Эхо. XVIII
17 ноября 2023 г. в 20:13
Было около четырех часов от полудня, но уже стояла полутьма. Небо затягивали тяжёлые тучи, из которых неустанно сыпали крупные хлопья снега, опадая на только недавно протоптанную людьми тропинку, на пышные ели и покосившиеся от времени гранитные могильные плиты. Было тихо, лишь изредка под ногами кого-нибудь поскрипывал снег или с еловой лапы, от тяжести, соскальзывала снежная шапка. Морозный воздух пах свежестью хвои и сладостью роз. Многие из студентов и преподавателей, в сей день и час, стоящие в этом месте, о его существовании знали, а некоторые даже и сами бывали, ибо старое кладбище от академии находилось всего в пятнадцати минутах ходьбы.
Вид оно имело, конечно, более чем запущенный, и зимой выглядело особенно удручающе: большое белое поле; из-под снежного савана виднеются покосившиеся, местами и вовсе обломанные кресты и плиты, надписи на которых давно стёрлись, а те, что время пощадило, прочесть было уже невозможно. Лишь на самой окраине, где и собирались хоронить завуча, виднелось несколько, явно свежих могил. Да, надгробья их тоже были погребены под снежными шапками, но при большом желании и внимательности, можно было без труда узнать, кто покоился под землёй.
Одежда собравшихся, возможно, казалась не по погоде лёгкой, но для похорон подходила сполна. Студенты, а было их не более тридцати человек — ровно столько преподаватели согласились взять с собой в лес на проводы старушки Семпронии, стояли в своей обычной форме: девчонки в платьях из чёрного бархата и белых колготках; мальчишки в лёгких блузках, шортах чуть выше колена и чулках. Впрочем, профессора были одеты не многим теплее. Но ни тем, ни другим холодно уж точно не было — магия согревала волшебников.
Эми стояла одна, да, в окружении других студентов, рядом с профессорами, но без сопровождения близняшек. Она прекрасно понимала, что Лоли всё ещё не здороваться, что именно поэтому Настя осталась с сестрой, но некоторая доля обиды всё же грызла девушку. Вообще, Эми не понимала, что происходит и почему она находится здесь. Вернее, последнее как раз таки она осознавала вполне ясно, ибо до неё всё никак не могла дойти суть сказанных за обедом директрисой слов. Даже сейчас, когда она уже видела гроб из тёмного дерева, украшенный золотыми розами, на лепестках которых искрились снежинки, когда видела бездыханное тело старушки, Эмилия всё никак не могла понять и принять факт того, что профессор Семпрония мертва. Всё происходило точно в бреду, девушке это казалось страшным сном, казалось, что проснувшись завтра утром, она вновь пойдёт на занятие вето, и завуч отчитает её за утренний прогул. Эми просто не понимала того, что происходит сейчас и того, что профессора Семпронию сегодня они все видели в последний раз.
— Как это вообще могло произойти. — едва слышно пробубнила себе под нос Эми.
До сего дня профессора академии, пусть даже и самые старые, казались девушке, как бы это выразиться более правильно, бессмертными что ли? Да, в некоторой степени это слово подходит. Эмилия видела в преподавателях не просто пожилых бабулек и дедов, у которых тоже могут быть знакомые всем старикам проблемы со здоровьем. Эмилия видели в них великих волшебников, которые магией всё могут сделать. Ей казалось, что они просто не могут взять и умереть, скажем, от обыкновенной дряхлости, а тут надо отметить профессор Семпрония была не просто женщиной в весьма преклонном возрасте, она была настолько дремучей старухой, что умудрилась не только застать правление третьей главы ассоциации магов, но и прилично послужить ей, а после ещё почти тысячу лет жить по законам леди Селены.
— У неё пошла кровь из носа. — очень тихо, прерывая размышления девушки, прозвучал ответ.
Эми обернулась к источнику голоса, рядом с ней стоял староста — на вид мальчишка лет двенадцати, худой и бледный с длинными чёрными волосами, собранными в лёгкий хвост, глаза которого прятались под круглыми очками с толстыми, сейчас немного запотевшими линзами. Он не смотрел на Эми, напротив, всё его внимание было обращено куда-то в даль. Девушка подошла ещё чуть ближе к Ирису, заведя руки за спину, пытаясь понять куда он смотрит. В этот момент парень резко повернул голову, теперь глядя ей в глаза, от чего Эми чуть шарахнулась назад.
— Полагаю, она что-то вспомнила и явно не по собственной воле. — продолжая пожирать девушку взглядом, прошептал Ирис, а поле вновь отвернулся обратно к объекту своего изначального внимания.
В этот раз Эми не стала приближаться к юноше. Его поведение чем-то напугало девушку, но намёк Ириса она вполне ясно поняла и, честно говоря, он Эмилии нравился больше, чем смерть по причине столь приземлённой, как все взрослые говорили. «Её убили, заставив вспомнить правду», — подумала девушка. Конечно, ежели бы не утренний разговор с Саломеей, Эми вряд ли бы до этого додумалась, но теперь эта мысль крепко засела в её голове.
Девушка попыталась понять куда, а вернее на кого смотрит староста, потому повернула голову в ту же сторону, взгляд её тут же упёрся в Шаму. Она выглядела совсем иначе — на её лице не было той горделиво-надменной ухмылки, напротив, Шамара поджимала губы, её взгляд потух, да и смотрела она куда-то себе под ноги, точно ей вправду было бесконечно плохо, от ухода преподавателя, с которым, на первый взгляд, у неё были не самые лучшие отношения.
— Она вышла из класса с первым звонком, за пару минут до того, как старушка потеряла сознание. — всё так же тихо добавил Ирис, от чего по коже Эми побежали мурашки.
Девушка всегда, как ей самой казалось, ещё с первого взгляда на эту ведьму, испытывала к Шаме глубокую неприязнь смешанную с чувством потаённого страха, который скребётся где-то на подкорке мозга, но теория Ириса казалась ей слишком уж жуткой.
— Ты думаешь, это она её убила? — почти в ужасе, прошептала Эми, в ответ на что Ирис очень медленно кивнул.
После этого лицо Эми сделалось белым, как снег. Девушка перевела взор на гроб, сделав один шаг в сторону, как бы говоря, что продолжать этот разговор ей не хочется. «Она не та, за кого себя выдаёт», — мысленно начал парень, ненадолго скосив взгляд на одногруппнице, что сделала вид, будто сей беседы и не было вовсе: «ибо Шамара Авэриян была убита вчера. Эта девушка самозванка, натянувшая на себя её кожу». Юноша стиснул, почти до скрипа, зубы и выдохов клубок горячего воздуха, прикрыл глаза, снимая в миг запотевшее очки. Без них Ирис видел очень плохо, лишь размытые пятна, потому, протерев стекла рукавом блузки, поспешно вернул их на место, ему не хотелось и на минуту выпускать Шаму из виду. Он всё старался разглядеть в ней то существо, о котором три месяца назад ему поведал дядя.
Эми ещё несколько секунд попеременно смотрела то на гроб, то на преподавателей и студентов, что перед погребением решили высказать усопшей слова благодарности, помянуть профессора Семпронию добрым словом, а после вновь, в некотором нетерпении перевела взор на Шаму. Ей от чего-то было больно смотреть на неё, настолько, что это казалось Эмилии просто отвратительным, до того ей было жаль девушку. Эми даже казалось, что она верить в то, что Шаме действительно плохо от этой утраты, настолько её лицо было жалким, совершенно неподходящим этой горделивой ведьме. Эми, фыркнув, отвела взор, ей было невыносимо противно смотреть на бывшую старосту. Она коснулась своего носа — он был холодным, Эми не могла выкинуть из головы слова Саломеи, а теперь ещё и доводы Ириса. Девушка начала озираться по сторонам, пытаясь выципить из толпы взглядом подругу, и тут же поджала губки, заметя её в компании ябеды.
Ханни, несмотря на колдовство профессора Августа, всё равно чувствовала, что мёрзнет, и от того девушка жалась к стоящей сзади Саломее, которая мягко обнимала её. У Ханни дрожала нижняя губка, когда по мановению волшебной палочки профессора Августа, земная твердь разверзлась, и снег, лежащий по краям, осыпался на дно двухметровой ямы. На уголках её глаз блеснули капельки слёз, скатившиеся по щекам, до подбородка, и дальше, вниз по шее, оставляя на коже влажные дорожки, что пощипывал лёгкий морозец. Профессор Август, лёгким движением опуская волшебную палочку, спустил вниз, в объятия остывшей земли, гроб, украшенный жёлтыми розами, на лепестках которых застыли хрупкие снежинки. Ханни, шмыгнула носом, пытаясь втянуть сопли, смотря как профессор плавно поднял волшебную палочку, и земля поглотила гроб. Ханни опустила голову, уткнувшись носом в руки, держащей её Саломеи, собственное тёплое дыхание обожгло её остывшую кожу. Она осторожно подняла руки, обхватив дрожащими от волнения пальчиками кисти Саломеи. Нет, не в коем разе Ханни не жалела, что напросилась пойти в лес, дабы проводить старушку Семпронию в последний путь, но ей было до боли обидно, ей не хотелось прощаться с завучем, не хотелось принимать ту горькую правду, что старушка Семпрония мертва, что она её боле не увидит никогда.
Чувства Саломеи были несколько сложнее. Хотя, тут будет правильнее сказать, что она просто не совсем понимала, что именно испытывает в этот момент. Девушке казалось, что за последние три месяца из неё выжали всё что только было можно и на скорбь чувств уже просто не хватало. Сердце и думы её, точно были наполнены пустотой, обманутыми надеждами и разочарованием. Да не так как утром, но ей всё ещё хотелось, опрокинуть кружку крепкого эля, а может и не одну, дабы наконец просто забыться. Она смотрела на свежую могилу со спокойным безразличием, точно этого следовало ожидать.
Эми, поджав губки, опустила взор, разглядывая теперь свои туфли, искрящийся снег и скользя взглядом по косым надгробьям. Ещё больше чем на Шаму, ей было гадко смотреть на Саломею, что так бережно и совершенно спокойно прижимала к себе белобрысую язву. Она степени чувствовала себя преданной. Ревность — это чувство медленно заполняло собой всё нутро девушки, Эмилия считала Саломею своим другом и просто не могла видеть, как она стояла с другими девчонками, Ханни. Девушка судорожно сглотнула, пытаясь проглотить горечь обиды, что оставляла после себя отвратное послевкусие ещё большего недоверия к происходящему вокруг.
Она не слушала профессора августа в ушах у неё стоял шум. Она вдруг осознала, что имя на одной из свежих могильных плит принадлежит ей. Эми мотнула головой, прищурила глаза, до предела напрягая зрение, так, что зрачки её глаз в один миг вытянулись, став подобны тоненьким чёрным щёлкам. Мир вокруг несколько изменился: то что было близко — сделалось размытым и не ясным, а то что было в дали — обрело чёткость. И если до этого момента девушка думала, что просто ошиблась, то теперь была совершенно уверена в том, что на гранитном камне было высечено её имя.
В глазах стемнело, а в ушах раздался звон. Эми стало нестерпимо жарко, тело покрыл липкий пот, что несколькими крупными каплями скатился вдоль позвоночника. Девушка ощутила знакомый зуд в носу, и тут же прикрыла лицо ладонями, чуть наклонила голову, чихнула. Из глаз посыпались искры, по ушам точно ударили тарелки, испугав девушку настолько, что сердце у неё теперь колотилось так сильно и громко, что приносило боль, что медленно заполняла собой всю грудную клетку.
— Будь здорова. — тихо произнес Ирис.
Эми ничего не ответила, она едва расслышала его голос сквозь нескончаемую канонаду. Тело бросило в холод, руки дрожали. Она отняла от лица ладони, перемазанные кровью, смотря как от её носа к коже тянется тонкая алая нить из слизи. Девушка буквально чувствовала, как кровь, просачиваясь меж пальцев, капала вниз, обагряя собой снег.
— Я умерла. — тихо прошептала она, чуть пошатнувшись. — Я мертва. — добавила она, падая на колени в рыхлый снег.
В ушах, теперь совершенно отчётливо, застыл грохот выстрела, а перед глазами образ девы, что спустила курок — она казалась ненастоящей, с чертами настолько правильными, точно высеченными из мрамора умелым скульптором, с глазами, подобными бездонной пучине, лёгкой ухмылкой на бесцветных губах и волосами такими лёгкими, точно морская пена.
— Эми? Что с тобой? — странно спокойным голосом спросил Ирис, осторожно касаясь её плеча.
— Мертва. Я мертва. — показывая трясущейся рукой на одну из свежих могил, произнесла она.
Ирис внимательно посмотрел в ту сторону, куда указывала девушка и на миг прикрыв глаза, поджал губы, а после обратил взор в высокое небо, по которому пошли крупные трещины. Странный гул наполнил поляну, точно трещало стекло и вдруг, уже совершенно не снег посыпал с облаков, а мелкие, похожие почти на золотую пыль, полупрозрачные осколки. На несколько долгих секунд поляна погрузилась в зловещую тишину, люди замерли с поднятыми головами, на их лицах застыло выражение ни с чем не сравнимого ужаса, а с носа потекла кровь. И вдруг кто-то сказал, сказал очень тихо, испуганно: «а ведь Эмилия Велоришь и правда умерла. Кажется, говорили, что у неё во сне остановилось сердце». Эти слова, произнесённые кем-то, шёпотом почти неслышным, причиняли Эми почти физическую боль. Она вдруг ощутила жжение в груди, что медленно, по гортани, поднималось на верх. Вновь стало нестерпимо жарко. Судорожно сглотнув, скривившись от страшной боли и гадкого вкуса во рту, она осторожно приложила ладонь к больному месту. Но вместо холодной, приятной на ощупь бархатистой ткани платья она отчётливо почувствовала тепло и влагу. Липкий страх, пронизывающий всё тело объял девушку, в ушах вновь стоял гомон собственного сердца. Оно вновь увидела пред собой лицо убийцы — спокойное, с лёгкой, едва заметной улыбкой.
Из оцепенения её вывел резкий толчок, её точно встряхнули. Девушка мотнула головой, как бы пытаясь разогнать туман, что вновь начал окутывать её сознание неясными обрывками фраз и образов. Проморгавшись, Эми увидела, что напротив неё сидел профессор Август, держа за плечи. Она подняла взгляд чуть выше, за ним стояли профессор Нинель и директриса. Девушка огляделась по сторонам, их окружали студенты и преподаватели.
— Ты слышишь меня? — верно уже не в первый раз, но всё ещё спокойно, повторил свой вопрос профессор Август, в ответ на что Эми кивнула.
Это движение далось ей тяжело. Более того она почувствовала, будто от того, что голова её, на несколько секунд оказалась опущена, к горлу вновь подступило чувство тошноты и неприятный, точно гнилостный привкус.
— Сейчас, в данный момент времени ты жива. — успокаивающим тоном начал профессор Август.
— Но я помню. — несколько охрипшим голосом прошептала Эми.
— Не важно, что ты помнишь, воспоминания не убили тебя в тот же миг, твои ладони, они тёплые. — взяв девушку уже за руки, произнес мужчина. — Ты жива и будешь жить.
Эми осторожно кивнула, но всё равно, испытала отвратительное чувство лёгкой тошноты. Девушке казалось, что вкус гнилого мяса наполнял весь её рот, обволакивая нёбо, щёки, язык и зубы точно слюна.
— Нам нужно срочно возвращаться. — тяжко вздохнув, поднимаясь на ноги, произнес мужчина.
Он едва-едва успел закончить свою речь, как в тишине поляны прозвучал звонкий щелчок. Снег под ногами, зашевелился точно живой и в один миг, распахнулся огромным глазом с чёрным белком, красной радужкой и белым вертикальным зрачком. Кто-то из детей испуганно вскрикнул, кто-то попытался отскочить в сторону, но сотни маленьких полупрозрачных рук обхватили и их, утаскивая внутрь глаза. Август резко вскинул взор, по направлению ранее прозвучавшего звука, пред ним стояли лишь перепуганные студенты, от страха жмущиеся друг к другу, пытающиеся освободится от пут, за исключением одной девушки, что стояла совершенно спокойно, позволяя утянуть себя в чёрную пучину. Мужчина быстро скользнул по её силуэту, в ужасе заметив, что пальцы на её правой руке застыли в однозначном жесте исполненного щелчка. Всё почернело, и тьма эта наполнилась криком.