки, продрогший, страшно уставший и голодный, поэтому тепло и приятные ароматы столовой быстро подняли ему настроение.       Большой обеденный зал, наполненный золотистым светом свечей был уже почти пуст. Редкие из студентов задерживались на завтраке дольше положенного, за исключением пожалуй только тех у кого первым в расписании стоял урок с профессором Августом. Преподавателей за столом и вовсе уже не было, а дежурные начали уборку столов.       Саломея, ненадолго задержалась у входных дверей, высматривая девочек, а после уверенной, хотя и немного уставшей походкой направилась к дальнему столику, где, как и всегда, расположились Ава, Ханни и Викторика. Сменять форму инквизиции на учебную она не стала, не хватало ещё чтобы платье пропиталось грязью и дождевой влагой, смешанной с потом. Девушка просто распустила волосы, застегнула блузку и, самое главное, сменила угрюмость, суровость лица на мягкое безразличие. Этого более чем хватило, дабы сойти за студентку. Удивительно, как смена эмоции полностью меняет человека.       Так, спокойно миновав несколько столиков, за которыми ещё сидели дети, и снующих туда-сюда дежурных, Саломея, отодвинув свободный стул, довольно вальяжно упала на место рядом с Ханни.       — Ну, как прошла ночка? — неожиданно бодрым тоном спросила она беря с блюда ещё тёплый хлеб.       — Спокойно. — мягко улыбнувшись ответила Ава. — А ты? — уже с некой тревогой спросила девушка.       Саломея повела бровью, пытаясь понять, что не так с интонацией девушки, но усталость слабого женского тела давала о себе знать некой рассеянностью и лёгкой тупостью. Но несмотря на это Акеан, буквально задней мыслью, понимал, что-то случилось. А вот плохое или хорошее это уже другой вопрос. А может и ничего не произошло, может Аву всё ещё терзает произошедшее вчера. Так что, не желая трогать эту, неприятную тему, он просто честно ответил на заданный вопрос:       — А я сейчас поем, схожу в ванну и пойду спать. — запивая странным на вкус содержимым стакана мягкий хлеб, ответила Саломея. — Чё это за хрень? — тут же буркнула она, смотря на янтарно-алую жидкость.       — Эль. — спокойно ответила Ава.       — Эль? — чуть поперхнувшись и вопросительно подняв одну бровь, возмущённо спросила Саломея, оглядывая девочек, задерживая взгляд на Ханни.       Девушка, в ответ, взяв стакан, покрутив его в руках и втянув сладковатый аромат напитка, несколько удивлённо, будто спрашивая Саломею, как она может не знать вкуса столь популярного напитка, ответила:       — Эль.       — Чё он такой странный? — вновь возмутилась Саломея, привыкшая к тому, что подобного рода пойло обычно имеет большую крепкость.       — На компот похож. — допив остатки протянула Ханни.       — Точно, лучше не скажешь! Именно на компот. — в ответ, слегка рассмеявшись, произнесла Саломея.       — Сегодня профессор Семпрония объявила, что вода и некоторые другие продукты пропитаны сажей. — задумчиво произнесла Ава.       — А-а… Вот оно что… — почесав затылок сказала Саломея. — следовало этого ожидать. — а про себя добавила: «вот он, голод. Что ж, мы действительно отделались малой кровью. Осталось переждать одну ночь».       После завтрака, Саломея, как и хотела, отправилась в ванну, дабы смыть с тела липкий пот и грязь под горячей водой. По правде говоря, до этого момента инквизитор почти успел забыть, что всё ещё заперт в этом непутевом, нескладно высоком с широкими, угловатыми плечами и плоской, как у мальчишки, грудью теле с тонкими слабыми руками и длинными ногами. Смотря на ноги Саломея чуть склонила голову, от чего мокрая прядь волос упала ей на лицо, по внутренней стороне бедра, вместе с каплями приятно обжигающей кожу воды, стекала тонкая струйка крови. «Черт», — искривив губы в презрительном оскале прошипела девушка. Для неё это была очередная, отрезвляющая пощёчина. Ещё вчера она чувствовала себя мужчиной, настоящим, тем кем была много веков назад, что храбро сражался со злом, а сегодня ей придется умирать, истекая кровью, валяясь в постели от адских болей внизу живота! Эта мысль вызвала уже нервную усмешку. Стоять под душем и смотреть, как по ногам стекает не только приятная вода, но и кровь ей не особо хотелось. Потому, девушка быстро помывшись покинула ванну и просто завалилась спать в надежде что провалится в сон раньше, чем у неё разболится живот.       Саломея не знала, сколько она пролежала в постели, по ощущениям прошло не больше минуты, она будто только-только закрыла глаза, что совсем скоро предательски распахнулись, открывая вид на сумрачную комнату. За окном, залитым каплями дождя, что мерно стучал по цветному стеклу, всё ещё висели воистину тяжеленные, чернющие тучи. Эта ужасная погода ни как не располагала к пробуждению, более того, Саломее хотелось вновь закрыть глаза, и завернувшись в одеяло, продолжить свой сон. Да и чувствовала себя девушка мягко говоря не очень. Боль в животе была не сильной, напротив, почти неощутимой, зато вот в горле отчётливо ощущался давящий комок и стойкое ощущение тошноты. А ещё Саломее казалось, что она лежит не в теплой постели, а в мокром, липком и холодном болоте.       Девушка медленно поднялась с постели, глубоко дыша и прикрывая рот рукой, сейчас ей, откровенно говоря, хотелось блевать. В ушах появился лёгкий шум, тело бросало то в жар, то в холод, а пред глазами распустились бутоны черных цветов, погружая зрение в кромешный мрак. Не став испытывать судьбу, Саломея тот час завалилась обратно. Тошнота никуда не собиралась уходить, напротив стала отчётливее, ясно давая понять — срочно нужно в туалет, в отличие от мрака, что уже спустя пару секунд отпустил сознание девушки, явив её взору серость комнаты.       Саломея вновь предприняла попытку подняться, на этот раз ещё более медленную и осторожную, а после небольшими шашками, держась за стены доползла до ванной, и склонившись над унитазом, выблевала всё то немногое, что было в желудке. Во рту сразу появился неприятный вкус горечи. Полежав на ободке унитаза ещё с полминуты, сплевывая остатки рвоты, девушка утерла губы туалетной бумагой и, осторожно поднявшись с пола, подошла к раковине дабы прополоскать рот и умыть лицо.       Справедливости раде стоит сказать, что после похода в уборную стало лучше, тогда Саломея принялась проверять чистоту постельного белья да свою ночнушку и, к великой радости девушки, ни там, ни там бурых пятен не было. И только теперь, боле менее успокоившись, она взглянула на часы, было пол четвертого и судя по тому, что квартира ещё пустовала, у девочек оставались уроки после обеда. Лишь сейчас, стоя у своей прикроватной тумбочки, держа в руках часы, Саломея поняла, в её комнату приходили, и возможно даже пытались разбудить, ибо на столике стоял всё тот же эль, по вкусу больше похожий на ягодный компот, а крепостью на квас, рядом тарелка овсяной каши, уже давно остывшей, но всё ещё приятно пахшей малиной. «Верно готовили из того, что было», — с кривой усмешкой подметила Саломея. Есть ей не хотелось, но в то же время девушка отчётливо понимала, что надо — больной, да ещё и голодный воин — верная дорога к поражению в битве, так что с горем пополам она затолкала в себя скудный обед.       К тому времени, когда с едой было покончено, Саломея чувствовала себя уже достаточно не плохо, а потому, заправив постель и взяв биту, а если быть точнее, то переодевшись в свежую форму, направилась на поиски Ханни. Учебный день инквизитор благополучно проспал, но оставалось ещё полно внеурочного времени, его он хотел потратить с большей пользой — отыскать оставшихся четырех мастеров: гнев, гордыню, алчность и блуд. Благо состояние вполне позволяло.       Во всей академии было сумрачно и тихо, что в северном, что в западном лучах. В первом потому, что дети ещё были на занятиях, во втором потому, что ещё шёл урок. Правда к тому моменту, когда инквизитор нашёл класс, в котором сидела Ханни, коридор уже наполнился шумом детей, что собирались покинуть аудитории, ибо с минуты на минуту должен был прозвенеть звонок, так что Акеан просто решил подождать, когда девушка вместе с другими студентами выйдет на свободу. Он прислонился к стене напротив двери. Тут стоит отметить, что студентов уже не особо беспокоило его присутствие, более того, если в первые встречи дети старались как можно быстрее слинять, при виде инквизитора, то сейчас либо проявляли интерес, разглядывая, пусть и осторожно, с опаской, а некоторые и вовсе не обращали на его присутствие никакого внимания. По крайней мере до тех пор, пока не замечали ответной реакции со стороны цепного пса церкви. Единственными людьми, что всё ещё напряжённо косились в сторону Акеана, были профессора. Они, в отличие от студентов, не так легко привыкали к присутствию в академии церковной шавки. Так было и сейчас. Копошащиеся в аудиториях дети ни чуть не обеспокоились появлением Акеана в коридоре, другое дело профессор Нинель. Краем глаза увидя инквизитора, мужчина замер, ненадолго задержав испуганный взгляд на нежданном госте, в ответ на что Акеан лишь устало зевнул.       Прозвенел звонок, на краткий миг наполняя тихие коридоры замка пронзительным шумом. Дети в то же мгновенье, распрощавшись с преподавателями, поспешили покинуть классы. Ханни была девочкой хоть и шустрой, но маленькой, ей приходилось следовать по течению, да и ввиду своего невысокого роста, а ещё того, что в аудитории она сидела за последней партой, девушка просто не могла заранее увидеть инквизитора. Другое дело Акеан и его почти 170 сантиметров. Этого роста инквизитору вполне хватало, дабы смотреть поверх голов студентов и легко выцепить взглядом выделяющуюся макушку девушки. Он буквально вытащил Ханни из моря прочих детей, деликатно оттащив к противоположной стене, под всё тот же, но уже намного более пристальный, взгляд профессора.       — Тебе уже лучше? — чуть задрав голову, смотря в глаза инквизитора заботливо спросила Ханни, так будто это не он секунду назад вызвали её из плена спешащих на перерыв одногруппников.       — Лучше. — признательно улыбнувшись, произнес Акеан, а после добавил. — Это вы принесли мне обед?       — Да. — кивнув начала Ханни. — Мы пытались разбудить тебя, чтобы ты поела кашу, пока она ещё была горячей, но ты так крепко спала… — будто извиняющимся тоном закончила она.       — Спасибо. — с искренней благодарностью произнес Акеан.       За всё время разговора профессор Нинель так и не спустил взгляда с инквизитора и студентки, совершенно явно волнуясь за Ханни. И лишь увидя как девочка улыбается от радости встречи, будто они с Акеаном хорошие друзья, преподаватель выдохнул, опустив взгляд на рабочий стол, заваленный учебниками и баночками. В это же время Ханни и Акеан неспешно покинули западный луч, свернув на лестницу.       — А куда мы идём? — неожиданно взволнованным тоном спросила Ханни, поняв, что их больше не окружают дети и шум.       — У тебя есть ещё уроки? — поинтересовался Акеан.       — Да, с профессором Дарси. — вздохнув призналась Ханни, в ответ на что инквизитор слегка рассмеялся.       — Значит мы идём заниматься более полезным делом. — заметил он.       — Да?! — почти радостно воскликнула Ханни.       Было понятно, она была безмерно рада прогулять скучный урок, но в то же время стыдилась этой радости, от чего щеки девушки слегка покраснели.       — Мы идём к профессору Семпронии? — полюбопытствовала Ханни.       — Верно. Продолжим то, что начали вчера утром. — чуть более серьезно закончил инквизитор.       Ханни сразу опустила голову, теперь смотря себе под ноги, разглядывая пол.       — Ты же не убьешь их? — осторожным, почти безэмоциональным тоном спросила Ханни.       — Если они не будут сопротивляться. — твердо ответил Акеан. — Я надеюсь ты понимаешь зачем я это делаю? — уже более мягко спросил он.       — Да. — кивнув, произнесла Ханни.       — Вот и славно.       — А… — начала было Ханни, но язык её вдруг запнулся, и девушка ненадолго замолчала, инквизитор переведя взгляд, внимательно посмотрел на неё. — Ты убьешь Шаму если она проснется не тем человеком. — надломленным голосом, почти утверждая, прошептала Ханни.       — Убью. — спокойно ответил Акеан.       После этих слов губки Ханни дрогнули и искривились в подобии улыбки, что так и сквозила болью. Девушка чувствовала, как в горле у неё появляется давящий ком, как у глаз проступает влага. Она ещё ниже опустила голову, поджала губы и попыталась смахнуть слезы. В этот момент её плеча коснулась ладонь инквизитора. Акеан опустился пред девушкой, дабы смотреть ей в лицо, по которому текли влажные струйки соли.       — Ханни, — чуть крепче сжав плечи девушки начал Акеан. — Я понимаю. Тебе больно, ведь ты считаешь нас всех друзьями, но ты же лучше других понимаешь, это не так. — почти извиняющимся тоном произнес он. — Не я должен просить прощения за то, что ты оказалась втянута во всё это. Просто так получилось. Но мне всё равно очень жаль, что твои первые друзья оказались теми, кем оказались…       — Нь… Ничего страшного. — протерев глаза и чуть улыбнувшись, при этом все ещё ощущая ком в горле, что заставлял голос предательски дрожать, ответила Ханни. — Я всё равно очень рада, что встретила именно вас.       — Прошу, — поднимаясь начал инквизитор. — не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала. — с этими словами он осторожно обнял её и поцеловал в макушку.       — Я не буду. Я буду сильной. — едва слышно произнесла Ханни, в ответ прижимаясь к нему.       К кабинету профессора Семпронии Ханни пришла уже в обыденно бодром расположении духа, по крайней мере так могло показаться. Девушка изо всех сил пыталась сохранять улыбку и живой блеск в глаза, несмотря на то что вчера, на той арене, вместе с Аннабель умерла и её собственная часть. Да, Аннабель убила не она, но Ханни всё равно чувствовала себя липкой и грязной, а самое главное пустой. Ей казалось, что кровь холодными, липкими струями стекает по её рукам. От этого девушка часто смотрела на свои ладони, в желании убедиться что они чистые. Но что ещё более страшно, Ханни ясно ощущала то, как стремительно расширяется пустота в её душе. Она точно губила всю радость превращая её в пугающее ничто — безразличие, при этом вытаскивая на поверхность боль, как последнее, что осталось от эмоций. И боль эта была настолько всепоглощающей, что Ханни хотелось заснуть крепким сном, оставив это тело сестре. Лунна была не против прятать тоску своей второй половинки за счастливой улыбкой, у неё это хорошо получалось, но занять место Ханни девушка была не готова. Она все 16 лет была лишь наблюдателем, она была совершенно не приспособлена к жизни и совершенно ничего не умела. Из неё вышла бы прекрасная изнеженная принцесса, но точно не девочка простушка.       О фальшивой, натянутой улыбке Ханни профессор Семпрония сразу догадалась. Она бы поняла это даже не будь ведьмой правды, ибо её студентка была настолько чувствительным человеком, что уж точно не могла полностью отойти от истерики и пережитого ужаса за день. Впрочем, для старушки было большой загадкой как девушка, будучи совершенно честным и на слова и на эмоции человеком умудряется держать лицо. Говоря простым языком, состояние Ханни очень сильно тревожило завуча. Ей буквально хотелось только одного, чтобы бедную девочку оставили в покое, позволив ей прийти в себя. Но кого она предложит инквизитору взамен? Себя? На этой мысли губы старой ведьмы дрогнули, на миг искривившись в досадливой улыбке. Она уже не сможет сделать в том объеме и с той же лёгкостью то, чего Акеан требует от Ханни. Да, ни инквизитор, ни Ханни, этого выражения лица завуча не видели, они покорно ожидали, когда старушка достанет с полки журнал со списком всех студентов академии. Ханни, смотря в окно на серое небо, сидела напротив рабочего места профессора Семпронии, Акеан стоял рядом.       — Ну вот. — положив на стол документ, начала старушка. — Кого вы будите искать сегодня? — поинтересовалась она.       — Оставшихся четверых. — ответили Акеан, а после, чуть более осторожно, будто заранее извиняясь за возможный исход, добавил. — Надеюсь, с ними будет меньше проблем.       Старушка опустила голову, медленно, но очень тяжело выдохнув. Она прекрасно понимала причину столь жестоких и бескомпромиссных методов, но всё же, как для человека отдающего себя целиком и полностью работе с детьми, ей было больно осознавать то, что её уроки прошли даром, что она не смогла уберечь юные умы от безрассудства и роковых ошибок, за которые платить приходится с полна.       — Да, я тоже. — несколько испуганно ответила завуч.       — Вы волнуетесь о мальчике? — смотря в полное боли лицо профессора Семпронии спокойно спросил Акеан.       — Это единственное, что я могу. — судорожно вздохнув произнесла она.       — Врать не буду. — мрачно начал инквизитор. — Смерть сестры полностью сломала его. Когда мы добрались до монастыря, он и двух слов связать не мог, а взгляд его был мутным и рассеянным. Настоятель сказал, что братья позаботятся о нем, он пройдет обучение, посвящение и получит новое имя. В следующие выходные я поеду проведать его. — ответил он, профессор Семпрония, вновь вздохнув, кивнула.       Начали поиски, как и в прошлый раз — от больших масс, постепенно сужая круг, следуя от года обучения студентов и заканчивая классом, а после Ханни принялась за, пусть и такую нудную, но самую важную часть — проверку имени на соответствие мастера того или иного греха. Это давалось ей легко и уже минут через пятнадцать все знали у кого находятся печати гнева и блуда. В первом случае Ханни ничуть не удивилась. Она прекрасно знала, Ру вечно злится на всё и всех, другое дело, что вице-президент хорошо контролирует эмоции, а потому никогда не повышает голос. Что же до второго. Ханни знатно офигела, впрочем, как и остальные присутствующие. Лицо девушки в полной мере показывало всю ту гамму удивления, негодования и в какой-то мере ликования, когда она узнала, что мастером Ню был её бывший одногруппник — тихий и не примечательный мальчик, Ирис Ветае.       — Возможно, этого следовало ожидать. — с насмешливой ухмылкой произнес инквизитор.       — Почему? — резко повернувшись к Акеану, запрокинув голову и смотря ему в лицо, спросила Ханни.       — Человек его воспитавший не блещет благочестивой репутацией. — чуть усмехнувшись ответил Акеан и погладив, недовольно надувшую губки девушку, по голове, добавил. — Доктор Сапфир далеко не самый хороший человек, хотя таковым и кажется. Если честно, в те далёкие годы, мне казалось, что в его смазливое лицо была влюблена вся слабая половина высшего света, а может и не только слабая. — откровенно издевательски посмеиваясь произнес Акеан.       — Порой вы говорить такие гадости. — неодобрительно покачав головой заметила профессор Семпрония.       — Но это правда. — разведя руками, явно не понимая претензии, ответил Акеан. — Хотя, вероятнее всего Ню выбрало Ириса не из-за этого. — уже более серьезно начал он. — Вероятнее всего, тварь ожидала, что мальчишка, под действием похоти пробудится, переродившись лунным демоном, а поскольку этого всё ещё не произошло, есть все основания полагать, что он будет рад избавится от Ню.       После этих слов Ханни опустила голову, пару секунд задумчиво изучая пол, а после спросила:       — Лунные демоны очень опасны, да?       — Скажу так. — неуверенно начал Акеан. — В Столице боятся ангелов, на Юсь боятся лунных демонов. Концепция похожа. И те и другие бесконечно сильны и едят людей. Врать не буду, единственная тварь из этого рода, с которой я был знаком лично — это доктор Сапфир, и он, слава всем муртским богам, оказался хоть и последней мразью, но невероятно тактичным, кротким и осторожным, почти безынициативным, особенно если дело на которое его подтрунивали было чревато неприятными последствиями. Так что единственным, за что его можно было осудить имея все доказательства — разбитые сердца сотен молоденьких дев. Сами же мурты об этих существа пишут как о сильных, жестоких и хитрых тварях. И сила их неоспорима. Доктор Сапфир единственный, кто может противостоять чарам графини Дарк. И это я не о том блефе, что она устроила вчера.       — Но вы все! — испуганно начала было Ханни, и Акеан мягко приложил палец к её губам, прося молчать.       — Если бы она хотела нас убить, мы были бы мертвы через секунду, после того как она начала петь. А вот его она действительно хотела прикончить, за что поплатилась весьма серьёзно. Она не только победить не смогла, но и ушла с позором и вырванными крыльями. Лея та, чей народ сейчас не приятно называть, живая легенда, победить которую могла лишь такая же, по крайней мере так говорили в Столице. — пояснил Акеан. — Я рад, что доктор Сапфир объяснил ему правила этого мира, что научил Ириса жить среди людей. — уже с открытой благодарностью добавил он, а после глянув на часы, стрелки которых добрались до пяти произнес. — Нам стоит продолжить, через час ужин.       Разобраться с последними двумя Акеан рассчитывал так же быстро, но всё не заладилось с самого начала. Мастера Фифи просто не было, вследствие чего инквизитор предположил, что печать гордыни находится у кого-то другого, и тут действительно придется перебирать всех студентов поименно. Что же касаемо алчности, Ханни по старому плану определила, что мастер Пи второкурсник группы «А», но когда дело дошло до подбора имени на соответствие, вышло так, что никто из студентов этой группы её мастером не являлся.       — Хорошо. — несколько растерянно произнес Акеан. — Тогда скажи мне, что, никто из студентов группы 2 «А» мастером алчности не является.       Ханни, слегка надув губки, качнула головой, как бы беззвучно говоря, что слова инквизитора в корне не верны, но несмотря на это девушка всё же открыла рот, пытаясь произнести требуемое предложение. Только из её уст вместо слов посыпались невнятные хрипы. Ханни, вздернув носик и отвернувшись прокашлялась, а после выдала следующее:       — Я уже сказала, что один из студентов группы 2 «А» мастер алчности, Пи. — несколько раздражённо, но в большей степени всё же растеряно произнесла Ханни.       По голосу девушки было понятно, она не понимает, что происходит, почему её магия не работает и казалось, что Ханни вот-вот заплачет от бессилия.       — Да. — задумчиво протянул инквизитор, потирая подбородок. — но почему ты не можешь назвать ни одного из студентов мастером Пи?       — Я уверяю вас, — начала профессор Семпрония, а после тяжко вздохнув произнесла. — В группе «А» на втором курсе академии «Свет Надежды» учится 15 человек. Они не страдают расщеплением личности. Они не одержимы демонами и прочими сущностями, что могли бы скрываться за их личиной. За исключением Никквейм Ладис и Шамыры Авэриян, их имена и фамилии, написанные в журнале, настоящие и были даны им при рождении. Они не выдают себя за других людей. Один из них мастер алчности, Пи.       Акеан довольно улыбнулся, но очень быстро эта радость сменилась состоянием глубокой задумчивости.       — Теперь я ещё больше не понимаю, что происходит. — растерянно произнес инквизитор.       Ханни, некоторое время сидела тихо, широко распахнутыми глазами смотря на старушку, пытаясь понять, что только что произошло — пред ней была другая настоящая ведьма правды! Осознание этого буквально блеснуло живым огоньков в глазах девушки, она придвинулась чуть ближе и смотря в напряжённое лицо профессора Семпронии спросила:       — Если один из студентов действительно мастер Пи, почему его невозможно вычислить тем же путем, что и остальных?       В ответ на что завуч вновь тяжко вздохнула и легонько мотнула головой.       — Я не знаю. — явно растерянно произнесла профессор Семпрония.       — А нет вещи какой, что могла бы, скажем, скрыть человека от правды? — начал Акеан. — Ну, может, сильное колдовство, чары?       — Нет, правда — это абсолютная магия, от правды ничем нельзя скрыться ни зельями, ни вещами ни заклятьями. — пояснила завуч.       — Так дело не пойдет. — сложив руки на груди твердо произнес Акеан. — Тут либо мы что-то не так делаем, либо такая вещь существует. А исходя из того, что наш метод до этого работал безотказно, то соответственно ошибка во втором варианте. Профессор, повторите-ка свои слова. — почти в приказном тоне попросил он.       Профессор Семпрония не выказала ни малейшего недовольства словами Акеана, хотя таковое неоспоримо было. Ибо правда — эта единственная магия рамки и способности которой четко обозначены, даже несмотря на то, что у каждого человека может быть своё представление, истина едина для всех и неоспорима.       — Правда — это абсолютная магия, от правды ничем нельзя скрыться: ни зельями, ни вещами, ни заклятьями. — спокойно произнесла завуч, но Ханни быстро подметила, эти слова дались старушке сложнее, будто она не просто говорила, а выполняла тяжкий физический труд.       Инквизитор же после этих слов обречённо вздохнул.       — Тогда, что мы делаем не так… — не спрашивая прошептал Акеан.       — Вы все делаете правильно. — уже откровенно устало произнесла старушка.       — Да что это за клетка такая! — почти прорычал Акеан. — Это взаимоисключающие вещи. Если мы всё делаем правильно, тогда должно существовать что-то о чем мы не знаем, и оно прячет человека от магии правды, либо этого чего-то не существует, и мы где-то ошиблись.       — Верно. — кивнув произнесла старушка.       — И вас ничего не смущает? — ещё более раздражённо воскликнул инквизитор.       — Смущает. И не меньше чем вас. — уставше-обеспокоенным тоном призналась завуч.       В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь монотонным тиканьем часов. Всё это время Ханни сидела неподвижно, разглядывая напряжённые лица профессора и инквизитора, между тем неторопливо обдумывая произошедшее. Она была совершено точно уверена в правдивости теорий Акеана, но они упирались, именно упирались, а не разбивались, о правду завуча. Девушка не понимала как это возможно, пока вдруг ей не вспомнились слова Шамы сказанные ещё в начале учебного года: «на любую силу найдется сила большая, это единственный закон которому подчиняется вся магия». И ключевое здесь — вся магия, разумеется включая и правду? Ханни чуть наклонила головку, размышляя о том, что ши — далеко не самые могущественные волшебники. Нет, конечно среди них хватает действительно сильных магов, но ведь Шама права, в галактике есть народы чья магия намного сильнее, взять хотя бы тех же муртов или давно вымершую белоглазую чудь, эльфов и редких представителей рода фей… Раздумья девушки прервал стук. Ханни, ровно, как и инквизитор, и профессор Семпрония обратили взгляды на дверь, что, отворившись, впустила в кабинет Милису. Ханни сразу обратила внимание на то, что миледи была несколько взволнована, будто произошло нечто не очень хорошее.       — Профессор Семпрония, Акеан, я рада, что нашла вас. — по очереди, в знак приветствия, едва кивнув сначала старушке, потом инквизитору и ненадолго задержав взгляд на удивлённой Ханни, чуть улыбнувшись ей, начала Милиса. — Надеюсь вы не против если я займу немного вашего времени. — прикрыв дверь и входя в кабинет продолжила она.       Профессор Семпрония обратила немного растерянный взгляд на Акеана, что всё так же, стоял рядом с Ханни, сложив руки на груди, внимательно смотря в лицо неожиданной гостьи, будто заранее пытаясь понять, чего ожидать от неё.       — Вовсе нет, мы внимательно слушаем вас. — ещё спокойным тоном ответил Акеан.       — Для вас не секрет, сегодня будет особая ночь. — начала Милиса, и Акеан сразу понял о чём пойдет речь. — Все три всадника уже минули, и от всех троих мы отделались малой кровью. Остался последний — Смерть, и дабы он не собрал страшную жатву за четверых, нам необходимо уравновесить завесу. Единственный способ сделать это — заклясть Бездну союзом врагов. Для обряда необходимо минимум шесть человек, у нас есть лишь трое. Я пришла сюда просить вас встать с нами в один ряд, дабы этой ночью не произошло непоправимое.       — Разве в ордене Света не шесть человек? — чуть нахмурившись, озадаченно спросил Акеан.       — Вы правы, но лишь трое из нас подходят для обряда. Бругмансия по уши влюблена в Гелиодора. Гелиодор, будучи самым младшим из нас, относится к членам ордена как к наставникам, а к Лаудэну и вовсе как к отцу, впрочем, и последний не обделяет его взаимностью. Шарлотта и вовсе настолько чиста и наивна, что просто не способна по-настоящему ненавидеть. Подобные чувства между участниками обряда недопустимы. — пояснила Милиса.       — Но даже с нами людей будет не хватать. Кто будет шестым? — спросил Акеан.       — Лили. — спокойно ответила Милиса.       — Пусть так. — выдохнув начал Акеан. — Я уже говорил, мой меч ваш, покуда у нас есть общий враг. — после одобрительно кивнув, ответил он и, чуть усмехнувшись, добавил. — Дайте-ка угадаю, Эрагон послал именно вас, потому что нужно было говорить со мной и Лили?       Милиса в ответ чуть улыбнулась, тем самым давая понять, что инквизитор совершенно прав. После девушка обратила свой взор на старушку, профессор Семпрония сидела как на иголках, явно была напряжена.       — Боюсь проку от меня будет немного. — виновато произнесла завуч, опуская взгляд.       — В чем причина вашего отказа? — мягко поинтересовалась Милиса.       — Я стара, и как бы сильно я не ненавидела некоторых людей, мне всё равно не хватит маны, дабы выдержать весь обряд. Это тело. — с горькой усмешкой сказала она. — рассыплется как труха уже после пяти — шести минут. — призналась старушка.       — Если проблема только в этом, я могу помочь. — ещё более деликатным тоном произнесла Милиса. — Мы просто встанем рядом, и я смогу поддерживать вашу материальную оболочку, дабы вы не беспокоились и не тратили силы на это.       — Мне неудобно просить об этом, но если это не доставит вам проблем, то у меня боле нет причин для отказа. — ответила профессор Семпрония.       — Уверяю вас, проблем это не доставит. — тепло, улыбнувшись, заверила Милиса.       — Хорошо. — произнесла завуч.       — В таком случае, в 8 вечера мы встретимся внизу. — пояснила Милиса, Акеан и профессор Семпрония кивнули.       — Миледи. — задумчиво начал Акеан, и Милиса тут же обратила на него взгляд. — Я был бы очень благодарен, ежели бы вы помогли нам решить одну не менее важную проблему. У нас есть 15 детей, один из них мастер Пи, но мы не можем вычислить его тем же образом, что и остальных. Не вижу смысла проводить допрос под сывороткой правды или при присутствии ведьмы правды, ибо данная магия тут бессильна. Поэтому, я бы хотел чтобы вы исповедали их, разумеется, если никто из детей не представится. — пояснил Акеан.       Милиса некоторое время молчала, её верно поставило в тупик заявление инквизитора о бесполезности магии правды.       — Не хочу заранее обнадёживать вас. — задумчиво начала Милиса. — Но в описанном вами случае, есть большая вероятность, что и я окажусь бесполезна.       — Вы знаете с чем мы имеем дело? — настороженно спросил Акеан.       — То о чем вы говорите, похоже на легенду о мантии невидимке и Безымянном боге. — ответила Милиса.       — Прошу вас, по подробнее. — уже с некой ноткой нервозности в стальном голосе произнес инквизитор.       — В книге говорилось, про Безымянного бога муртов. Они отыскали его в год чумы, когда молились всем, но хворь не желала отступать. Тогда они решили, что есть некое неизвестное им божество. Имя ему не дали, так и звали — Безымянный бог, и после молитвы ему, болезнь отступила. Один из жрецов объяснил это так: много веков назад, в период нестабильности, великой войны добра и зла, богиня справедливости Дзета при помощи Рагнарёрка рассекла ткань пространства, вырезав из завесы полотно, в которое обернула юное, никому не известное божество, и в котором Безымянный бог ходит до сих пор. Подтвердить или опровергнуть его существование не могла ни одна из жриц богини правды — Дельты, ибо слова их о его существовании и отсутствии были равны по силе, впрочем, как и о реальности орудия. В книге было написано, что мантию так же можно получить посредством бесчеловечного, аморального и просто чудовищного ритуала. Предмет сей будет схож с орудием страстей — он скроет от всех то, что пожелает обладатель мантии, будь то он сам или часть его души, но, как и всякий артефакт, не предназначенный для жителей мира Яви, мантия может быть использована лишь три раза без вреда — а после человек сойдёт сума либо и вовсе умрет. Проблема этой вещи может быть в том, что возможно она может скрыть часть сознания так, что я просто не смогу увидеть нужное воспоминание. — ответила Милиса, а после дополнила. — Впрочем я не уверена, что эта вещь вообще может существовать.       — Тем не менее эта вещь, единственное, что придает происходящему хоть немного логики. — задумчиво произнес Акеан. — Кроме того, если я не ошибаюсь, вы в силе не многим уступаете муртским богам, наверняка кто-то из них мог тягаться с мантией невидимкой.       — Лишь чудо способно пойдя туда не зная куда, найти то не знаю что. — ответила Милиса.       — Ведьмы чудес у нас сейчас нет, но чем чёрт не шутит. — подняв взгляд на Милису произнес он.       — Да будет так. — кивнув, отозвалась она.       — Профессор Семпрония, мне нужно, чтобы все 16 человек, через пять минут были в... — тут Акеан задумался. — Да хоть в актовом зале. — махнув рукой, выдал он.