Эхо. XV
9 сентября 2023 г. в 11:38
28 тхаваса. Конец осени. Понедельник.
Это зимнее утро понедельника в академии «Свет надежды» начиналось по-обыденному размеренно и даже несколько вяло. Ещё сонные, но уже готовые к учебному дню, студенты завтракали, несколько неохотно обсуждая последние новости, прочитанные в свежем номере «правды», заедая нарастающую тревогу горячей манной кашей, приправленной свежей клубникой. Тепличная ягода была не такой сладкой и сочной, больше водянистой и даже безвкусной, но её аромат, да даже сам внешний вид вызвали улыбки на лицах детей и возвращали их к приятным воспоминаниям о тёплых, беззаботных днях, когда ещё всё было хорошо.
За столиком девочек из второго «В» атмосфера была боле менее приятная и спокойная. Саломея сосредоточенно читала газету, размазывая кашу по тарелке. Викторика, ложкой, снимала пенку с молока. Сидящий рядом с ней Ариэль с лёгкой улыбкой наблюдал за Эми и близняшками.
— Полагаю, сегодня моя очередь. — набирая кашу с крупными кусочками клубники, начала Эми. — Скажи «а»! — подстраховывая ложку ладонью произнесла она.
Лоли, придвинувшись ближе к подружке, открыла ротик и зажмурив от удовольствия глаза, проглотила сладкую кашу.
— Профессор Ария сказала, что она должна держать ложку сама. — возмущённо произнесла Настя. — Ей необходимы эти небольшие нагрузки. — уже несколько грубо прерывая веселье подруг добавила она, крепко схватив Эми за запястье левой руки.
— Профессор Ария сказала, что излишнее перенапряжение для неё вредно, а Лоли между прочем сегодня уже сама дошла до столовой. Я могу покормить её, хотя бы немного. — надув губки, обиженно заметила Эми.
— Это разные виды нагрузок. — несколько раздражённо произнесла Настя, а после с тяжким вздохом взглянув на сестру добавила. — Можешь, но только когда она устанет.
— Лолита, ты сегодня уже пойдёшь на занятия? — внимательно смотря на девочку спросил Ариэль.
Лоли выглядела лучше, чем в субботу, её глазки снова блестели, а на щеках был здоровый румянец. Единственное, что сейчас напоминало о её болезненном состоянии, немного дрожащие руки и неуверенная хватка, казалось, что она забыла, как держать вещи. Девочка с интересом наблюдала, как её подруга взяла ложку, как сидящая напротив неё Викторика обхватила ладошками горячую кружку с кипячёным молоком, но сама едва ли могла повторить их движения. Лоли казалось, что руки не слушают её, более того, она не понимала какое усилие нужно приложить, чтобы удержать предмет.
— Профессор Ария сказала, что сейчас мне лучше сильно не напрягаться, но если я хорошо себя чувствую, то могу посещать уроки. — весьма уклончиво ответила Лоли.
— Мне казалось, она ведёт историю? — наконец озвучил свои сомнения Ариэль.
Юноша уже не в первый раз задавался вопросом, почему девочки говорили об этой молодой женщине не как о преподавателе, а как о враче.
— Я тоже. — пожав плечами и несколько съёжившись, вспоминая события вечера субботы, заметила Настя, а после, немного подумав, добавила. — Саломея, — ткнув локтем девушку, начала она. — Ты последняя, кто видел сестру Петру, ведь так?
Саломея, опустив газету, и тяжко вздохнув, смерила Настю мрачным взглядом.
— Я ничего не видел. — спокойно ответила она.
— Но она же не могла просто исчезнуть! — вскочив с места, с явным возмущением, воскликнула девушка. — Что произошло тем вечером? — уже почти прошипела она.
На миг Саломея прикрыла глаза и поджала губы, а после, резко, с протяжным скрипом о пол, отодвинула стул и поднялась.
— Меньше знаешь, крепче спишь. — очень тихо процедила она.
От волнения у Саломеи вспотели ладони, лоб покрылся холодным потом и взмокли корни волос. Было трудно дышать и сердце стучало так громко, что почти полностью заглушало голос девушки. От новостей и того ужаса, что они несли, у Саломеи буквально кружилась голова и сводило живот до такой степени, что хотелось блевать и говорить о Петре было, наверно, последним, чего ей хотелось.
— Куда ты! — обеспокоенно воскликнула Лоли, протягивая к девушке руку.
— Если ты продолжишь прогуливать занятия без уважительной причины, тебя отчислят. — нахмурившись, едко заметила Настя, поворачивая голову в сторону уходящей.
— Это уже не важно. — безразлично произнесла Саломея и, выходя из-за стола, мягко коснулась макушки Лоли.
Девочка подняла голову, смотря на неё слезящимися глазами, точно понимая, что произошло нечто совершенно ужасное. Нет, Лоли не знала, о том, что случилось, она просто уже давно заметила странное поведение их соседки, но в отличие от сестры, которую просто раздражало столь безалаберное отношение к учёбе со стороны Саломеи, Лолита понимала, что что-то не так, а теперь ещё и сестра Петра пропала. Лоли знала, Саломея была последней кто видел её, ведь именно она пошла тем вечером в лазарет. Более того, на все вопросы о враче, Саломея отвечала с явной неохотой, повторяя, что ничего не знает. Сегодня же, во вроде всегда спокойном голосе девушки, она и вовсе услышала смятение и страх, пусть и очень тщательно скрываемые.
— А теперь ты довела до слёз мою сестру. — раздражённо промычала Настя, подмечая, что на глазах Лоли выступила влага. — Ни стыда у тебя, ни совести.
Саломея вновь лишь не надолго перевела на неё взор. В нём не было осуждения, она знала, Настя не понимает, что происходит, да и незачем ей. Девушка, развернувшись к выходу, поджала губы. Известие о гибели кошки, после того как в душе уже затеплилась надежда на положительный исход, стало последней каплей.
В последнее время инквизитор и так считал всякие копошения бессмысленными, ведь ему осталось совсем не много, а теперь и вовсе всякая мотивация отпала. Хотелось только одного — напиться до беспамятства, дабы забыть о собственной немощности и бесполезности и пребывая в этом забвении сдохнуть, навсегда канув в небытие, не имея боле никакой возможности разорвать порочный круг. Сожалел ли он в этот момент, что той ночью не поддался на искушение демона и не перерезал леди Гамме глотку? Несомненно! Убей он её тогда, всё бы закончилось, и у него был бы шанс прожить если не дольше, то уж наверняка сделать всё возможное дабы прикончить беса, а теперь всё потеряло смысл.
Погруженная в эти мысли, не слыша говора детей, Саломея шла к выходу, рассматривая свои ботинки. Поднимать голову не было ни сил, ни желания, как вдруг её плеча кто-то коснулся. Девушка остановилась. Ухо обожгло горячее дыхание и тихий, пробирающий до мурашек шёпот.
— Я знаю, где золотая библиотека, осталось лишь найти ключ.
Саломея, дрогнув, шарахнулась в сторону, тяжело дыша и круглыми от ужаса глазами смотря на стоящую пред ней девушку. Она узнала её стразу, то была их староста в первой трети учебного года — Шама Авэриян.
— Что ты чёрт возьми такое несёшь? — чуть повышая голос, выпалила Саломея, сердце её вновь забилось как бешеное, заглушая гул голосов детей.
— Тише, не стоит привлекать лишнее внимание, оно нам ни к чему. — скрестив руки на груди, произнесла Шама, а после нахмурившись, несколько едко добавила. — Ты же не поверил, что я действительно позволила себе такую роскошь как смерть? Идём, нам есть о чём поговорить. — не слушая, что там решила ответить Саломея, Шама развернулась.
— Прямо здесь? — недоверчиво спросила Саломея, но не получив ответа, мотнула головой и поплелась за девушкой, её не покидало чувство некоторого недоверия, подозрения к происходящему.
Они прошли в самый конец зала, к дальнему столику, за которым сидело три человека. Двоих из них Саломея знала, хоть и не шибко хорошо, то были Ханиму Маракс — прославленная на всю школу ябеда, с которой никто не хотел водиться и Никквейм Ладис — бывшая президент студенческого совета. Между ними сидела смутнознакомая ей девушка с длинными, белыми немного вьющимися волосами. Выглядела она не очень здоровой. Кожа у неё была мертвенно-бледная, глаза потухшими, она держала стакан с молоком так же, как и Викторика, двумя руками, медленно, маленькими глотками отпивая содержимое.
Шама отодвинула стул, опустившись напротив незнакомки.
— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила она, изучая лицо собеседницы.
Девушка подняла взгляд, глаза у неё были серыми с хорошо различимым узким вертикальным зрачком. В этот момент Саломея поняла, вспомнила, где видела её лицо. Девушка сделала последний глоток и осторожно опустила кружку.
— Всё хорошо. — смущённо и очень болезненно улыбнувшись, тихо произнесла она.
— Не думаю, что она тебя помнит. — заметила Никки.
Шама на несколько секунд задержала взгляд на Никки, а после вновь перевела его на девушку. В ответ на что та легонько кивнула, вновь тонко, немного стыдливо улыбнувшись.
— Почему это произошло? — с явной тревогой спросила Шама, внимательно смотря на Никки.
— Её айва была сильно повреждена. — вздохнув начала Никки. — На полное восстановление понадобится некоторое время, но память должна вернутся, возможно не в полном объеме, но она всё вспомнит. Пока нам остаётся только надеяться и ждать.
— Тогда, давай знакомиться? — с натянутой улыбкой начала Шама, и, поднеся руку к груди, произнесла. — Я Шамара, можно просто Шама, а это. — показывая на свою соседку. — Саломея.
— Аурум. — мягко улыбнувшись произнесла девушка, показав на себя, а после, чуть отодвинувшись, подняла со своих колен белого котёнка и, показав его собеседницам, добавила. — Бэлла.
После этого ответа, у Саломеи уже не оставалось никаких сомнений в том, кем является эта девушка. Это именно она, той ночью, остановила его от совершения страшной ошибки, хотя, сейчас, инквизитор был не совсем уверен, что убийство леди Гаммы было бы ошибкой.
— Скажи, а что ты помнишь. — поинтересовалась Шама.
— Я помню, что забыла нечто очень важное. — осторожно прижимая маленькую кошечку к себе, начала Аурум. — нечто, что мне ни в коем случае нельзя было забывать. — с печалью произнесла она, на миг прикрыв глаза и уткнувшись носом в мягкую, пушистую шёрстку любимицы.
Шама по-доброму улыбнулась. Поудобнее устроившись на месте, подперев голову руками, она снова хотела что-то спросить, но в этот момент её собеседница поднялась с места. Аурум обогнула стол, встав напротив Шамы, всё это время девушка не сводила с неё глаз.
— Что-то случилось? — уточнила она.
Аурум, подойдя совсем близко, чуть наклонилась, от чего Шама, больше не чувствуя себя достаточно комфортно выпрямилась, сев ровно, в этот миг она почувствовала, как её щеки коснулось тёплое дыхание Аурум. Она не сделала ничего не обычного, просто вдохнула аромат собеседницы. Аурум, отдалившись, но всё ещё внимательно смотря на Шаму, произнесла:
— Я помню твой запах. — с тёплой улыбкой сказала она, а после, вновь тем же спокойным тоном добавила. — Тебя убил другой человек.
После этих слов улыбка окончательна спала с лица Шамы, теперь оно выражало глубокую задумчивость. Девушка подняла раскрытую ладонь, прося собеседницу боле ничего не говорить, а после звонко щёлкнула пальцами. Всё вокруг вдруг стихло, окрасившись серыми красками. Ханни, до этого жующая манную кашу, поперхнувшись, закашлялась.
— Что произошло? — несколько испуганно спросила она.
— Я не хочу, чтобы чужие уши слышали наш разговор. — несмотря на неё ответила Шама. — Аурум, прошу, продолжай. — уже с нетерпением добавила она, внимательно глядя на неё.
— Когда ты потеряла сознание, Селена поцеловала тебя. — начала девушка. — В этот момент тело её помолодело лет на сто. Её кожа стала мертвенно-бледной, волосы приобрели цвет болотной тины, а глаза почернели. Когда она не смогла выпить твою душу, то руки её от кончиков пальцев до локтей приобрели землистый цвет, а вместо ногтей на них появились острые, длинные когти, порвавшие тонкую ткань перчаток. Она сломала твою грудную клетку, вырвала сердце и крепко сжав, отпустила, а после, разбив стекло и оставив твоё тело воронью на растерзание, забрала книгу, что ты нашла, и покинула зал, вновь надев свою маску. — всё это Аурум говорила спокойно, не сводя взору с Шамы, лицо которой, приобретало всё более задумчивое выражение.
— Тебя убили из-за книги? — очень осторожно, с явным недоверием к словам девушки, спросила Саломея, сидя теперь в пол оборота, смотря одновременно на Шаму и Аурум.
— Полагаю, что, да. — раздельно подтвердила Шама. — И этот человек, сделает всё возможное, дабы правда не всплыла на поверхность. Сейчас, все мои думы, лишь догадки, но сегодня, им суждено либо стать истиной, либо развеяться в прах. — с этими словами она медленно перевела взгляд на Ханни, вполне однозначно давая понять, чего хочет. — Нить неизбежно ведёт в далёкое прошлое. — начала пояснять Шама, меж тем вспоминая, как ещё три года назад впервые услышала в стенах академии призрачный плач. — Полагаю, она берёт своё начало где-то за тысячу лет до сего дня во времена охоты на ведьм правды, но буду честна, в подробностях того дела я не сильна.
— Тогда, позволь, я перебью тебя и внесу некоторую ясность. — скосив взгляд на девушке произнесла Саломея, Шама в ответ кивнула. — Убийства ведьм правды — это лишь следствие, так преступник заметал следы своих деяний. — начала пояснять девушка. — Мотивы его, мне тоже не ведомы, но начало всему положили загадочные смерти сотен молодых девушек, их безжизненные тела находили на берегаз рек и озёр. — голос Саломеи медленно менялся, приобретая всё большую серьёзность. — Дабы найти причину их смертей инквизиция обратилась к ордену золотой бабочки, а после уже и к искоренителям ереси. Именно после того, как оба эти ордена вмешались в дело, их членов и начали нещадно вырезать. При том стоит отметить с какой жёсткостью убивали первых. Трупы ведьм правды находили повешенными и полностью обескровленный и с вырванными языками. В частности именно из-за этих подробностей, произошедшее и назвали охотой.
— Но зачем? — в ужасе спросила Ханни, после слов Саломеи аппетит у неё пропал чуть ли не полностью.
— Из крови ведьм правды готовят сыворотку правды, преступник не желал, чтобы его нашли, а потому отнимал у своих жертв всё без остатка, дабы после смерти их трупы не представляли боле никакой ценности. — пояснила Соломы.
— А языки, зачем им вырывали языки? — ещё тише спросила Ханни.
— Скажу больше. — начала Саломея. — Обычные волшебники всегда относились к книжникам с особым трепетом. Ведьмы правды, да, не пишут сказок, но их тоже относят к книжникам, и для них существуют свои методы казни. Обычным книжникам отрубают руки, дабы они не могли писать, а ведьмам правды и лжи вырывают языки, дабы они не могли болтать. — сухо произнесла Саломея, Ханни, после такого ответа, плотно поджав губки, опустила глаза, ей казалось, что от таких подробностей у неё волосы встали дыбом. — Так какую книгу, ты, нашла? — повернувшись к Шаме и несколько прищурив глаза, спросила Саломея.
— Песнь о золотом цветке, авторства Эдэльриты Шедоу. — начала Шама. — Полностью прочесть её мне не удалось, только предисловие, но даже по этому небольшому тексту я могу сказать, что книга необычная, ибо написана кровью. — на последнем она сделала особый акцент, и Ханни вновь сморщилась.
— Полагаю мне и тут следует кое-что пояснить. — произнесла Саломея. — Это очень старая легенда об одном ныне совсем забытом роде, все дети которого обладали силой знать правду. Многие века назад их потенциальную магическую мощь оценивали по степени приближённости оттенка их глаз и волос к цвету золота. И в день когда людям стала нужна правда, они отправились на поиски человека чьи глаза и волосы бы горели чистым золотом.
— И они нашли его? — нетерпеливо спросила Ханни, перебив девушку.
— Нашли, но их золотая фея оказалась слишком жестокой. — иронично усмехнувшись, ответила Саломея. — В её правде не было места любви, да и другим чувствам тоже. Тогда, люди решили, что лучше жить в счастливом неведении, чем вкушать горький плод правды… Увы, но страх затуманил даже самым мудрым людям взор, и они решились на страшное — убить деву. Так она стала лишь одной из множества убитых ведьм правды, но единственной чьи останки так и небыли найдены.
— Мне совсем не нравится эта история. — отодвинув тарелку и положив руки на стол, Ханни, сгорбившись, устроила на них голову.
— Никому она не нравится, потому о ней предпочитают не вспоминать, даже учитывая то, что преступник так и не был найден. — горько усмехнувшись произнесла Саломея. — Более того, говорят, охота всё ещё продолжается. Насколько мне известно, раньше, среди инквизиции ходил слух, что следуя рукописям Эдэльриты, преступника можно отыскать, но все кто брался за это гиблое дело, в конечном итоге умирали.
— Насколько я могу судить, песнь о золотом цветке не похожа на сказку. — заметила Шама. — она же просто рассказывает историю об одной из ведьм правды, что стала жертвой охоты. И потом, Эдэль же сама ведьма правды, они не пришут сказок.
— Да, ты права, но лишь от части. До поры до времени она была ведьмой правды, но после отреклась от своей силы взяв в руки перо и, переступая через собственную натуру, начав писать сказки. Первая её работа была относительно безобидна «песнь о золотом цветке» — это просто история её наставницы, немного неумелая и приукрашенная, но всё же сойдёт. А вторая…
Саломея зажмурила глаза, немного потеряла лоб и взлохматив волосы продолжила:
— Второй стала так называемая эпитафия — она указывает путь к месту, где покоятся кости её наставницы и остатки её силы, именно их Эдэль именует золотым цветком, но до этого поганого грота ещё никто дойти и спустится не смог.
— Тебе известен текст? — спешно спросила Шама.
— Честно, я уже не помню, так давно я видел его в последний раз.
— Тогда я напомню. — с этими словами Шама щёлкнула пальцами, явив на столе свиток с текстом.
Саломея, развернув, взяла его в руки. Бумага была ещё совсем новой и чистой, без заломов и надрывов, а чернила свежими и яркими.
— Ты прочтёшь его в слух? — с явной заинтересованностью попросила Ханни, заметя, что девушка начала молча изучать текст.
Саломея, на миг оторвавшись и переведя взгляд на блондинку, утвердительно кивнув, начала читать.
— Через город Белых Башен до Малиновых гор есть тропа. Ты, дитя богини любви, что правду ищет во тьме, по тропе через Тернии пройди, там будет пещера, её мрак освещает цветок. Вырви с корнем заветный бутон, рухнет стена, там будет прах мой. Кто я? Да светится имя моё! Да будет тобою восславлено оно! Да будет воля твоя, и чудо развеяться в прах. Следуй зову цветка он четверых изберёт: первою станет ведьма, но пусть не смущает тебя, что магия её изо лжи черпает себя; второю будет ангел, сошедший к нам с небес; избранницу третью любовь в игру вовлечёт, а четвёртою станет сам господь! — на этим моменте Саломея явно нахмурилась. — Путь через Тернии Безды к светлой правде будет не прост, но тех кто встанет на него и с честью пройдет, цветок наградит и вручит им дары: первый — мудрость, храбрость — второй, чёрный дар будет третьим, а четвёртым станет ключ к правде мира сего. — закончив, Саломея немного помолчала, обдумывая прочитанное и вспоминая те слова, коими Шама её встретила. — Ты думаешь, что последний дар — это и есть ключ от врат золотой библиотеки? — уточнила Саломея, в ответ на что Шама кивнула.
— Тогда мы должны отправится в Малиновые горы и найти прах той ведьмы! — произнесла Ханни.
— Это не имеет смысла. — мотнув головой, и горько улыбнувшись начала Саломея. — Каждый миллиметр этих гор был прочёсан инквизицией, ни тела, ни цветка там нет. — ответила она.
— Нет, они просто его не нашли. — резко возразила Ханни, чётко давая понять, что останки ведьмы всё ещё находятся где-то в Малиновых горах.
— Так или иначе идти туда слишком опасно. — потирая лоб произнесла Саломея.
— Но пока мы не найдём тело, мы не сможем получить дары? — возмутилась Ханни.
— Ты знаешь, что такое чёрный дар? — скосив на девушку взгляд, спросила Шама, в ответ на что Ханни отрицательно помотала головой. — Мёртвых воскрешение, а это значит, что по дороге кто-то обязательно умрёт, и возможно это будет не один человек. — пояснила она. — А если верить словам Саломеи, то это точно будет не один человек. Ключ подождёт. — твёрдо заключила Шама. — Сейчас я просто хочу вот в чём убедится… Главе моя находка пришлась не по нраву, хотя я не вижу никаких объективных причин для этого, и Аурум добавила, что меня убила вовсе не Селна. Более того, один человек сказал мне, что запах Селены сильно изменился, что теперь она пахнет совершенно иначе. — начала размышлять Шама.
— Шама, я хочу чтобы ты знала. — серьёзно начала Никки. — пока тебя не было с нами, миледи сказала, что подозревает, что Селену подменили, при чём достаточно давно. — прикрыв глаза, тихо произнесла она.
— Тогда кто всё это время… — не закончив свою мысль, тихо, прикрывая рот руками, прошептала Ханни.
— Тварь устроившая охоту на ведьм. — почти шёпотом произнесла Шама.
Ханни ойкнув, ещё сильнее прижала ладони к губам.
— Прошу, повтори. Селена Авэриян мертва, а человек, сейчас носящий её имя причастен к охоте на ведьм правды. — попросила её Шама.
— Селена Авэриян мертва, а человек, сейчас носящий её имя причастен к охоте на ведьм правды. — говоря это в слух, Ханни чувствовала, как её бросает в жар, как лоб покрывается испариной. — это была самая страшная правда в её жизни.
— Ты не говорила этого. — спокойно заметила Шама. — Пока. — Ханни в ответ с трудом кивнула.
Шама придвинулась к столу, сложила пальцы в тугой замок и прикрыв глаз обыденным тоном начала:
— Золотая библиотека находится в этом здании, ключ от неё, вероятнее всего тоже где-то здесь. — с этими словами Шама чуть приоткрыла глаз, смотря на кивающую в ответ Ханни. — теперь ты понимаешь, что нам, пока, незачем искать прах той ведьмы? — довольно улыбнувшись, она перевела взгляд на Саломею. — Что же касаемо Селены, она ждала бог знает сколько лет, подождёт ещё, сейчас нужно разобраться с бесом, это первостепенная цель.
— Надеюсь ты не собираешься вносить коррективы. Тебе нужно восстановиться. — произнесла Саломея.
— Только в случае безвыходного положения. — ответила Шама. — Сбегать от него я не стану. А пока я предлагаю вернуться к обыденному распорядку дня. Сейчас у нас завтрак, а после мы идём на уроки. — с этими словами Шама щёлкнула пальцами, и мир вокруг вновь пришёл в движение.