Исцеление. XXI
20 октября 2022 г. в 16:16
За окнами было уже совсем темно. По стеклам стекали мелкие капли редкого дождя. Казалось небо уже устало плакать, и у него кончались слезы, но оно отчаянно продолжало выжимать из себя влагу. К вечеру утих даже ветер, сейчас лениво покачивая макушки высоких елей. В комнате было тихо, шум окружающей природы был настолько незначительным, что просто не мог вклиниться в разговор сидящих за столом.
— Я надеюсь вы придумали, куда мы денем печати грехов? — после незначительной паузы, последовавшей за приветственным кивком у входа в помещение, спросил Акеан.
— Да, они боле никого не потревожат. — ответила Милиса, а после, сняв перчатку с правой руки протянула инквизитору ладонь.
— Я могу знать куда вы их схороните. — несколько недоверчиво смотря сначала на белую ручку Милисы, а после и на саму молодую женщину поинтересовался инквизитор.
— В метамир. — с лёгкой загадочной улыбкой, уклончиво пояснила она.
— То есть, вы просто выбросите печати обратно в Бездну, по сути просто уничтожите их, вернув демонам их силы? — нахмурившись уточнил Акеан.
— Да. — спокойно начала Милиса. — Но апостолы смерти боле не потревожат покой нашего мира, разумеется, пока какой-нибудь глупец не вздумает их призвать. — тут по губкам девушки скользнула лёгкая ироническая улыбка. — от этого, увы, застраховаться невозможно, разве что стереть все упоминания о них, но это сделать крайне сложно, ибо наш мир слишком велик, дабы об этих существах все позабыли раз и навсегда.
— Да будет так. — Вздохнув, произнес Акеан и осторожно взял Милису за руку, передавая печати.
Слова, сказанные Милисой показались Никки странно знакомыми, и дело было не в том, что это обыденное выражение в отношении вечных существ, а в том, что Никки казалось, будто очень похожая фраза проскочила в её сознании буквально только что, как будто она бегло прочла её.
— А теперь, я хочу обсудить не менее важный вопрос. — уже более серьезно начал Акеан, тем самым прервав размышления Никки. — Что мы будем делать с Эбигейл?
— Я думаю, мне нет смысла пересказывать вам легенду об этом чудовище, страшная сказка имеет мало общего с реальностью, но я бы хотела удостовериться в том насколько хорошо вам известно то, с чем мы имеем дело? — оглядев сидящих напротив: инквизитора, чёрную кошку и директрису, — спросила Милиса.
— К чему был этот глупый вопрос? — с некой насмешкой спросил Акеан. — Как бы много мы не знали, всегда найдется тот факт, о котором мы даже и подумать не могли, так что, просто расскажите то, что считаете нужным. — небрежно закончил он.
— Хорошо. — мягко улыбнувшись, произнесла Милиса. — Начну я, пожалуй, с того, что поведаю вам о нимфах и том, как они появились в наших краях. Далеко на северо-востоке растёт на берегах мелких рек, озёр и топей болот маленький золотой цветок в народе его величают в честь богини любви — венерой. Цветёт он в ночи круглый год. Семена его разносит ветер, и если попадают они в воду или влажную землю, то прорастают. Сам по себе цветок безобиден, но семена его, что попадают в тело живого существа сплетаются с душой. Я думаю, все вы слышали о единороге и пегасе, жар-птице или фениксе — этих существ породила венера. Но семена этих цветов создают не только добрых волшебных животных. Келпи и краснокрылые химеры — тоже её порожденья. Их предки — одни и те же существа — лошади, птицы и кошки. Разница в конечной метаморфозе обусловлена полом животного, в тело которого попало семя. Женские особи получают силу, мудрость и доброту, а мужские — силу, безумие и гнев. С людьми всё работает точно так же. Девушки превращаются в нимф, юноши в козлорогих. Первые похожи на фей, вторые на бесов. Первые питаются росой и мёдом, вторые сырым мясом и кровью. Силы и тех и других во многом отличаются от наших представлений о магии. Даже не каждый вечный волшебник способен тягаться с нимфой, ибо природа их чар совершенно иная. Но вершиной их силы была Эбигейл. — с этими словами Милиса перешла к истории прекрасного монстра. — В далёком прошлом, ещё когда у власти Ассоциации магов стояла леди Беатрис, девушка была членом ордена Света. Сила Эбигейл не знала границ, и в высшем обществе её иногда величали не иначе как ведьмой чудес. Говорят один её поцелуй мог снять любые, даже самые тёмные чары и ни одна, даже самая чёрная магия не могла причинить ей вред. Но сила нимфы настолько была велика, что многие хотели заполучить её себе, и как бы леди Беатрис не оберегала девушку, однажды Эбигейл всё же оступилась.
— Красавица полюбила чудовище. — всё таким же обыденно спокойным тоном произнес доктор Сапфир и все присутствующие обратили внимание уже на него. — Теперь я немного расскажу о Золотом Алхимике, дабы вы понимали с чем нам придется столкнуться. — на этом моменте Акеан уже собрался было возразить, но доктор мягко приподнял руку, прося инквизитора не перебивать. — Прекрасный монстр, сама Эбигейл и нимфы — это всё лишь вершина айсберга, настоящий ужас и его подводная часть — Золотой алхимик. — заметил Сапфир, внимательно смотря в лицо Акеана. — Он, как и его предшественники, прибыл в Столицу с Гекаты — Юсь, но в отличие от Шавлера Бородатого, что провозглашал себя не только алхимиком, но и магом, Кордиелит ничего подобного о себе не заявлял. Тем не менее из старых книг и пары прижизненных портретов его расу можно легко идентифицировать. Он был довольно худощавым и высоким. Его волосы имели глубокий пурпурно-синий, почти чёрный цвет. Глаза были узкими и настолько светло-голубыми, что казались белыми. Единственное чего в этом портрете не хватает, но более чем идеально вписывается — луна в лбу, серебряная либо чёрная, обращена вниз.
— Хотите сказать, он мог быть лунным демоном? — в конец не выдержав, с откровенным недоверием, спросил Акеан.
— Не мог быть, а был им. — уверенно заявил Сапфир.
— В таком случае понятно почему орден Света так долго с ним возился. — задумчиво прошептал Акеан, как бы говоря это только для себя.
— Существа подобные нам во многом превосходят не то что людей, самих муртов. — продолжил доктор. — Тут же я замечу, что этот народ изначально ничего общего с человеческой расой не имел. Мурты были целиком рождены Венерой из обычных лошадей, что паслись на бескрайних полях Гекаты. Миледи уже говорила об особенностях цветка, а потому представителями расы единорогов и пегасов были лишь женские особи, не способные размножаться. Тогда один из единорогов магией обошёл барьер Венеры, создав существо сочетавшее в себе признаки не только обеих рас, но и способное иметь потомство — то были аликорны. Для продолжения рода эти существа использовали обычных жеребцов. Жеребята рождённые таким образом сохраняли материнский разум, но крайне редко могли унаследовать и крылья и рог, а некоторым не везло совсем, и они внешне были похожи на своих отцов. Так муртская раса буквально переродилась. Потомки первых аликорнов разделились на три ветви, не желающие иметь ничего общего друг с другом, но в особенности с теми, кто был лишён магии. И тут необходимо вспомнить о втором свойстве цветка — обращать мужских особей в чудовищ. Первые келпи не многим отливались от обычных жеребцов. Они были так же тупы, но к тому же агрессивны и буквально охотились на себе подобных пожирая их плоть. А вот келпи рождённые от потомков аликорнов — имели их разум и силу. Эти существа жили бок о бок с тремя расами и видя как единороги и пегасы притесняют простых кобылок, начали свою игру. Они поощряли расизм среди первых, и в то же время разжигали ненависть в сердцах последних. Венцом их игры были три рукописи, что позволяли их соплеменникам, лишённым магии, колдовать не используя для этого рог. Эта магия сильно отличалась от всей, что мир знал до того дня. Сейчас эти знания утеряны и забыты, но ведущие редко произносят в слух и названия тех книг и то, как именовали это искусство, и того кото подарил это муртам, заменив это всё лишь словом — демон.
— Вы сейчас говорите о красной магии и Агриэле. — почти шёпотом произнес Акеан, как бы соглашаясь с доктором относительно опасности данных знаний.
После этих слов Никки вновь чуть напряглась, нет не от того, что имя демона напугало её, девушке казалось, что она слышала его раньше, но немного в другом контексте.
— Верно. — изящно ухмыльнувшись в ответ, произнес Сапфир. — Его труд зовут чёрной библией, фолиантом греха и книгой Белила. — подтвердил он.
В этот же момент Никки вспомнила, что и об этих книгах она уже читала, но именно название последней ярко отпечаталось в её памяти, вызывая в сознании невыносимо неприятное чувство чего-то настолько мерзкого и бесконечно отвратного. И пока ИИ перебирала файлы, пытаясь отыскать то, с чем связаны эти воспоминания, доктор Сапфир продолжил свой рассказ.
— Дабы избежать бессмысленной резни аликорны создали в противовес трудам Агриэла полную их противоположность — фолиант гармонии. Книга была одна, но силы и смысла в ней хватало дабы с лихвой покрыть три рукописи демона. До сих пор волшебство сокрытое в творении аликорнов считается не только сильнейшим, но и единственным, что может тягаться с красной магией. Этот фолиант к великому счастью и ужасу одновременно — то, что может помочь в борьбе с Золотым алхимиком, если он ещё жив, и то, что вне всякого сомнения может на некоторое время остановить Эбигейл, ибо основой книги является любовь.
— Я всё ещё не совсем понимаю, при чём здесь Золотой алхимик? — несколько растерянно спросил Акеан.
— При том, что победить Эбигейл можно лишь вернув ей её душу — философский камень, что был создан Кордиелитом. — спокойно пояснил Сапфир. — Вы должны знать, орден Света, пусть и победил демона, но камень не нашёл.
— В отчётах говорилось, что они осмотрели всё, что только было возможно. — произнес Акеан, но в голосе его явно слышалось замешательство.
— Но я сомневаюсь, что они вскрыли труп Золотого алхимика и как следует изучили каждый миллиметр его внутренних органов. — несколько колко заметил доктор.
— Тогда власть церкви была совершенно иной, и никто в здравом уме не рискнул бы выпотрошить даже самого дьявола. — процедил инквизитор.
— Верно. — коротко подтвердил доктор. — Кордиелита похоронили где-то на Востоке, опоясав гроб цепью мощных печатей. И если мы хотим покончить с прекрасным монстром раз и навсегда, нам придётся найти и раскопать могилу его создателя.
— То есть, не вскрывая гроба Золотого алхимика, победа над Эбигейл крайне маловероятна. — начал рассуждать Акеан. — Но, это последнее, что я хочу делать, ибо чудовище, умершее тысячу лет назад и побеждённое с таким трудом может быть живо. Вы предлагаете нам вскрывать его могилу не имея достаточно квалифицированных людей, дабы в том случае если Кордиелит жив — его можно было убить. Это безумие.
— Я рад, что вы трезво оцениваете наши силы. — вздохнув ответил Сапфир, как бы подтверждая, что затея это крайне рискованная.
— Нельзя быть столь категоричным в этом вопросе. — осторожно начала Шама, и все обратили внимание уже на неё. — Его гроб — это кошачья коробка. Мы не знаем жив он или нет. Для того чтобы Золотой алхимик был жив должны сойтись два обстоятельства: наличие философского камня и души. Даже если камень у него, душа — не факт. Леди Беатрис очень любила выбрасывать души преступников в Лунную дверь. Душа прошедшая сквозь неё не может вернуться в наш мир, пока её не призовут. Время призыва тоже ограничено — 40 дней, после человек вернувшийся из Бездны теряет сам себя.
— Позвольте заметить, Золотой алхимик не человек. — мягко поправил её Сапфир. — он демон. Прохождение через Лунную дверь не будет для него концом, он просто лишится сил и его душа отделится от материальной оболочки. Он просто будет слаб и беспомощен, пока какой-нибудь особо умный человек не призовет его.
За сегодня это фраза звучала уже дважды. Потому не удивительно, что Никки вновь обратила на неё внимание. Но в этот раз она прозвучала для Никки очень резко и в какой-то мере даже отрезвляюще, несмотря на то, что голос доктора был всё таким же мягким и спокойным. Но в сознании ИИ эти слова говорил человек совершенно другой, человек, чьего голоса девушка пожелала бы более никогда не слышать.
Осознав это Никки чуть дрогнула, от сквозняка, что холодным потоком прокатился по каменному полу, заставляя трепетать пламя свечей и страницы книги, что она держала в руках. В Башне стоял мягкий золотистый сумрак и пахло смесью воска, дыма и пыли, лёгкой сладостью старинных рукописей. Никки быстро огляделась — она сидела на ледяном полу из белого мрамора, прожилки которого слегка сверкали в свете огня. Её окружал большой пустой зал. С полминуты ИИ изучала пространство вокруг себя — знакомые до боли стены, уставленные от пола до потолка книгами всевозможных размеров; винтовую лестницу, устремившуюся высоко к крыше Башни, откуда доносилось приглушённое уханье снежных сов; тяжёлую узорчатую дверь, за которой грохотал гром и стучал дождь. Девушку пробрала мелкая дрожь. Страх, пронизывающим холодом, сковал её тело. Никки ясно ощутила, что её сердце стало биться чаще, наполняя нутро жаром, тут ИИ вспомнила что должна дышать. Первый вдох вышел резким и глубоким, а выдох рваным и судорожным, от вошедшего в тело морозного воздуха. Девушка осторожно опустила взор, в руках она держала книгу, страницы которой от ветхости пожелтели, а чернила почти выцвели — ведь то была просто краска. Чуть приглядевшись, вновь фокусируя взор на тексте, Никки прочла те самые строки: «Не произноси их имён, они узнают, что ты вспомнил о них, и это придаст им силы. Не пиши имени их, они смогут явиться в твой дом. Низвергнутые в глубины Бездны, они слабы и беспомощны, покуда дитя человека не призовет их в мир Яви! Но покуда пришли — спасения от них не сыщешь ты. И погубить их может лишь полное забвение — когда имя их никто не вспомнит и не напишет», — то было краткое предисловие к сказке. Никки осторожно закрыла книгу, рассматривая твёрдую обложку, на которой была изображена златовласая монахиня нежно целующая в лоб принца, что лил кровавые слёзы. «Сестра Эмма», — осторожно касаясь девы прошептала Никки и мягко проводя пальцами ниже, касаясь юноши, добавила: «Сариэль». Золотыми, красивыми буквами, на ощупь слегка выпуклыми было выведено название «Повесть о лунной принцессе», а чуть ниже, более мелким шрифтом, имя автора «Аньйирак Ладис».
Никки всё ещё не совсем понимала что происходит. Она отчётливо помнила, как пару минут назад сидела в тёплой комнате академии, в кругу знакомых ей людей, но сейчас она была в Белой башне, совершенно одна и будто и вовсе её не покидала. Страх продолжал заполнять собой разум ИИ, её сердце стучало часто и громко, того гляди выпрыгнет из груди, от этого девушка дышала ещё чаще, прилагая все усилия, дабы охладить его. Но даже то, что её думы полностью переключились на это, не смогло вытравить из мыслей машины горькое ощущение того, что всё произошедшее было лишь сном. Ей не снятся сны, она машина, но 01 говорила, что иногда, она видела что-то подобное. Похоже это ещё один сбой в системе, вызванный повреждением главного компьютера. Никки чуть искривила губы в подобии улыбки, прикрыла слезящиеся глаза, позволяя нескольким каплям стечь по её щекам. Это была самая приятная ошибка за всю её жизнь… Никки отдала бы всё, чтобы вернутся в тот сладкий сон. «Ты обещала всегда быть со мной», — тихо прошептала Никки вновь смотря на дверь: «но ты была всего лишь сном», — опустив взор тоскливо добавила она. В этот момент Никки ненавидела себя, мечтая, что вот, скрипнет дверь, впуская свет в потёмки зала; она услышит стук каблучков, что отразится звонким эхом; и знакомый голос позовет её с собой. Закрыв глаза Никки подняла голову, представляя желанную картину и любимую Шаму, что стоя совсем недалеко, всё так же ласково, но всё ещё слегка надменно улыбаясь, протягивает ей руку и зовёт с собой, прочь из ненавистной Белой башни. По щекам Никки вновь потекли слёзы, но теперь более явные и несдерживаемые ни чем. Она открыла глаза, с тоской осознавая, что сюда никто не придёт, никто не спасёт её из клетки, что она построила сама. Белая башня её дом — её вечная тюрьма, а чудес, как ИИ уже поняла, на Яву не бывает.