Эпитафия Эдэль

      Остаток ночи, прошёл тихо и спокойно. Шама боле не просыпалось, её сон ничего не тревожило. Девушка уже давно не чувствовала себя настолько защищённой, её будто бы укутали в настолько плотный и непроницаемый кокон, что не один, даже самый стойкий и навязчивый страх не мог проникнуть в её сны. Вместе с тем она ощущала приятное тепло нежных объятий. Аурум так ласково прижимала её к себе, что Шаме казалось, будто она тает в них. Это чувство было таким чётким и приятным, что даже полностью затмевало боль в животе. Но куда более ярко в сознании ведьмы отпечатался запах девушки. Шама впервые почувствовала то, как пахнет айва Аурум, и это был настолько тонкий медовый аромат со сладковатыми табачными тонами, вызывающий ощущение совершенного спокойствия. Именно этот запах плотно обволакивал сознание Шамы, заставляя её чувствовать себя в полной безопасности, позволяя забыться сном.       26 тхаваса. Конец осени. Суббота.       По мере того, как комната начала наполняться светом, Шама вновь стала чувствовать себя неуютно. Да, ей было легче и свободнее дышать, но вместе с тем, в её постель прокрался холод. Девушка окончательно разомкнута веки, когда в палату проник ослепительно яркий свет зимнего солнца, щипающий глаза. Первым, что заметила девушка, было ясное осознание пустоты, морозца быстро сменившееся пониманием, что в кровати она одна. Шаме не хотелось этого признавать, но сейчас она отдала бы всё хотя бы за ещё пару минут в объятиях Аурум. Да, девушка чувствовала себя намного лучше. Сейчас она была более чем уверена в том, что сможет встать, а если потребуется, то и защитить себя. Это придавало уверенности, но вместе с тем в горле у неё ещё немного першило, в животе ощущался дискомфорт, а тело сковывала небольшая слабость. Шаме было недостаточно комфортно, чтобы её чувства не были обострены до предела, прислушиваясь к каждому шороху и различая каждое, даже самое незначительное шевеление.       — Вы уже проснулись? — откладывая книгу с помятой обложкой на тумбочку спросил знакомый голос.       Шама резко повернула голову, смотря в лицо инквизитора, что сидел всё в том же кресте у стены. Вид у него был уставший, будто он не спал всю ночь. В то же время он был невероятно бледен, будто нечто совершенно непостижимое испугало его до глубины души, но при этом отпечаталось на лице не гримасой ужаса, а выражением ни то отчаяния, ни то спокойствия.       Приподнимаясь на локтях, устраиваясь в сидячее положение, Шама осторожно кивнула в ответ. Она почти сразу пожалела, что встала так резко, скинув с себя тяжёлое одеяло, удерживающее под собой тепло. В палате было холодно.       — Вижу, вам лучше? — с мягкой улыбкой спросил Акеан вставая с места.       — Да. — несколько неуверенно, из-за сухости в горле, произнесла Шама, укутываясь обратно, дабы скрыть мурашки выступившие на коже рук.       — Полагаю, я всё же поторопился. — вздохнув произнес он. — Если вас что-то беспокоит, я позову врача. — мягко, с беспокойством предложил он.       — Не стоит. — почти резко ответила Шама, чётко давая понять, что помощь ей не нужна, инквизитор понимающе кивнул.       — В таком случае, я должен задать вам несколько вопросов. Вы можете не спешить с ответами, но вы обязаны их дать. — передвинув своё кресло поближе к постели девушки, произнес он.       — Я отвечу на всё, что бы вы не спросили. Но предупрежу сразу, я тоже ищу ответы и, полагаю, чтобы добиться максимального результата, для полноты картины, нам придётся сотрудничать. Разумеется, если вы не против.       Шама говорила очень аккуратно, но в то же время чётко давая понять, она не враг, какими бы ни были её поступки. Она не просто готова, она хочет содействовать следствию. Она не просто свидетель, она может быть ценным напарником.       — Меня очень радует ваш настрой. — улыбнувшись произнес инквизитор. — Но для начала я хочу знать, почему кошка занимается этим делом? Охота на демона — не ваша работа, он не ваша забота. — прекрасно поняв намерения собеседницы спросил он.       — Вы правы. — с небольшой усмешкой начала Шама.       Она немного опустила голову, зарываясь замёрзшим носом в тёплое одеяло, чуть прикрыла глаза, а её уста тронула легкая ухмылка. Игривый жест, показывающий, что она не боится проявлять эмоции в компании инквизитора.       — Глава не велела мне лезть в это, но так уж вышло, что у нас с демоном возникли некоторые разногласия. — намекая на очень личную причину, ответила она.       — Позвольте спросить, что же это? — не скрывая своего любопытства, поинтересовался Акеан.       — Мир. — несколько лукавым тоном, что предал её короткому ответу двусмысленный оттенок, начала ведьма. — Он забрал у меня мир, и я намерена его вернуть. — уже смотря глаза в глаза, с некой жестокостью пояснила она.       — Что вы подразумеваете под «миром»? — чуть нахмурившись, ибо не совсем понимая, о чём говорит собеседница, уточнил Акеан.       — Что ж, я вам объясню. — при этих словах ухмылка девушки стала похожа на лёгкий оскал. — Обряд совершённый в ночь 27 Фовоса — это не просто призыв демона. Получив силы леди Элизабет наш с вам бес создал мыльный пузырь — прекрасный новый мир построенный на обмане и на лжи. — сказала она это не просто серьёзно, а таким тоном, словно не допускала и малейшего сомнения в собственных словах.       — Чтобы заявлять о подобном вам нужны весомые основания. — скептически ответил инквизитор, но подобная самоуверенность собеседницы произвела на него должное впечатление. — Но я поверю вам. — вздохнув, добавил он.       Ведьма отвечать не стала, лишь чуть склонила голову на бок. Её удивлённый взгляд и тишина, в которую погрузилась палата, были чётче любых вопросов.       — А у меня есть варианты? — приподняв одну бровь, произнес Акеан, а после добавил. — Я пока не могу дать вам сыворотку правды, это зелье может ухудшить ваше самочувствие, ибо будучи достаточно сильным, оно легко вскрывает незажившие раны. Я не могу проверить летописи, ибо последние лет восемьсот их пишут обычными чернилами, а такому тексту свойственно меняется под действием чар. Но, что самое главное, в концепцию мыльного пузыря идеально вписываются энергетические вампиры, наводнившие город. Именно поэтому я готов поверить вам. — уже несколько сурово, пояснил он.       — Благодарю. — облегчённо выдохнув, произнесла Шама.       На самом деле после слов инквизитора у неё буквально с души отлегло. Девушка даже боялась надеяться, что сможет столь быстро найти общий язык с Акеаном.       — Ещё рано, допрос не окончен. — всё тем же тоном продолжил инквизитор, и Шама напряглась, понимая, что сейчас ей предстоит отвечать на более неприятные вопросы. — Из всех слов нашего ночного гостя меня, главным образом, интересует его обвинение вас в сделке с дьяволом, разумеется если леди Аньйирак можно так называть. — сказал Акеан.       — Я пообещала ей, что поставлю точку в одной из её сказок. — вновь очень осторожно ответила Шама.       — Так она правда, всё ещё жива? — недоверчиво уточнил он.       — Не думаю, что это можно назвать жизнью, скорее существованием. Она не может повлиять на внешний мир, она может лишь наблюдать за ним. — несколько размыто пояснила Шама.       — В таком случае, я буду иметь дерзость предположить, что вы добровольно решили занять её место на земле. Это обвинение звучит намного более серьёзно, чем то, что я предполагал ранее. — нахмурившись произнес он.       — Отнюдь. — уже немного возмущённо, возразила она. — Я не занимала её место и уж тем более не являюсь фигурой на доске. — поняв о чём Акеан думал до её ответа начала она. — Я её противник. — объяснила Шама, а после с неким огорчением добавила. — хоть и сомневаюсь, что она воспринимает меня как равную себе.       — Тем не менее вы решили сыграть партию в шахматы. — с нервной усмешкой, что явно не сулила ничего хорошего, подметил инквизитор. — И какие фигуры ваши?       — Чёрные. — уже холодно отозвалась Шама.       — Что ж, меня радует, что мы хотя бы на одной стороне. — почти цинично заметил инквизитор, в ответ на что Шама слегка насторожилась, ожидая пояснения. — По городу ползают слухи, что бес не просто убивает людей, а карает их за грехи. В высшем обществе хватает мерзких типов, проблема в том, что большинство из них имеют высокие чины, настолько, что даже леди Мята не в состоянии повлиять на них без серьёзных последствий для себя. Я её понимаю, ибо если с тебя спустят шкуру, мёртвый ты уже никому не сможешь помочь. — вздохнув произнес он. — Тут же объявился герой, что отважился вскрыть и прижечь чумные бубоны, медленно, болезненно, с горем пополам, но всё же вытаскивая с того света почти сгнившее от болезни тело. — с немного большим оживлением сказал Акеан, а после так же спокойно и безэмоционально продолжил. — В нашем городе нет святых, и рано или поздно большие язвы кончатся, тогда бес будет выдавливать те что поменьше, будет убивать тех, чьи грехи не так страшны, и тогда те, кто воспевал его, будут трястись от ужаса.       — Хотите сказать, что демон — это герой? — внимательно смотря на Акеана, с ядовитой усмешкой спросила Шама.       — Я возьму на себя смелость утверждать это. По крайней мере пока. — твёрдо ответил инквизитор. — А теперь, я бы хотел знать, что вы искали в этих книгах? — указав рукой на стопку рукописей, стоящую на тумбочке спросил Акеан.       Он совершенно чётко был уверен, ещё с самого начала, что леди Гамма выбрала эти книги не случайно, но не совсем понимал нить, что связывала их. После слов Сариэля связь их хоть чуть-чуть, но начала вырисовываться, по крайней мере инквизитор понял, что среди действительно ценной и значимой литературы делала сказка Безымянки.       В архивах ордена Искориенителей ереси было немало дел, посвящённых борьбе с книжниками и их прихотями, у леди Аньйи и вовсе был отдельный зал. Но все эти дела объединяло одно, кто-то из героев рано или поздно понимал в какую опасную игру они оказались втянуты и пытался найти, и чаще всего находил исходную книгу, следуя сюжету которой, можно было спасти если не всех героев, то хотя бы попытаться вытащить из этой западни себя. Примерно так, из желания людей выжить любой ценой, эти истории оказывались в руках Искориенителей ереси. Так ища одни ответы, Акеан неожиданно нашёл совершенно другие, но не менее ценные. За тысячи лет орден не должен был сильно измениться и возможно кто-то из братьев будет ему полезен.       — Буду честна, я взяла их с полки даже не глядя на названия, просто доверившись своему чутью, и из всех них успела прочесть лишь «повесть о лунной принцессе». — досадливо опустив взор, произнесла Шама.       — Ясно. — в этот момент в голосе инквизитора Шама отчётливо услышала лёгкое недовольство, но обращённое не в свой адрес, а скорее к сложившейся ситуации. — В таком случае, у вас будет время, дабы изучить их. — уже по-доброму добавил он. — А пока, продолжим. Каковы были условия вашей сделки? — возвращаясь к основному вопросу, спросил Акеан.       — Я должна подарить истории счастливый конец. — без тени сомнения ответила Шама.       — Это весьма размыто. Что подразумевается под счастливым концом? — явно не удовлетворённый ответом девушки, инквизитор попросил разъяснений.       — Моя победа и живые главные герои. — коротко ответила Шама.       — В вашем распоряжении 16 основных фигур, и вы намереваетесь спасти всех? Выиграть партию не потеряв даже пешки?       При этих словах выражение лица инквизитора изменилось. Он явно был в замешательстве, возможно даже немного рассержен, от чего брови его слегка нахмурились. В то же время голос его был почти озорной. Акеан ни то просто удивлялся, ни то откровенно насмехался над планами ведьмы. По крайней мере, так казалось Шаме, на самом же деле инквизитор был почти в восторге от того, что с ведьмой будет легче сладить имея одну цель. Это ему и инквизиции не прислало работать с волшебниками, другое дело Исклренители ереси… Этим плевать кто их союзник, их цель добиться максимально возможного счастливого конца в заранее написанной трагедии, а уж каким образом — это дело десятое. Но глубоко внутри Акаеан понимал, его радость поспешна, о ней стоит как можно скорее забыть, дабы не разочароваться, после аудиенции с архиепископом Роналдом — главой Искориенителей ереси.       — Да, даже если это будет невозможно. Я обещала показать настоящее чудо, и я сделаю всё возможное, дабы сдержать данное слово. — максимально серьёзно ответила Шама.       — Хорошо. — чуть усмехнувшись согласился инквизитор. — В таком случае, я думаю нам стоит обсудить детали чуть позже, кода вы найдёте в книгах то, что искали. — с этими словами, в которых Шама отчётливо уловила повелительные нотки, Акеан поднялся с места.       Он сделал несколько шагов до тумбочки и поднял с неё тяжёлую стопку книг, перенося их поближе, на кресло, дабы ведьма могла легко дотянуться до них. И Шама отметила этот жест.       — Благодарю. — с искренней признательностью произнесла Шама. — Но я не думаю, что в этих книгах будет всё, что мне нужно, дабы увидеть полную картину происходящего. Поэтому, с вашего позволения, если я буду хорошо себя чувствовать, я покину эту палату, отправившись в ту библиотеку, в которой будет интересующая меня информация. — осторожно дополнила она.       Ведьма вроде бы чётко давала понять, что несмотря на столь незавидное положение, она всё ещё свободна в действиях, но в то же время девушка точно спрашивала разрешения покинуть не только эту палату, но и академию в целом, и вопрос этот был настолько завуалированный, больше похожий на констатацию факта.       — Только не пропадайте на долго. — одобрительно произнес Акеан. — И, я думаю, скоро вас навестит врач, пожалуйста, дождитесь её. — максимально настойчиво, но при этом не навязчиво попросил он, в ответ на что Шама кивнула.       Акеан прощально поклонился, в этот момент девушка вновь почувствовала омерзительный страх, что начал подбираться тошнотой к глотке, но гордость всё же победила его. Шама невозмутимо проводила инквизитора взглядом, оставшись наедине с книгами.       Прошло совсем немного времени, шаги инквизитора растворились где-то вдалеке. В палате и за её пределами стало тихо, но это безмолвие казалось Шаме мучительней любого балагана. Оно невероятно сильно давило на нервы, вновь заставляя вслушиваться в каждый шорох — за окном гудел ветер.       Так, в напряжении прошло несколько минут. Шама не решалась двинуться с места, занять себя чем-нибудь, опасаясь, что прослушает опасность. Но ничего не происходило, и девушка, осторожно подавшись вперёд, взяла с кресла ту самую помятую книжонку. Шама сразу обратила внимание на то, что состояние книги изменилось — уголки некоторых страниц были загнуты.       Сначала Шама просто хотела понять, как демон нашёл её, ведь она не произносила его имени ни про себя, ни уж тем более в слух, даже шепотом, но теперь, её цель несколько изменилась. Она открыла первый разворот, на котором была оставлена закладка и встретилась с иллюстрацией: прекрасная волшебница, зеленоглазая дева с волосами цвета утренней зари и золотым полумесяцем во лбу, склонилась над колыбелью, показывая ребенку, светловолосому мальчику с глазами цвета фиалок, сверкающий амулет в форме лотоса. Внимание девушки быстро переключилось на текст, в котором было карандашом подчёркнуто название кристалла — лунный камень. Шама слышала об этом артефакте. Он не обладал особым могуществом, но был способен, подобно губке, впитывать в себя весь негатив, лунник — это отличный оберег от тёмных сил. Шама не совсем поняла зачем это было выделено, но здраво рассудила, что дальше по тексту, она вероятнее всего сможет поймать ход мыслей инквизитора. И верно, когда девушка добралась до следующей закладки её встретили строки прямо говорящие о том, что тьма переполнила камень, дав трещину на его лепестках, сквозь которую вытекал демон, вливаясь в душу маленького принца, так оберег стал обителью зла.       До следующего уголочка Шама читала долго, по ходу понимая, что в этой книге действительно не прозвучало ни единого имени. На заветном развороте девушку встретил прекрасный юноша, до безобразия похожий на демона, с коим она встретилась в библиотеке, а листая дальше, ближе к середине Шама увидела и их ночного гостя. Это всё один человек — ангел небес и лунный бес. Они делят одно тело — простого принца, что запутался в себе, что страшно напуган и мечтает просто исчезнуть, сгинуть где-нибудь в небытие дабы ни его свет, ни его тьма не показывались людям.       И тут на страницах книги появляется девочка, ещё почти ребёнок, ей одиннадцать лет. У неё большие голубые глаза, прекрасные золотые локоны и очаровательная улыбка. Она любит принца чистой, детской любовью, а он, раде неё готов измениться, готов бороться до конца, дабы найти баланс между своими двумя «я». Имя этой малышки Шама знала — сестра или правильнее сестрёнка Эмма — юная монахиня. И вот же как странно, Шаме казалось, что её личико она где-то да видела, но не могла вспомнить где. Впрочем, на этом девушка не стала останавливаться на долго, быстро пробегаясь по строкам о том, как герои бегут из монастыря, от разгневанного люда, в бесплодные скалы на поиски Святого Грааля, что может исполнить желание чистой души и спасти принца.       Переворачивая очередную страницу, Шама и без заломленного уголка поняла, этот разворот просто не мог не привлечь инквизитора, ибо блеклая картинка давала вполне чёткое изображение Радуриэль. И именно тут, Шама поняла, какие чувства овладевали Акеаном. Он просто должен был понять эту иллюстрацию с полна подтверждающую слова беса о том, что шестерёнки смертоносного механизма пришли в действие и история, что не получила своего конца от создателя, намерена сама поставить если не жирную точку, то запятую, вступая в новый этап.       Следующим моментом, что был отмечен инквизитором, оказался разворот с волшебницей имени которой Шама не знала, а в тексте оно не упоминалось. История лишь говорила, что дева эта дала Эмме силу, способную помочь в её беде. И строки с описанием сей дара были так же подчёркнуты: «я научу тебя возвращаться в прошлое. Но ты должна знать, что чары эти настолько сильны и опасны, что могут свести тебя в могилу раньше, чем ты отчаешься. Ты можешь переносить своё сознание настолько далеко в прошлое насколько тебе позволит твое тело. Не беда если после у тебя стоит звон в ушах — это пройдет. Не беда если немного болит голова — это тоже пройдёт. Но если ты теряешь нить реальности после обряда, если из носа твоего течёт кровь, и ты чувствуешь тошноту — дальше тебе нельзя. Ты можешь использовать эти чары сколь угодно раз, но помни, ничто не уходит в никуда и однажды, люди, что окружают тебя, самые близкие тоже начнут получать эхо. Не так как ты. Они не будут знать будущего, но их поступки могут измениться. Если твой враг поймёт, разгадает твою загадку, если вдруг его тело окажется сильнее твоего, он может вернуться и убить тебя ещё до того, как ты открыла свою временную петлю». Но не слова девы позволили Шаме понять кем являлся её персонаж, они лишь дополнили иллюстрацию, на которой безымянная волшебница держала жезл, точно такой каким вчера Аурум пронзила ночного гостя, — копьё судьбы, артефакт принадлежащий муртской богине надежды — Бэтте.       Шама крайне слабо верила во всё, что могло показаться лишь совпадением. Это и есть та партия в которую ей предложила сыграть Безымянка? Но сцена этого театра находится далеко от Элладды, буквально за много световых лет, на далёкой Юсь. Герои этого спектакля не ши, они мурты. Но что самое главное всё это никак не вяжется с Эдэль.       Потирая пальцами страницы книги, Шама впала в глубокие раздумья, действительно ли это её война? Если да, то это какая-то очень сложная загадка, а может это она просто недостаточно внимательна? В любом случае девушке было необходимо узнать всё об этих героях, но что самое главное, заглянуть в летописи Юсь, в надежде найти то, как на самом деле протекала история принца. Из раздумий Шаму вывел стук в дверь. Девушка резко подняла взор, встречая улыбчивое лицо врача, что вошла в палату.       — Я рада, что вам стало лучше. — подходя ближе и ставя на прикроватный столик поднос с завтраком, начала сестра Дроздопетра. — Как ваше самочувствие? — поинтересовалась она.       — Неплохо. — несколько замешкавшись ответила Шама.       Лицо врача сразу немного изменилось, приняв обнспокоенно-задуммчивый вид.       — Если вас что-то беспокоит, скажите, я обязательно найду чем помочь. — немного торопливо произнесла врач.       — Я правда в порядке. — чуть улыбнувшись ответила Шама.       Девушка, правда, чувствовала себя хорошо, но до этого момента ей казалось, что она совсем не голодна. Вот только букет ароматов свежего хлеба и ромашкового чая, невероятно соблазнительный запах горячего мяса, и тонкие кисло-сладкие нотки сметаны с мёдом, что быстро наполняли помещение, заставили Шаму напрочь забыть обо всём, что тревожило её до этого и просто сглотнуть. От того и ответ её вышел несколько смазанным.       — Я лишь хочу знать, что со мной произошло? — почти облизываясь, промурлыкала она свой вопрос, опасливо касаясь пальцами обжигающе горячего хлеба.       Врач ответила не сразу, ей не хотелось говорить об этом, она не знала как лучше подать эту информацию. Но молодая женщина довольно быстро спохватилась, и взяв себя руки осторожно ответила.       — Красная магия очень губительна для живых существ, и когда профессор Август принёс вас ко мне вы не дышали. — последнее слово она произнесла тише, и ещё более деликатно, но Шама всё равно резко одёрнула руку от хлеба, точно тот обжёг её пальцы, и повернув голову, пристально посмотрела на врача.       — Я была мертва? — со спокойным любопытством уточнила ведьма.       — Да… — несколько дрожащим голосом ответила врач. — И вы были не просто мертвы. — тут она запнулась и опустила взгляд в пол. — Он вспорол вам живот, поэтому мы могли видеть, что ваши внутренние органы буквально превратились в жидкую кашу… — уже почти неслышно добавила она.       — Тем не менее я здесь. — смотря на кровать и проводя рукой по белоснежной простыне, произнесла Шама. — Почему? — подняв взор на врача спросила она.       — Господин Акеан велел сделать всё возможное дабы вы открыли глаза. — при этих словах Шаме отчётливо показалось, что врача будто заставили сделать нечто невероятно ужасное, от чего она всё ещё не отошла. — Я правда не верила, что вы проснётесь… — будто ругая себя, ответила сестра Дроздпетра. — Простите за бестактный вопрос, но я не совсем понимаю кто вы? — осторожно спросила она, и тут Шама действительно уловила страх в её вопросе. — Господин Акеан, не сказал мне, что думает относительно вас. Но мне казалось, он примерно знал как помочь вам.       — Существ вроде меня в Столице зовут ангелами. — начала пояснять Шама. — Не удивительно, что он не стал распространяться на этот счёт, ибо мы едим людей. Хотя, — тут Шама вновь обратила взор на поднос с едой. — я люблю любое мясо, а вот ко вкусу человеческой плоти ещё не привыкла.       «Но к хорошему быстро привыкаешь», — уже про себя добавила ведьма, и её уста тронула едва заметная ухмылка.       — Как лунные демоны. — чуть дрогнувшим голосом, прошептала врач.       — Полагаю, что да. — вновь сосредоточив своё внимание на молодой женщине начала Шама. — И мне бы очень хотелось узнать о них побольше. Профессор Семпрония упомянула, что вы располагаете знаниями о них. — максимально вежливо намекнула Шама.       — Вы предлагаете мне беседу, а не допрос? — от чего-то судорожно сглотнув, спросила сестра Петра.       — Боюсь, сейчас, я не в том состоянии, чтобы принуждать людей к диалогу. — как бы намекая, что она не представляет никакой опасности, начала ведьма. — И я была бы очень счастлива поговорить с вами поближе.       Шама не совсем понимала, чем вызван испуг врача. Возможно сестра Дроздопетра действительно боялась её, возможно молодую женщину пугала сама тема, а может и всё вместе. Так или иначе Шама ярко ощущала страх исходящий от собеседницы, и от этого ей самой было крайне некомфортно.       — Я очень не хочу говорить об этом. — помотав головой, как бы отгоняя неприятные мысли, ответила врач. — но если мои слова вам хоть как-то помогут, я расскажу.       — Тогда, с чего будет правильнее начать? — внимательно смотря на врача осторожно спросила Шама.       Молодая женщина тяжко вздохнула, а после голубого вдохнув и медленно выдохнув, как бы пытаясь успокоится, чуть улыбнулась.       — Что касается вас, лучше начать с завтрака, вам нужно восстановить силы, разумеется если вы хотите покинуть лазарет в ближайшее время. — намекая, что ведьме всё же стоит поесть, почти обыденно задорным тоном произнесла врач, а после, уже более серьёзно добавила. — Если же рассматривать нашу непосредственную тему, то думаю начать стоит с муртов, ибо лунные демоны неразрывно связаны с ними. Скажите, знакомы ли вы с историей происхождения этого народа? — уточнила врач.       — Да, мне доводилась слышать, что они ведут свой род от лошадей. — ответила Шама, вспоминая их последний разговор с миледи и доктором.       — В таком случае, я могу опустить эту часть? — спросила врач.       Шама в ответ кивнула, а после, повернувшись уже к импровизированному столику, взяла с подноса немного остывший, больше не обжигающий пальцы, хлеб.       — Не знаю, известно ли вам, но мурты представлены условно тремя расами, и их очень легко различить по внешним признакам. — начала переселять врач. — Люди — они невысоки и весьма крепкого телосложения; их волосы обычно русые, реже медово-золотого цвета, рыжего и, как правило прямые; у них большие глаза обычно карие; луна в их лбу серебряная, обращена вверх. Люди не владеют магией и не могут летать. Они самые слабые и незащищённые. — на этом врач сделала особо печальный акцент. — именно они использовали красную магию. — добавила она. — Тех же кто владел настоящей магией, мурты завали единорогами — ибо во время использования силы луна у них во лбу превращалась в рог. Они выше среднестатистического человека, имеют очень хрупкое телосложение; их глаза немного более узкие голубого либо бирюзового цвета иногда фиалковые; волосы у них вьющиеся холодных пастельных тонов, но иногда встречаются фиолетовые и синие. Единороги в своих магических способностях не уступают ши, но если последние могут спокойно применять красную магию, то единороги после этого навсегда теряют способность использовать свой рог. — заметила врач. — Тех муртов, что имеют крылья, зовут пегасами. Лицом они больше всего похожи на ши, их глаза мало чем отличаются от ваших, даже цветом. — намекая на то, что все пегасы имеют зелёный или близкий к нему цвет глаз, сказала врач. — Волосы их прямые, тёплых пастельных тонов. Ростом и телосложением они не выделяются, разве что, как я говорила ранее, имеют крылья. Но это скорее жалкая пародия, они не боле куриных, и от того пегасы не умеют летать. Тут же я попрошу заметить, все три имеют серебряные луны и зрачки у них горизонтальные.       — Вы говорили, что три — это условность. — полюбопытствовать Шама, в ответ на что сестра Петра мягко улыбнулась.       — У муртов очень богатый фольклор. — несколько смутившись начала пояснять врач. — Есть ещё три или даже четыре луны — золотая, чёрная и красная, иногда упоминают голубую. Первая — это аликорыны, вторая — демоны-келпи, третья — обортни-ламии, а четвертая — феи. И первые и вторые своим силуэтом и чертами лица очень похожи на единорогов, разница лишь в цвете глаз и волос, луне во лбу. У аликорнов волосы вьющиеся тёплых пастельных оттенков, а глаза зелёного или фиалкового цвета. У келпи напротив волосы прямые и тёмные, глаза их обычно тёмно-синие, но иногда бывают и фиолетовыми. Но что самое главное, келпи единственные у кого зрачок вертикальный. В этот список я не внесла ламий, говорят их зрачки тоже узкие, а ещё у них змеиный язык и очень длинные клыки, подобно змениным. Их волосы ярко-голубого цвета, а глаза переливаются от светло-синего до небесно-голубого. У этих существ, есть крылья, тонкие и почти прозрачные, как у мотыльков. А во лбу у них алый полумесяц. По муртским преданиям они дети богини зависти — Роа и бога похоти — Ню.       — Ламии… Значит они тоже боятся солнечного света и могут перенимать облик и силу существа, чью душу поглотили? Как и прочие жители глубинных слоев Бездны? — спросила Шама.       — Не совсем, среди всех детей Роа — ламии самые слабые и безобидные, если конечно так можно выразиться. Их основной рацион, помимо мяса, составляет энергия любви, без неё они быстро слабеют. Ламии способны принять любой облик начиная от камня и заканчивая человеком, но не способны поглощать души и силы людей. А солнечный свет… Он просто неприятен им. — объяснила врач.       — Понятно. — несколько задумчиво, но в то же время говоря, что эти существа больше не нуждаются в дополнениях, ответила Шама.       — Что же до фей — их никто никогда не видел. — вздохнув начала врач. — Но говорят они произошли от ламий, которые открыли своё сердце любви. Иными словами феи — это ламии изменённые при помощи сильной позитивной магии. — закончила сестра Петра.       При этих словах у Шамы появился вполне очевидный вопрос, но девушка не успела раскрыть и рта, как молодая женщина сама спросила её.       — А теперь скажите, кто наш бес на самом деле? — поинтересовался она, всматриваясь в глаза собеседницы.       Шама, немного замешкавшись, опустила взор. Девушка вспомнила вчерашнюю битву с демоном: его фиалковые глаза и почти серебристые волосы, золотую луну во лбу, — и наложила этот образ на слова сестры Дроздпетры.       — Исходя из ваших слов он просто не может быть лунным демоном. — немного запутавшимся тоном произнесла Шама.       — Верно. — лукаво улыбнувшись ответила врач. — Он не демон, и эта книга. — тут она указала на матово-чёрный гримуар, лежащий в стопке на стуле. — вам совсем не помощник.       — Тогда… Он аликорн? Его волосы, глаза — подходят под ваше описание, и луна во лбу — я помню, что она была золотой. — ещё немного помедлив спросила ведьма.       — Да, вы совершенно правы. — одобрительно кивнув произнесла врач.       — Но, при разговоре с ним, мне казалось, что он одержим. — негодующие возразила Шама.       — Аликорны в своей сути очень близки к лунным демонам, но их сила значительно им уступает, за одним, но. Аликорны как, и лунные демоны, бессмертны и потенциал их магии безграничен, но у этих существ есть критическая точка в развитии. Она обусловлена порогом магии, которую аликорн может использовать за один раз и чем он старше, чем сильнее, тем этот порог ниже. Аликорны четко знают, чувствуют эту грань, но перейти её очень просто, особенно в пылу сражения… Когда это происходит они меняются, не сильно, они всё ещё не похожи на демонов, но уже не уступают им ни в чём — ни в силе, ни в жестокости… — объяснила сестра Петра. — И то, что я описала и выглядит и ощущается как одержимость, но это одержимость не кем-то другим, а самим собой, своими самыми тёмными желаниями и пороками.       — Тогда, если он на самом деле не демон, это облегчает задачу? — с осторожной надеждой спросила Шама.       — Ничуть. — покачав головой произнесла врач. — Дабы победить столь сильных существ нужно приложить немало усилий. Наиболее известный способ — убить и стереть все упоминания, разумеется если мы знаем имя. — тут врач опустила взор и осторожно коснулась книги с помятой обложкой. — Вы думайте, что сможете найти его имя в сказках Безымянки? — подняв взгляд начала она, в ответ на что, ведьма кивнула. — Исклренители ереси сожгли все оригиналы её рукописей и вывели из книг все имена. — покачав головой произнесла врач. — конечно можно попытаться, возможно в стенах Белой башни или в закрытой секции библиотеки ассоциации магов, церковном архиве что-то осталось, но шанс на успех очень мал.       — Это ведь не единственный вариант? — настойчиво спросила Шама.       — Да. — утвердительно ответила врач. — Меч господина Акеана — это рагнарёк — реликвия невероятной силы способная разорвать саму ткань пространства, а убить аликорна и подавно. Проблема лишь в том, что господин Акеан — человек. Я предлагала ему вариант — заключить сделку, сами понимаете с кем, но он отказался. — покочав головой и тяжко вздохнув ответила она.       — Я не хочу показаться глупой, но всё же. Не могли бы вы пояснить, что подразумевается под сделкой? — спросила Шама.       Данный вопрос действительно озадачил врача. На крайний миг её лицо даже приняло возмущённое выражение, но молодая женщина быстро взяла под контроль свои эмоции, рассудив так — её собеседница просто не может не знать подобных вещей, значит вопрос имеет более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд.       — Это особый пакт. — начала врач. — заключенный при помощи красной магии между человеком и существом, намного превосходящим его по силе. Этим человек предлагает свою бессмертную душу в обмен на определенную помощь от темных сил, по большей части. — намекая что сделка может быть заключена и со светлой стороной, но крайне редко, проговорила сестра Дроздпетра.       — Мне известно, что господин Акеан был проклят посредством красной магии, и проклятьем его стала память о своих прошлых жизнях. — произнесла ведьма основную цель своего вопроса.       — Я понимаю вас. — ухмыльнувшись начала врач. — Да, это может сойти за сделку, но господин Акеан должен признать её таковой, подписать пакт и добровольно согласиться, что проклятье является благословением, что он хочет обрести эту вечную память и готов отдать за это свою душу. Тогда и только тогда сделка будет считаться консумированной. Но никто не знает, насколько сильным было то существо, что прокляло его, да и не известно, живо ли оно вообще, ибо для консумации сделки нужно присутствие обоих участников. Но я сомневаюсь, что господин Акеан и на это согласится. Хотя для него это был бы хороший выход. — несколько подумав добавила врач. Но тут ещё вот в чём загвоздка. — насколько смутившись начала она. — подобные сделки, с передачей определённой силы, за частую требуют очень близкого контакта. Например, я достоверно знаю, как подобное происходит у некоторых бабочек — Бэтта, например, выкалывает глаза своим жрицам, Гамма и Сигма тоже проворачивают нечто подобное. — тут врач немного съёжилась. — Тау и вовсе заставляет своего мастера съесть часть себя, а у Ню, и большинства демонов мужского пола, неотъемлемой частью пакта является половой акт.       — Хорошо. — мрачно прервала её Шама, тем не менее по голосу ведьмы было понятно, она более чем удовлетворена ответом. — А есть ещё варианты? — уточнила она.       — Да. — подтвердила врач. — Элементы добродетели или фолиант гармонии, последний совершенно точно утерян, а элементы… Шесть из них: кротость, смирение, терпение, умеренность, усердие и целомудрие, — хранятся в монастыре у берегов лебединого озера, седьмой — любовь, говорят был уничтожен много лет назад. — вздохнув сказала врач, а после добавила. — Боюсь это всё.       — Благодарю. — прикрыв глаза, спокойно ответила Шама. — В таком случае я продолжу поиски его имени. — подытожила она.